Житие мое. Монтер путей господних (часть2)

И вот прибой алел от крови, а волны тяжело вязли в месиве тел и обломков. Скинув лишний груз, корабли повернули в открытое море, имперский экспедиционный корпус перестал существовать.

Глава 61

Из Керпана я слинял на волне всеобщей эйфории — мы победили. То, что в центральных газетах промелькнуло парой строк как "инцидент у острова Ортау", армейскими алхимиками праздновалось три дня.

Я специально раздобыл оригиналы докладов с передовой: попытка боевых магов изъясняться литературным языком — это так трогательно. Наверное, впервые за много лет, они были в восторге от новой амуниции. Еще бы нет! Под действием наших амулетов бойцы выглядели так, что никаких проклятий не надо — враги сами со страху поумирают. Недовольным остался только командир: затычка во рту мешала ему говорить и подчиненные дружно сделали вид, что ничего не понимают. А вот интересно, что бы они сказали про балахон с хоботом?

Алхимики Керпана поздравляли друг друга с успехом и строили планы, а мне пришло время планы реализовывать. К тому моменту, как са-ориотцы соизволили навернуться на заботливо подставленные грабли, я успел переделать кучу дел.

Во-первых, уточнил местонахождение Макса. Шорох снизошел и указал направление на мою потерю (расстояние или точка на карте — это было выше его сил). Меня такой подход не устраивал. Я выцыганил у кураторов подробную карту Ингерники и компас, и попытался вычислить искомое методом триангуляции. Пару дней бродил по территории, забираясь в кусты и помойки, ругался с бдительной охраной, в результате выяснил: мой зомби отправился далеко на юг, как бы не до самого Южного побережья. Как Макса туда занесло, оставалось тайной, а о том, чем он там занимается, я даже думать не хотел.

К такой рискованной поездке нужно было хорошо подготовиться: Южное побережье — это другой регион, чужая территория, если меня там прихватят за задницу, вмешательство Ларкеса мне не поможет, скорее — навредит. В тех местах верховодит мерзостный старикашка, господин Аксель, невзлюбивший меня с первого взгляда (а ведь я ему так помог!). Классические черные маги вообще на любовь неспособны, если ты сумел привлечь их внимание, значит — не повезло, а умение выпендриться у нас семейное. Надо быть готовым ко всему...

В идеале, стоило смотаться в Суэссон за моими големами и коллекцией порошков, но сделать это незаметно было нереально. Я далек от мысли, что Искусники сидят и караулят мою могилу, однако слухи о воскресшем черном маге пойдут и пропустить их будет сложно. Фиг лишь было тогда так выламываться? Керпанским лабораториям предстояло компенсировать мне нанесенный ущерб. Я запустил руки в местные хранилища по локоть и натырил такое количество ценных ингредиентов, какое среднему "чистильщику" хватило бы на два года. Против нецелевого использования казенного имущества никто особо не возражал. Помимо этого, работа на правительство принесла мне еще сотню тысяч крон и три комплекта документов на разные имена в качестве премии (Ларкес расстарался). Оригинал, надо полагать, старший координатор реквизировал в Суэссоне, а два дубликата на никому не известных черного и белого — сделал сам. Следует ли рассматривать это как признание моих актерских талантов или как утонченное оскорбление? Подумав, я решил путешествовать под собственным именем, а двусмысленный подарок убрал на дно вместительного саквояжа — единственного имеющегося у меня предмета багажа. Жаль, конечно, хорошую игру ломать, но там, куда я направляюсь, игнорировать закон рискованно.

Оставалось отделаться от цапли из службы Поддержки, упрямо таскающейся за мной по пятам. Да, знаю, это против правил, но пусть сначала догонят, и эти самые правила зачитают (под роспись). Вдруг я — тупой? Если парень — мой личный куратор, нас следовало представить друг другу официально. Напиваться эта унылая сволочь не желала, глотать заправленное в чай слабительное — тоже. Время тикало, поиски пропавшей библиотеки и дневника накрывались медным тазом на неопределенный срок, не говоря уже про древний артефакт, о котором известно только то, что он есть. Я был близок к применению грубой силы, когда удача улыбнулась мне: оказалось, что в лабораториях высшей защиты два выхода, причем, от одного из них не виден второй. Дальнейшее тривиально. Хмельной директор подмахнул прошение об отставке, написанное на четвертушке листа под формат заявки на материалы. Прошение легло на стол секретарше за пять минут до конца рабочего дня, куратор остался сидеть на лавочке перед лабораторией, а я уехал, не прощаясь и налегке — свидетели свершения кровной мести мне были совершенно ни к чему.

Ночной поезд подобрал меня на безымянном полустанке и повез на юг, в отличие от трансконтинентального экспресса, ему на дорогу требовалось не четыре дня, а целая неделя. Что к лучшему — мне нужно было подлечить нервы и избавиться от нездоровых привычек (когда черный маг улыбается встречным, люди шарахаются в стороны и могут упасть).

Я прибыл на Южное побережье аккурат к концу бархатного сезона. Многократно воспетое лазурное море налилось свинцом — начинался первый зимний шторм, резкие порывы ветра теребили одежду, рвали из рук саквояж, хотя холода и не ощущалось — воздух казался теплым, как молоко (и это — глубокая осень).

Ну, здравствуй, мечта всех бездельников Ингерники!

Пассажиры суетились, толкались у багажного вагона и опасливо поглядывали на низкие облака, а я сразу двинулся к выходу — все-таки у путешествия налегке есть свои преимущества. И что характерно: разглядев черный костюм, саквояж и зонтик-тросточку, ни одна зараза не пыталась подойти ко мне ближе, чем на пять шагов, не говоря уже о том, чтобы ограбить.

Железнодорожные пути обрывались над пропастью, прямо вровень с перевалом, дальше к берегу серпантином спускалась обычная дорога, а со скалистого козырька, на котором расположился вокзал, открывался потрясающий вид на Золотую Гавань — крупнейший город Южного побережья. Высота скрадывала расстояние, и казалось, что море — вот оно, рукой подать. Улицы, дома и парки хаотичными уступами спускались к набережной, а навстречу им катила густо-фиолетовая армада грозовых облаков.

Однако надо найти гостиницу, пока не ливануло.

Пассажиров дожидалось несколько открытых пролеток (нафиг, нафиг!) и лимузин-такси (надеюсь, с тормозами у него все в порядке). Водитель предупредительно распахнул дверцу — в моем выборе он не сомневался.

— Гостиницу на берегу? Сейчас большой выбор.

— Нет, пансион потише и поближе.

И посуше — первые капли дождя крупными плюхами легли на стекло. Автомобиль не одолел и половины серпантина, когда кто-то наверху включил душ.

Вот это я понимаю — ливень! Краухардские дождики по сравнению с этим — собачкина неудача. Мостовые немедленно превратились в реки, видимость сократилась до двух шагов, с крыш обрушились настоящие водопады. Я думал, что непогоду придется пережидать на обочине (смоет ведь!), но водитель как-то умудрялся ориентироваться в сплошной водяной завесе (обязательно уточнить — часто ли здесь такое?). Мы подкатили к гостинице, во внутренний дворик которой вела арка, а из арки — черный ход, таким образом, я попал в дом, даже не раскрывая зонта. Таксист честно заработал свои чаевые.

Все, на сегодня поиск зомби накрылся зонтиком, впрочем, ждал же он меня полгода, и еще пару дней подождет. Нужно осмотреться, узнать обстановку, в конце концов, пока опять куда-нибудь не вляпался. Главное — от обилия новых впечатлений не забыть про цель приезда.

Я написал на кусочке салфетки "Макс" и прикрепил записку на самое видное место — дверь туалетной комнаты. Теперь можно было расслабиться и заняться чем-нибудь из того, что делают люди, когда им некуда потратить деньги.

В середине лета у Эдана Сатала родился сын. Маг был весьма горд этим обстоятельством (так, словно пол младенца зависел от него) и настойчиво делился своей радостью с окружающими. Найдя, что такое поведение скорее дестабилизирует коллектив, чем способствует плодотворной работе, старший координатор прогнал подчиненного в отпуск (за два предыдущих года и один следующий). Вдоволь насмотревшись на орущее чадо, шеф департамента практической магии вернулся к реальности и планам расширения своего отдела.

Например, за счет направления ретроспективной анимации (и пусть бросит камень тот, кто докажет, что она непрактична!). К сожалению, попытка привлечь некромантов к работе напоминала ловлю черных кошек в угольном сарае, но Сатал не терял надежды.

Периодически эта активность докатывалась до кабинета старшего координатора региона, к глубокому неудовольствию последнего.

— Не знаешь, почему Тангор снялся с места?

Ларкес перебирал на столе листы бумаги, расчерченные знаками черной магии со скрупулезностью, характерной для алхимиков.

— Потому что хорек. Понял, что амулеты Хаино ритуалу не соответствуют, а в лицо сказать — натура не позволяет.

— И куда его понесло?

— Что б я знал!

— Ты же, вроде, куратора к нему приставил? — поразился Сатал.

— Удачные пары редко получаются с первого раза, — старший координатор постарался быть дипломатичным, хотя портачей из службы Поддержки ему хотелось проклясть насмерть.

— Ха! — осклабился нахальный подчиненный, развалившись в кресле и явно намереваясь поучить коллегу жить.

У Ларкеса задергалась бровь — выдержка старшего координатора была не безграничной. Назревающую дуэль предотвратил секретарь, вломившийся к шефу с круглыми от возбуждения глазами:

— Диверсия в карпенских лабораториях!

— Отравление?

— Взрыв!

— Какой природы? — заинтересовался Сатал.

— Вот ты и выясни, — ухватился за возможность избавиться от беспокойного типа Ларкес (излишне самостоятельных сотрудников он не переносил). — Ты у нас главный по практической магии, тебе и амулеты в руки!