Римма-Глеб

Глеб сидел в своей комнате перед телевизором и думал. Подслушивать, конечно, нехорошо, но сколько интересного можно узнать! Аленкино мнение, само собой, для него секретом не было, но, черт возьми, ему было неприятно, что Римма это мнение услышала. В кои-то веки попалась симпатичная неглупая девчонка, и все шансы завязать с ней какие-то отношения сразу устремились к нулевой отметке. Ну, зато так интереснее.

* * *

Римма варила кашу. По всем правилам, на молоке, с изюмом и курагой — как дед учил. Девчонки еще спали — время было 7 утра. Чайник закипел и выключился, Римма сняла кашу с плитки, завернула в теплое полотенце. Заиграла бодрая мелодия — будильник сработал у кого-то из девчонок. Римма расслабилась — целый час она старалась не шуметь, потому что будить людей в 6 утра — это свинство.

— О, привет, — сонно сказала Алена. — Ты чего подскочила? Рань такая....

— Режим у меня. — Римма с наслаждением сгребала шуршащий мусор, запихивая его в пакет.

— Молодец. Уважаю. Наверное, еще и бегаешь?

— Не, я ленивая.

Кашу умяли все. Удивления по этому поводу было бездна. Выпроводив, наконец, девчонок на учебу, Римма вздохнула и обвела взглядом комнату. Работы — непочатый край. И обед еще готовить. Арбайтын, негры, солнце еще высоко.

Ближе к обеду, Римма с удовлетворением оглядела результаты своих трудов. Постиранные тюли больше не мотались концом по полу, а были аккуратно заколоты булавочками. Пыль вытерта, со шкафа снят хлам, там воздвиглась духовка. Аэрогриль стыдливо спрятался под столом. В духовке — обед. Римма удовлетворенно вздохнула, глянула на часы и выпила положенные таблетки. Потом отправилась искать парней — раз уж они участвуют финансово, пусть и обедать идут. Первым нашелся Мишка. Заслышав про обед, обрадовался и потрусил за Риммой, на ходу дозваниваясь до остальных. Зайдя в комнату, парни принюхались. Мясо в горшочках произвело на них неизгладимое впечатление.

— Римма, я на тебе женюсь, — искренне сказал Сашка, вытирая хлебом тарелку.

— Это лишнее, останемся друзьями, — лениво сказала Римма, наливая себе отвар. Мишка фыркнул, Глеб широко ухмыльнулся:

— Римма, ты неправильная. Если мужик зовет замуж — надо хватать его за яйца и бежать в загс, пока не передумал.

— Обойдусь тем, что вы помоете посуду, — хмыкнула Римма. После недолгого препирательства с посудой отправили Сашку.

Жизнь входила в колею. Учеба — общага — на выходных к родителям, и так по кругу. Март незаметно превратился в апрель, а там и май не заставил себя ждать. Глеб крутился вокруг с упорством, достойным лучшего применения, Римма отшучивалась, временами совсем уж язвительно, чем доводила его до белого каления, а приятелей — до истерического смеха. Она все так же звала его "дядя Глеб", от чего тот бесился. Однажды попытался ее поцеловать. Римма поцелуй перенесла стойко, машинально отметив мастерство "дяди", утерла губы по окончании процедуры, и коварно предложила переспать — дабы избавить его от "эффекта незавершенного действия". Глеб, против ожиданий, отказался, и теперь вел себя вовсе уж по-дурацки — дарил книги, узнав, что она любит фантастику, встречал ее на остановке, когда она возвращалась с подработки из Боткинской больницы, слишком вымотанная, чтобы язвить. Понемногу, она привыкла к его присутствию, и временами даже скучала, правда, редко. Мишка как-то раз попытался поговорить с ней по душам.

— Римка, вот чего ты над мужиком издеваешься?

— Вовсе не издеваюсь, — удивилась она.

— Он как больной ходит, все вокруг тебя, сам эти книжки дурные читает — только чтобы с тобой было о чем говорить, только и слышно — Римма то, Римма се!

— Ну....

— Дай ты ему, что ли!

— Давала, не берет, — хмыкнула Римма. — Я не в его вкусе.

— Да как же! Рассказывай!

— Мишаня, не лезь ты, Христа ради, а? Я на лето уеду, выкинет меня из головы, что ты, в самом деле. С глаз долой, из сердца вон.

Мишка только рукой махнул.

— Римма, какой у тебя номер телефона? — Глеб хмурился, роясь в памяти телефона.

— У тебя же есть, — слегка ненатурально удивилась она. Номер она и вправду, сменила. Смски и звонки различного рода и содержания ей осточертели.

— Вчера дозвониться до тебя не мог весь день.

— А чего ты звонил? Я ж дома была.

— Вот именно. Соскучился.

— Мм, понятно. Ладно, я убежала. — Римма подхватила сумку и попыталась влезть в туфли.

— Куда это? — запястье полностью скрылось в его лапе.

— Отпусти. Тебе-то что?

— Интересно мне. — Руку так и не отпустил.

— На свидание.

— Куда?!

— На свидание. Пригласили меня. Я иду. — Римма разговаривала с ним как с маленьким.

— Кто?

— Ты этого человека не знаешь.

— С колледжа?

— Ага, оттуда, — легко согласилась она, не вырывая руки, подкрашивая губы.

— Тебе не идет этот цвет.

— Не смотри, раз не нравится.

Он стиснул подбородок пальцами и развернул ее лицо к себе.

— М?

— Да ну тебя! — он выпустил ее, махнул рукой, и вперед нее вылетел за дверь.

* * *

Римма пожала плечами, проверила сумочку и пошла на выход. Вечер обещал быть интересным. Свидание было с девушкой. И все было прекрасно — легкая закуска, приятная музыка, приглушенный полумрак в кабинке, закрытой ширмой.... Приятная девушка, — решила для себя Римма. Изначально они сели напротив друг друга, через час перебрались на диванчик. Легкие касания — ненавязчивые, приятные, совершенно не пошлые разговоры. Римма совершенно не протестовала, когда Полина положила ладонь ей на шею, перебирая короткие волосы. Зашедший официант давился воздухом под их насмешливыми взглядами.

Домой Римма пришла с зацелованными губами и слегка пьяная от эмоций. Напевала она знаменитую песенку Мерлин Монро — I wonna be love by you, немного пританцовывая и помахивая туфлями в одной руке и пиджачком в другой. На этаже ее поджидал сюрприз — Глеб, собственной набыченной персоной. Завидев ее, он вытаращил глаза:

— Римка, ты что, пьяная?

— Нет, — она улыбнулась и пристроила пиджачок на спинку кресла Глеба. — А что?

— Такая... как пьяная.

— А я не пьяная. Я зацелованная, — туфли брякнулись на столик рядом с пепельницей. Римма села в соседнее кресло — продавленное и потертое, и тоже закурила.

— Ты еще и куришь? — для Глеба сегодня был вечер откровений.

— Иногда. Мне врачи запретили. Поэтому курю я очень редко. В моменты сильных душевных порывов, — дразнить Глеба было ее излюбленным занятием.

— И что ж мы курим, в моменты душевных потрясений? — он подтянул ее пачку к себе. — Ни хера себе, Римма! Они крепче, чем мои.

— Да.... Мою махорку даже парни в универе не стреляли, — Римма мечтательно сощурилась на дым.

— Ты ж в колледже учишься, — он ехидно прищурился.

— Универ я уже закончила.

— Римка, вот как так — мы с тобой почти год знакомы, а я о тебе вообще ничего не знаю.

— Тебе не интересно, — Римма пожала плечами, и надела пиджак — эйфория прошла, и теперь ее слегка морозило. Зазвонил телефон.

— Извини, — она улыбнулась Глебу и взяла трубку. Звонила Полина. — Да. Все нормально. Нет, еще не легла. Сижу, с приятелем болтаю. Ну, не ревнуй, что ты, это просто знакомый.... Целуешь? И я тебя. Спокойной ночи.

Голос Полины бархатным ручейком обволакивал сознание, заставляя Римму улыбаться.

По лицу Глеба гуляли желваки, и Римма впервые почувствовала легкие угрызения совести.

— А ты чего тут сидишь? Куришь? Или ждал кого-то?

— Дождался, — рыкнул Глеб.

— Я спать, — Римма легко поднялась, и стянула со стола свои туфли.

— Куда ты босиком пошла, — прошипел Глеб.

— Как хочу, так и хожу.

— Да что там за дебил такой, что тебе разрешает босиком по ледяным полам ходить? — Глеб возвышался над ней всей своей внушительной массой.

— Ты себя слышишь вообще? — сухо спросила Римма. — О чем ты, стесняюсь я спросить?

— О том, с кем ты сегодня на свиданку бегала, вернулась зацелованная, из-за которого курила, и который тебе звонил тебе! — Глеб уперся рукой в стену рядом с ее лицом, и уперся лбом в ее лоб.

— Мы бодаться будем, что ли? Так, давай разберемся сейчас. Тебе какое дело до моих сексуальных партнеров?

— А уже вон куда дошло?!

— Или говори нормально, или дай пройти, — равнодушно ответила Римма. — Ты голосишь, как мамаша.

— Кто он?

— Господи, кто "он"?

— на свидание ты с кем ходила сегодня? С мужчиной?

— Нет.

— Что?

— Не с мужчиной. Доволен?

— А... с кем? — растерялся Глеб.

— Ну, мысли логически. С кем я могу пойти на свидание?

— Не знаю. Что ты мне мозги пудришь?

— Боже, какой ты трудный! Даю последнюю подсказку. Я бисексуалка.

— А?

— Ну, это такие люди, которые спят и с мужчинами, и с женщинами. — Развила свою мысль Римма, начиная тяготиться разговором.

— Ты ... прикалываешься. Блин, ну ни о чем с тобой нельзя серьезно говорить! Сколько можно! — Глеб усвистался. Римма пожала плечами, и пошла спать.

* * *

Отношения с Полиной развивались стремительно. Через день она возвращалась домой с цветами. Всегда — довольная, зацелованная. Девчонки по-доброму завидовали, парни хмыкали и сочувствовали Глебу — тот исходил злостью. Римма старалась видеться с ним как можно реже. Год промелькнул как месяц. Снова началась осень. Полинка не раз предлагала перебираться к ней — она жила отдельно. Римма как могла, тянула с этим, пока, наконец, не признала, что таки да — все серьезно.

Девчонки вернулись с учебы и застали Римму за сбором сумок.

— Не поняла, ты куда? — удивилась Марина.

— Долго рассказывать, девчонки. Короче, мы решили жить вместе. Вот. Но мало ли, что может случиться, я за комнату так и буду платить, чтобы запасной аэродром был. Парням не говорите ничего, ладно? И так достали уже.

— О чем нам не говорить? — Глеб стоял в пороге, переводя взгляд с Риммы на сумки, сжимая и разжимая кулаки. — О том, что ты уезжаешь?

— Я не насовсем, — утешила Римма. — Буду заезжать.

— Черт. Все так серьезно? Прям до свадьбы.

— Бог с тобой, какая свадьба, — Римма засмеялась от души. Глеб немного просветлел лицом.

— Тебе сумку помочь отнести?

— Да, там Поля внизу меня ждет. Ты ее видел, наверное. Брюнетка такая.

— Видел. Подруга?

— Да. — Вдаваться в подробности Римма не стала.

— Ну, пошли. — Глеб подхватил сумку и пошел вниз.

— Солнце, ты так быстро? — Полина перехватила сумку у Глеба, и закинула ее в багажник. — Спасибо, молодой человек. Ей нельзя таскать тяжелое. Но меня не пустили внутрь.

— Нельзя? — растеряно переспросил Глеб.

— Нельзя, — подтвердила Римма. Полина приобняла ее за плечи, и погладила пальцем по щеке. — У меня опущение желудка.

— Ты никогда не говорила....

— Наверное, я повторюсь, но ты не спрашивал, — Римма пожала плечами. — Спасибо Глеб, извини, нам пора, да, Полин?

— Да, конечно. Садись, малыш. — Полина открыла перед ней дверь, и усадила свое сокровище в машину.

Глеб остался стоять на крыльце, чувствуя себя полным болваном.

— Он в тебя влюблен.

— Я знаю, — Римма положила голову на подголовник, и поправила прядь, выбившуюся из прически Полины.

— Давно?

— Давно. Это имеет значение?

— Никакого.

— Любишь меня?

— До безумия, — серьезно ответила Полина.

— Это хорошо.

* * *

— Я тебя ненавижу. — Спокойно сказала Римма, глядя ей в глаза.

— Милая, это не то, о чем ты подумала!

— Не смеши меня, Полина. Отойди. — Римма стояла на пороге, попинывая портплед.

— Римма!

— Что?

— Не надо, пожалуйста, не уходи.

— Почему?

— Я тебя люблю.

— И я тебя. Но это не значит, что я буду прощать тебе всех этих баб. Ты знаешь, я же тебе до последнего верила, — Римма покачала головой, поражаясь абсурдности ситуации.

— Прости меня?

— Простила. Теперь дай мне уйти.

* * *

На календаре — двадцать пятое декабря. Родители в Праге. Девчонки разъехались по домам. Номер телефона поменян. Сессия сдана с отличием. Жить совершенно незачем. Одно хорошо — каникулы.

Римма перемещалась по комнате в ночнушке, в ритм песне Агаты Кристи "Сны". То есть, как привидение — медленно, печально и с чувством собственного достоинства. Бессонница, окончательно доконавшая, однако, не мешала считаться с тем, что за стенкой еще спят соседи — время-то пять утра...

Шесть утра — Римма бодрая, свежая и прекрасная, доев кашу, убирает комнату.

Семь утра — музыка долбит по ушам в наушниках, унося на своих волнах. Жизнь прекрасна. Депрессия неминуемо отступила перед усилием воли.

Итак, что мы имеем. Тридцатое декабря, прекрасное расположение духа, новую прическу, новое платье, приличную сумму наличными и пустой холодильник. А впереди Новый Год.

Из магазина пришлось брать такси — Римма добивала затаившуюся хандру беспощадно.

— Привет, Глеб, — поздоровалась она, вытаскивая все пакеты из багажника машины. — Как дела? Давно не виделись.

Глеб застыл соляным столбом возле крыльца.

— Римка?

— Что?

— Это ты?

— Нет, это не я. А это не ты?

— Это ты.

— Прикольно. — Римма кивнула и взяла самый легкий пакет. — Присмотришь за пакетами? А то я все разом не унесу.

— Дай сюда. — Глеб сгреб все пакеты с крыльца и понес наверх. Римма, напевая что-то новогоднее, топала следом.

— Спасибо. Чай будешь? У тебя нос как у Санты. Гулял, что ли?

— Ну. Буду.

Римма щелкнула чайником, стянула забавные валенки — сиреневые, с ушками, скинула на вешалку дубленку, стянула шапку и услышала сзади сдавленный вопль.

— Ты что с головой сделала?!

— А, ты про цвет? Или про прическу?

— Про твою голову! Ты рыжая!

— Я такая с рождения, чтоб ты знал, — засмеялась Римма, выставляя на стол кружки. — Просто красила волосы.

— Зачем?

— Ну, хотелось мне так. Потом перехотелось, и я перестала их красить.

— Блин, у тебя и веснушки!

— А то! Я ж солнцем поцелованная, — Римма от души хихикала. — А подстричься тоже решила внезапно. Просто зашла в первую парикмахерскую, и подстриглась.

— Больная ты.

— На всю голову. — Серьезно согласилась Римма. — Мешок болезней и сдвинутая папаха.

— Кстати, о мешке болезней. Интересуюсь я — чем ты болеешь?

— Тебе подробно, или коротко?

— Можно подробно.

— У меня эрозивный рефлюкс гастрит, панкреатит, холецистит, дискенезия желчевыводящих путей, невроз желудка и гастроптоз.

— Твою дивизию. Это что значит?

— Это значит, что мне нельзя жрать все подряд, — любезно ответила Римма и потянулась за печеньем.

— И как ты с этим живешь?

— С удовольствием, по возможности. О, у меня рулет есть мясной, будешь? Ты, наверное, голодный?

— Не буду, я уже чаю нахлебался. Так, а что ты тут делаешь? — Глеб аккуратно поставил чашку на стол.

— Я тут живу, Глеб, — ласково напомнила Римма.

— До этого ты жила в другом месте.

— Ага. Ты знаешь, в мире очень мало постоянный вещей.... Ничто не вечно под луной, как сказал великий классик.

— Вы что, расстались?

— Ты на редкость догадлив, мой юный друг, — Римма улыбалась ему в лицо.