5. Look in my eyes

Look In My Eyes

В его крохотной клетушке было темно. Только иногда снаружи пробивался желтоватый свет коридорных ламп, забираясь под неровно срезанный край двери. Запертой двери.

Учики Отоко лежал на скрипящей, но удобной койке с мягким матрацем и теплым одеялом, полусонно размышляя над перспективой когда-нибудь увидеть внешний мир. Вот уже неделю новые хозяева держали юношу в тесной комнатушке без окон, ежедневно таская на медицинский осмотр, обкалывая непонятными препаратами и нудно переписывая анкеты с одинаковыми вопросами. Создавалось такое ощущение, будто каждую клеточку, каждый сантиметр его тела рассматривали с микроскопом, а каждый, даже самый крошечный факт из биографии перепроверяли по десять раз на дню. И вполне возможно, что так дела и обстояли.

Ведь он не был обычным человеком. Он был Наследником. Человеческой единицей, чья наследственность и особенности организма позволяли вступать в симбиоз с чем-то непонятным ни науке, ни самому человечеству. Такие, как Учики, могли ходить по воде, превращать медь в золото, излечивать смертельно больных. А могли и растворять в воздухе чудовищную энергию боевого атома. Как случилось много лет назад, в страшные часы мировой войны. По крайней мере, так сказал человек, что привез его сюда из родного Токио.

Да, Токио... Случившееся там до сих пор заставляло сначала вздрагивать, а потом краснеть. В один миг Учики оказался меж молотом Наследников и наковальней их врагов. Тем страшным вечером он столкнулся с трикстером. С одним из людей, что подвергались воздействию той самой таинственной субстанции, что принимала лишь тела Наследников. С одним из тех, кто, искалеченный отторжением, оставался живым и навсегда превращался в чудовище.

А потом... Потом оказалось, что Наследники вроде Учики не существуют поодиночке. Каждый Наследник должен иметь пару. И его парой оказалась Инори-сан.

Инори-сан. Девушка из его класса в школе. Негасимое юное солнышко. Тайный предмет воздыханий. Неразрывно связанный с ним Наследник. Судьба склонна к веселым шуткам. Они почти всю жизнь прожили вместе, на соседних улицах, но разговаривали друг с другом от силы раз десять, и то лишь после перехода в старшие классы. Пара звонков из-за домашнего задания, пара случайных встреч в метро, регулярные "привет-привет" по утрам... И все. Учики понял, что Инори ему нравится, так давно, что даже не помнил, когда был брошен первый взгляд украдкой. А брошено таких взглядов было много, даже очень. На что-то большее у юноши не хватало смелости.

Да, он всегда был стеснителен. Словно оправдывая собственное имя, Учики Отоко всю жизнь стеснялся всего на свете и держался тихо, незаметно. С малых лет забитый пьяницей-отцом и жалеемый матерью, он приобрел неконфликтный замкнутый характер, с которым не похватаешь от жизни самых сочных плодов. Даже регулярные тренировки в секции карате не перешибли извечной мягкотелости. Хотя и удалось заставить отца не распускать руки, хорошенько поколотив. Но в общении со всем остальным миром Учики оставался робким, застенчивым мямлей. И не слишком печалился по данному поводу, пусть приходилось терпеть статус тюфяка. Учики никогда не стремился доминировать и возвышаться. Да и к чрезмерному с кем-то общению он тяги не испытывал.

Но вот с девушками не везло. Дожив до семнадцати, молодой симпатичный парень ни разу не сходил на свидание, не получил ни единой любовной записки. Он вообще ощущал себя лишенным романтического элемента в жизни. Так уж вышло. Учики вряд ли мог мечтать о первом поцелуе с девушкой, не умея хотя бы чуть-чуть сблизиться.

Однако судьба, как уже было сказано, склонна весело шутить. Настал день, когда Учики все же поцеловал девушку. И не просто девушку, а Инори. Тогда, преследуемые токийской полицией и трикстерами, они, чтобы спасти себя и окружающих, впервые синхронизировали свои организмы друг с другом. Замкнули контакты, поцеловавшись. Как шутил потом их доставщик, спецэффекты были — высший класс. Весь полицейский спецназ оказался загнан в глубокую энергетическую кому, из которой будет выкарабкиваться еще месяц.

Сразу после того случая их с Инори и увезли сюда. В город Меркури. В столицу новой христианской Европы. В цепкие лапы "Croix Du Monde", организации, считавшейся столпом современной европейской цивилизации. Именно она в первые годы после Явления сумела поспешно реформировать Европейский Союз и сделать из Старого Света бастион жизни. Именно "Croix Du Monde", при помощи собранных из бунтующих армий Крестоносцев, железной рукой прошлась по ренегатам христианских церквей и чуждых культов, установив диктатуру Новой церкви. Именно она принесла стабильность в Европу и не дала распаду США стать большей трагедией, чем он стал ко времени прихода "CDM" к власти.

И именно "Croix Du Monde" разыскивала по всему миру Наследников. Ибо Наследником был ставший легендой Спаситель, которого объявили мессией. На прекращении Спасителем мировой войны и радикальном разрешении мирового энергетического кризиса зиждился авторитет церкви. Поэтому церковь старалась не выпускать из рук потенциальных продолжателей спасательского дела. Так что Учики оставалось лишь уповать на то, что его не обезглавят, а труп не сожгут. Мало ли, как они пытаются контролировать столь странное явление, как Наследники...

В комнатушке царила тишина, прерываемая лишь его собственным дыханием. Воздух был теплым, постель — мягкой. Глаза слипались сами собой после сегодняшнего мотания по медицинским кабинетам и комнатам с зеркальной стеной. Странное дело, но при дефиците движения юноша утомился необычайно быстро. Видимо, нервы.

Освещение автоматически выключилось с полчала назад. Значит, уже была ночь. Сердобольные неизвестные как-то, пока он был на осмотре, положили на кровать книжку в мягком переплете. Пресноватый детективный роман. Пока горел свет, Учики периодически почитывал беллетристику от нечего делать. Но сейчас оставалось только лежать. А потому заснуть получалось безо всяких проблем.

Делавший обход коридора охранник за звуком своих шагов не расслышал бы, конечно, тихого сопения, воцарившегося в клетушке Учики.

Тук, тук, тук.

Сложенные аккуратными рядами и слепленные серым цементом кирпичи простирались вдоль горизонта, исчезая в необозримой дали. Над верхушкой неведомой ограды темнело надувшимися грозовыми тучами серое небо. Под ногами шуршал уложенный тонким слоем гравий, покрывавший твердую каменистую почву.

Где это он? Учики оглянулся. Вокруг лежала, сурово оскалившись пустотой, идеально гладкая равнина, усыпанная серым камнем. Ни единого кустика, ни единого холмика, ни души. Только тянущаяся неведомо откуда и неведомо куда стена.

Тук, тук, тук.

Снова повторилось это тихое, едва различимое перестукивание. Кто-то усердно колотил по кирпичам из-за стены, но до Учики доносился лишь слабый отголосок ударов, которыми можно было раскровенить кулаки.

Тук, тук.

— Э-ге-гей! — он крикнул, надеясь, что с той стороны услышат. — Кто там?! Где я?!

Стук немедленно смолк. Бившийся в стену затих столь внезапно, что казалось, будто он испугался. На безмолвную равнину рухнула мертвая тишина. Даже клубившиеся в небе тучи не громыхали приближавшейся грозой. Через пару секунд звукового вакуума у него заболели уши. Потому что абсолютная тишина режет слух сильнее, чем самый страшный шум.

— Эй! — Учики вновь крикнул, только чтобы развеять ватный звон сплошного ничто в голове. — Эй! Кто-нибудь!

Ответом ему был тихий шелест шагов за стеной. Неизвестный, стучавшийся с той стороны, поспешно убегал. Учики впервые задвигался. Он подскочил к монолитной груде стены и, уткнувшись ладонями в ряды кирпичей, поднял лицо к небу и крикнул снова:

— Эй! Кто там?! Подождите!

Но никто не откликнулся. Шуршащие шаги поспешно скрылись в отдалении, превратившись в шорох на грани слуха. Зато пришел другой шелест. За спиной.

— Не отзовется.

Голос странно вибрировал. Как будто звук доносился до Учики сквозь неправильно работавший микрофон. Кто-то возник за спиной. Именно возник — на абсолютно пустынной равнине еще пару секунд назад не было ни души.

Шаги стихли. Остановился.

Учики медленно убрал руки от стены и обернулся.

Юноша-азиат в черном костюме, до блеска начищенных ботинках, с красным галстуком поверх белоснежной рубашки, стоял, сунув руки в карманы, и смотрел на него. Странный какой-то был этот незнакомец. Глядел прищурено, как-то знающе. И вместе с тем недружелюбно. Было в его лице, фигуре, во всем облике что-то знакомое. Правда, разглядеть подробнее не получилось. Незнакомец склонил голову набок и снова заговорил:

— Он постоянно стучится со своей стороны. Но никогда не отзывается.

— Кто... — Учики вдруг поежился. Безмолвная атмосфера здешних мест, странное небо, стена, а теперь еще и невесть откуда взявшийся парень, давили на виски сюрреализмом напряжения. — Кто стучится?

— А не знаю. Черт его знает, честно говоря. У каждого своя сторона стены.

— Кто ты такой?

— А вот это уже неважно. Ты, вообще-то, зачем сюда пришел?

— Я пришел?

— Ну да. Ты же здесь, — незнакомец развел руками. — К стене приходят только сами. Никто не тащит.

— Я... — растерянно пробормотал Учики. — Я никуда не...

— А, понятно, — перебил его юноша. — Тебе скоро выходить на волю.

— На волю?

— Ну что ты как баран? — поморщился неизвестный. — Все переспрашиваешь и тормозишь. Аж стыдно за тебя становится.

— Я не понимаю, — Учики с трудом выдавливал из себя слова. Почему-то язык еле-еле ворочался. Да и все остальное тело как-то обмякло, как будто мышцы превратились в прокисший творог.

— Естественно, — снова развел руками незнакомец, и тут Учики его узнал. — Ты же спишь.

— Погоди! — видя, как вытягивается шея собеседника, воскликнул Отоко. — Погоди! Ты же...

Но голова странного парня с лицом Учики уже возносилась под свинцово-тяжелые тучи на длинной растянутой шее. А тело в костюме принялось разбухать, шириться, грозя задеть самого Отоко пузыреобразным животом.

— И нечего шастать к стене! — крякнуло-квакнуло с конца драконьей шеи. — Кыш!

Резко и неожиданно проснувшись, он едва не вскочил на ноги, в последний миг успев разглядеть вокруг знакомые стены своей клетушки.

— Ох... — Учики расслабленно растекся по кровати.

Глаза пару раз моргнули, заново привыкая к темноте. Он заснул, даже не раздевшись. И приснилась какая-то странная чушь. Может, все дело в тех препаратах, которые кололи каждый день медики? Может.

Из-под двери выбивалась желтоватая полоска света. Учики, уже ощутивший сонливую мягкость тела и мыслей, задумался: раздеться ли? Или просто снова закрыть глаза? Вызванное странным сном возбуждение сейчас перетечет в воздух вместе с дыханием, и можно будет доспать.

Но дилеммы разрешить молодому человеку так и не довелось. Дверь звякнула, открываясь. На пороге стоял старый знакомый: мужчина в строгом костюме с чуть мятым галстуком, что всегда выводил его на очередной осмотр.

— Вставай.

Учики неловко спустил ноги с кровати, нащупывая кроссовки.

— А что, уже утро? — робко спросил он у своего надсмотрщика. Тот, не удостоив юношу ответом, терпеливо дождался, пока визави обуется, и кивком велел выходить.

В свете коридорных ламп Отоко невольно зажмурился. Как всегда, здесь сильно сквозило, и холод ледяной рукой упыря зашуровал под спортивным костюмом, которым юношу наградили еще в Японии взамен школьной формы. Безликий страж привычно велел ему шагать вперед вдоль ряда однотипных дверей, окруженных голыми стенами. Каждый раз команда стоять давалась в разных местах. Например, вчера стоять носом к стене и ждать, пока дверь откроют, нужно было у седьмой слева. Учики зачем-то считал. Сейчас прошлую дверь они миновали и шли дальше.

— Стой, — наконец, командовал охранник. — Лицом к стене.

Учики послушно развернулся. Он где-то слышал, что подобным образом водят по коридорам в тюрьмах. Хотя вряд ли там относятся к конвоированию столь небрежно. "Костюм" набирал какую-то комбинацию на боковой панели. Стоило ему закончить, как тяжелая стальная дверь пискнула электронным замком и отворилась.

— Заходи.

Повинуясь команде, Отоко шагнул в полутьму.

Это оказалась очередная комната для допросов, как называл он такие помещения. Крохотный голый стол, раскладной стул, одинокая бледная лампочка под потолком. Белые молчаливые стены, вылизанный до зеркального блеска пол, аккуратный ровный потолок. В подобных комнатах юношу обычно ждали листы со старомодными бумажными анкетами-вопросниками, с прикрученными проволочкой карандашами для заполнения. Электронных планшетов, видимо, было не положено. Но сейчас на столе не наблюдалось даже бумаги.

— Сядь, — велел из-за спины охранник. Учики покорно опустился на стул. Дверь тут же захлопнулась, унося коридорный свет и оставляя юношу наедине с лампой, светившей теперь прямо в макушку.

Стол неприятно холодил локоть сквозь одежду. Отоко заворочался, пытаясь устроиться поудобнее.

— Сядьте лицом к столу.

Грохнувший из-под потолка тяжелый, металлический голос едва не заставил его подпрыгнуть сидя. Только когда по затылку затопали мурашки, Учики догадался, что виной всему какие-нибудь динамики. Он слегка нервно повернулся на стуле, положив руки на колени.

— Отоко Учики, семнадцать лет, — бесстрастно забубнил голос, явно искажаемый механически. — Доставлен двадцать седьмого сентября этого года. Сегодня вас освобождают из карантина.

— Правда? — почувствовав прилив радостного оптимизма, спросил у невидимого собеседника юноша.

— Показания, снятые медиками, позволяют определить вас в учетную группу 1-4-15, — не обратив на его реплику внимания, продолжал голос. — Ваша пара также определена в данную группу. Вам предоставляется жилье в ведомственном общежитии учетной группы. Также выделены деньги на покупку личных принадлежностей, и определена социальная стипендия. Ваши новые документы, удостоверения личности и школьный значок получите на выходе.

— Школьный значок?

В этот раз ему ответили:

— В качестве члена учетной группы вы определены в Учреждение 7-82. По завершении программы вам будет выдан сертификат об образовании, действительный на всем пространстве Союза Христианских Государств.