-Будь любезен, Игорь Иванович,— улыбнулась Нета, не отрываясь, впрочем, от вычислителя.— Березовый сок, если тебя не затруднит, и... да, и еще немного бренди.

-Ты имеешь в виду именно бренди или тебя коньяк тоже устроит?

-Я имею в виду то, что налито в твой бокал, Кержак.

-Значит, коньяк.

-Значит, коньяк,— повторила за ним Нета, просматривавшая протоколы связи.

-Группа Семь в сборе,— сообщила она появившемуся на проекции дежурному по Дворцовому Управлению.

-Ждите,— сказал дежурный офицер.

-Ждем,— согласилась Нета.

Кержак поставил перед ней стакан с соком и бокал с коньяком и, вернувшись к бару, забрал свою посуду. Шця уже сидел за столом, когда Игорь Иванович наконец занял свое место и, отпив из бокала, активировал личный канал связи. В управлении О — "Опричнина, она опричнина и есть. Стало быть, О" — колеса крутились вовсю, но от резких движений опричники пока воздерживались. Кержак быстро просмотрел сводку и пришел к выводу, что никаких драматических изменений за последние три часа не произошло, если не считать инцидента на Большой Пироговской, но о нем он знал, что называется, из первых рук. А вот Лента Новостей оказалась гораздо интереснее. Не отрывая глаз от стремительного информационного потока, он на ощупь нашел чашку с кофе и сделал глоток. Кофе был горьким и ароматным и еще горячим. Все это вместе было замечательно вкусно, но насладиться чудесным напитком он не успел. Он даже забыл, что хотел закурить. Не до того стало. Аналитическое бюро обращало внимание всех заинтересованных лиц, что полтора часа назад из поселка Шибанкова началось выдвижение частей и соединений 4й танковой дивизии на плановые учения. Кроме того, сводка указывала на то, что в последние двадцать четыре часа отмечен немотивированный семипроцентный рост активности на гражданских линиях связи в Шибанкове и одновременный двенадцатипроцентный рост — в Алабине. Содержание разговоров носит нейтральный характер, но повышенную телефонную и интернетактивность в указанных районах проявляют офицеры Кантемировской и Таманской дивизий.

"Неужели пропустили? Вот же!.."

-Дежурный по...— откликнулся на вызов штаб.

-Не надо,— отрезал Кержак.— Дай мне Чудновского.

-Боря,— сказал он полковнику Чудновскому.— Узнай — только, бога ради, аккуратно,— когда были запланированы нынешние учения Кантемировской? И кем? И побыстрее. И вот еще что: зашлика ты когонибудь поумнее в Алабино. Со связью. Пусть погуляет до ночи и посмотрит, что там да как.

-Сделаем,— пообещал Чудновский и отключился, а Кержак уже вызывал Никонова.

Вася Никонов сидел на какойто броне и курил. Кержак секунду смотрел на него молча, затем досталтаки сигарету и закурил.

-Готовность?— спросил он наконец.

-Полная,— улыбнулся Никонов.— Сам видишь, спим на броне.

-Вижу,— кивнул Кержак. Несмотря на то что прошло уже больше шести лет, он попрежнему испытывал чувство внутреннего дискомфорта, глядя на здорового — во всех смыслах — Васю. Даже протезы у Васи были такие, что от живых ног на взгляд не отличишь. Не то чтобы Кержак не был за него рад. Не то слово. Счастлив. И все же страшная это вещь — чудеса. И привык, кажется, а все равно страшно.

-Воевать пошлешь?

-Может быть,— невесело усмехнулся Кержак.— Как у тебя с противотанковыми средствами?

-А сколько у них танков?

-Пока не знаю. Теоретически в боеготовности должно быть штук сорок, но реально может быть и в два раза больше, а точнее — через полчасачас.

-Это кто ж у нас такой смелый?— спросил Никонов, лицо которого стремительно приобретало выражение деловой озабоченности.— Кантемировская?

-Да,— подтвердил догадку полковника Кержак.— Литовченко тебя поддержит и вертолетчики...

-Хочешь совет?— Никонов отбросил сигарету и посмотрел Кержаку прямо в глаза.

-Ну?

-Вызывай семьдесят шестую из Пскова или из Рязани кого кликни, но если на Москву пойдут танки и если их окажется не восемьдесят, а двести, то, сам понимаешь, мы в развалинах долго, конечно, продержимся, но это будут развалины.

-Грамотный!— усмехнулся Кержак.— Не боись, все уже на крыле, и семьдесят шестая, и сто шестая, и девяносто восьмая тоже. Все ВДВ с позавчера в готовности номер один.

-Тогда не волнуйся.

-А я и не волнуюсь, я страхуюсь. Отбой.

В НароФоминске под командованием Никонова стоял бывший 119й парашютнодесантный полк, развернутый полтора года назад в бригаду Осназа МЧС, хотя, честно говорящих министру, Сабурову, она никогда не подчинялась, потому что к МЧС никакого отношения не имела. Вместе с 45м полком специального назначения разведки ВДВ, которым командовал Литовченко, набиралось под три тысячи отличных бойцов, тридцать восемь танков и полторы сотни БМП, БМД и БТР. Вроде бы сила, но Кержак понимал, что против полутора сотен танков и двухсот БМП и БТР этого было недостаточно. К тому же не проясненными оставались два черных ферзя президента Лебедева и министра обороны Зуева: бригада охраны МО на Павловской улице и 27я мотострелковая бригада в Мосрентгене. Если полыхнет еще и в Москве, москвичам и гостям города не позавидуешь. И ведь это не паранойя. Сукин Сын напомнил о Горбунове, а Горбунов был замначальника ГШ. ВДВ — воздушнодесантные войска. БМП — боевая машина пехоты. БМД — боевая машина десанта. БТР — бронетранспортер. МО — Министерство обороны. ГШ — Генеральный штаб.

Вот и думай, Кержак! Вот и гадай, как оно все теперь повернется.

"В опасные игры играем,— покачал он мысленно головой.— В отчаянные!"

Россия не Израиль. Масштабы и традиции другие. Все другое. А там, в Израиле, страсти не утихли и по сию пору, а уж Коронационную войну и захочешь, не забудешь.

Он активировал канал связи со штабом Флота и запросил ситуационную карту. Когда справа от его кресла возникла новая проекция, к нему присоединился и Шця. Видимо, и Шалва Георгиевич Свания получил по своим каналам тревожный сигнал.

-Игорь Иванович,— сказал Шця, подкатываясь на своем кресле вплотную к Кержаку.— Я приказал вывести на улицы боевые подразделения управлений "А" и "Б", переодев их в полицейских. И "Русь", без бронетехники, конечно, тоже. Агентыинформаторы нервничают, в городе внешне спокойно, но есть нерв, вы меня понимаете?

-Понимаю, Шалва Георгиевич,— кивнул Кержак.— Очень хорошо понимаю. Вот они, ваши голуби, что скажете?

А что тут было сказать?

Из Балашихи на Москву нацеливались маршевые колонны оперативной дивизии МВД. И из Софрина тоже. Это уже, вероятно, была бригада особого назначения того же сраного министерства. И из Шибанкова. Кантемировская.

Шця тут же начал связываться с МВД, пытаясь выяснить, кто там без его ведома гонит войска в Москву и зачем.

А Кержак пробежался по границам. В Украине, Прибалтике и Польше 15 дивизий НАТО, и это при том, что их предупреждали. Говорили им, чтобы не делали резких движений. И авиация.

В Турции, Румынии, Венгрии, Польше и Норвегии. В общем, везде. И все в боевой готовности, что характерно. На границах территориальных вод два авианосных соединения — на севере — и оперативные соединения в Черном море и на Балтике. И хорошо просматриваемые с орбиты лодки. Много лодок.

"Вот же люди! Они что, всерьез собираются воевать?"

-Десять минут назад по НАТО объявлена повышенная готовность,— сказала со своего места Нета.

-В Китае уже полчаса как,— ответил любезностью на любезность Кержак.— Но китайцы не нападут, они просто страхуются от неожиданностей. Это нам Уоккер привет передает.

-Ирина Яковлевна держит их на мушке, так что главное — Москва. У Сергея Кирилловича гвардия в готовности Прыжок, но королева просила по возможности обойтись своими силами.

"Ну да, конечно,— мимолетно отметил Кержак.— Нам только ударов с орбиты не хватает. Для полного счастья, так сказать".

-А счастье было так возможно, так близко...

-Что?— не понял Шця.

-Ничего,— махнул рукой Кержак.— Это я про себя.

Он взглянул на часы. Двадцать минут.

"Нет,— решил он.— Ждать не будем. Потеря времени и ничего больше".

Все было ясно и так, и давно. И, решив, что в такой ситуации лучше перебдеть, чем недобдеть, Кержак вызвал своего зама.

-Михаил Аронович,— сказал он Пайкину.— Первое. Нейтрализовать оперативников ФСБ, а сами городское и областное управления взять под контроль. Пошли стрельцов и рысей. И как можно быстрее.

-Есть!

-Пусть постараются без стрельбы. Газом, что ли? Ну, им виднее.

-Не беспокойтесь, Игорь Иванович.

-Тогда второе. Сформируйте десятьпятнадцать мобильных групп дознавателей. Они пойдут с оперативниками. Задержанных будем потрошить на месте. Принцип домино, понимаете?

-Понимаю. Кого будем брать?

-По первому и второму спискам всех. И дветри группы в резерве. Будет еще один список.

-Начинаем через двадцать минут,— сказал Пайкин и отключился.

Пайкин был классным профессионалом, но человеком не простым, а обремененным такой большой и сложной дурью, что не вступись за него сама королева, Кержак с ним работать поостерегся бы. Но королева настояла на своем, и они уже три года работали вместе. Так что у Кержака вполне хватило и времени и поводов, чтобы понять — Катя никогда не ошибается, не ошиблась она и теперь. Тут ведь вот какая история. Обычная, если разобраться, для России история. Фамилия Пайкина была Кудряшов, а отчество — Николаевич. И был он сорок лет Михаилом Николаевичем Кудряшовым, служил в военной контрразведке и дослужился до подполковника. Конечно, где надо, знали, что родной папа Кудряшова, Александр Исаакович Пайкин, еще в девяносто третьем отъехал на постоянное место жительства в государство Израиль. Ну и бог с ним, потому что с мамой Миши означенный Пайкин развелся намного раньше, когда Миша и говоритьто толком еще не умел, и с сыном отношений почти не поддерживал. Но четыре года назад, когда начались Израильские Большие Игры, Кудряшов вдруг сорвался и поехал в Израиль навестить папу. О чем они там беседовали, что и как между ними происходило, осталось тайной. Возможно, об этом знали в Шабаке Шабак — организация, известная также как Шин Бет (Служба общей безопасности, по первым буквам, Ш и Б, слов "служба безопасности"), отвечает за ведение контрразведывательной деятельности и обеспечение внутренней безопасности в Израиле.

или Моссаде, Моссад — израильская разведка.

но до России эта информация не дошла. Тем не менее именно в этот момент обычная история превратилась в фантасмагорию. Подполковник Кудряшов решил стать евреем. Вернувшись в Россию, он поменял паспортные данные, приняв фамилию отца и родное отчество, оказавшееся, на поверку, не Александрович, а Аронович, и, пройдя гиюр и обрезание, окончательно стал Михаилом Ароновичем Пайкиным и, вероятно, чтобы добить руководство военной контрразведки России, стал носить черную ермолку. Ермолка — небольшая шапочка (на иврите — кипа) из ткани, которой покрывают голову верующие иудеи.

Под фуражкой, разумеется, пока ее, фуражку, с него не сняли. Не за национальность, за дурь.

-Игорь Иванович!

-Слушаю тебя, Эдик.

-Это не исполнитель, Игорь Иванович. Он просто блатной дурень. А послали его как координатора. Правда, есть еще ктото, кого АбуРейш не знает, и этот другой — более серьезный человек.

-Фамилии он назвал?

-Да. Горбунов, Никодимов, Ершаков. Остальные мелочь.

-Молодец, Эдик. Теперь так, Сукин Сын как? Жив?

-Почти.

-Отправь его к медикам. Он мне целый нужен. Список отправь Пайкину и сам тоже ступай к нему. Все.

-Пайкин,— позвал Кержак.

-Слушаю вас, Игорь Иванович,— сразу же откликнулся Пайкин.

-Сейчас Эдик Рукавишников сбросит вам список, о котором я говорил. Горбунов, Никодимов, Ершаков... Их надо брать первыми и колоть быстро и качественно, но они мне нужны целыми. Понимаете меня?

-Будем выводить на Процесс,— кивнул Панкин, обозначив слово "Процесс" особой интонацией.

-Да. Устроим им образцовопоказательный тридцать седьмой год.

-В этом случае мне потребуется подкрепление. Может быть, "Витязь"?

-Нет, Михаил Аронович, витязей я вам не дам, они и оперативный полк — наш последний резерв в черте города. Берите СОБР РУОПа, они тоже неплохие ребята, но учтите, они почти наши, но всетаки не наши.

-Учту.

-Внимание!— прервал их беседу голос дежурного по Дворцовому Управлению.— Внимание! Здесь Первый.

И почти мгновенно заставка ожидания — семь вращающихся по сложным траекториям звезд, окрашенных в цвета спектра — исчезла, и на центральной проекции возникло лицо Федора Кузьмича.

"Виктор Викентьевич,— поправил себя Кержак.— Виктор Викентьевич. Теперь, и присно, и во веки веков. Аминь!"

Между тем изображение отдалилось и детализировалось, стало видно, что облаченный в строгий черный костюм и белоснежную рубашку Дмитриев сидит в кресле по одну сторону журнального столика, а его жена, Виктория Леонидовна, одетая в длинное голубое платье — по другую.

-Добрый день, дамы и господа,— улыбнулся Виктор Викентьевич.— К сожалению, у нас крайне мало времени. Максимум сорок минут. Так что попрошу вас быть лаконичными. Слушаю вас.

И в этот момент слева от Кержака прямо в воздухе возникла бегущая строка. Это Чудновский передавал в текстовом режиме экстренное сообщение. И пока дама Ноэр — "Прошу вас, Наталья Петровна!" — обрисовывала ситуацию в целом, Кержак читал данные, добытые Чудновским, и отчет Эдика, поступивший сразу на два адреса, ему и Пайкину.

-Игорь?

Кержак заметил, что Виктор Викентьевич нашел нужным отметить в обращении известную близость, которая между ними существовала, и благодарно кивнул.

-Они начали,— сказал он без предисловий.— То есть все будет решаться сегодня. Я знаю, времени нет, но вскрылись интересные факты. Двадцать семь дней назад генералполковник Горбунов — замначальника ГШ — санкционировал плановые учения 4й танковой дивизии, а тремя днями позже приказал привлечь к учениям резервистов. Кантемировская дивизия — кадрированная, но на данный момент развернута уже почти до штата военного времени. От ста шестидесяти до ста восьмидесяти танков. Кроме того, пятнадцать дней назад, в связи с обострением обстановки на российскоукраинской границе, министр обороны Зуев приказал 2й Таманской дивизии начать подготовку к переброске в Белгород. Эшелоны еще не ушли, но техника в боевой готовности, а это сто танков и двести БМП и БТР. Участвует ли Зуев в заговоре, пока неизвестно, инициировать переброску мог и генераллейтенант Никодимов, он же, повидимому, и задержал отправку эшелонов в Белгород. Косвенным доводом в пользу непричастности Зуева является то, что 27я отдельная мотострелковая бригада признаков активности не проявляет. Зато с уверенностью можно говорить об участии в заговоре генерала армии Ершакова. Без ведома Дворцового Управления он вызвал в Москву, якобы для поддержания порядка, оперативную дивизию особого назначения из Балашихи и отдельную бригаду особого назначения из Софрина. Шестьдесят танков и до полутысячи БМП и БТР.