Выбор

Тело лежало прям напротив двери, сжимая в руках винтовку. Вся грудь была залита кровью, глаза закрыты, видно стрелок потерял сознание. На всякий случай я отобрал ружье и отложил его вне пределов его досягаемости. Потом быстро обежал помещение в поисках кого-нибудь еще. Больше никого не было. Две коморки по сторонам тоже были пусты. Я вернулся к раненому. В углу, огороженный баррикадой из мешков с песком заметил матрац и решил перенести раненого туда. Стон, который вырвался из его губ, когда я его поднял, заставил меня присмотреться к нему повнимательней. Это была девушка. Лет девятнадцати-двадцати, худенькая, щупленькая и очень легкая. Еще бы, подумалось мне — в таком климате не сильно зажиреешь. Отнес ее на матрац и начал осматриваться вокруг. Заметил пластиковую коробку с нарисованным красным крестом. Внутри лежали пара набранных шприцов в вакуумной упаковке, коробочка каких-то капсул разного цвета и синяя коробочка с белым крестом, около пол сантиметра в толщину и примерно десять на десять. Открыть мне ее не удалось, поэтому я оставил все на месте. Блин, ни бинтов, ни антисептика, ни йода. Ничего полезного. Хотя нет, есть немного марганцовки в стеклянной колбочке. Наркоманка, неприязненно подумал я, покосившись на шприцы. Я снял с нее рубашку, на миг отвлекшись на созерцание маленьких аккуратных, подростковых грудок и принялся за дело. Пуля прошла правее грудины и вышла около лопатки. Рядом, на полу стояли бутылки из-под напитков, некоторые были наполнены мутной водой. Я выбрал одну, как мне показалось с самой чистой водой наполненную больше чем на половину, сыпанул внутрь марганцовки и взболтав, принялся смывать раны. Когда кровь и грязь были смыты, я порвал ее рубашку на лоскуты, самый чистый слегка смочил в марганцовке, тщательно выжал, что бы не обожгло рану и приложив к ране спереди и сзади тщательно и туго перебинтовал. Снял свою шведку, одел на девушку и уложил ее...выздоравливать. Сделать для нее я больше ничего не мог, оставалось надеяться на ее юность и на отсутствие внутренних кровотечений. А я пока решил осмотреться. Трупы лежали на своих местах, но вначале надо было осмотреть окрестности. Я ничего конкретно не искал, поэтому справился довольно быстро. Единственная вещь, которую я прихватил со двора, напоминающего помойку был ручной каток для укладки асфальта. Увидев его, я сразу подумал о муравьях, которые уже дважды мне встречались на пути, а с таким катком можно будет хорошо повоевать с ними, вздумай они забраться сюда. Затем я вернулся к телам, без особой брезгливости обыскал их, как заправский мародер со стажем, снял даже нательные цепочки, ремешки и то, что на них висело. Метрах в тридцати от заправки выкопал найденной лопатой не очень глубокую могилу на три персоны и сложив всех троих в ряд и накрыв куском найденного в мусоре рубироида, закопал. Связав проволокой из двух кусков труб крест, водрузил его у изголовья братской могилы и вернулся внутрь.

Девушка все также была без сознания. Я устроился на втором матраце подтянув его так, что бы видеть и ее и входную дверь я занялся осмотром трофеев. Из всего добытого непосредственно сейчас могли пригодится только оружие, самодельный нож с тридцатисантиметровым лезвием и серебряная бензиновая зажигалка Zippo. Бензин можно поискать завтра, ведь мы на заправке. А сейчас нужно готовиться к ночи.

Судя по сегодняшнему дню ожидать можно было чего угодно, поэтому я постарался все продумать. Проверил оружие — в винтовке было еще три патрона, запасных обойм я не обнаружил. Хорошо бы ее почистить и смазать, судя по виду этого с ней не делали с самого конвейера, но ни масла, ни инструментов я не нашел. Разобрал пистолет, протер его детали тряпочкой, подивившись, как он вообще мог стрелять. Такому оружию нельзя доверять свою жизнь, подведет в самый нужный момент. Ему бы недельку поотмокать в керосине, не говоря уже о чистке и смазке. Но на безрыбьи и рак свистнет.

* * *

Она очнулась на закате третьего дня. Я уже вполне освоился на заправке, облазив все вдоль и поперек. Поскольку боялся далеко отходить от места, то ограничился беглым обзором окрестностей. Хотя и так нашел кое-что интересное, а именно — свалку автомобилей в полукилометре на юге от заправки. Не углубляясь далеко, я осмотрел с холма содержимое свалки. И хотя большинство машин было раскурочено до безобразия, я наметил несколько экземпляров, которые можно было попытаться отремонтировать — внешне они выглядели не поврежденными. Особенно порадовали мотоциклы. Более-менее сохранившиеся, они давали надежду собрать хотя бы один из ... всех. На самой же заправке, точнее под ней обнаружились четыре огромных бетонных резервуара для топлива. И две из них были в разной степени заполнены, причем один — соляркой. У двух же напрочь отсутствовали крышки на люке и они был сухими и даже запаха не осталось от хранившегося здесь когда-то бензина. Я с уважением оценил размеры резервуаров — пять на пять метров и семь-восемь метров глубиной. Еще обнаружилось куча разного хлама в нескольких пристройках и на чердаках. Весь хлам я стащил в одно место, проведя предварительную сортировку.

Еще я понял как девушка добывала воду — в подвале был собран примитивный дистилятор, который собирал конденсат в отдельный чан. Слегка усовершенствовав конструкцию, я за два дня набрал четыре бутылки воды, без учета той, что вливал раз пять за день в рот раненой. А еще я нашел хорошую стальную полосу около метра длиной, толщиной около четырех миллиметров и шириной в три сантиметра. За два вечера мне удалось придать ей более-менее законченный вид, осталось только доделать рукоять и у меня будет очень неплохая копия катаны. Конечно, акулью кожу мне не достать, но как говорится на безрыбьи...впрочем я повторяюсь.

Она открыла глаза в тот момент, когда я сидел на матраце и окончательно правил катану. Почувствовав ее взгляд обернулся и у меня просто отлегло от сердца. Ярко голубые глаза очень контрастировали со смуглой кожей и рыжими волосами и казались двумя маленькими зеркальцами.

— Ну слава Богу! Я уже подумывал, что ты не выкарабкаешься. — я не смог убрать дурацкую улыбку до ушей на моем лице.

— Ты кто? — скорее угадал я ее вопрос, чем услышал. Удивительно, что угадал, потому, что она проговорила на английском. Не скажу, что я совсем не знаю английского, но до Оксфордского произношения мне очень далеко. Ладно, попробуем, только говорите, пожалуйста по-м-медленнее.

— Успокойся, сейчас я тебе все вкратце объясню. На тебя напали, ты убила нападавших, но была ранена. Я услышал выстрелы и пришел посмотреть. Увидел, что ты жива, и вот тебя выхаживаю уже третий день.

Мне показалось, что я все доступно объяснил, но напряжение на ее лице не проходило. Да это и понятно — это я ее знаю уже три дня, а она меня только увидела. А может мой письменно-компьютерный английский оказался ей не по зубам, точнее не по ушам.

— А где Боб? -следующий вопрос она произнесла уже более внятно. То есть меня поняли. Это хорошо.

— Боба я не знаю. Здесь было трое убитых мужчин и ты раненая.

— Трое! Их было двое, Боб остался разговаривать, а я побежала за ружьем! — она попыталась подняться, так что мне пришлось подойти и придержать ее от резких движений.

— Тебе пока нельзя двигаться. Лежи спокойно. Я нашел троих и уже похоронил их невдалеке.

От этих слов она обмякла и снова закрыла глаза, больше на меня не реагируя. Как я понял, один из этих троих был ее Бобом, он убил одного, видно не договорились. Второй застрелил Боба и ранил девушку, а она умудрилась убить его из ружья. Все таки разница в калибрах немалая. Жаль, не успел спросить, как ее зовут.

Снова стемнело. Я подгонял ножны к моему новому клинку, когда она очнулась во второй раз.

— Ну как ты?

— Нормально. — Она глядела на меня со страхом и напряжением.

— А как тебя звать? — я старался говорить самым успокаивающим тоном, на который только был способен.

— Энн.

— Красивое имя. Что ж, поздравляю тебя со вторым днем рождения. Тебе надо поесть.

Сегодня я приготовил большую ящерицу, которую поймал недалеко от заправки. На вкус она была ничего, только с приправами и солью был бы конечно совсем другой коленкор. А по сравнению с крысой, которую я подбил булыжником вчера, так и совсем показалась мне третьим сортом. Крысу я съел даже с удовольствием, у нее было жирное, розовое мясо. Если б я сам лично не прибил этого зверя, то вполне принял бы ее за свинину первого сорта. Хотя, может это и не крыса была, росту в ней было сантиметров тридцать в холке, и передние зубы выпирали из пасти как у какой-нибудь белки или крота. Тем не менее ящерица хорошо пропеклась в золе и, хотя уже и остыла, была довольно удобоварима.

— Я не хочу есть.

— Что за капризы, — не понял я, — ешь. Ты потеряла много крови и тебе нужны силы. Я не нашел никаких нормальных лекарств в твоей аптечке, поэтому расчитывать приходится только на твой организм. Жуй давай!

— Но в аптечке все есть, было вернее. Там были Стиксы и Аська.

— Ничего там не было, — я принес ей аптечку и положил рядом.

-Во же все. — она взяла синюю коробочку, сорвала с обратной стороны синюю полосочку и приложила к своему плечу. Внутри что-то зажужжало, потом замигал красный крестик, опять зажужжало. Крестик погас, поменяв цвет с белого на серый.

— Все, пустая,— сказала Энн, — Боб использовал ее, после встречи с радскорпионом. Но мне хватит, не надо даже Стикса. Завтра буду здорова.

Несмотря на оптимистичный прогноз, она выглядела грустной, видно снова вспомнив своего Боба. По себе знаю, что от грустных мыслей лучше всего отвлекает кусок вкусной еды. Поэтому я молча развернул перед ней мясо. Может подействовало лекарство, а может просто проснулся аппетит, но она умяла все мясо, хотя я думал, что это нам на двоих.

После того утра, когда я вместо объятий жены увидел морду огромного медведя, мне больше не снились сны. Даже находясь в относительной безопасности под крышей авто-заправки, я стал спать очень чутко, просыпаясь от каждого подозрительного звука и замирая, с винтовкой наизготовку. Как то новые привычки нарабатываются очень быстро, когда от них зависит твоя жизнь. Поэтому я сразу проснулся, когда услышал шевеление. Оказалось, это Энн встала и направилась к выходу.

— Ты куда, на ночь глядя — спросил я.

— Надо, — лаконичный ответ все объяснил.

— Возьми оружие.

— Не надо, я быстро.

Ну понятно, организм поднакопил шлаков за эти дни и пришла пора облегчиться. Минут через десять девушка вернулась, уселась на свое место и уставилась на меня своими голубинками, но уже с грозным выражением.

— Ты меня будешь насиловать? — я ожидал от нее любых слов, но не этого вопроса. А чо, нормальные лекарства, сквозная дырка в груди, только чуть очухалась, а мысли уже про секс.

— Надеюсь, нет. — осторожно сказал я, реально опасаясь, что она со словами "А придется", схватится за ружье. Нет, я не то, что бы совсем против, но нельзя же так сразу, как говорится — "а поцеловать?".

С минуту напряженно подумав над моим ответом, она с облегчением сняла грозное выражение с лица и улеглась на матрац уже поудобнее на бочок. Мне показалось странным, такие перепады интересов за такое короткое время. Она уже не вспоминала своего Роба, и, очевидно, перестала меня бояться, поскольку на ее лице была написана полная удовлетворенность. Только когда она шевелилась, видно потревожив рану, по лицу пробегала болезненная морщинка. А так в остальном — довольный жизнью ребенок. Мне показалось, что пришло время хотя бы слегка удовлетворить свое любопытство и решил задать ей мучавшие меня вопросы.

— Послушай, Энн, можешь мне рассказать про здесь. Ну, в смысле где мы, кто ты, и где все?

— Где все? Кто все? — видно решив начать с последнего, она резко поднялась, схватила винтовку и умело приготовилась отражать вероятное нападение. Я снова опешил. Такая реакция на гипотетических "всех", не сказать, что бы меня удивила — так, слегка ошарашила.

— Здесь никого нет, только мы с тобой. Я имел ввиду в общем, "Всех". Людей. — я старался говорить как можно спокойней и мягче. Черт, придется усиленно следить за базаром, похоже она привыкла сначала реагировать, а потом думать.

Энн покрутила головой по сторонам, убедившись, что никого нет, расслабившись села на место и выдала мне одной фразой:

— Мы в Пустошах, это — наш дом, а я — Энн.

В ее глазах не было никакого лукавства. Она, похоже, была совершенно уверена, что ответила на мои вопросы. Я не ожидал такой буквальности и слегка растерялся. Логика пятилетнего ребенка от двадцатилетней женщины, с хорошей сноровкой уравляющейся с оружием, — мне надо было подумать.

Давай спать, — предложил я и стал устраиваться поудобней. Спать на матраце, с рюкзаком под головой все равно было гораздо удобнее, чем на камнях. Энн, кивнув мне в знак согласия, поднялась и снова куда-то вышла. Оказалось, что она ходила за хворостом, оставшимся после моей готовки, сложила его в бочку у входа и подожгла. Я с любопытством наблюдал за ней. Какими-то предметами, действующими как кресало, Энн разожгла огонь и положила сверху конец обгорелого бревна, сантиметров двадцати в диаметре и около метра длиной. Вот убей меня, не заметил, откуда она его взяла. Бревно под пологим углом уходило в бочку, где для него была специальная вмятина, и напоминало гигантскую лучину.

— Зачем ты зажгла огонь? Его же издалека видно ночью, всю живность в округе соберет.

— Наоборот, люди по ночам не ходят, а звери на огонь не придут. Огня даже я-Огаи боятся.

У меня что-то аж щелкнуло внутри. Пустоши, радскорпион, укусивший Роба, я-Огаи, вкусная крыса, похожая на крота. Это же Фаллоут, е-мае! Тот самый Фаллоут, где я бегал по Пустошам, стреляя монстров и мутантов, выполнял квесты и всех спасал. Игра мне нравилась какое то время, потом наскучила. Поиграл и выключил, — вот так мне нравилось. А где, интересно знать, выключатель у этих моих приключений? От этих мыслей началась ностальгия.

Как там мои? Фирма, аренда, не сданные заказы? В свете последних дней, все это теперь кажется таким далеким. Там волнуются обо мне, жена с ума сходит, а я даже не знаю где я, что со мной? И что с этим всем делать? Фаллоут, блин! Это же просто бред какой-то. Расскажи эту историю там, сочтут за неталантливую фантазию, а если настаивать, то и вызовут спец-бригаду в белых халатах. Но что делать, если это вот все передо мной и со мной. Интересно, я там и здесь одновременно? Может там я уже пол недели сплю и меня не могут добудиться? Или реальность совсем разделилась и там я, как ни в чем не бывало, с утра пошел на работу? Или пропал из койки? Жена просыпается, а меня нету!

Я начал чувствовать, как постепенно мозг стал закипать. Кажется надо выбрать что-то одно и придерживаться этого решения как рабочего, окончательного и самого правильного. Иначе крыша уедет совсем, и догнать ее будет нереально.

Значит, что мы имеем. Дорога, а в дороге МАЗ, который по уши увяз... В смысле я, пустыня (она же — Пустошь), непонятный мир и я в нем завис. Надолго или нет не знаю, может и навсегда. Это, конечно, худший вариант, поэтому его и надо брать как основной. Если, бог даст, я отсюда выберусь, то все решится само собой. На это будем надеяться, но на это нельзя рассчитывать, потому как между "если" и "когда", разный смысл.