Нефритовые четки

— Все прошло удачно? — спросил он отчего-то шепотом над ухом супруга.

— Более чем, — сдержанно отозвался тот и свободной рукой, за которую не цеплялся сильф, привлек его внимание к сложному костяному ожерелью, которое теперь украшало его шею и грудь.

— Новое украшение? — заинтересовался Мася.

— Подарок любовницы.

— Не верю.

— Да, пожалуйста. Мне-то что с того?

— Хи-и-и-иль! — томное придыхание в ухо и, кажется, айсберг можно было им растопить.

Но космолетчик нацепил на себя самое непроницаемое выражение лица и повел супруга в глубь станции к генератору экспресс-лучей, с помощью которых происходило перемещение с космической станции на поверхность планеты. Мася надулся, но виду не подал, прекрасно зная, как не любит его супруг выяснять отношения в общественных местах. Хиль вне спальни всегда выглядел на удивление неприступным, совсем другое, когда они, наконец, оставались наедине. А еще, вредный капитан не уставал подначивать влюбленного сильфа обещаниями измен и прочих гнусностей. Это была такая игра. Обижаться всерьез Мася считал ниже своего достоинства, но разыгрывать из себя оскорбленную невинность, а потом получать за это наказание в виде ласковой порки, ему нравилось и еще как!

Жили они с Хилем в Нефритовом Покое, там же, где до супружества обитал Мася. Только теперь его уютная обитель неизменно хранила неуловимое присутствие в ней его старшего супруга. Какие-то мелочи, на которые чем сильнее становилась тоска, тем чаще натыкался взгляд Правителя Чертога. Они становились незаметными, когда в доме присутствовал сам Хиль, но когда его долго не было, Мася изводил себя беспокойством за него. И так сильно тосковал, что первой его мыслью, когда он только увидел долговязую фигуру капитана на причале орбитальной станции, было как можно быстрее уединиться с ним в спальне. Именно это он и собирался проделать, несмотря на легкую обиду на слова про подарок любовницы. Только чаяниям ненасытного до ласк сильфа не суждено было сбыться. Стоило полезть к Хилю с поцелуями, как тот решительно отстранил его от себя и отошел к креслу в гостиной. Сел и окинул младшего супруга каким-то странным, выжидающим взглядом. У Маси, конечно, мелькнуло подозрение, что он понял его не совсем так, как хотел капитан. И все же юноша не отринул надежду оказаться в его объятьях как можно быстрее. Поэтому вместо того, чтобы опуститься в кресло напротив капитана, оседлал его бедра и радостно улыбнулся, когда тот не оттолкнул. Только радость его была преждевременной. Стоило снова потянуться к сурово сжатым губам, как Хиль отвернулся, не позволяя.

— Что-то не так? — забеспокоился сильф.

— Возможно, — откликнулся Хиль, пристально всматриваясь в лицо супруга, — Знаешь, что это? — Он снова продемонстрировал ему свое костяное ожерелье.

Мася отрицательно помотал головой. Он не знал, но новое украшение супруга сразу же перестало ему нравится, хотя в первый момент он не придал ему особого значения и нашел даже в чем-то оригинальным сувениром, не более того.

— Это подарок шамана племени Веятелей с планеты Брадовей.

— И что он символизирует

— Блокирует влияние твоих спор на мой организм.

— Что?! — взвился сильф, — Сними его сейчас же! — и разгневанный юноша попытался сорвать с шеи мужа пресловутое украшение.

Хиль не позволил. Перехватил его запястья и крепко сжал. Упрямый сильф попытался выскользнуть из захвата, став туманом. Но, когда его руки начали рассеиваться, натолкнулся на жесткий взгляд старшего супруга и снова вернулся к материальной форме.

— Зачем оно тебе? — тихо спросил Мася, больше не пытаясь вырваться и преданно заглядывая в глаза.

— Потому что я не понимаю, зачем они во мне. И это меня напрягает.

— Как это зачем? — снова начал возмущаться сильф, для него же все это было очевидно с самого начала, — Чтобы я мог защитить тебя!

— И только?

— Конечно, — искренне отозвался Мася, и по тому, как внимательно Хиль смотрел на него, заподозрил, что тот не убежден. Поэтому попытался объяснить: — Если на нас нападут и единственный способ сбежать будет рассеяться, то я должен суметь не только сделать это сам, но и тебя с собой забрать.

— То есть рассеять и мое тело тоже? — недоверчиво уточнил Хиль.

— Именно!

— И что... — голос капитана сел. Перспектива расплыться туманом его не вдохновляла. — Твои споры позволят тебе проделать это со мной, а потом снова собрать?

— Да, — совершенно серьезно подтвердил сильф.

— Понятно, — несколько потрясенно выдохнул Хиль и отпустил руки младшего супруга. Тот сразу же пристроил их у него на плечах и прижался к груди капитана всем телом, с силой стискивая коленями бедра супруга.

— А ты о чем подумал? Чего испугался? — после паузы, во время которой они просто обнимали друг друга и молчали, тихо уточнил Мася.

— О детях, если честно. Решил, что раз уж во мне эти твои споры, то я должен родить тебе наследника.

— С ума сошел! — от переизбытка чувств сильф дернулся так, что чуть не свалился. Но его удержали сильные руки космолетчика.

— То есть шаман был не прав, когда решил... — Хиль недоговорил, но видя, как Мася замялся, напрягся.

— Ну... — протянул сильф, не глядя на него, — для детей тоже.

На щеках капитана заиграли желваки. Мася это заметил и тихо пробормотал, больше не отпуская его бешеного взгляда.

— Но я думал... — он вздохнул, и осторожно, кончиками пальцев погладил супруга по напряженной шее, — Если не хочешь, то и не надо. Просто мне казалось, что в будущем, ты мог бы захотеть.

— Родить?

Мася вздохнул. Помолчал, все так же глядя в глаза мужчины. А потом вдруг констатировал:

— Мы оба идиоты.

— Вот как? — после этих слов Хиль расслабился, потому что вдруг осознал, что какая-то часть разговора была произнесена ими на разных языках, в переносном смысле, разумеется.

— Мы не рождаемся, как вы. То есть ни тебе, ни мне никогда не придется вынашивать ребенка, как вашим женщинам, — произнес сильф и осторожно высвободился из объятий супруга. Встал на ноги и протянул ему руку. — Только украшение свое тут оставь.

Хиль послушно снял ожерелье, оставил на подлокотнике кресла и принял руку мужа. Он не успел ничего понять, как его собственное видение окружающего мира полностью переменилось. Он был везде и нигде. Видел комнату, в которой они находились сразу с сотни точек зрения. И рядом... Нет! Внутри... Нет! Вокруг... просто везде и повсюду был Мася, и они сплетались с ним, проникали друг в друга, дышали одним телом на двоих. Младший супруг увлек его за собой в соседнее помещение, потом дальше и дальше по переходам дворца. Затем вглубь дальнего, самого большого в дворцовом комплексе храма. Хиль будучи материальным никогда здесь не был. Сюда можно было проникнуть только став воздухом и туманом.

Это был огромный зал: стены, потолок, пол были полностью облицованы малахитовыми плитами. Темно-зеленый камень с черными прожилками был гладко отполирован и переливался в свете хрустальных фонарей, развешенных на стенах. В самом центре зала по единой прямой свисали с потолка округлые колбы из тончайшего нефрита, который был почти прозрачным и чем-то напоминал матовое, молочно-зеленое стекло. Возле двух из таких колб находились две пары сильфов. О том, что представителей воздушного народа там именно подвое Хиль понял только потому, что и сам сейчас пребывал в нематериальном состоянии и смотрел на мир совершенно не так, как раньше. А потом он увидел, как одна из пар вместе вдувает часть своих тел в ту колбу, под которой они стояли, и за тонкой матовой стенкой вспыхивает разноцветный фейерверк.

"Так у нас происходит зачатие, — услышал он в своей голове голос Маси, — Рождение я тебе пока показать не могу. Дети у этих пар появятся не раньше чем через шесть месяцев".

"И все это время они будут в этих..."

"Нефритовых вазах".

"Резервуарах для зачатия", — Хиль перевел на более понятный для себя язык. Услышал от мужа тихое подтверждение и так же мысленно изъявил желание вернуться в их общий дом.

Мася так же, как и привел его сюда, увлек Хиля за собой. И очень скоро они оказались в той же гостиной, в которой изначально происходил их разговор. Хиль почувствовал себя увереннее, когда снова стал самим собой. Теперь они с Масей стояли по разные стороны от того кресла, где недавно сидели. И между ними немым свидетельством случившегося лежало на подлокотники костяное ожерелье. Хиль опустил на него глаза. Потом снова поднял их на мужа.

— В спальню?

— Зачем?— невинно отозвался сильф и тут же расплылся в счастливой улыбке.

— Должен же я извиниться.

— О! А ты умеешь?

— Поговори у меня, а то накажу.

— С радостью!