| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Клянусь вот этим мечом, королевский дар проявится у его высочества! Тому имеются неоспоримые приметы, и они были открыты мне, когда я имел удовольствие скрестить мечи с лордом Ариовистом, — воскликнул этот безумец.
Герцог Орли холодно оборвал его:
— Ваше свидетельство не имеет веса. Вы не знатны, не богаты. Король Максимилиан приблизил вас из-за вашего ремесла наемника, а теперь вы пытаетесь выслужиться перед его сыном.
Забыв обо мне, лорды яростно пререкались. А я даже не понимал, о чем идет речь! Ведь знал же, что мне необходимо больше выведать о королевском даре. Тогда не застыл бы изваянием!
И тут зазвучал еще один голос. Голос, которого я не ждал, услышав который, начал озираться, совсем позабыв, что сам пригласил на заседание Совета северную принцессу. Нинедетт стояла, положив ладони на балюстраду, и я готов был поклясться, что пальцы ее белы от напряжения, однако никто не мог этого видеть. Зато всем открылось иное: тонкая в лучах света, что падал от высоких окон, в белых кружевах и искрящихся серебристых мехах, с бледно-золотыми локонами, ниспадавшими на мраморные плечи, Нинедетт казалась ангелом, воспарившим над суетой бытия.
— Перед уважаемыми лордами из славных родов, я готова поручиться, что вам не найти правителя лучше, чем тот, на кого указал ваш арл! Его высочество принц Ариовист достойный последователь королей былого. Если легенде о королевском даре суждено воплотиться в человеке, она воплотится в нем.
Слова ее были просты, но само звучание музыкального голоса принцессы, достоинство, каким были исполнены ее движения, кротость и вместе с тем торжественность облика ее не могли не тронуть сердец собравшихся.
По залу прокатился шепот:
— Кто же это?
— Как, разве вы не слышали? Къертанская принцесса.
— Нареченная нашего принца, их свадьба была устроена покойным королем.
— По полтораста мечей да копий, вот кто она такая.
Орли пытался спорить:
— Вы будущая супруга лорда Ариовиста и в этом качестве весьма заинтересованы...
Но если лорду Валентайну не удалось впечатлить собравшихся, то свидетельства принцессы Нинедетт хватило, чтобы склонить советников на мою сторону. Я понял это, когда услышал тихое бормотание Ирленгильда:
— Оставьте, ваша светлость, интерес здесь имеется у любого. Принц может править не лучше и не хуже прочих. Вы еще молоды, а я скоро предстану перед Создателем, и мне не хотелось бы держать ответ, отчего мы пренебрегли последней волей нашего короля.
XXVI. Демон Лукреция Орли
Не вступись Нинедетт в мою защиту на Совете, неизвестно, в чью пользу сложились бы обстоятельства. И хотя поначалу я с опаской отнесся к мысли выдать себя за наследника престола, по мере утверждения в этой роли росло и мое желание заполучить королевский венец. Так щепка, случайно упавшая в реку, движется сперва нехотя, то цепляясь за торчащие со дна коряги, то кружась подолгу на месте, то выбирая в нерешительности, к какому берегу прибиться; однако постепенно, увлекаемая течением, она становится частью потока, и воля течения делается ее волею тоже.
Ток обстоятельств вел меня, и мне уже не хотелось противиться ему, а напротив, хотелось ускорить его бег. Я чувствовал необходимость отблагодарить Нинедетт за поддержку. Трудностью было то, что я не знал, что нравится принцессам.
— Побрякушки. Золото. Танцы. Изысканное вранье, — сказал Браго, когда я обратился за советом. — Я притащу придворного рифмача, пусть стишки состряпает.
Драко молча пожал плечами.
Так ничего и не придумав, я направился к Нинедетт, прихватив первую подвернувшуюся под руку безделушку. В покоях ее высочества царила суета. Бестолково металась челядь: гомонила, шелестела парчой, стучала деревянными башмаками по паркетам. Под потолком вихрились перья из растревоженных перин. Хлопали шкафы и сундуки, вываливая переливавшиеся яркими красками наряды. Дзинькала золотая и серебряная посуда. Увядавшие белые розы на каминной полке источали сильный аромат мускуса и амбры.
Принцесса безучастно стояла у окна, абсолютно чуждая окружавшей ее суете. Холодные отблески осеннего дня ложились на высокий лоб и скулы Нинедетт, сообщая ее коже гладкость сахарной глазури.
— Вы что-то потеряли, ваше высочество?
— Нет-нет, не извольте беспокоиться, — молвила Нинедетт, избегая моего взгляда.
— Тогда отчего суматоха?
— Я уезжаю.
Мне казалось, принцесса всерьез намеревалась стать моей женой. Почему же теперь она вдруг заторопилась на родину? При этом было непохоже, чтобы Нинедетт и впрямь желала возвращения — выглядела она как человек, принужденный поступать вопреки своей воле. Я не мог не поинтересоваться, в чем причина столь поспешного отъезда.
— Я должна отвечать?
— Если бы я не надеялся на ответ, разве стал бы спрашивать? — подивился я витиеватости ее рассуждений.
— Но мне казалось, все ясно без слов... Не принуждайте меня к еще большему унижению!
Нинедетт говорила загадками.
— Я чем-то обидел вас? Если так, приношу свои извинения. Но все-таки объяснитесь, о чем вы толкуете!
Смирившись, она опустила плечи и отослала прислугу. И без того тихий голос ее сделался едва слышим. Мне пришлось затаить дыхание.
— С раннего детства меня готовили стать королевой вашей страны. Моих учителей выбирали среди ваших подданных, из тех, кто не знал языка къярнов, и чтобы понимать их, я вынуждена была в совершенстве овладеть вашей речью. Меня учили стихосложению, музыке, истории, этикету. Ваши традиции я знаю лучше традиций своей родины: свадьба предваряет коронацию, так заведено в ваших землях. Я ждала, что на Совете вы заговорите о свадьбе. Но вы обошли этот предмет стороной. Помните, в Къертанкъярне я предложила освободить вас от обязательств, однако вы убедили меня в неизменности своих намерений? Быть может, для вас все звучало иначе, я же поверила в то, во что желала верить всею душой.
Маркиз Орли предупреждал, что ваше сердце несвободно. Он пытался предостеречь меня от пустых надежд, напрасно я не слушала его. Мне незачем далее злоупотреблять вашим гостеприимством. Я становлюсь приживалкой. Посмешищем.
Помимо воли я почувствовал вину из-за того, что принес разочарование принцессе, от которой не видел никакого зла.
— Я смогу навестить вас в Къертан-Къярне? — спросил я, стремясь сгладить печаль расставания.
Нинедетт покачала головой.
— Возвратись я домой, Годерикт решит, будто вы отвергли меня, и сочтет себя обязанным вступиться за мою честь. Я не хочу послужить причиной раздора. Я уповаю на давнюю дружбу с настоятельницей обители святой Карпеции в надежде, что она примет меня в свою общину. Но вам не о чем беспокоиться, за мной последует лишь дюжина рыцарей, прочие останутся здесь и поддержат ваши притязания на трон. Что бы ни произошло между нами, я уверена, вам суждено стать великим государем.
Эта девочка, которая бесстрашно отстаивала меня перед Королевским советом, теперь ни слова не сказала в собственную защиту. Молчала, опустив глаза. Волнение ее выдавали лишь частые, похожие на всхлипы вдохи. Вокруг оседал лебяжий пух да с тихим стуком падали на каминную полку лепестки белых роз. Запах мускуса и амбры сделался непереносим.
— Готовьтесь к свадьбе, ваше высочество.
Вы спросите, зачем я сказал так, если мое сердце навеки было занято Сагиттой. Да и сам я много раз спрашивал себя о том же. С пьедестала прожитых лет легко казниться поступками, совершенными под давлением обстоятельств; легко внушить себе, будто имея шанс возвратиться назад, ты сумел бы воспротивиться их давлению. Возможно, научись наши колдуны перемещать людей на давно пролистанные страницы жизни, я нашел бы в себе силы равнодушно развернуться и уйти. Однако тогда я не смог так поступить.
Мы не свободны в своих поступках, и выбор наш предопределен всей нашей жизнью. Великодушие принцессы стронуло лед, сковавший мое сердце за время жизни на городском дне, и пробудило чувства, какие я считал давно умершими. Вера Нинедетт в людей, в благородство их помыслов и намерений, в чистоту их душ, коих оценивала она по образцу собственной души, заставляла отворять давно позабытые тайники, чтобы с гордостью извлекать оттуда запылившиеся идеалы. Эта вера возвышала подлецов до святости. Порой Нинедетт казалась мне блаженной, и тогда я вспоминал привидевшейся мне сон о безумцах: их осиянные незримым светом лица, сомкнутые веки и губы в вечной загадочной полуулыбке, и всю тяжесть мира на их плечах.
Я не мог отплатить Нинедетт равнодушием. Не разделяя ее чувств, я тем не менее не смел ранить их, потому что слишком хорошо знал, каким уязвимым делает человека любовь. Я был бы последним негодяем, если бы ради своей мечты обрек принцессу провести жизнь в заточении монастырских стен, под гнетом надуманных обетов и запретов. Я не мог обрушить на ее хрупкие плечи всю тяжесть мироздания, да и мечты всегда казались мне чересчур эфемерной материей.
Неправду болтают, будто благие поступки делают человека счастливым. Нинедетт я покидал в крайне скверном расположении духа. Чувствовал я себя так, будто у меня украли нечто куда более ценное, чем тот памятный изумруд. Я прошел сквозь Парадную анфиладу, равнодушный к сусальному блеску и росписи высоких сводов, миновал Зал приемов, не замечая царившего вокруг великолепия, спустился по главной лестнице, не ощущая опоры под ногами и оттого полагая, будто схожу в бездну. Там и повстречался мне тот, кого я считал виновником своих бед — Лукреций Орли. Если бы сладкоречивый красавчик, насквозь пропитанный ядом, своей болтовней не подтолкнул принцессу к отъезду, я не оказался бы связан обещанием. Мне нестерпимо захотелось уязвить Орли, отнять у него нечто дорогое, чтобы он тоже почувствовал горечь утраты.
— Ари! — протянул ко мне руки маркиз.
Что ж, в эту игру можно было играть и вдвоем. Я бесшабашно улыбнулся и потянулся навстречу, переплетая свои пальцы с прохладными пальцами Орли, на которых тот без опаски носил заключенного в кольцо демона.
— Порадуйся за меня, добрый друг! Никогда прежде не был я так счастлив!
— Отец рассказал, что Совет определил день коронации, — улыбаясь закивал маркиз. Он еще не знал, какой удар я ему готовлю.
— Да, но счастлив я не поэтому. Я охотно поделюсь с тобой, только обещай хранить мою тайну. Хотя, нет, забудь о тайне, пускай все услышат: ее высочество Нинедетт согласилась стать моей женой. Однажды и навек любовь к ней расцвела в моем сердце, наполняя его теплом и раскрашивая мир в доселе неведомые цвета.
Мне не приходилось заботиться об искренности своих слов, поскольку говорил я в тот миг не о Нинедетт, а о Сагитте. Лукреций Орли отшатнулся. Тень изломала красивые черты.
— Но ты обещал, Ари!
Я беспечно пожал плечами. Откуда мне было знать, что наобещал ему Ариовист?
— Новая любовь убивает старую. Тебя долго не было рядом.
— Ты сам покинул меня!
— На то имелись причины. Но я вижу, ты не рад?
Орли криво улыбнулся:
— Я слишком сильно люблю тебя, чтобы отдать другой. Прежде свадьбы, клянусь, я раскрою истинную причину смерти твоего отца.
— Мой отец умер от апоплексического удара, — возразил я. Про демона в перстне и къярнского посла я предпочел умолчать.
— Ты и сам знаешь, что нет. Короля убил мой яд.
— Твой яд?
— Капля по капле: в питье и в еду, в постель и на одежды, и на уста женщин, которых он целовал...
Далеко, в Кобальтовых горах, удерживая наследника престола от падения в пропасть, я уже слышал эти слова. Значит, Орли был одним из тех, кто желал смерти короля? Как Альхаг справлялся с этим сонмищем цареубийц? Неудивительно, что в конце концов лейб-маг оплошал!
Орли хотел напугать меня. На его блеф мог бы купиться принц Ариовист, но я не верил, что знатный вельможа намеренно подставит себя под удар. Люди, вместе замешанные в грязных делишках, редко выдают приспешников. Именно поэтому новых членов банды заставляют пройти через совместное убийство, обеспечивая пролитой кровью гарантию их молчания. Магия крови в действии!
— Ну что ж, коли так, на виселице мы будем болтаться бок о бок.
Драко прервал мое уединение, когда я рассматривал перстень Лукреция Орли. Промышляя на улице, я никогда не польстился бы на такой. Он был крупным, довольно грубо сработанным, железо за время носки успело изрядно потемнеть. Впереди на перстне имелось утолщение. Видимо, там и прятался таинственный демон. Интересно, для каких врагов приберегал его маркиз?
— Уже успели подхватить придворную одержимость побрякушками?
— Только представь себе: это кольцо — обиталище духа зла.
— Почему вы решили так?
Не видя причин скрывать чужие тайны, я пересказал воину содержание письма, полученного от арла Годерикта накануне поединка с Мантикором.
— Его величество нажил много врагов. Коли то письмо при вас, я не отказался бы прочесть его. А касаемо перстня... Я не большой дока в магии, но верно, нелегко запереть демона в кольцо. Такое было под силу Альхагу или Мантикору. Мантикор своего демона отдал, что до лейб-мага... Не помню, чтобы он делал подарки кому-то помимо короля да воспитанницы. В таких кольцах частенько скрывают яд. Откуда оно у вас?
— Маркиз Орли обронил.
— Позволите?
Несмотря на сомнения Драко, я колебался, не решаясь подвергать друга опасности. С другой стороны, ни у Лукреция Орли, ни в моих руках демон не проявлял себя. Хотя кто мог знать природу этих существ? Но любопытство снедало меня, и я протянул перстень воину:
— Будь осторожен!
Драко долго крутил кольцо в ладонях. Сжимал, оглаживал, то приближал к самому лицу — и тогда я мог видеть, как ложились морщины между его бровей, то напротив, отодвигал подальше, щурился, цокал языком. Наконец, удовлетворенный осмотром, он решительно обхватил перстень большим и указательным пальцем и надавил. Верхняя часть кольца с щелчком отошла в сторону, обнажая сердцевину. В глубине белели крупинки какого-то порошка. От них исходил едва уловимый, но довольно навязчивый аромат. Мускус и амбра! Им пропитались одежды Лукреция Орли. Им пахли розы в покоях принцессы Нинедетт.
"Капля по капле: в питье и в еду, в постель и на одежды, и на уста женщин, которых он целовал", — услышал я точно въяве.
Я сорвался с места и устремился в западное крыло дворца: вверх по ступеням, через Зал приемов, сквозь позолоту Парадной анфилады. Драко едва поспевал за мной. Я не был уверен в том, что делаю — меня вело чутье, и, наверное, попробуй я объяснить свой порыв, то понял бы всю его несуразность и тотчас остановился. К счастью, Драко не ждал объяснений.
Принцессу я застал за вечерним туалетом. Облаченная в тонкую сорочку, Нинедетт сидела перед камином, горничная расчесывала ее длинные золотые локоны. Завидев меня, принцесса поднялась. Ни единым жестом не выдала она изумления моим поздним визитом.
— Простите, что потревожил вас. Я зашел справиться о вашем здоровье. Не холодно ли вам во дворце? Быть может, нужны дрова, или свечи, или подогретое вино?
— Нет-нет, не извиняйтесь, мне приятна ваша забота. Что до самочувствия, подле вас мне хорошо всегда.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
