М. С. Часть 3

И это, не считая военнопленных, которых предполагалось обменять на столь необходимое продовольствие. На пару дней саргоновцы решили устроить привал на корабле. Места хватило всем, ибо военнопленных просто разместили на трёх ярусах вместо семи и выставили охрану. Кэрт, естественно, монополизировал медицинский отсек, ибо было довольно много раненых. Помощь оказывали и раненым защитникам корабля. А относительно гражданских, Кэрт не поленился сообщить по внутренней связи, что если саргоновцы задержатся у корабля надолго, то вскоре кончатся все средства от поноса, столь необходимые теперь гражданским. Это встретили диким ржанием как саргоновцы, так и пленные защитники корабля.

''Юморист — подумала М. С. — он же вроде в медицинском отсеке должен быть, а там передатчика нет. Где его носит?'' Но из медицинского отсека донесли, что Кэрт там, но не в состоянии ответить, так как очень занят. И не уточнили, чем.

''Если он нажраться решил, то я ему устрою .''— решила М. С. направляясь в медицинский отсек. Хотя если по совести, то даже в случае пьянки устраивать нагоняй не за что. Кэрт начинает пить не раньше, чем заканчивает с последним раненым. А на случай экстренных случаев таскает опохмелятор собственного изобретения. Таблетки. Просто убойные. Сколь угодно перебравшему дай одну — и через двадцать минут будет как стёклышко. Правда, эти минуты подарят желудку и прочим органам незабываемые воспоминания. Несколько человек, пробовавших опохмелятор Кэрта после приема одной дозы из чуть ли не алкоголиков превратились в завзятых трезвенников.

М. С. к ним не относилась, а генерал перед войной грозился написать статью о проблемах лечения от алкоголизма гибридов. В ответ М. С. обещала гибридизировать его с телеграфным столбом при помощи верёвки и куска мыла.

В медицинском отсеке на первый взгляд нет ничего интересного. Внешне — госпиталь как госпиталь, только двери раздвижные и зачем-то с узорами. У некоторых стоят часовые, внутри — раненые чужаки. Все часовые из подразделения Кэрта. Она осведомилась, где генерал. Ей показали на дверь, у которой тоже почему-то стоят часовые. Явно из мобилизованных перед самой войной. Лет 18-19 каждому. Тоже мне, караул почётный.

-Лучше пока туда не входить — сказал один из них.

Другой поспешно добавил.

-Это приказ генерала, он очень занят.

-Ничего, для меня время он всегда найдёт — сказала М. С. входя.

За своей спиной она услышала, как один солдат сказала другому. ''Что сейчас будет!!!''

''Непременно будет. За неуставные разговоры на посту. И хреноватое соблюдение субординации'' — подумала М. С..

Помещение больше всего напоминает операционную. По крайней мере, под потолком находится нечто, напоминающие очень мощные хирургические лампы. Однако, операционных столов нет. Вернее, парочка всё-таки имеется, но либо М. С. ничего не понимает в медицине, либо анатомия кэртэрцев очень сильно отличается от людской, ибо как в подобной конструкции можно разместить человека, ничего ему при этом, не сломав, М. С. совершенно не представляет.

За одним из этих столов и восседает Кэрт. И он не один. Прямо перед ним стоит кэртэрская девочка-подросток, примерно возраста Марины, одетая в какое-то странное долгополое белое одеяние. Птенец и птенец неоперившейся.

Похоже, она недавно плакала.

Первый чистокровный кэртерский ребёнок увиденный М. С..

-Развлекаешься? — безо всякого выражения сухо спросила генерал-полковник усаживаясь на стол.

-Слезь. Стерильно же.

-Пошёл ты — беззлобно отозвалась М. С. и с интересом уставилась сначала на кэртэрку, потом перевела взгляд на генерала. Ничем предосудительным он здесь, похоже, не занимался, и даже не собирался. Но откуда взялось это чудо чуть ли не в перьях, в любом случае выяснить стоит.

-Слышь, Кэрт, а это — она показала большим пальцем на девушку — ты где раскопал? И почему она здесь, а не с прочими пассажирами или ранеными?

-Да она прямо тут была, в этом помещении.

-Спряталась что ли?

-Нет. Во-первых, она вообще не с этого корабля.

М. С. выразительно уставилась на него.

Кэрт взял со стола маленькую пластиковую карточку с кэртэрским текстом на одной стороне и какими-то полосами на другой.

-В курсе, что это такое?

-Удостоверение личности гражданского, а также военного не находящегося на действительной службе.

-Верно. А ты в курсе, что на ней нанесена вся информация о человеке от рождения до смерти?

-В курсе. И что?

-А то, что Е-10 , кроме всего прочего, ещё и эти карточки читает.

-И что же вычитал относительно данной личности?

-О! Это самое интересное. Она умерла год назад. Ещё до старта этого корабля. Я с покойником оказывается разговаривал.

М. С. заинтересованно посмотрела на кэртэрку.

-Может, документ не её?

Кэрт показал наманикюреным ногтем на одну из полос на карточке.

-ДНК у всех разное. Это результат анализа ДНК, который делается после рождения и сразу заносится сюда. Процедура быстрая и безболезненная. И всегда используется для идентификации личности. Я сделал анализ. С точки зрения нашего закона, её не существует.

-А с чего тебе взбрело в голову делать этот анализ?

-Так её в списке пассажиров не оказалось.

-Интересно. Сказала бы я, но выражаться не хочется. Насколько я знаю ваши законы, карточка умершего уже должна быть уничтожена.

-Именно так. И ещё такой интересный момент. Точнее, пока самый интересный во всей истории. Колонистами могут быть только семьи, не имеющие детей, или любые совершеннолетние граждане. На подобном корабле в принципе не может быть детей. Есть медицинская теория, с моей точки зрения довольно спорная, но официально признанная о большой опасности межзвёздных перелетов для лиц не достигших тридцати лет. А ей четырнадцать. Причём по вашему счёту.

А по кэртерски она ещё младше. Сутки-то у них, в метрополии, по двадцать девять часов, да сам год в 380 дней. При любом раскладе — дуреха несовершеннолетняя.

М. С. весьма заинтересованно посмотрела на кэртэрку. Внешне — ребёнок как ребёнок. Довольно высокая, худенькая, тёмноволосая, сероглазая; кэртэрка как кэртэрка. И даже остренькие ушки из за волос почти не торчат. И какому психу она так помешала, что её отправили чёрти куда, сделав при этом официально умершей? Впрочем, лично М. С. на своём веку подобных психов уже видала, и каким-либо проявлением свинства со стороны одних людей к другим, генерала уже не удивить. В общем, не всё в порядке и в королевстве Датском, Империи кэртерской, чтоб ей пусто было.

-Теперь давай вернёмся к тому, с чего начали. Где ты её нашёл?

-Я же сказал, прямо здесь. Тебе известно, что это нечто вроде реанимации?

-Да.

-Видишь, что у той стены?

-Что-то похожее на морозильник в морге.

-До чего ты остроумна!

Но чёрная шуточка М. С. на самом деле недалека от истины. Вся стена и в самом деле в небольших дверцах, за каждой из которых вполне мог находиться один стол с покойником.

-На морг это, действительно, похоже, только это не морг, а реанимация. По нашему жаргону — ''инкубатор''. В каждом из ящиков можно сколько угодно поддерживать жизнедеятельность сколько угодно живого субъекта. Включая здорового и в полном сознании. Ну, вот в одном из них она и была. И почти весь год, правда, в основном она была в анабиозе, но месяца два бодрствовала. В этом ящике.

-Весьма похожем на гроб. У кого-то проблемы с остроумием. И кто же сей остроумец?

-Спрашивал. Не говорит.

-А до слёз то ее, зачем доводил? Герой!

-Да я тут собственно и не причём, это у неё просто истерика была, когда я её из ящика вытащил. А как разглядела кто я, то вообще в обморок брякнулась. Из военных, а до чего же нервная!

Она снова заплакала. Эти двое не знают, что она их понимает. Между собой они говорят так, словно кроме них в помещении никого не было. Она не знает, как они попали на корабль, куда подевались все остальные. Она думала, что ужас ящика кончился. Но, похоже, худшее в её жизни ещё только начиналось.

И это худшее было сосредоточено в тех двоих. Черноволосой женщине— аборигене и том самом генерале— изменнике, о котором так много слышала дома. Эта женщина первый абориген, увиденный ей. От неё буквально сквозило ненавистью ко всему живому. Эта ненависть во всём: в одежде, в движениях, в манере разговаривать. В ней словно что-то от вечно жаждавших крови богов древних времён. Кэртерка уверена — она осталась последней в живых на всём корабле. Жестокий случай не дал ей лёгкой смерти. А теперь вряд ли её ждет, что-либо хорошее.

Голос женщины буквально оглушает, хотя она совсем не орет.

-Та-а-ак. — протянула М. С.— опять сырость развели. Слышь, Кэрт, енто чудо в перьях зовут как-нибудь или под номером числится?

-Зверьё! — вдруг выкрикнула кэртэрка на довольно сносном грэдском -Вы нелюди, вы творите зло, даже не замечая этого. Вы ненавидите жизнь, вы любите только смерть — выкрикнув всё это она упала, её тело трясло от рыданий.

Кэрт вытаращил глаза, не зная, что и сказать. М. С. лишь слегка усмехнулась.

-Ну чё расселся, медик ты или кто? Приводи её обратно в человеческий вид. И давай думать, что нам с подобным трофеем делать.

М. С. не очень-то интересовалась, чем там Кэрт отпаивал девушку. Её больше интересовал конечный результат, вскоре достигнутый многогранным нашим. Теперь кэртэрка сидит перед ними на стуле, и об истерике, случившейся с ней, напоминают только заплаканные глаза. Она нервно теребит в руках одну из завязок странного одеяния.

-Имя! Звание! — неожиданно жёстко сказала М. С. по кэртэрски.

Но и девушка ответила неожиданно чётко, хотя и очень тихо.

-Убедительно прошу, сначала назвать своё, уточните свою принадлежность к одному из местных правительств, а так же уточнить мой статус.

-Ха-ха. Глянь-ка Кэрт, малявка, а рассуждает как натуральный колониальный чиновник, и словно это мы у неё в плену, а не она у нас.

-Не кипятись, хозяйка, она ведь действительно не знает, кто мы, и раз уж на то пошло, то что она сказала, целиком и полностью укладываются в правила поведения военнопленных. И к тому же. Она просто напуганный ребёнок. Очень отважный ребенок.— последние две фразы Кэрт почему-то сказал по-русски.

-Ладно, поверим. — и повернувшись к кэртэрке — Очевидно, вы обо мне что-то слышали : позвольте представиться, я генерал— полковник Марина-Дина дерн Оррокост Саргон -Еггт, более известна под прозвищем М. С. — закончила она с ухмылкой до ушей.

Выражение лица девушки резко изменилось. Страх и волнение куда-то исчезли, на их место пришёл просто нечеловеческий ужас. Она прижалась к спинке стула, лицо побелело, да и глаза почти белого цвета.

Примерно это и ожидалось.

-Так Кэрт, тащи нашатырь, она сейчас снова вырубиться. Я и не знала, что настолько популярна. — с пафосом завершила она воздев к потолку указующий перст.

Кэртэрка смогла взять себя в руки. Теперь она смотрит куда-то в сторону, намотав на до боли стиснутый кулак завязку.

-Рэтерн ... — еле слышно произнесла она.

-Что за эрэтерн? — не поняла М. С.. Ей послышалось искажённое мирренское слово. Не слишком лестное. Прямо с забора. Что, эта полиглотка прирождённая так великолепно их язык знает, что хамить на нём может?

-Меня звали Рэтерн...

-Тебя зовут Рэтерн — поправила М. С. — в отличии от некоторых, мы с детьми не воюем. Вопрос о звании снимаю, и так ясно, что его у тебя нет. Выкладывай, кому и за что взбрело в голову хоронить тебя заживо.

Ничего вразумительного получить впрочем, не удалось.

-Ну, и как думаешь Кэрт, что нам с подобным трофеем делать? Её ведь вроде как бы нет. И запрос о ней вряд ли будет.

-Если честно, то не знаю.

-Ты, да не знаешь!

-Представь себе, не знаю. Она мне интересна только с точки зрения изучения влияния межзвёздных перелётов на организм столь молодых личностей. Но ты вроде не очень-то жалуешь эксперименты на людях.

М. С. усмехнулась почти добродушно.

-Знаешь, очень жаль, что ты был мало знаком с Софи. Вы бы прекрасно поладили. У неё был почти столь же добродушный юмор, как и у тебя...

-Это у вас семейная черта.

-Рэтерн. Ну и имечко. Звучит почти по-мирренски. Я то думала у вас все имена на двадцать пять километров. Вроде как у тебя.

-Рэтерн...— зачем-то повторил Кэрт — У нас не все личные имена длинные. Но тут ты права. Её имя действительно редкое.

-Значит что-нибудь?

-Имён без значений не бывает. Я вот понять не могу, с какой головы тебя Морской назвали. Морская да Дина. Что-то странное получится. Госпожа морей что ли?

-Мор-да получится, полиглот ты наш. У меня ещё с три сотни имён. Там тоже есть со значениями.

-Возможно. Но Рэтерн... Цветок такой есть. В пустыне весной дожди пройдут — и появляются они. Очень красивые. Белые с розовым. Недолго цветут. Дня два или три. Каждый год. Но ... это не объяснить насколько красиво, когда они до горизонта. И знаешь, что красота эта быстро уйдёт. Это грустное сравнение — Прекрасна как Рэтерн. Недолговечна та красота, которую сравнивают с красой Рэтерн.

И ... не хорошо давать ребёнку такое имя. Беду оно притягивает. Хотя часто женщин зовут как цветы. Но не приносит счастья такое имя. Она нежеланный и нелюбимый ребёнок. У нас не дают имена просто так.

-Об имени поболтали, вернёмся к человеку. С ней-то что нам делать?

-Ты меня спрашиваешь?

-Больше тут никого нет.

-У самой-то какие мысли?

-Первая — обныкновенная: вызову сейчас капитана, да с рук на руки сдам. И ещё расписку возьму. Пусть что хочет — то и делает, я не я, корова не моя, сам потом перед руководством колонии пусть отдувается, откуда это взялось.

-А ей сидеть в строжайшем карантине несколько месяцев. Да и то. Нет её и нет. Могут и усыпить, что бы не возиться. Нет человека — нет проблемы. У нас так тоже говорят. Или фантазия разгуляется, и заявит, что не уверен, что она с корабля. Он же не видел, где я её нашел.

-Я ему промеж глаз усыплю! Слышь, а свиньи там у вас водятся? Двуногие точно есть.

-Ну насчёт усыпления я немного загнул, но карантин в ящике наподобие этого ей обеспечен. Можешь мне поверить.

-Ты с начальником мед сектора корабля ещё не разговаривал?

-С ним разговаривать невозможно.

-Почему?

-В бою убит. Что подозрительно, успел перед смертью уничтожить личные файлы. Как и многие офицеры-медики. Тоже покойнички.

-Думаю пока так: держи её здесь до первого запроса. Там посмотрим.

-А если запроса не будет?

-В столицу прихватим да в детдом сдадим. Мы в конце-концов с детьми не воюем.

-А вот кто-то воюет... Не пойму причины жестокости одних к другим. Зачем? Ради чего? Убивают же частенько бессмысленно.

-Даешь ты Кэрт, неужели за свою жизнь свинства не навидался? Я так уже почти двадцать лет ничему не удивляюсь. Ко всему привыкла.

-А я нет. Привыкнуть ко всему невозможно. А ко многому и привыкать не следует. Иначе не заметишь как на четвереньки станешь и зачавкаешь.

-Главное, что бы чавкающих на двух ногах не было. Только сильны они. Очень сильны. Но головы им рвать всё рано надо. И для того мы и живём. Всё-таки хоть немного, но полегче людям от того, что мы есть. Не люди для нас, а всё-таки мы для них. И на четвереньки встать не позволим. А кого можно поднять — поднимем...