Нефритовые четки

— Думала, что ты никогда не воспользуешься моим подарком,— искусно разыграв вселенскую печаль, продолжила красавица, тоскливо вздохнула, с легкостью примерев амплуа отвергнутой возлюбленной, и тут же его с себя сбросила, как невесомую шаль неподходящую ко всему остальному костюму. — Подыхать будешь, но не свяжешься со мной.

— Просчиталась? — Хиль решил пропустить этот выпад и сыграть в навязанном сильфой тоне.

— Скорее, переоценила тебя, мой дорогой. — Желчно откликнулась она.

Вот теперь настало его время делать ответный выпад.

— Недооценила, — легко согласился он и сразу перешел к самому интересному, затягивать этот разговор ему отчаянно не хотелось. — У меня на корабле в данный момент находиться ваш Правитель Нефритового Чертога. И по завизированному Братством договору я обязан доставить в туманность Тау нефритовые четки, которые он постоянно держит при себе. Снимать их добровольно он отказывается. Зато весьма жаждет совершить столь данное путешествие в моей компании. Будешь отпираться и убеждать меня, что ваш нефритовый мальчик, как ему и полагается, мирно дремлет в своем чертоге на волнах благовоний и фимиана или сразу перейдем к делу, Шел?

— Уже перешли, — в голосе леди прорезался метал, теперь она смотрела на капитана совсем другим взглядом, — Как он у тебя оказался? Где вы сейчас? Уже в открытом космосе или на станции? И какова вероятность, что его святейшество находиться под воздействием... — она недоговорила, лишь сделала неопределенный взмах рукой. Как-то повлиять на способность сильфа самостоятельно принимать решения, было почти не возможно. Хотя, способы, скорей всего, существовали, но озвучивать их Хилю никто не собирался. Перевозчика это только радовало. Меньше знаешь, дальше летишь.

— Мне это тоже крайне ин... э, Шел?

Он еще никогда не видел, чтобы эта женщина настолько теряла контроль над собой, что лицо её превратилось в гримасу недоверие и злости одновременно. Но что её разозлило? Шейла быстро взяла себя в руки. Взгляд её стал безмятежным и непроницаемым в своей пустоте. Все эмоции теперь были надежно скрыты. Голос был подстать взгляду. Бесцветный, сухой.

— Твои пальцы, Хиль, — так сообщают, что кто-то умер.

Капитан медленно поднял ладонь к лицу. Кончики пальцев до первой фаланги светились мертвенным голубым светом, при этом выглядели так, словно стали прозрачными, как лучный камень.

— Какого?! — взвыл капитан, быстро сообразив, после чего и с чьей помощью с ним могла произойти подобная оказия. В тот раз, когда Шейла чуть не убила его, она тоже дала ему понюхать какую-то гадость, после которой у Хиля разыгралась такая жутчайшая аллергия, как следствие отторжения чужеродной субстанции, что его еле спасли. Мальчишка-повелитель проделал с ним тоже самое. Дал вдохнуть какие-то меазмы своего собственного производства. И снова с организмом капитана твориться что-то непонятное. Чтобы этому засранцу в декомпрессионную зону провалиться!

И снова зазвучал отрешенный голос леди-канцлера.

— Он взял тебя в свои законные супруги. Видимо, это произошло совсем недавно, поэтому сведения о вашем брачном контракте ко мне еще не попали иначе я бы уже давно сама связалась с тобой. И упреждая твой вопрос, расторгнуть его невозможно даже по обоюдному согласию. Это вопрос совместимости, как ты мог догадаться.

— Кем он меня взял?

— Супругом, Хиль. Супругом.

— А тебе не кажется, что на брак принято сначала спрашивать согласие?

— Да. Это так. Но Мася повторил мою ошибку и не прогадал, в отличие от меня.

— Как ты его назвала? — сначала Хиль ухватился за имя сильфа, потом полностью осознал, что именно было сказано после него. — Твою ошибку, Шел? — уточнил он, уже догадавшись, из-за чего когда-то чуть не умер. Она предпочла сказать, что все это было не более чем неудачной шуткой, прихотью, и умолчать о том, что это была попытка стать замужней дамой. Бездна звезд, да что же это?!

— Я считала тебя идеальным вариантом для себя. Впрочем, ты и сам это знаешь. А еще прекрасно видела, что, испытывая ко мне чувства привязанности, их и меня ты ставил в ряду своих приоритетов лишь вторым номером. На первом у тебя всегда была только работа и космические приключения. Ты болен космосом, Хиль, разве ты сам этого не понимаешь?

— Болен? Скорее одержим. А одержимость, насколько мне известно, можно вылечить только с согласия больного, не то что выйти замуж.

— Ты справедливо злишься. И на меня... и на него. Разумеется, и у нас принято спрашивать, прежде чем предоставлять возможность вдохнуть брачные споры. Но ты ведь не просто так настолько популярен среди представителей нашей расы.

— Позволь, сам догадаюсь. Я с рождения обладаю какой-то особой микрофлорой организма, которая могет позволить вашим спорам прижиться и прорасти. Все правильно?

— Удивительно, насколько грамотно ты можешь применять свою общую эрудированность. Прозвучало так, словно ты по меньшей мере ксенобиолог.

— Спасибо. Но мне от этого не легче. Ты сказала, что этот ваш брачный контракт невозможно разорвать. А что вообще он из себя представляет? Я, как супруг вашего нефритового мальчика, могу с ним ознакомиться?

— Разумеется. Если подождешь минутку, мне его сейчас принесут, — тут же откликнулась леди и её объемная фигура снова втянулась в поверхность. На какое-то время леди-канцлер исчезла из поля зрения. Потом вернулась, произвела стандартные манипуляции со своей стороны, и панель перед псевдоэкраном стала издавать тихое шипение, принимая космомильное сообщение, которое сразу же наносилось на гибкий пластик, заменяющий в их продвинутый век такой пережитой прошлого, как бумагу.

— Спасибо, Шел, — рассеянно поблагодарил Хиль, вырвав лист из щели плантера, не дав ему остыть, и пробегая глазами начальные строчки составленного по всей форме брачного договора.

— Там много пунктов, которые ты найдешь интересными и даже заманчивыми, — откликнулась собеседница, — Но, Хиль, посмотри на меня, пожалуйста, и послушай, что я тебе скажу. Во-первых, я понимаю его. Он, как и я, не мог рассчитывать на твое добровольно согласие примерить на себя роль его супруга. Вероятность того, что его споры прижились, была весьма мала. Но ты бы все равно не позволил ему это сделать. Я уверена.

— А уж как я-то уверен, — пробурчал капитан недовольно. Но как-то еще проявлять свои чувства, не стал. А смысл? Злись не злись, уже попал в переплет. Теперь остается лишь сцепить зубы и искать способ из него выпутаться. Даже если на первый взгляд такого способа нет.

Канцлер не предала значения его словам и продолжала:

— Но, несмотря на пункт договора одиннадцать подпункт вью, если ты причинишь вред его здоровью как физическому, так и психическому, а с тем, как ты можешь методично и расчетливо трепать нервы, я знакома, будешь иметь дело со мной.

— Даже так? — холодно уточнил Хиль, — А мне показалось, что это была гримаса ревности, Шель, — и пояснил, демонстрируя причину, по которой собеседница потеряла контроль над собой в самом начале разговора, — когда ты только увидела мои пальчики.

— Он духовный проводник моего народа в этой неспокойно и изменчивой вселенной, которую мы все населяем, — столько пафоса в одной фразе Хиль от неё не ожидал. — Я буду отстаивать его интересы, — припечатала канцлер.

— О, да. Как и ваш император, а с ним заодно весь штат священнослужителей зеленого чертога и весь знаменитый космофлот. Это ведь из нефритовых священников составляют команды боевых истребителей "Неф-неф"?

— Ты меня понял, — тихо, но веско обронила леди-канцлер. И сменила тему, — Кто тебя нанял, ты уже выяснил?

— Ваш мальчик говорит, что он сам и является заказчиком.

— Скорей всего, он не врет.

— Догадываюсь. В новом свете, все это выглядит не более чем удачно расставленные силки.

— На тебя расставленные. И надо заметить, ты в них попался.

— Что это, злорадство в твоем нежном голосочке, Шел?

Она посерьезнела и жестко прокомментировала:

— Слишком легко ты утешился, — взгляд женщины остановился на пластиковых страницах у него в руках. — Придумал план мести?

— Хуже. Я знаю, как убедить его забыть о моем существовании.

— Ты плохо его знаешь. Конечно, ты сможешь подолгу отсутствовать, выполняя свои обязательства перед заказчиками, но поводок Мася вряд ли теперь отпустит.

— А ты, похоже, совсем не знаешь меня, моя дорогая, — сказал капитан и добавил: — Мы будем на орбите Возьдюх через восемь галактических суток, — и отключил канал связи, не позволив леди-канцлеру отобрать у него священное право на последнее слово.

Теперь предстояло убедить мальчишку, что такого мужа, как он, лучше держать на расстоянии. Кстати, не мешало бы узнать, это какое же возьдюхианское имя сокращается до Маси?

3. Осязая недосказанность

Хиль не злился. Разум его был не замутнен и прозрачен, как стеклышко. Никакой ярости, только трезвый расчет. Контракт, брачный контракт, если быть точным, развязал ему руки, и он собирался в полной мере воспользоваться предоставленными ему привилегиями.

Духовник сильфов нашелся там же, где он его оставил, — в отведенной ему каюте. Сидел на кровати, сложил ладони на коленях, и вскочил, стоило Хилю войти, занося с собой коробку неясного пока назначения. Капитан поставил свою ношу прямо на пол, окинул жертву холодным взглядом и потребовал сухо, без предисловий:

— Раздевайся.

— Так сразу? — весело переспросил сильф, обнадеженный таким началом, но беспрекословно принялся разматывать широкий пояс, в несколько раз обернутый вокруг тонкой талии. Мальчишка еще не понял, куда попал. Точнее — к кому.

— По договору наедине ты не должен мне перечить.

— Я и не... — начал сильф, но спохватился: — Откуда ты узнал о договоре?

— В спальне, — не слушая его, продолжал Хиль, — тобой полностью и безраздельно владеет старший супруг, на роль которого ты по личным соображениям избрал меня.

— Разумеется, но...

— Поэтому теперь не жалуйся, — жестко бросил капитан, не слушая возражений, — Моя власть распространяется и на твой голос тоже.

Шелковый пояс широкой летной соскользнул на пол из разжавшихся пальцев юноши, не стягиваемые ничем полы свободного одеяния распались на половинки, обнажая грудь и стройные ноги. Капитан скользнул по ним отстраненным взглядам, ненадолго задержавшись на бедрах, и снова посмотрел в глаза, озвучивая приказ:

— Молчи, пока не разрешу заговорить.

Сильф запоздало кивнул и расставил руки в стороны. Широкие рукава поползли вниз, утягивая за собой все остальное одеяние. Осталась только набедренная повязка. Хиль снял её сам. Мог бы этого не делать. Точнее — даже не собирался прикасаться к мальчишке раньше времени, но таинство разоблачения увлекло его, поэтому капитан шагнул навстречу сильфу и коротко приказал:

— Руки за голову.

Тот послушно исполнил. Пальцы Хиля были грубыми и слишком крупными для тонюсеньких узелков, на которых держалась вся замысловатая конструкция, созданная вокруг бедер и промежности юноши, но он не стал развязывать, предпочел разорвать. Дернул, сделал больно, затрещала ткань, болезненно сморщился сильф. Но Хилю это было и надо. Отшвырнув в сторону изуродованную повязку, он провел пальцами в области поясницы юноши и отступил от него.

— Выбери то, с чем будем играть, — заявил мужчина и ногой подпихнул к сильфу коробку, все еще стоящую на полу.

Полностью обнаженный юноша опустился перед ней на колени, раскрыл створки и непроизвольно ахнул. Хиль про себя кровожадно усмехнулся, но внешне остался все так же отстранен и безмятежен. Сильф вскинул на него взгляд. В нём не было страха, но радости от открывающихся перспектив он тоже, определенно, не испытывал. Хиль запустил пальцы в мягкие волосы, гладкой накидкой покрывающие спину и плечи, и заставил запрокинуть голову, больно дернув за отчаянно стремящиеся выскользнуть пряди. Больше сильф не позволил себе издать ни звука. Просто смотрел на мужчину своими огромными миндалевидными глазами. Спокойно и отрешенно. Именно так, как хотелось видеть его мучителю. Он был готов идти до конца, но, к сожалению, пока плохо себе представлял, на что готов сам Хиль.

— Предлагаешь мне самому выбрать? — вкрадчиво поинтересовался мужчина.

Ресницы затрепетали, опустились и снова поднялись. Похоже, сильф принял правила игры. Хороший мальчик. Тогда самое время приступать, раз внятных возражений так и не последовало.

Игрушки для своей жертвы Хиль выбрал сам. Затянул на тонкой шейке широкий ошейник с шипами. Завел руки сильфа за спину и сковал наручниками. На ноги пошли поножи. На бедра специальные ремни. Но самым мучительным для его жертвы стал шелковый шнурок с кисточками на концах, которым Хиль с садистским удовольствием перетянул член юноши. Тот смущенно вздохнул, но смолчал, выполняя первоначальное требование своего господина. За это его было бы уместно поощрить. Хиль по-хозяйски провел ладонью по щеке юноши, и тот с собачьей готовностью ткнулся в нее лицом, а потом по-щенячьи лизнул в сердцевину. Мужчине это понравилось. Впервые мелькнула мысль, что наказание за упрямство в достижении цели может стать обоюдным, впрочем, как и удовольствие. А это уже совсем другая игра. В ту же секунду Хиль ударил наотмашь. Хлесткая пощечина повалила мальчишку на пол. Но, пусть сильф и не ожидал её, он так и не поднялся, оставшись лежать на холодному полу, свернувшись в позу эмбриона и наблюдая за своим мучителем краем глаза из-под волосы, упавших на лицо. За них Хиль его и поднял на ноги, цедя сквозь зубы:

— Хороший мальчик... послушный...

И болезненно дернул за волосы. Сильф непроизвольно цыкнул на него, за что и нарвался на еще один болезненный рывок, а потом и щипок. Пострадавший сосок сморщился в горошину и покраснел. Мальчишка вздрогнул всем телом, но устоял. Хотя было у Хиля подозрения, что тот может снова соскользнуть на колени.

— Не нравится? — с издевательской вежливостью спросил мужчина.

Сильф отрицательно помотал головой, не поднимая глаз от пола.

— Молодец, — похвалил капитан, все больше увлекаясь процессом, хотя изначально даже не предполагал, что может потерять способность трезво мыслить. Но покорность сильфа не оставляла возможности остаться равнодушным к тому, что происходило здесь и сейчас.

Он взял юношу за руку и подвел к кровати. Тот передвигался неуклюже. Руки его были все так же надежно сцеплены за спиной. Хиль грубо толкнул его на кровать и лично проконтролировал, чтобы тело жертвы заняло на ней необходимое положение. Поставил юношу на колени, заставил до предела приподнять бедра, при этом проследил, чтобы ступни свисали с края кровати, открывая прямой доступ к пяткам, которые оказались удивительно нежными и ненатоптанными. Взгляд капитана надолго задержался на них. Даже как-то жалко стало продолжать то, что уже начал. Но Хиль отмел пораженческие мысли, тряхнул головой и достал из той же коробки сложенную вдвое ротанговую трость. Сильф лежал на правой щеке, повернув голову в сторону двери, возле которой замер мужчина, с решительным и непоколебимым видом сжимая своеобразное орудие пыток. Мальчишку затрясло, когда он подошел к нему, обнажив зубы не в улыбке — в оскале.