Говорил я ещё долго, и что странно, слушали меня со всем вниманием, как устраивать засады, на тех же мотоциклистов с помощью натянутой верёвки, или как используя гранаты устанавливать заряды или растяжки. В большинстве своём вокруг меня собрались технические специалисты и они понимали о чём я говорю.

— Ты с нами не пойдёшь? — воспользовавшись заминкой, спросил политрук, пока я, отстегнув флягу, утолял жажду. Кстати пить хотели многие, поэтому моя фляга быстро разошлась по рукам и вернулась ко мне пустой.

— Нет, у меня свои планы. Званием можете не давить, мне оно побоку. Тем более мы из разных ведомств, — ответил я. — У меня лишь одна просьба. Мне нужен авиационный техник. Лучше всего универсал, тот кто знает все типы самолётов. Лётчики есть?

— Я лётчик, — подняв руку, вышел вперёд молодой, ему было лет девятнадцать сержант с голубыми петлицами на гимнастёрке и треугольниками в них же. — Сержант Евгеньев.

— Вот, мне нужен техник и лётчик, — осмотрел я бойцов, многие отводили глаза, встречаясь со мной взглядом. — Кто согласен со мной повоевать? Обещаю при возможности потом доставить к нашим в целости и сохранности.

— Я готов, — сделал шаг вперёд тот же сержант.

— На чём летал?

— На 'ишачке'.

— Пойдёт, — согласился я, и снова осмотрел техников. — Ну так что, есть добровольцы?

— А гори оно всё огнём, — махнув рукой, вперёд вышел мужчина лет сорока на вид в старом застиранном комбинезоне, под которым было видно гимнастёрку с треугольниками старшего сержанта, петлицы у него тоже были голубые.

— Этого хватит, товарищ старший политрук, — сказал я капитану. — Думаю, вам стоит продолжить путь и пройти как можно большее расстояние. Немцев вам, конечно, не догнать, но шансы есть из-за уничтоженного моста... Бойцы, за мной.

Те, кого я отобрал быстро попрощались со своими и последовали за мной, а остальные окруженцы направились к реке. Политрук, похоже, пропустил все мои советы мимо ушей, ни боковых, ни передового дозора не было, так и двинули общей толпой. Не дойдут, факт.

Кто-то спросит, как так, раз и послушались четырнадцатилетнего паренька. А ведь была причина. Я ведь не зря так долго описывал все их будущие мытарства на территории подконтрольные немцами, даже дал политруку перерисовать с моей трофейной карты кроки. Разговор я вёл спокойно, но в интонации моей речи нет-нет да проскальзывали командные нотки. А такие нотки нужно ставить, и ставить долго. Вон даже политрук тянулся, когда я обращался к нему и проверял форму, всё ли у него застёгнуто. То есть дал понять всем окруженцам что не смотря на возраст опыт командования у меня просто огромный. А с учётом той растерянности, в которой они пребывали, я для них как свет для мотылька. Правда, возраст всё же играл своё, поэтому я не удивился, что согласилось всего двое.

Пока мы шли к велосипеду, я решил опросить своих новых подчинённых, а они явно перешли в ранг подчинённых, я им это ясно дал понять.

— Представьтесь, кто такие, где служили, какой техникой владеете, включая наземную.

Оба оказались из одного истребительного полка, только служили в разных эскадрильях. Техник ремонтировал все истребители, а у них в полку была сборная солянка, от 'Чаек' до 'Мигов', были и 'ишачки', всего четыре типа истребителей. Уж не знаю кому пришла такая мысль в голову начать перевооружение на месте. Так вот Пётр Кириллович, техник был отличным. Знал все машины, более того умел водить мотоциклы и машины. Это хорошо. Сержант был пилотом 'ишачка', сегодня утром его сбили в бою неподалёку от аэродрома, вернулся пешком, выпрыгнул с парашютом, а там бой, немногочисленная охрана и два расчёта зенитчиков отбивались от подошедших подразделений немцев. Вот политрук собрал тех кто выжил и приказал отходить к своим. А бой продолжался ещё полчаса, пока немцы не уничтожили оборону аэродрома. Технику уничтожить отступающие не успели. Сам сержант был вооружен 'наганом', что находился в кобуре, ему как лётчику было положено личное оружие, а вот у техника кроме огромных кулаков ничего не было. Оружие у него осталось в ремонтной летучке, что сгорела, а во время бегства с аэродрома ничего подобрать он не успел. Сначала их было человек тридцать, а чуть позже к ним стали присоединяться другие окружены. Несколько часов они просидели в овраге, а потом уже направились к лесу по полю.

К этому моменту мы уже подошли к моему лагерю, более того слушая авиаторов, я стал разводить костёр и повесил над ним котелок. Время было обеденное, сам подкреплюсь и их покормлю.

— Как к вам обращаться? — немного смущаясь моего возраста, спросил Евгеньев.

— Можно по имени, можно по званию из прошлой жизни, — ответил я и заметив что вода закипела бросил крупу и принял из рук техника вскрытую банку тушёнки.

— Как это? — хором спросили авиаторы.

— Давайте я расскажу вам о религиях что существуют на планете названной вами Земля. Высоцкий кстати хорошо об этом спел... Всё не буду, ни к чему это, но об индусах кратко расскажу. Так вот, по их мнению душа умершего существа, будь то человек или животное не возноситься на небеса, а перерождается. Например, душа коровы вселяется в щенка, душа кошки в младенца-девочку, ну и тог далее, то есть после смерти нас вроде как ждёт новая жизнь. Я об этом мнении ничего против не скажу, так как результат перерождения перед вами. Просто по-моему личному мнению, о перерождении никто не помнит, это я о своей прошлой жизни, остаются только инстинкты.

— Да-а, такое может быть. Техник в соседнем звене ну такой баран был, — покачал задумчиво головой Пётр Кириллович.

— Подожди, получается ты помнишь свою прошлую жизнь?

— Жизни, — поправил я его. — А так да, это у меня пятая жизнь, и всегда я умирал насильственным путём. То есть меня убивали. Травили, взрывали ну или сам подрывался. Причём возрождался я не в чужом теле, хотя это возможно по примеру одного моего не очень приятного знакомца, а в своём.

— И какое у вас было звание?

— Я был капитаном спецназа ГРУ, нас ещё боевиками прозвали. Чтобы вам было понятно, расшифрую по местным определениям. Спецназ ГРУ, это армейский осназ контрразведки. Я был ранен, мне оторвало обе ноги, но Батя, мой командир, молодец. Задним числом провёл представление мне на майора, так что списали меня по ранению в звании майора. Мне тогда тридцать с мелочью было. Так что можете обращаться ко мне товарищ майор, тем более звание мной честно выслужено было.

— А как вы погибли? — с живейшим интересом спросил сержант.

— Дом мой взорвали. В будущем таких людей террористами будут называть. Я жил в Москве, они заминировали жилой дом в котором я жил и подорвали, погибло более тысячи человек. Все гражданские.

— Но зачем? — спросил Евгеньев, побледнев лицом.

— Они так ставили условия правительству страны, мол, если те не пойдут на уступки, взрывы продолжаться.

— Фашисты.

Обед был готов, ложки были у всех, поэтому вприкуску с размоченными сухарями мы стали есть пшённую кашу сдобренную тушёнкой, каждый был погружён в свои тяжёлые думы. Когда котелок показал дно и ложки стали скрестись об него, Пётр Кириллович вытер ложку и, убрав её за голенища сапога, спросил, наблюдая как я сыплю чай в кружку, вода там уже вскипела:

— Вы сказали что в будущем, вы жили в будущем?

— Да, в двухтысячном году, — разделяя на троих остатки печенья, кивнул я. — Если ты спрашиваешь об этой войне, то она была начало один в один как у нас.

— И как это было? — спросил техник, Евгеньев напружинился, внимательно слушая наш разговор.

— Так же страшно. Кадровая армия будет разбита за несколько месяцев и потеряет все территории, выйдут к своим из окружений единицы, большая часть или погибнет или попадёт в плен. Но они дадут возможности сформировать дивизии ополчения, они также сгорая в боях будут гибнуть десятками, но остановят немцев у Москвы, даже отбросят их на двести километров. Потом будут позиционные бои, наши командиры будут учиться бить немцев, будут крупные поражения, будут победы. Война закончиться в Берлине девятого мая сорок пятого года. Это у нас, не знаю как у вас будет.

— Почему? — спросил лётчик.

— Так я же тут, — спокойно пояснил я. — Кстати, по приказу Ставки Верховного Главнокомандующего в январе сорок третьего будут введены погоны и в обращения войдут такие слова как офицеры и солдаты, так точно и никак нет.

— Вам надо к товарищу Сталину, рассказать всё об это, если это конечно, правда, — воскликнул летун.

— Это правда. А рассказать... я уже рассказал. Письма отправил. С вашими правителями я встречаться не хочу, уже обжёгся один раз в одной из своих жизней, учёный.

— Зачем вы нам рассказали, не боитесь, что сведения на сторону уйдут? — спросил техник, допивая чай, была его очередь, печенья мы уже съели и я пучком травы очищал котелок.

— Нет, не боюсь. Это лишь слова, подтверждения нет. Кстати, двадцать восьмого немцы возьмут Минск. Так что через неделю сможете проверить сказал я правду или нет. Ладно собираемся, пора действовать.

— Что вы хотите делать? — спросил Евгеньев, пока техник пребывал в задумчивости.

Собираясь и навешивая поклажу на велосипед я не задумываясь ответил:

— Те части, что остались в Брестской крепости дерутся в окружении до сих пор и ждут помощи. Понятно, что её не будет, но хочу хоть как-то оказать им помощь и рассчитываю, что вы мне поможете. А помочь я собираюсь с неба, поэтому вы мне и нужны.

— На аэродроме немцы, — напомнил сержант.

— Вот это как раз меня мало заботит, главное чтобы там были 'эрэссы', бомбы, топливо ну и рабочие аппараты конечно. Я пилот, ты лётчик, на пару мы там повеселимся, заодно помогая нашим парням в Крепости.

— Но немцы?!..

— Это не ваша забота. Напомню, я майор спецназа, осназа как у вас их тут называют, у меня огромный боевой опыт как раз в ведении таких боевых действий. Так что немцев я беру на себя, на вас вся авиационная техника, в этом старайтесь не подвести меня. Уже сегодня вечером я собираюсь совершить первый вылет. Это всё, выходим.

Технику я передал кобуру с 'Вальтером', тот быстро продел кобуру в ушки ремня, проверил оружие, и теперь был хотя как-то вооружён. Я же повесив винтовку на плечо, и взявшись за руль велосипеда, направился к дороге.

— Там же дорога, — сообразил куда мы направляемся Евгеньев.

— Именно. Мне нужна машина. Подойдёт и мотоцикл, но лучше машину.

На обочине я спрятал авиаторов, отдав свою винтовку Петру Кирилловичу и забрав у него 'Вальтер', работать я собирался в одиночку, поэтому и решил действовать двумя единицами короткоствольного оружия. Сам я был одет как простой паренёк, оружие за поясом сзади, взведено и готово к бою. Проверив маскировку парней, поправив некоторые огрехи, доведя её до совершенства, я вернулся на обочину и стал терпеливо ждать. Долго ждать не пришлось, видимо немцы остались у остатков моста, ожидая подразделение с понтонами, всё же тут была накатанная дорога, да и берег позволял навести понтонную переправу, но патрули в разные стороны выслало. Жаль что не машины, было два мотоцикла с шестью седоками при двух пулемётах.

— Не вмешивайтесь, — велел я авиаторам, внимательно наблюдая, как из-за поворота показались немцы, стрекоча мотоциклетными моторами. — Я сам справлюсь. Вы только помешаете.

Немцы подъехали ко мне, слегка притормозив и... не останавливаясь, последовали дальше. Я их не заинтересовал, поэтому выхватив оружие, я открыл огонь им вслед. Из 'ТТ' по ближайшему экипажу, из 'Вальтера' по дальнему. Положил пятерых, ранив шестого, мне нужен был язык.

Мотоциклы никем неуправляемые остановились, один посередине дороги, второй съехал на обочину и скатился в кусты, заглохнув там.

— Собрать оружие и документы, подготовить технику к движению, — скомандовал я рванув к подранку. Это был солдат, что сидел за водителем, когда я его ранил, он отклонился, позволяя мне достать водителя.

Спустившись на обочину я перевернул подранка на живот и связал руки, после чего похлопав по щекам, похоже у того был болевой шок, стал задавать вопросы, жёстко контролируя ответы. Авиаторы с несколько ошарашенным видом, собирали и укладывали в одну из люлек оружие, обоим я велел вооружиться 'МП-40', их как раз и было две единицы и забрать боеприпас, 'Вальтер' я не вернул, вместо него Пётр Кириллович выбрал себе 'Парабеллум' одного из пулемётчиков. В общем, когда я закончил с допросом, авиаторы уже не удивлялись тому, что я знаю немецкий, оба мотоцикла находились на дороге. Тела были спрятаны в кустарнике, туда же унесли и шестого, которого я добил ножом.

— Надеваем плащи, каски и следуем за мной, — велел я, занимая седло и запуская двигатель.

В люльке моего мотоцикла были сложены все трофеи, включая мои вещи, сверху был положен велосипед, авиаторы образовали экипаж второго мотоцикла, техник за рулём, Евгеньев за пулемётом, тот его быстро усвоил, клацая затвором, даже поменял пятидесятипатронную банку на ленту в двести патронов.

Первыми двигался я, авиаторы за мной. Сразу же свернув с шоссе на полевую дорогу, мы за час проехали десять километров и встали у рощи, до аэродрома оставалось около полутора километров, вдали уже виднелись строения и, кажется даже самолёты. Воспользовавшись биноклем, я действительно рассмотрел ряды боевой авиационной техники.

Пока мы ехали, то не раз встречали немцев, даже один раз целый батальон был шедший пешим порядком. Я заранее предупредил о такой возможности авиаторов, так что они сперва конечно шугались, но потом, следуя моему примеру, даже приветливо махали рукой немцам. Типа мы свои. Плащи, каски и очки, спущенные на глаза, делали нас серой массой основных войск Вермахта и мы особо не привлекали внимания.

Как только моторы были заглушены, Пётр Кириллович устало откинулся назад и сняв очки протёр мокрое лицо.

— Да-а-а, теперь понятно чему вас там учат в будущем. Кто вот так вот сможет среди немцев кататься как свой?..

Похоже, техник следом и за Евгеньевым поверил в мои метанья по мирам, это хорошо, будет работа не за страх, а за совесть. Однако теперь о другом, остановился я по одной причине, я не знал территорию аэродрома, мне нужно было его описание с рисунком, трофейный блокнот и карандаш у меня были, к тому же требовалось выяснить, что где хранится. Естественно воевать с аэродрома я не собирался, но вывезти с него топливо и боезапас куда-нибудь в надёжное место было возможно. Главное чтобы нам хватило на два-три боевых вылета. Больше нам сделать не дадут, но и это не плохо. А потом уже можно направляться к своим. Дело я сделаю, посмотрю своими глазами на погибающую крепость.

Главное для меня, это сбросить на крепость сообщение, что помощи не будет и чтобы выбирались они сами, своими силами. Ведь они ждали эту помочь, поэтому и сидели в крепости, дрались до конца, но помощи так и не дождались. А сейчас пока у них были силы, шанс был уйти на прорыв, главное чтобы они поверили мне, поверили тому сообщению, что я им сброшу. Причём сбрасывать собирался не в одном экземпляре, а в нескольких в разных частях Крепости.