Эффект преломления

Эржебету забавляла и трогала такая верность. Она дала ребенку ласковое прозвище — Фицко ##1. С тех пор так все его и называли.

##1Фицко — мальчишечка (венг.)

Кроме Эржебеты, горбун очень любил собак. Он сам воспитывал двух щенков, никого к ним не подпуская. Спал с ними на подстилке возле двери госпожи. Вскоре щенки выросли в огромных угрюмых псов, которые вместе с Фицко следовали по пятам за госпожой, готовые рвать и убивать за малейшую провинность перед нею. Карлик же, несмотря на юный возраст и малый рост, был физически силен и злобен. Фицко сделался личным палачом графини, жестоко наказывая провинившихся.

Его страшились и ненавидели все слуги. Лишь Дарволия говорила:

— Вы совершили добро, госпожа. Вам воздастся за него.

Агнешка с Пирошкою до смерти боялись уродца, жались к стенам всякий раз, когда встречались с ним. А уж после того как по приказу графини Фицко выпорол Агнешку на конюшне за разбитую тарелку, девки и вовсе стали считать горбуна дьявольским отродьем.

— Ей-ей, от нечистой силы он рожден, — прошептала однажды Агнешка. — Сын Ердегов.

— Так, может, графиня его и родила? — подхватила Пирошка.

— Тогда он, может быть, нора, — со знанием дела заметила Агнешка. — Раз лидеркин сын.

— Что еще за нора? — вытаращилась Пирошка.

— Тетка сказывала. Это маленький такой человечек, сын лидерков. Он по ночам на четвереньках бегает, набрасывается на людей, кусает в грудь и пьет кровь.

— Ох, страшно-то как! — Пирошка отерла слезы с глаз.

С тех пор служанки носа не совали за дверь девичьей после наступления темноты. Кто знает, быть может, тем они спасли свои жизни...

Глава 6

Владивосток, май 2012 года

They were crying when their sons left

God is wearing black.

He's gone so far to find no hope.

He's never coming back ##1, —

тоскливо завывал айфон.

##1 Soldier side, "System of a down".

Неохотно вынырнув из сна, я нащупал на тумбочке трубку, поднес к уху.

— Я пришел к тебе с приветом, Ванюська! — раздался в динамике до омерзения жизнерадостный голос Чонга. — Рассказать, что солнце встало... Нет, не то... дождь на улице... Вставай, красавица, проснись! Так лучше!

— Чего надо, стихоплет недорезанный?

— Разве плохо любить Россию и уважать русскую классику? Ты просто завидуешь моему кругозору, Ванюська... — затянул Чонг. — Кстати, пляши: тебе весточка пришла.

— Чего надо, спрашиваю? — жестче повторил я.

— Важная инфа поступила, — уже деловито произнес азиат. — Новое убийство. Целая семья. Теперь уже под Уссурийском. Так что поднимайся давай, поехали.

Чертыхнувшись, я полез в журнал айфона. Так и есть, в пять утра приходила эсэмэска, пока я спал. На электронной почте ждало очередное письмо от осведомителя. Краткий отчет об осмотре трупов и места преступления.

Сегодня ночью в деревне Климовка Уссурийского района была убита целая семья — муж, жена и трое детей. Судя по описанию тел, почерк тот же, что и в первых двух убийствах. Зверь продолжал охотиться.

Полчаса спустя мы уже ехали под проливным дождем в сторону федеральной трассы.

— Наша служба и опасна, и трудна, — с героическим пафосом в голосе напевал Чонг.

Поганая погода, которая держалась вот уже месяц, счастья не прибавляла. А вот настроение упыря было подозрительно радостным. Я прикидывал, с чего бы: с места он никуда не должен был отлучаться — приказ Лонгвея. Значит, донорскую кровь достать не мог. Оставалось что?

— Если узнаю, что ты кого-нибудь сожрал, не посмотрю ни на какие договоренности между начальством. Тут же башку снесу, — мрачно предупредил я.

— Подозрительный ты, Ванюська, — упрекнул Чонг. — Паранойю тебе лечить надо. Хочешь об этом поговорить?

— Хрена ли разговаривать? У вас только от крови прилив сил случается. Смотри. Я предупредил.

— А может, я просто от природы позитивный и артистичный? — возмутился китаец. — Если хочешь знать, мы с Чонкгуном вообще до начала двадцатого века в цирке выступали. Гремели по всему миру, между прочим! Братья Ли Кунг, удивительные эквилибристы и престидижитаторы!

— Значит, правильно я тебя клоуном назвал.

— Да что с тобой разговаривать, холодный ты человек, не знающий, как пьянит запах цирка и успеха... — Чонг изобразил обиду и нажал кнопку радио.

Я подозрительно покосился на упыря. Что-то мне его поведение напоминало...

— ... в Паттайе. Известный правозащитник Егор Роговцев расстрелял из пистолета в упор пятерых человек, — оживленно сообщил диктор. — Все пятеро погибли на месте. В числе жертв — жена господина Роговцева Дарья, с которой он вступил в брак всего год назад...

— Люди, — философски протянул Чонг, — скажи, Ванюська, после таких вот новостей ты не спрашиваешь себя, почему отстреливаешь киан-ши, а не правозащитников?

Положительно, мир сходил с ума. Я выключил радио и погрузился в размышления. Чонг уставился в окно, напевая под нос какую-то заунывную китайскую песенку. Больше мы не разговаривали до самой Климовки.

До деревни добрались к середине дня. Она была совсем маленькая, домов на двадцать. Мы ехали по совершенно пустой улице — люди, напуганные случившимся, попрятались в своих жилищах.

Дом, в котором произошло преступление, стоял на отшибе от основного поселения. Окна его выходили на опушку, за которой начиналась тайга. Я остановил "паджерик" у дощатого хлипкого забора, выбрался, толкнул крашеную в зеленый цвет калитку, вошел во двор. Чонг последовал за мной.

На входной двери висела бумажка с печатью. Чонг сделал было движение, чтобы оборвать ее, но я остановил:

— А если сейчас кто из деревенских в полицию позвонит?

Появление чужаков в такой крошечной деревеньке — уже событие, а уж после убийства...

— Осторожный ты, Ванюська, как старушка на пешеходном переходе, — вздохнул Чонг. — Нет в тебе духа здорового авантюризма.

Обойдя дом, я вытащил из кармана перочинный ножик, легко открыл одно из окон, забрался внутрь. Китаец что-то медлил. Я собрался было осмотреть комнату, в которой оказался, но тут Чонг обиженно прогнусил снаружи:

— А меня забыл?..

Я высунулся из окна:

— Так иди. Тебе что, персональное приглашение нужно?

— Нужно, — сокрушенно подтвердил упырь, кутаясь в кожаный плащ и втягивая голову. — Не могу самовольно проникнуть в жилище.

— Так оно уже ничье.

— Было. Пока ты не вошел. Теперь формально оно может принадлежать тебе.

— Тогда постой там, пока не закончу осмотр, — злорадно ухмыльнулся я.

— Ванюська! — заныл Чонг. — Мы должны все делать вместе, забыл?

Интересно, как нетопырь проник в дом? Неужели его пригласили? Скорее всего, воздействовал на людей гипнозом. Судя по тому, что рассказывал старый чекист Альберт Альбертыч, вурдалак владел способностью зачаровывать не хуже обычного упыря.

Я еще немного подождал, потом смилостивился:

— Ладно, заходи, приглашаю.

Китаец одним прыжком взлетел на подоконник, соскочил в комнату и пошел по ней, принюхиваясь, как натасканная гончая. Ноздри плоского носа хищно раздувались:

— Кровь...

Ее действительно было много — загустевшей уже, засохшей. Кровать в большой спальне вся была бурой, пол покрыт темными пятнами. Пахло тяжело, как на бойне.

Второе помещение выглядело еще жутче. Забрызганные красными каплями обои, подтеки — видимо, здесь трупы зачем-то прислоняли к стене, кровавые следы детских рук...

Чонг рыскал по комнатам, высматривал одному ему видимые следы. Я работал по своей методике — молитва, святая вода, интуиция. Правда, для их применения пришлось-таки выгнать китайца — он заметно "фонил".

Все обследования указывали на то, что здесь побывал упырь. Да это и так было понятно — человеку не под силу голыми руками вырывать сердца из груди. Придя к такому выводу, я вышел на крыльцо, с облегчением вдохнул вкусный лесной воздух.

Чонг уже бегал вокруг дома, вид у него при этом был очень довольный. Я отправился следом. Азиат присел возле стены, вглядываясь в землю:

— Смотри, следы!

Действительно, на влажной почве видны были отпечатки лап.

— Нетопырь, — сказал китаец.

— Тоже мне, откровение, — я пожал плечами. — А ты думал, здесь добрая фея побывала?

Чонг бросил на меня презрительный взгляд и добавил:

— Это Бэй.

— Какой еще Бэй?

— Тот, который пропал вторым.

— Как определил?

— Видишь, один след не такой четкий? Он хромой с самого детства.

Я задумался.

— Что нам это дает? Только личность того, кто здесь порезвился. Немало, конечно. Но вот знать бы, он ли совершил предыдущие два убийства...

— Он, — спокойно ответил китаец. — Я там тоже следы нашел.

— Почему сразу не сказал?

— А ты не спрашивал! — победно парировал Чонг.

Когда-нибудь пристрелю его, в очередной раз пообещал я себе. Когда-нибудь обязательно. Сейчас есть вещи поважнее. Например, что у нас теперь получается?

А получается, что тварь переместилась из Владивостока в глухую деревню возле тайги. Случайность? Логично было бы предположить, что оголодавший упырь останется в густонаселенном городе. Его должны притягивать места скопления людей. Он же, наоборот, уходит как можно дальше от кормушки. Это странно. Я решил посоветоваться с Чонгом. Клоун клоуном, а иногда он выдавал интересную информацию.

— Как думаешь...

Не успел договорить, как раздался рев мотора, за ним визг тормозов: на дорогу вылетел "хаммер", повернул, снес ветхий забор, резко остановился. Стекло со стороны пассажира поехало вниз.

Чонг прыгнул ко мне, как гигантская саранча, схватил за шиворот и швырнул за дом. Еще в полете я услышал треск автоматной очереди.

Я приземлился в крапиву, метрах в десяти от того места, где стоял. Выбрался, выхватил кольт, высунулся из-за угла.

Это была та еще сцена. Из джипа вывалились пять боевиков в камуфляже и принялись поливать Чонга из автоматов. Видно, ребята не ожидали встречи с упырями: пули явно были обычные.

Чонг стоял на месте, раскинув руки и дергаясь, когда очереди прошивали его тело. Это напоминало голливудский боевик. Только вот китаец никак не хотел падать...

Влепив в него пуль сто, не меньше, ребята поняли: что-то не то. Двое принялись перезаряжать автоматы, остальные ненадолго остановились, изучая неубиваемого азиата.

Чонг оглядел превращенный в кружево плащ и решительно зашагал к боевикам. Те снова вскинули автоматы. Китаец, приволакивая обе ноги и согнувшись чуть не пополам, шел под свинцовым ливнем, позабыв дергаться. На его пальцах вытягивались длинные черные когти. Постепенно раны исчезали, шаг делался тверже.

Добравшись до противника, упырь остановился перед одним из стрелков, улыбнулся, потом левой рукой небрежно отвел дуло автомата. Правая рука Чонга со сжатыми в щепоть пальцами взметнулась, стремительным движением ударила человека в лицо. Твердые, словно железные когти пробили череп, ладонь вошла в глазницу до самого запястья.

Мужик рухнул на землю, обливаясь кровью. Чонг выдернул из его головы руку, секунду рассматривал трофей — кусок мозга. Потом отшвырнул его, лизнул ладонь и расхохотался.

Ошарашенные боевики продолжали стрельбу. Китаец, не обращая на них никакого внимания, встал на живот агонизирующего человека, склонился над ним, схватил за ногу и потянул. Раздался треск рвущихся штанов и тканей тела. Продолжая хохотать, азиат выдернул ногу так легко, будто мужик был мухой. Взмахнул конечностью, из которой торчали обрывки сухожилий, и двинулся к следующему стрелку.

Люди медленно отступали. Чонг, крутя ногу на манер пращи, надвигался с неотвратимостью судьбы. Размахнулся, тяжелым берцем заехал в голову одному из боевиков. Тот устоял, только пошатнулся. Китаец попробовал еще раз, потом со словами:

— Неудобно, мягко, — отшвырнул конечность и двинулся на противников с голыми руками.

Со вторым мужиком он разделался незатейливо, просто перегрыз горло. Третьего я снял выстрелом в живот. Четвертый и пятый рванулись к "хаммеру", но Чонг не собирался их отпускать. Он отрастил крылья, взмыл в небо, сделал изящное сальто в воздухе и на страшной скорости спикировал на боевиков.

Обрушившись всей тяжестью тела на убегающего человека, Чонг сломал ему шею.

— Оставь одного! — заорал я.

Но упырь, опьяневший от крови, уже свернул голову последнему мужику.

— На хрена ты их всех убил? — возмутился я, выходя из-за дома.

— Тебя защищал, — обиженно ответил китаец.

— Их же допросить надо было, идиот! Как мы теперь узнаем, кто их послал?

— Вон тот еще дышит, — упырь указал на человека, которого я ранил в живот.

Я подошел, склонился над боевиком. Тот корчился в траве, тяжело дышал, на губах пузырилась кровь. Обхлопав его карманы, я нашел телефон, порылся в памяти — так и есть, мое фото. Шли по мою душу, и совершенно ясно, что не готовились к встрече с Чонгом, иначе запаслись бы серебряными пулями.

— Кто вас послал?

Человек не произнес ни слова, только постанывал. Лицо его было серым. Долго не протянет, понял я. Покрутил перед его лицом телефон:

— Жить хочешь? Говори, кто меня заказал, и я вызову "скорую".

Мужик упорно молчал.

— Не так надо, Ванюська! — вмешался Чонг. — Сразу видно, не жил ты при династии Цин ##1.

##1 Цин — древнекитайская императорская династия, при которой применялись особенно изощренные пытки.

Он присел над раненым, с любопытством оглядел его бледное лицо, потом сунул палец в рану на животе. Боевик закричал от боли.

— На кого ты работаешь? — с дикой улыбочкой спросил китаец, ворочая палец в ране.

Крик перешел в глухой хрип. Чонг вытащил палец, с аппетитом облизал его, снова погрузил в рану.

— Так на кого, я не расслышал?

Зрелище издевательств вызывало у меня омерзение. Это был уже перебор. Договоренности договоренностями, следствие следствием, но я не мог позволить упырю пытать живого человека, даже если этот человек — мой враг.

Вытащив кольт, я прижал дуло к затылку Чонга:

— Предупреждал же: попытаешься жрать людей — башку снесу.

Китаец легко поднялся, как будто и не было у его головы дула. Прохладно ответил:

— Да кто его жрать-то будет? Он издыхает уже, а мы трупами не питаемся.

Я скосил глаза на боевика. Действительно, тот в последний раз содрогнулся в агонии и замер. Так ничего и не сказав...

— Можешь им сам перекусить, если хочешь, — добавил Чонг. — Вы же, люди, любите трупятину...

Я молча смотрел на его затылок, испытывая непреодолимое желание нажать спусковой крючок. А эта тварь, как ни в чем не бывало, продолжала развивать свою мысль:

— А что? Разве мясо, которое вы едите — не самая настоящая мертвечина? Еще какая! Да не просто мертвечина, а часто лежалая. Сколько мясо валяется в супермаркете? На складе? Ему только холодильники разложиться не дают. А по сути — труп, он и есть труп.