Все конверты были убраны в сидоры с тушёнкой, уж их точно найдут. Когда всё было готово, мы подождали, когда колонна уйдёт, место для временного аэродрома было подобранно, мы после вылета направимся туда, после чего проверив парашюты, друг у друга, стали залезать в кабины боевых машин. Пока колонна уходила, мы дали парням полчаса, Евгеньев с плохо скрытыми следами удивления показывал мне сидевшему в кабине 'Чайки', какой прибор за что отвечает. Поглядывал он на меня с сомнением, однако моя память разведчика не подвела, я запомнил с первого раза и повторил всё, что он мне сказал.

— Вы точно сможете управлять этим истребителем? Машина серьёзная, ошибок не прощает? — спросил сержант.

— Не боись сержант, я не подведу, главное вы выведите меня на Крепость и на примере покажите, как надо штурмовать вражеские позиции. Главное по своим не бейте, им там и так тяжело.

— Понял, сделаем.

Радиостанций в машинах было всего две, в моей и Евгеньева. Мы были ведущими пар, остальные ведомыми. Работать мы должны были парами. Мне дали сержанта Харитонова, как опытного пилота этих машин, тот должен прикрывать меня на случай появления истребителей противника. Наземную штурмовку я ещё проведу, а вот воздушный бой уж извините не смогу, знаний не имею.

Наконец время, которое мы дали парням из колонны, истекло, те должны были под видом трофейной команды немцев выдвинуться в сторону нужного квадрата и начать сооружать там замаскированный аэродром, тут восемь километров всего, так что надеюсь, они уже преодолели половину пути и скоро будут на месте. Так что пора и нам поработать. Сделав отмашку рукой, я опустил на глаза свои навороченные лётные очки с зеркальным покрытием, снятые с тела немца. Взревели моторы истребителей-штурмовиков и после недолгого прогрева моторов, парами, мы пошли на взлёт. Опыт управления такими машинами я, конечно, не имел, но разницы особой не было, что 'Сесна', что 'Чайка', так что я быстро догнал и полетел неподалёку от пары Евгеньева, Харитонов от меня не отставал. Немного напрягало то, что кабина была открытой, ветер бил в лицо и небольшой плексигласовый козырёк впереди не помогал, однако ничего приноровился.

После нашего взлёта, двое оставшихся техников начали жечь подготовленную к уничтожению технику. Чтобы ничего не осталось врагу. Потом в немецких мундирах на мотоцикле они должны последовать за колонной Петра Кирилловича. Когда мы поднялись на высоту полкилометра, я обернулся, над аэродромом уже стояли чёрные клубы дыма горевшей техники. Молодцы ребята, всё исполнили как надо. Они просто бегали с факелами и поджигали пропитанные маслом и бензином тряпки, брошенные или в кабины или под самолеты. Жгли всё, и уцелевшую и повреждённую технику. Ничего не должно было остаться.

Летели мы на высоте полукилометра, на крейсерской скорости. Где крепость Евгеньев знал, он рядом три воздушных боя провёл, так что вёл уверенно. Кстати, на счету сержанта один сбитый 'Юнкерс', остальные такими успехами похвастаться не могли, раньше машины потеряли, но зато участвовали в штурмовках немецких войск, так что какой-никой, но опыт у них был.

Когда впереди показали несколько тонких струек дыма и два вполне себе крупных чёрных столба, я сглотнул ком в горле и понял, что мы приближаемся к Бресту. Вот оно, тот самый час икс. Радист что нашёлся среди освобожденных пленных, настроил наши рации на туже волну, что работала радиостанция в крепости, многие слышали те мольбы о помощи, специально ходили в радиоузел, но мы не отвечали. Поэтому когда вдали показались дымы, и прижал ларингофон к горлу и стал вызвать радиста гарнизона:

— Крепость, Крепость, я Орёл, ответьте приём?

— Орёл-Орёл, я Крепость, — захлёбываясь словами, ответил радист, пока мы летели, тот молчал, видимо берег батареи. — Орёл, срочно требуется помощь гарнизону Крепости.

— Крепость, мы на подходе. Немедленно обозначьте сигнальными ракетами или трассирующими пулями строения, где засел противник. Ждите подарки с неба. Восемь единиц. Помощи не будет. Повторяю, помощи от командования не будет, прорывайтесь сами. Приказ мы сбросим, готовитесь принять его. Приём.

— Орёл, я Крепость, вас понял. Ждём вас. Приём.

— Крепость, я Орёл, у вас минута, мы на подлёте. Приём.

Под нами уже были улицы Бреста, когда неожиданно для меня пара Евгеньева свалилась на крыло и пошла вниз. Общаясь, я как-то упустил, что мы уже были на месте, и теперь стало понятно, почему первая пара атаковала. Было видно, как из нескольких задымленных строений начали быть трассирующими пулями, ракет я так ни одной и не дождался, видимо их не было в наличии.

Немного нервничая от волнения, я повёл машин вниз, так же свалив её на крыло, и направляя не на одно из зданий, а на площадь. Там как раз шла атака, при поддержке трёх танков, немецкая пехота атаковала одну из казарм. Направив прицел на два танка, они шли рядом, я выпустил разом все реактивные ракеты. Думаю, чудо было что я попал, один вспыхнул, другой лишился башни, но я едва успел вывести истребитель из пике, чуть не чиркнув днищем о землю. Так и подарки гарнизону можно потерять.

Поднимая машину в небо, я огляделся и успел рассмотреть, как исчезает в разрывах реактивных снарядов третий танк, это Харитонов отстрелялся. Мы уже определись где сидели наши а где немцы, поэтому разворачивая самолёт для сброса подарков, я снова вызвал радиста гарнизона:

— Крепость, я Орёл, скидываю подарки, принимайте. Вам четыре. Приём.

— Орёл, я Крепость, тебя понял. Приём.

В полукилометре от нас пара 'Чаек' Евгеньева, делала тоже-самое. Они помогли другой части гарнизона отсечённой от своих, огнём ракет и пулемётов, а так же сбрасывая подарки. Я нажал кнопку сброса на двухстах метрах за пятьдесят метров от той казармы, распустив по три выкидных парашюта, продовольствие и вода начали опускаться, однако я ошибся, и те опускались на площадь где залегли немцы, нашим до них было не добраться. Не лучше отстрелялся и Харитонов, его груз лёг перед казармой. Не бомбардировщики мы, да и сбрасывали не бомбы.

Однако бойцов гарнизона это не остановило, выпрыгивая из окон и выбегая из дверей, падая сраженные пулями они бежали к канистрам и вещмешкам. Поэтому чтобы не было бойни, я развернул 'Чайку' и мы ведомым атаковали тех, кто залёг в воронках и за любыми укрытиями на площади, расстреливая их из пулемётов, у меня их было четыре. Да и командиры этой казармы, пользуясь нашей помощью, подняли всех кто мог ходить в атаку. Так что наша помощь была существенной. Сам я работал по площади, сделав довольно результативный заход, а вот Харитонова направил уничтожить обложенные мешками с песком пулемётные точки на другой стороне площади. Тот одним заходом подавил две. А их было восемь, так что следующим заходом я присоединился к нему, всё равно на площади шла рукопашная схватка и стрелять я не мог.

В этот заход пулемёты мы подавали, после чего я скомандовал сбор, и направил свою машину прочь от крепости, чуть позже нас догнала пара Евгеньева и заняла место ведущих перед нами.

— Орёл, я Крепость, подарки получили... Спасибо братцы, — донеслось до нас, когда мы возвращались. Приёмники были у всех, только передатчики у нас с Евгеньевым, поэтому радиста гарнизона слышали все лётчики.

Только удалившись от крепости, я понял, какое чудовищное напряжение держало меня, поэтому стал делать лёгочную гимнастику, она мне очень хорошо помогала прийти в себя, но всё равно, я весь покрылся потом, пропитав им нательное бельё и лётный комбинезон. Сам я ничем не отличался от летчиков, что пилотировали другие машины, такой же синий лётный комбинезон, такой же шлемофон, кобура с пистолетом на боку. Разве что очки были свои, зеркальные.

Подняв очки, я рукавом вытер мокрое лицо, хорошо меня так адреналин шибанул, весь промок, пить теперь вот хотелось. 'Чайка', а я управлял одной рукой, стала сперва уходить вниз потом вверх, отчего тут же последовал запрос от Евгеньева. Но я его успокоил, сказал, что всё в норме. Отходняк у меня.

К этому моменту мы были на месте и как договаривались, получили солнечные зайчики от механиков, значит всё в норме. Они на месте — немцев нет. Летели мы на бреющем до аэродрома подскока, метрах в пятидесяти от земли, именно поэтому сержант заволновался моими манёврами, так что я надеялся, что аэродром не скоро обнаружат. Первой на посадку пошла пара Евгеньева, а потом уже мне пришлось поднапрячься, но сел я нормально, на три точки, даже без 'козла' который мог быть. Впервые пилотирую такую машину и совершаю посадки.

Управляя истребителем, я подогнал его к деревьям, где были видны силуэты грузовиков, после чего заглушил мотор, устало откинувшись на спинку.

— Товарищ майор, как вы? — побежав и забравшись на крыло, спросил Пётр Кириллович.

— Устал просто, — устало улыбнулся я. — Вылет сложный был. Готовьте машины к следующему вылету.

— Что, снова полетите?! — удивился тот. Видимо пока так не делали.

— Да, там в стороне артиллерийские батареи, гаубичный дивизион похоже, нужно его уничтожить. Пополняйте боезапас, в этот раз вешайте бомбы. Тут не далеко, успеем слетать. Может и на третий вылет сил хватит, ещё продовольствия и воды им скинем. Чтобы сэкономить время, топливом не заправляйте, у нас ещё больше полбака, хватит на ещё один вылет.

Пётр Кириллович, не отходя от моей машины, отдал несколько приказов, отчего все свободные техники и механики засуетились, начав перетаскивать от машины длинные ящики с ракетами и другим боеприпасом, а механик вернулся ко мне.

— К нам пограничники присоединились, восемь человек, двое раненых на носилках. Мы их накормили, помогли с боеприпасом. Старший у них старшина. Все кто выжил на заставе, трое контужены серьёзно. Будете говорить с ними?

— А то, — почувствовав прилив сил, кивнул я, после чего с помощью Петра Кирилловича покинул кабину и, сняв парашют, направился к деревьям.

Старшина-пограничник не выглядел удивлённым, видно ему уже описали всё, что можно обо мне, поэтому я наткнулся только на заинтересованный изучающий взгляд.

— Нравлюсь? — спросил я у него.

— Скорее удивляешь, — покачал тот головой.

Старшина был ранен, поэтому покачивал осторожно, фуражка была надета на забинтованную голову, был виден только один глаз, другой находился под повязкой. Она была свежей, видно его уже тут нормально перевязали.

— Кто ты и откуда спрашивать не буду, да и не интересно это мне, но просьба у меня к тебе есть. Возьмёшь под командование авиаторов? Нужно колонной, ночью уехать как можно дальше, пока хватит топлива, а его на полторы сотни километров имеется запаса.

— До ближайшего брода доедем, там на немцев наткнёмся и всё.

— Вполне возможно, но поедите ряженными, дальше уничтожите технику и пёхом. С ранеными я вам помогу, заберу с собой.

— Это как? — искренне удивился тот. — У меня один тяжёлый, дорогу может не выдержать.

— Я уже дал своему механику подготовить лежащие-пассажирские места на крыльях, а чтобы их не сдуло, там будут страховочные ремни. Пристегнувшись, переждут весь полёт. Специально на малой скорости полетим. Четыре машины, значит на пределе загрузке восемь человек. Механика своего беру и семерых раненых. Так что старшина готовь людей, раненых оставляйте тут вместе с моим механиком, а уж завтра мы вылетим к своим, топлива должно хватить. Вы же выдвигайтесь как только стемнеет. Всё ясно?

— Ясно... товарищ майор, — с запинкой ответил тот.

Посмотрев, как работают техники, заправляя пулемёты блестящими патронными лентами, я понял, что время у нас ещё есть и, отведя его в сторону, стал учить, как двигаться по вражеской территории. Даже дал совет по нанесению ударов по коммуникациям немцев. Заодно подарил ту немецкую карту, там все броды и мосты были указаны. По первому времени по ней пойдёт, а когда от техники избавиться, по дремучим лесам двинет. То, что на дорогу нельзя выходить он усвоил от меня отлично.

После старшины моим вниманием завладел мой ведомый:

— Товарищ майор, хотелось бы поговорить о уровне вашего пилотирования, — немного смущаясь сказал тот.

— Что-то не так? — удивился я.

— Нет-нет, всё нормально. Просто меня удивляет что пока мы летели вы поначалу напоминали того кого впервые посадили за штурвал боевого самолёта, что в принципе и было, а вот над крепостью после первой штурмовки, вторую вы исполнили неплохо, а уж когда пулемёты третьим заходом подавляли, так вообще классически заходили в атаку. Только больно уж вы снижаетесь низко, раньше из пике выводить надо.

— Учту, спасибо, — благодарно кивнул я и посмотрел в сторону механиков.

К этому времени, все четыре 'Чайки' уже были готовы к вылету, им даже ТО успели провести, поэтому я скомандовал:

— По машинам!

Запустив моторы, мы подождали, когда вдали пролетит восьмёрка немецких бомбардировщиков возвращавшихся с задания и парами поднялись в небо. К нашему возвращению колонны тут уже не будет, поэтому мы заранее попрощались со всеми кто уходил. Как и договаривались, нам оставили раненых. Старшина тут поступил по своему, шесть раненых, двое пограничников было, и он так же одного своего парня оставил, из контуженных нам в помощь. Видимо для подстраховки, ну и чтобы присмотрел за нами. Слышал тот плохо, руки у него тряслись, но в принципе пригодиться.

В этот раз полёт я как-то не запомнил, всё пребывал в думе о своих дальнейших планах, только и управлял машинально за парой Евгеньева, находясь от них метрах в ста. Поэтому я удивлённо моргнул, когда тот вышел на связь и, покачав крыльями, свалился на крыло, атакуя одну из батарей немцев, направленных в сторону крепости.

Мы же с Харитоновом пролетели дальше, и начали штурмовку другой батареи, никакого зенитного прикрытия у них не было. Опустив нос истребителя, я поймал в прицел все четыре орудия, а они стояли рядком как на параде, и нажал на клавишу пуска, отправив все шесть ракет в цель. Я снова не промахнулся, но причина была в том, что атаковал с минимальной дистанции, стреляя фактически в упор. Харитонов был прав, нужно раньше выводить машину из пике. С боевым разворотом выведя, истребитель из штурмовой атаки, я посмотрел, что происходит на батарее. Уцелевшие артиллеристы, а они вели до этого огнь, разбегались, но было поздно, их накрыл залп Харитонова, завершивший штурмовку батареи, там даже взрыв был, рванул небольшой склад боезапаса, и загорелось две автомашины.

Пора Евгеньева тоже неплохо поработала. Дымы и взрывы на месте нахождения гаубичной батареи виднелись издалека. Сержант, закончив работу, сообщил, что обнаружил небольшую автоколонну из шести грузовиков и получил от меня разрешение, начал штурмовать её, а мы с ведомым направились к третьей батарее. Там нас уже ждали, даже встретили огнём зенитного пулемёта. Это был 'МГ-34' на зенитной треноге, но это им не особо помогло. Сперва Харитонов, я его пропустил вперёд, сбросил четыре пятидесятикилограммовых бомбы. Потом я сбросил две сотки. Бомбометание мы совершали с двухсот пятидесяти метров. Бомбы сержанта легли точно, кусты разрывов появились среди орудий, раскидав тех солдат из расчетов, кто был рядом, а вот я промахнулся, хотя целил именно в батарею. Мои бомбы пролетели дальше, одна легла у большой палатки, вполне возможно штаба дивизиона, снося его вместе с соседними палатками, и заткнув тот самый зенитный пулемёт, а вот вторая упала между двумя 'Опелями', из шести стоявших рядком грузовиков. Дальнейшее меня удивило, рвануло так, что нас подкинуло метров на двести вверх. С трудом вернув управление, 'Чайка' готова была вот-вот рухнуть в штопор, я пробормотал: