— У нас на руднике много такой породы в отвалах, такого же реголита там можно набрать. Разве что там не найдете кусков со следами ударов микрометеоритов. Еще тут не получится взять родного грунта Луны, но мы вам дадим кусочков.
— А что тут добывают на руднике? — спросил Рыбкин.
— Астероид, после которого остался кратер Тихо, имел в своем составе много элементарного углерода, и при падении образовалось много алмазов, как в известном Аризонском кратере. Но на самой поверхности их нет из-за слоя обломков более поздних метеоритов, этот грунт называется реголитом, если кто не знает. Верхний слой этого грунта представляет собой пыль с камнями, ниже уже спекшийся слой упавших метеоритов. И толщина его разная из-за неравномерности падения крупных объектов на Луну. Еще тут попутно добывают железо и никель, но главная цель это алмазы, правда, крупных тут нет, и таковых не бывает в кратерах. Большие алмазы могут появляться только в кимберлитовых трубках.
Все туристы ходили и смотрели сам кратер, стали уже подниматься наверх, осматриваться получше. Кто хотел — сфотографировался с помощью арендованных фотоаппаратов и взял лунного грунта в имеющиеся у каждого контейнеры. Многие даже делали видеосъемку своих прогулок по лунной поверхности, благо, специальные космические фотоаппараты и это могли делать не хуже земных цифровиков.
Ближе к центру большого кратера разместились верха корпусов огромной лунной базы. Рядом на возвышенностях расположены посадочные полосы космодрома. Эти полосы, в отличие от земных ВПП, были обожжены двигателями вертикального взлета, которые заменяли в условиях Луны подъемную силу плоскостей крыльев. Так было проще взлетать, чем по классическому методу вертикального взлета, и даже экономнее. К полетам на космических кораблях не допускались пилоты, не сдавшие экзамен на умение вертикального взлета и посадки, но такой сложный маневр старались не делать без нужды.
Недалеко виднелся ГОК алмазного месторождения и поблизости терриконы пустой породы. Частично базальт и реголит использовались для производства искусственной пемзы, основного местного материала для строительства вместе с метеоритным железом. Искусственная пемза, как и стальные конструкции, производились тут же на базе. Все это богатство обслуживалось ТАЭС, в другом конце базы виднелись запасные солнечные батареи на случай выхода ее из строя.
Группа, вдоволь нагулявшись по кратеру, собралась у вездехода, экскурсовод сказала, что они поедут на гребень кольцевого хребта кратера, чтобы увидеть Землю. От базы тоже можно было увидеть родную планету, но не полностью из-за того, что она близко к хребту расположена, и сам кратер Тихо находится в высоких широтах Луны. Да и вид с хребта лучше.
Несмотря на мягкую подвеску, вездеход переваливался и качался из стороны в сторону при подъеме вверх, что не особо радовало туристов. Кругом виднелись серо-коричневые скалы, без всякого следа атмосферной эрозии, зато со следами микрометеоритов. Нависающие глыбы, острые края, трещины из-за дневного и ночного перепада температур были со всех сторон. На удивление несведущих людей, метеоритная пыль была на всех уступах, с которых на Земле была бы смыта дождем или снесена ветром. Всех бросало из стороны в сторону, на сиденьях туристы и сопровождающие удержались только благодаря ремням безопасности. Наверху на почти ровной площадке вездеход остановился, все вышли. Фотографировались, собирали образцы на память, экскурсовод рассказывала про все кругом...
С одной стороны был виден весь огромный кратер Тихо, внизу на дне кратера совсем маленькой выглядела лунная база. На удивление четко, как будто совсем рядом, была видна дальняя стена кратера, между дальней стеной и той, на которой стояла группа, виднелась центральная горка кратера. И только база на дне кратера ясно показывала, что до дальнего хребта десятки километров.
С другой стороны была видна на громадное расстояние изрытая метеоритами огромная равнина с кратерами, скалами и пропастями везде, особо выделялись блестящие хребты с трещинами от падения астероида — отца кратера Тихо.
Вид неба тоже впечатлял. С одной стороны виднелась Земля, частично спрятанная ночной тьмой. Дневная сторона красовалась темно-голубыми океанами с белыми лохмотьями облаков, тускло-желтыми пустынями с голубой дымкой, синевато-зелеными лесами и степями. Ночная сторона была синевато-черной с огнями мегаполисов. В стороне нестерпимо ярко светило Солнце, смягченное только вспомогательными черными стеклами шлемов. И яркие звезды в черном небе, даже ярче, чем в безлунную ясную зимнюю ночь на родной планете. Даже был виден Меркурий немного в стороне от Солнца. Можно было только догадываться, какие яркие звезды ночью на Луне, особенно на ее невидимой стороне.
— Великолепно, просто великолепно. Никак не ожидал, что побываю на Луне, тут так красиво! Пустыня тут безжизненная, но красиво! Молодцы, что такого добились, — взволнованно говорил старый чекист Рыбкин. И тут на краю скалы наступил на круглый камень. Это хоть и не галька была, а угловатый круглый камень, но Аркадьевичу от этого легче не стало. Камень крутанулся под ногой, и Рыбкин упал с обрыва. — А-а-а, я падаю! Ой-й-й-с-с!.. Твою мать! Спасите! Я скафандр порвал!
Экскурсовод с водителем быстро подошли к обрыву, посмотрели вниз и прыгнули следом. Остальные глянули вниз. Там на площадке метров на десять ниже лежал Николай Аркадьевич, а экскурсовод с водителем возились с его скафандром.
— Как вы там? — спросила Таня.
— Упал, в полете боком по острому краю скалы проехался. Как полскафандра не разодрал, не знаю.
— Ваше счастье, что скафандр армирован углеродными нитями, иначе бы вы были обречены. Если б не они, то об скалу разодрали бы скафандр, а так ушибом отделались, — сказал экскурсовод.
Тем временем водитель и экскурсовод заклеили специальным пластырем место повреждения скафандра для перестраховки.
— Сильно пострадали?
— Не очень. Несколько синяков от удара об скалы и бок немного разодрал. Переломов нет, и стекло шлема целое. Но один черт больно, — бодрился Рыбкин.
— За свою неосторожность будете до конца экскурсии сидеть в кабине вездехода. Сами туда не пойдете, сейчас водитель вас туда занесет. Кстати, стекло разбить очень трудно. Оно многослойное из множества тонких пластин закаленного стекла, чередующихся с тонкими прослойками прозрачного пластика. Так для бронемашин делают стекла, и для шлемов также эту технологию используют, — сказал экскурсовод. Когда занесли в машину Рыбкина и осмотрели его, спросил — Все рассмотрели и нафотографировались? — Поехали к руднику. По дороге выгрузим пострадавшего врачам на базе.
— Нет, спасибо. Я до конца хочу в экскурсии побыть. Не так сильно пострадал, сами же видели. До конца потерплю. Следующего случая у меня уже не будет.
— В скафандре вы с кабины уже никуда не выйдете, а так можно.
Все сели в вездеход и направились к руднику в кратере. Около рудника иногда мелькали вспышки взламывающих грунт взрывов в стороне, после чего грунт под вездеходом вибрировал. На самом руднике гусеничные бульдозеры счищали верхний слой реголита, буровая установка уточняла мощность алмазоносного пласта и остатка пустого грунта поверх ценной породы, экскаваторы же грузили алмазоносную породу на грузовики с электродвигателями, разработанные специально для безвоздушных планет. Грузовики, в свою очередь, ссыпали свой груз в приемный бункер горно-обогатительного комбината, а на выходе их нагружали переработанным грунтом, и вывозили его за границу залежей алмазов.
Экскурсовод стал рассказывать после выхода группы из вездехода:
— В ГОКе руду измельчают, промывают водой, алмазы отделяют, породу после промывки сушат и вывозят за пределы рудника. Железо и никель, содержащиеся в руде, используют для производства металлоконструкций тут на месте, лишнее вывозят на Землю. Это упрощенное описание, на деле сложнее, да и внутри полуавтоматическое производство, все закрыто и почти ничего не видно.
— Простите, а откуда тут столько воды для этого комплекса, ее что, с Земли всю привезли?
— Меньшую часть в самом начале. Позже не полностью загруженные корабли, идущие из систем больших планет, всегда загружались и загружаются до предела по остаточному принципу льдом и перед посадкой на Земле выгружают лед на лунных базах, а если летят из-за Солнца, то на Меркурии выгружают. Потому недостатка в воде базы на Луне и на Меркурии не испытывают. Откровенно говоря, есть водяной лед в ударных кратерах на полюсах и Меркурия, и Луны, но там мало его, вроде как в резерве держат. На Марсе благодаря полярным шапкам с водой проще, и в первом поясе астероидов тоже можно найти воду, пусть и не везде. Начиная с окрестностей Юпитера и дальше вплоть до облака Оорта водяного льда даже слишком много, но мы пока дальше второго астероидного пояса не летаем, американцы его еще называют поясом Коупера.
— И что, вся вода внутри очищается много раз?
— А как же по другому? Тем более что старые солнечные батареи у нас только в резерве, а основной источник электричества это термоядерная АЭС, вон она стоит. Так, время экскурсии подходит к концу, сейчас обратно поедем. Если есть вопросы — задавайте.
Глава 46. На Луне после прогулки.
В шлюзе группу встретили медики, сразу же забравшие с собой Рыбкина. В медпункте ему обработали синяки и ушибы, но ничего страшного не было, буквально через час отпустили старика.
После ужина вся группа собралась вместе. Виктория повела их к экскурсоводу, кроме тех образцов грунта, что взяли на память, им дали еще образцы, только уже с большой глубины толщи лунных горных пород, и все в вакуумных упаковках. Вечером сходили в спортзал, даже Рыбкин Николай Аркадьевич подошел, но занимался мало и очень осторожно.
После спортзала пошли в актовый зал, в этот вечер ставший кинотеатром. Многие жители советской лунной базы там наслаждались фильмом. Группа, сопровождаемая Викторией, пыталась расслабиться, но не выходило полностью. За просмотром фильма переваривали события дня, пережитое было страшным ударом для тех, кто не верил в преимущества советского строя над капитализмом.
Даже представительница самой развитой страны Европы, Германии, Грета ясно осознавала, что она стала космическим туристом только благодаря Советскому Союзу. Ей вдруг вспомнились костры инквизиции, сжигавшие ученых и самых красивых женщин Европы. Они так и не победили прогресс и стремление к прекрасному, но принесли много вреда европейской культуре и европейскому генофонду. И мелькнула крамольная мысль, что США это страна-инквизитор 21 века, ставшая такой во имя либеральных ценностей, а реально в интересах ТНК, реально даже не столько инквизитор, сколько страна-грабитель. И этим губящая себя и своих союзников по неумолимым законам человеческого бытия, а перед этим всех, кто слабее, богат и непокорен. Следом вторая, прежде невозможная, мысль пришла, что США и есть империя зла, глобальный террорист.
Утром немка проснулась с ощущением необыкновенной легкости во всем теле, осмотрелась и сразу не вспомнила, где она. Ночью ей приснился необыкновенно реалистичный сон про полет на Луну, полет в советском космическом корабле. Но такого быть не могло. Смотрела по сторонам и не узнавала обстановку. Вскочила, но не вышло, как обычно, сразу на пол спрыгнуть. Реакции хватило, чтобы в полете руками оттолкнуться от стены. Стала на пол и поняла, что легкой пташкой взлетела с кровати из-за малой силы тяжести. От такого села на кровать и закрыла лицо руками от полноты чувств.
Встала, умылась. Тут постучали в дверь, за дверью услышала голос Виктории "можно?". Пустила ее, Вика была в своем комбинезоне. Спросила "Уже готовы? Одевайтесь, пойдем разомнемся в спортзал". Никто не сачковал, всех же специально предупредили о необходимости спорта.
После завтрака все пошли в зеленую зону. Приличную часть базы занимали оранжереи, где выращивали разные овощи, ягоды и фрукты, не требующие особо большого объема пространства. Таня спросила:
— Это что, тут еще и загорают люди?! Тут же нет нормального солнечного освещения.
— Конечно. Тут же имитируется естественное солнечное освещение, кроме обычного света от люминесцентных ламп, есть и ультрафиолет от специальных ламп. Вообще-то такое освещение проектировалось не только для растений, но и для людей. Вот вам где приятнее загорать, в солярии или в саду среди тропических растений? Странно, что вы этого не знаете, хоть и русская. Откуда вы? — спросила садовод, коренастая темноволосая женщина на пятом десятке.
— С Брайтон Бич, — ляпнула Гольцова первое, что пришло в голову. — А хорошо придумано, я еще не видела такого, чтобы в теплице можно было загорать как в солярии. Вы тут так загорели?
— Конечно тут. У нас же не жалеют средств для лучшей жизни людей. Простите, а вы не хотите переселиться в Советский Союз? У нас же лучше жить, чем в США, хоть там давно власть социалистов.
— Уже захотела. А можно попробовать вашей продукции?
— Угощайтесь. Специальные контейнеры для огрызков и других таких отходов вот стоят. И с растениями аккуратнее.
Добрались до яблок для начала. Потом кто что пробовал, кто киви, кто апельсин, а кто виноград... При этом любовались оранжереей. Потолок из небесно-голубых панелей с лампами между ними. Стены выложены коричневой каменной плиткой местного происхождения до высоты в метр, выше пластиковое покрытие с водостойкими фотообоями в виде пленки с видами садов и лесов средиземной зоны и морского побережья, в других местах, где выращивались овощи средней полосы, были изображения хвойного леса тех краев.
Итальянец из группы, распробовав урожай, спросил:
— Скажите, а вам действительно нравится жить вдали от Земли и тут заниматься тем, чем могли бы дома заниматься? И согласились бы вы за большие деньги так же работать за границей?
— Хочется, конечно, на Землю, и иногда сильно. Но мне тут действительно нравится работать, заниматься своим делом в необычных условиях, дома не так интересно заниматься растениями, слишком уж все предсказуемо. И кто-то должен тут растить фрукты, ягоды и овощи для жителей базы, а на других рассчитывать, что они будут делать то, чего ты не хочешь, довольно нехорошо. Если все откажутся, то кто этим будет заниматься? А за границу за большую зарплату я не хочу. Мне с согражданами больше нравится жить и работать. Тут большой дружный коллектив, как большая дружная семья. Тут у меня и интересная работа, одновременно и хобби, и много друзей, и семья. Ну, дети на Земле живут, а муж тут работает. Но мы часто с детьми там вместе собираемся.
Развлечений тут много. Нет многих сложностей жизни, как на Земле. Мне тут проще заниматься любимым делом. В бытовом плане тут комфортно жить. Меня удивляют старые фильмы, в которых показывают безжизненные помещения космических кораблей, белые или металлические, в лучшем случае, похожие на операционные. А у нас? Обои обычное дело в комнатах. Нигде в кадрах фильмов прошлого века с интерьерами космических станций и кораблей нет деревянных панелей в качестве отделки, а у нас во многих местах, где допустимо по нормам пожарной безопасности. Очень многое делается для комфортной жизни, у нас есть даже свой дельфинарий, правда, больше в научных целях и пока единственный на Луне. Мне рассказывали, что на Тритоне хуже условия жизни, чем у нас. Так там и станция меньше, и лететь туда долго, как минимум месяц. И это самое далекое пока поселение людей из уже существующих. Был разговор о базе на Седне, но пока до создания дело не дошло. Наши замахнулись на базу на Седне, а пока и на Плутоне нет постоянной базы. Так, извините, но мне работать надо, — сказала садовод, что-то увидев в действиях одной своей помощницы.
