The Biggest Little City in the World

— Надеюсь, ваши планы исполнятся. До свидания.

Я едва успел спрятаться за какими-то коробками. Из-за них я видел, как по складу своей уверенной походкой и, поигрывая ножом, прошел Хесус Мордино младший, открыл дверь и скрылся куда-то. Я вышел из своего укрытия, отряхнул от пыли брюки и поднялся по лестнице.

Наверное, неловкое ощущение, ты сидишь, считаешь деньги, которые заработал на том, что продавал имущество своей Родины мафии, и, вдруг, дверь раскрывается, в нее вваливается какой-то коп, и в лицо тебе впечатывается его тяжелый ботинок. Именно это и пришлось почувствовать этой крысе.

Я с трудом поднял его, хоть и маленькое, но очень тяжелое тело и приковал наручниками к стулу.

Пока он не пришел в себя, я осмотрел его кабинет. Куча стодолларовых купюр, лежащих на столе, привлекала мое внимание, но я же хороший коп... Ага, очень...

— Детектив, ты чего делаешь? — спросил меня очнувшийся предатель. А я то думал, что я его нормально приложил.

— Сколько тебе заплатили Мордино? — спросил я его. — Ты только им продавал имущество НКР, или еще кому?

— Да никому я ничего не предлагал, развяжи меня.

— Либо ты говоришь сейчас все. — я расстегнул кобуру и вытащил пистолет. — Либо ты говоришь мне все и сейчас, либо я тебя просто грохну. Вот, придут сюда завтра, а тут ты, с мозгами наружу.

— Да, это ограбление было, ограбление! — заорал он. Я сжал руку в кулак и обрушил ему на лицо. Нос отчетливо хрустнул, по лицу крысы потекла кровь.

— Ограбление, говоришь? — спросил я, поднимая со стола пару бумажек с изображением Танди. — А хорошо у Вас тут платят за ограбления. Я бы, если знал, то ни за что не пошел бы в полицию — шатаешься по всему городу, вынюхиваешь, наркотики ищешь, с рабами общаешься, а тут, ограбили пару раз и все.

Я поднес купюру к сломанному носу и принялся вытирать кровь, которая текла из ноздрей.

— Чувствуешь, чем пахнет? Нет? Это пахнет кровью тех парней, на которых из-за тебя не хватит лекарства. — взяв вторую купюру, я снова поднес ее к его носу. — А это чувствуешь? Чувствуешь, сука?!? Это пахнет землей могил, в которые потом этих парней похоронят.

Кровь довольно быстро пропитывала деньги и, подождав, пока они полностью пропитаются, я разжал этой крысе зубы и запихал деньги в рот.

— Жри, сука. — сказал я ему.

Пока он давился этими деньгами, я снял ключ с его пояса и отпер стенной сейф.

— Как интересно, дружище. — сказал я, поднимая пачку сотенных купюр. — За два с половиной месяца, так подняться... Теперь то я понял, зачем ты этот фарс с ограблением затеял, чтобы вот так вот, просто потому что почувствовал, что больше воровать не сможешь, и решил убыток скрыть?

С трудом он выплюнул купюры сильным толчком языка и вдруг, совершенно неожиданно расплакался. Кровь мешалась со слюной, слезами и соплями, какой-то странной жидкостью стекая вниз и пачкая его аккуратный костюмчик.

— Эй, ты чего? — спросил я. — Стыдно стало что ли? Или как?

Он не мог ничего ответить, он давился слюной и соплями. Я осмотрелся вокруг и не придумал ничего лучше, кроме как взять со стола бутылку колы и вылить ему на голову. Ледяной напиток залился ему за шиворот, пачкая белую рубашку, но так, он хотя бы перестал реветь.

— Дете... Детектив. Бери деньги... Все бери... Только меня отпусти.

У меня тотчас же появилось желание огреть его этой самой бутылочкой по голове, но я сдержался, решив, что убив подозреваемого, уж точно себе никак не помогу.

— Да... Тошно мне, понимаешь? Люди же все, а так же ради денег друг друга мочат. Тошно...

Он посмотрел на меня, видимо, решив, что я сумасшедший. Я расстегнул наручники и дал ему лист бумаги и ручку.

— Пиши все, свои сделки, и пиши правдиво. Может тогда, мое вмешательство хоть как то тебе поможет...

Он написал, если не все, то многое. Я ходатайствовал за него перед судом и приговор был вынесен самый мягкий из возможных — его даже не отправили в тюрьму, ограничившись только тем, что сделали клеймо на лбу, как работорговцу и отдали на двадцать лет исправительных работ.

А потом случилось то, что совершенно выбило меня из колеи — Брюс мало того, что присвоил деньги, так еще и не выдал никому признаний интенданта, лишь используя эти бумаги, чтобы шантажировать семьи.

А за тех ли я борюсь, и является ли мое правительство тем самым идеалом демократии, каким я его представлял?

Глава 9.

Поняв, наконец, всю суть своей работы в полиции, я стал отлынивать от нее, стал, в некотором роде, анархистом, часто просто клал на свои обязанности, да и вообще, работал спустя рукава. Репутация , заработанная за несколько безупречно раскрытых дел, все же держала меня на плаву, не давая слухам снова разойтись по отделу.

Этот город не был мне родным, даже наоборот, от вел себя о кровенно враждебно по отношению ко мне, и эта враждебность была взаимной. В конечном итоге я снова начал охотиться — просто выходил за город, в горы, выслеживал каких-нибудь мутировавших зверей, вроде кротокрыссов и расстреливал, получая облегчение, хоть на некоторое время. Чтобы не зря переводить патроны, я срезал с их живота ту часть, в которой было самое вкусное мясо и жарил себе отбивные котлеты дома. После того как хорошенько промоешь и отобьешь мясо кротокрысса, оно становится вполне съедобным и даже вкусным, и, что немаловажно, в нем совершенно нет запаха.

Вот и сегодня я, по-быстрому закончив всю бумажную работу, натянул на себя маскировочный пустынный комбинезон и двинул в горы. И все же я был не прав, что слухов мне удалось избежать — слухи ходили, но слухи о том, что я якобы хожу к какой-то бабе. Избавиться от слухов мне удалось, взяв разок Каноля с собой в пустыню, хотя, после нашего с ним восьмичасового лазания по горам да холмам, он заявил мне, что лучше бы я ходил к бабе. Но нет, женщины у меня не было вообще, после того случайного секса с проституткой в "Кошачьей лапке".

Походы мои были довольно опасными, по этим горам любили шастать не только звери, но и бандиты различных мастей, начиная от рейдеров и заканчивая японскими якудза, у которых где-то недалеко от Рино была деревенька. Поэтому я купил себе оружие получше — боевой дробовик Ремингтон, с режимом стрельбы очередью. Дробовик послушно жрал патроны двенадцатого калибра и довольно сносно разрывал на куски головы враждебных мне жизненных форм. Хотя дробовичок был не новым, прежний владелец за ним явно ухаживал, берег его, и продавал его аж за две с половиной тысячи долларов. Но продал. Чуть ли не со слезами, но продал.

Снарядив дробовик патронами с крупной картечью, я закинул его за спину, чтобы он не мешал мне карабкаться, и полез наверх по жесткой скалистой земле. Мне говорили, что где-то там была пещера с семейкой радскорпионов, вот я и хотел пострелять их, а потом наготовить из хвостов противоядия — шло оно двадцать баксов за бутылочку и хотя бы патроны бы окупило, даже скорее, я бы на этом заработал. Вот такой вот мне активный отдых — и опыт в стрельбе, и развеялся, и денег заработал, и окресности города чуточку подчистил — все сплошная польза.

Наконец я добрался до невысокой скалы, которую опоясывала терраска, по которой с трудом мог пройти человек. Я встал лицом к обрыву и, стараясь не смотреть вниз, бочком пошел по ней, постепенно выходя к темному зеву той самой пещеры, о которой мне рассказывали. С другой стороны был вполне удобный и широкий подход к ней, но со стороны города придти моэно было только так — с трудом и рискуя жизнью.

Закончив свой подъем, я вошел в пещеру и практически тут же наткнулся на объеденный коровий скелет — видимо, скорпионы украли брамина и тут же у входа его и сожрали.

Я снял со спины ружье, снял его с предохранителя и дослал патрон. Постояв некоторое время у входа в пещеру и привыкнув к темноте, которая ждет меня внутри, я пошел внутрь.

О кости я спотыкался буквально каждые несколько секунд и, кажется мне, что сначала не скорпионы населяли эту пещеру, а кто-нибудь много, много страшнее. Рука Смерти, скажем. Хотя, тут, на севере Калифорнии рука смерти кажется скорее сказкой, чем былью, зато у себя, на юге, ближе к разрушенным Бейкерсфилду и Лос-Анджелесу, они встречались довольно часто. и первое время даже осмеливались нападать на город и воровать браминов. Но с ростом Шейди Сэндс и следующим за ним ростом Республики, количество нападений постепенно сокращалось и со временем сошло на нет.

Глаза уже вполне привыкли к темноте, я шел, разглядывая серые стены, серый пол и кажущиеся на этом сером фоне белыми кости. Где то капала вода — видимо, бил ручеек с гор, в этих местах это вполне вероятно.

Наконец, издалека послышался долгожданный звук щелчков. Это скорпионы щелкали клешнями. Я, стараясь не шуметь, стал лавировать между костей, пробираясь к источнику звука.

Наконец, я увидел одинокого скорпиона, ползущего куда-то прочь от меня, и время от времени щелкающего клешнями. Я подкрался к нему, постепенно совмещая его хвост и прицельную планку своего ружья. Если повредить хвост скорпиона, то он станет практически не опасным, он больше не сможет отравить меня, а от его атак клешнями можно было легко уклониться.

Внезапно я почувствовал, как что-то тянет меня за штанину. Я опустил взгляд и увидел, что это маленький скорпиончик, вцепившийся клешнями мне в штанину и уверенно тащащий меня куда-то, да, только сил ему для этого действия не хватило.

Решив, что пришло время действовать, я снова прицелился в большого скорпиона и выжал спуск. Звук выстрела и визг картечи, отразившись от стен пещеры, громко ударил по ушам, скорпиона отбросило на пару шагов, и хвост его переломился практически в самом центре. Переведя оружие на маленького, который с остервенением дергал мою штанину, я снова выжал спуск и маленькое тельце членистоногого практически разметало по полу пещеры.

Первый скорпион мотал всем телом туда-сюда, а в грот, в котором мы находились уже забегали другие. Быстрое перебирание пятерками пар конечностей раздавалось отовсюду. Я одним выстрелом в упор добил раненого скорпиона и приготовился встретить остальных.

Едва только из-за поворота показались еще членистоногие, я высадил по ним очередью остатки магазина и сменил его на полный.

Я никого не убил этой очередью, но тяжелые свинцовые кружочки пробивали панцирь, и, даже если и не задевали нежного мягкого мяса скорпионов, то явно причиняли им хоть какой-то дискомфорт. Когда первый из них очухался и побежал ко мне, я встретил его зарядом дроби в голову.

Обезглавленное тело рад-скорпиона отшвырнуло назад прямо под ноги бегущего следом. В принципе, сильно это ему не помешало, потому что секундой позже я высадил в него еще один заряд дроби.

Внезапно, что-то больно ударило меня в спину и швырнуло на пол. Я довольно ощутимо приложился руками о каменный пол пещеры и выронил дробовик. Когда я обернулся, здоровенный рад-скорпион заносил жало, чтобы нанести мне второй удар.

Я с трудом увернулся, выхватил из поясной кобуры пистоле, навел его на скорпиона и раз двадцать подряд нажал на курок.

Когда я понял, что патронов в пистолете больше нет, а пистолет издает сухие щелчки, сигнализирующие об этом, ракообразное уже было под завязку начинено свинцом. Больше никто выходить ко мне, вроде бы, не собирался.

Я прошел туда, откуда появились те два скорпиона, и оказался в тупике, который представлял собой высокий и широки грот. Тело грота было усыпано костями и грудой битой яичной скорлупы. Наверняка, если хорошенько порыться ,тут можно найти кучу всего — от пистолетов и патронов до ядерных ракетниц, но сейчас это не было моей целью. Я слишком устал.

А, судя по скорлупе, до скорпионов тут действительно кто-то жил. Либо Ванаминго, либо Руки смерти.

Я вернулся в первый грот и уселся на пол пещеры. Теперь меня ждала пара часов муторной и тяжелой работы. Я вынул нож из ножен, подошел к первому трупу и вставил его между чешуек панциря и одним резким движением отсек хвост.

Уже на втором хвосте мне это надоело, и я стал работать быстрее, пусть и порезавшись пару раз. В итоге я оказался обладателем четырех хвостов, которые аккуратно запаковал в полиэтиленовую пленку, действительно оказавшуюся практически вечной. Наконец я встал, осмотрел грот, щедро забрызганный выделениями кишечников скорпионов, вдохнул холодный воздух и пошел к выходу.

Возле выхода из пещеры я услышал голоса, а так как встреченные в Пустоши люди делятся только на две категории — те, кто хотят тебя убить, и те, на кого тебе наплевать, я решил повременить с выходом наружу.

Я прислонился к стене пещеры и начал слушать.

— Ты понесешь это, или нет? — спросил один из голосов.

— Я не понесу это туда. — голос его собеседника был напуган. — Меня обыщут, как и всех курьеров и не пустят в город.

— Точно? — спросил третий. Тяжелый, громкий, жесткий голос. — Последний раз спрашиваем.

— Нет, не понесу...

— Ах... — начал было первый голос, но тут же был прерван третьим.

— Раздевайся. — сказал он.

— Что? — недоуменно спросил второй.

— Раздевайся, говорю. — раздался звук удара, и наступила тишина. Видимо, человек начал раздеваться.

Через несколько минут тишины, я услышал звуки короткой борьбы, внезапный хрип, и рядом со входом в пещеру постепенно стала образовываться лужа красной жидкости.

— Мейсон! — раздался крик первого голоса. — И кто теперь это туда понесет?

— Ты и понесешь. — второй голос, обладатель которого только что по-видимому зарезал человека, звучал все так же спокойно. — Завтра они уходят, вот ты и присоединишься к ним. Скажешь, что заменили. Наденешь вот эту форму, проверять никто не станет.

Завтра уходил караван в НКР — я даже написал письмо матери, и отдал в почту, которая работала по всей Республике. А я знал одного Мейсона — правая рука дона Сальваторе, грубый маньяк в круглых солнечных очках. А человек, которого они зарезали, видимо, был курьером НКР.

Я снял со спины ружье, и собирался уже, было, выскочить и покрошить их, а потом подумал, что же будет со мной, если я замочу правую руку главы одной из мафиозных семей. Подумал и решил повременить.

— Да, не выйдет из этого ничего. — ответил второй голос. — Они проверят.

— А ты придешь с опозданием, и они не успеют проверить. Это же НКР, для их командиров распорядок важнее, чем безопасность подчиненных.

— Тогда ставку мою в четыре раза увеличиваем.

— В два, и радуйся. Все, укладывай это все, чтобы у тебя этого не видели. Жди тут двадцать минут, подом отправляйся в город, чтобы тебя со мной не видели. Товар тебе принесут сегодня вечером. Давай.

Под чьими-то ногами похрустел песок. А первый, судя по кряхтению, уселся справлять нужду. Это подтвердилось звуками дефекации и характерным запахом.

Эти полчаса мне показались бесконечными, и я чуть не сошел с ума, слушая, как этот человек сверху ходит туда-сюда, рассказывает какие-то стишки и даже поет. Наконец, этот концерт самодеятельности закончился, и песок захрустел под его ногами, звуки шагов двинулись по направлению к городу. Я выждал некоторое время, вышел наружу и в полный рост пошел за ним — опознавательных знаков НКР на моем комбинезоне не было и издалека меня можно было принять за самого обыкновенного охотника.