Разрушители 1-11

После того дня, проведенного среди цветущих развалин, меня стали беспокоить сны. Снов я не видел с того самого дня, когда чудовище охотилось за мной на улочках Винке. А что, было бы лучше, если бы растерзанные гвардейцы и та собакоподобная дрянь являлись ко мне регулярно? Спасибо, одного раза мне хватило за глаза. Я почти забыл, как это бывает, когда ночью ты оказываешься где-то еще и там все не так, но был совершенно уверен, что прежде сны не были такими четкими и продолжительными. Первый раз я проснулся совершенно невменяемым, довел Тень до истерики и едва не разбудил воплями весь дом. Потом привык. Сны были наполнены образами прошедших дней, разнообразными символами и щекочущими сознание намеками. Именно так я представлял себе пророческие видения, которых у меня никогда не будет. Там был Огонь Шоканги, само воплощение стихии огня, которое просто не может существовать реально. Чернильное пятнышко, порожденное Тенью Магистра, растекалось причудливыми разводами и запирало видение в траурную рамку. Кто-то тянулся ко мне через пламя, шептал непонятные слова. Из разбитых часов вытекал песок, проворачивалась чудовищных размеров шестеренка, на каждом зубце которой цвели оранжевые цветы. Густые поросли колючки душили тайный сад, и кто-то шарил в зарослях в поисках потерянной вещи, и я знал, что этот кто-то — не человек. В шепоты и шорохи вторгался странный звук: "И-и-у, у-и-и". В незнакомой комнате за столом сидел человек и писал что-то важное, но я не мог разглядеть — что. Какие-то образы повторялись раз от раза, какие-то возникали мимолетно и исчезали, те и другие застревали в памяти весьма отчетливо. Не то, чтобы это меня беспокоило, просто непонятно было — почему сейчас?

Безусловно, сны стали возможными из-за появления Тени и посвящения в наследники Шоканги. Я решил, что столь странная их форма — результат чувства вины. Мне было стыдно за свою черствость и нечуткость, за то, что я не дал отцу произнести самое важное в его жизни признание. Он долгие годы носил его в себе, не имея возможности с кем-либо разделить, ждал, и вот...

Я дал себе слово, что больше ничем не огорчу его. Я снова начну тренироваться, выучу все то, что задали мне перед отъездом наставники, буду добросовестно выполнять все тягомотные обязанности наследника Лорда и не буду давать воли вору.

"Причем тут я?!"

Последнее обещание выполнить оказалось труднее всего. Тень Магистра надулся и задался целью срывать все мои начинания. Он (наверное, из чистой вредности) принял позицию отца и стал пенять мне за излишнее доверие к магам. У него был железный довод: он на собственной шкуре узнал, что один конкретный чародей может быть порядочным засранцем. Почему бы им всем не оказаться засранцами?

"Они превратили целую страну в часть заклинания!"

Возмущался Тень, не очень, впрочем, понимая, как страна может оказаться заклинанием.

"Ну и что?" — парировал я. — "Даже если они так сделали, это же для того, чтобы спасти весь мир!"

Перед этим доводом он вынужден был заткнуться и сосредоточиться на мелких гадостях.

Теперь каждое мое утро начиналось с тренировок, честно говоря, мне с самого отъезда следовало так поступать — я легко теряю форму. Нет, в том, что касается физической силы, у меня проблем не бывает, речь идет об особых навыках. Все-таки чародеи ответственно подходят к обучению будущих Лордов. Большинство высокородных лоботрясов ограничиваются наращиванием мышц и заучиванием фехтовальных приемов, мне же, учитывая мой дефект в области магии, наставники преподавали особый метод боя. Он считается пределом человеческих возможностей, так обучают Стражей, только для быстрейшего закрепления навыков у них используют заклинания, мне же приходилось все постигать самому. Ключевым моментом этой техники является особое состояние духа, измененное сознание. Этот трюк не был волшебством, а потому был доступен и мне.

Все начинается с дыхания, потом меняется сердечный ритм и, наконец, в картине реальности словно происходит сдвиг. Солнце перестает быть солнцем, а тени перестают быть тенями. Противники превращаются в безликие контуры, приклеенные к ткани бытия. Атака становится одним тягучим движением, сложной траекторией, прочерченной вокруг их клинков и заканчивающейся в их телах. Воину, сражающемуся ТАК, не мог противостоять ни один смертный и даже некоторые бессмертные. Не владея техникой "скольжения", схватку с зомби можно даже не начинать.

Именно в этом стиле я и практиковался каждое утро. Видя мою добросовестность, отец с уважением покачивал головой. А у меня просто не было шанса схалтурить: только применение медитативных техник и предельная концентрация пробирали Тень настолько, что он переставал комментировать каждый выпад идиотским "бздынь, бздынь". Маленький мерзавец, так-то он благодарит меня за приют и защиту! Но на все мои увещевания призрачный вор только гнусно хихикал. И каждый день, я, как бритый Страж, по два часа занимался экстремальными тренировками. Наверное, это было дьявольски полезно. Только нудно очень.

Вот уже вторую неделю мы никуда не ехали. Местом нашего пребывания был Зинах — второй по величине город провинции. По размерам он превосходил Саркантан, отличаясь от него большей упорядоченностью планировки и нарочитой опрятностью. Зинах был центром хлебной торговли — нивы Шоканги с каждым годом давали все больше зерна, а спрос на него не ослабевал. Караваны тянулись на юг, увозя рож и пшеницу, овес и ячмень, а на встречу таким же нескончаемым потоком ехали возы с медью и серебром из Стаха, с земляными орехами из Лосальти, с завернутыми в промасленную солому железными чушками из долины Тирсина, и даже с изделиями Серых Рыцарей, хотя последние и было запрещено. Суть в том, что закон, изданный еще моим дедушкой, запрещал торговать с изгнанниками Последней Крепости. Не знаю, чем эти парни не угодили деду, но добиться соблюдения этого правила не было шансов ни у него, ни у отца — Серые достигли такого мастерства в обработке железа, что даже при помощи магии наши чародеи не могли создавать ничего подобного. Насколько я знаю, все отцовские воины имели оружие, сработанное в окрестностях Горной Цитадели. Закон, тем не менее, никто не отменял.

Помешать мне переписывать курсовую по истории Тень не мог, возможно, потому, что подробности древней жизни интересовали его не меньше, чем меня. В тишине кабинета я был в полной безопасности, зато вечером, особенно если долг наследника требовал моего присутствия на каком-нибудь приеме, мерзавец оттягивался в полный рост.

Большая часть приемов была полуофициальной и происходила в мэрии — местные не настолько хорошо меня знали, чтобы решиться приглашать в дом. В Зинахе я был представлен самым богатым и влиятельным людям провинции, тем, с кем даже отец вынужден был в какой-то степени считаться. Призрачный вор перед богачами трепета не испытывал. Он травил анекдоты, непрерывно комментировал одежду и внешность гостей, давал им звучные клички, которые легко вытесняли в моей памяти настоящие имена. Ведя светскую беседу, мне приходилось с особой тщательностью следить за каждым своим словом. Наверное, это создавало впечатление заторможенности. Что поделаешь! Все лучше, чем назвать племянника мэра Крысюком. Разве парень виноват, что выглядит так странно?

Сегодня мероприятие было особенно торжественным — на нем должен был присутствовать отец. Я полдня запугивал вора, требуя соблюдения приличий. Все, чего мне удалось добиться, это уверений, что анекдотов не будет.

Короче, я старался производить хорошее впечатление, а Тень скучал и подслушивал разговоры гостей, читая по губам. Сейчас вот парочка девиц на противоположенной стороне залы полушепотом обсуждала меня. Заметив мой взгляд, они захихикали и покраснели. Как мало надо этим малышкам для счастья!

Тень разглядел в алькове перешептывающихся мужчин, один из них стоял ко мне лицом, и в его репликах два раза промелькнуло слово "серых". Я задержал на них взгляд.

"Да, да", — поддакивал своим собеседникам купец. — "И не забудьте о налоге на пограничную стражу! Его взимают исключительно оружием и не трудно понять — чьим".

О чем это они? Тень заинтересовался происходящим и позволил мне узнать продолжение. Некоторое время купец просто кивал.

"И пусть подчеркнет, что выбор клинков в этом случае будет больше!"

"Не поверю, что он не может считать выгоду".

Я почти убедил себя, что разговор идет о какой-нибудь полуподпольной сделке, но тут купец бросил быстрый взгляд на отца (тот стоически выслушивал чью-то речь о величии своей династии) и стало понятно, что о выгоде они собираются говорить с ним. Если существовало какое-то понятие, которое Лорд Шоканги абсолютно не приемлет, то это оно самое. Похоже, купцы собираются предложить ему отменить дедовский запрет, опираясь на тот довод, что они его все равно не соблюдают. Этих ребят надо было спасать...

Я решительно пересек залу, сориентировавшись на того купца, чье лицо успел запомнить — нас представили друг другу на одном из прошлых приемов. Кажется, он заправлял в местной гильдии хлеботорговцев.

— Не делайте того, что задумали.

— Простите..?

— Просто не делайте и — все. Он поведет себя не так, как вы рассчитываете.

— Я не совсем понимаю, сэр...

Я взял его за локоть, при нашей разнице в росте, это был очень внушительный жест.

— Послушайте, мастер Пассеп, вы же умный человек, так? Вам нужно сделать дело или заработать себе неприятности? Послушайте моего совета: хотите что-то получить — не надо взывать к его благоразумию, лучше польстите ему. Да, это банально, пошло, но эффективно. Дайте понять, что боитесь его до одури. Робко попросите одолжения. Результат может вас удивить.

Он понимающе кивнул.

— Э-э... Благодарю вас, сэр.

— Не за что. Просто я знаю, что он не совсем такой, каким его принято считать.

В поклоне купца было что-то напоминающее уважение.

— Что они от тебя хотели? — тут же поинтересовался отец.

Я решил пролить воду на пашню мастера Пассепа.

— Интересуются, доволен ли ты приемом. Мне кажется, они боятся спрашивать это у тебя лично.

Он улыбнулся с некоторым удовлетворением.

— Надеюсь, у местной гильдии проснулось чувство меры. Обычно они просто на голову готовы сесть.

Мастер Пассеп получил-таки вожделенное разрешение на торговлю с Последней Крепостью, в виде исключения. Он счел возможным отблагодарить меня за совет и прислал подарок: метательный кинжал в потайных ножнах. По настоящему хорошее оружие: идеальный баланс, лезвие явно сработано Серыми Рыцарями, а рукоять и отделка — арконийские. Я подумал, что в Академии мне все равно не позволят иметь его при себе, и передарил кинжал отцу. Он был очень доволен.

На следующий день мы снова тронулись в путь — весна кончалась, а отец так и не посетил Хемлен. Поскольку весть о визите распространилась, избежать его возможности не было: Браммис сочтет подобный шаг еще одним скрытым оскорблением.

Глава 10 (!!! Около 20 мая)

Мы добрались до Хемлена прежде, чем наступили те жаркие и сухие дни середины лета, когда езда в доспехах становится сортом изощренной пытки, но солнце припекало все равно. Я, с наслаждением, скинул с себя все железяки до единой (ну, не рожден я быть воином!) и отправился знакомиться с окрестностями.

Слуги приложили титанические усилия, чтобы привести дом в порядок: медь была начищена, мыши изгнаны, занавеси постираны, а паркет отполирован. При всем при этом дом выглядел нежилым. В нем не хватало той неуловимой ауры, которую отец оставлял везде, где задерживался хотя бы ненадолго. Должно быть, он не был здесь со дня смерти матери. Ее парадный портрет встречал прибывающих в холле — красивая, белокурая лосальтийка, с немного абстрактными, обезличенными чертами лица, держала на коленях розовощекого бутуза (меня). Было ли все дело в художнике, или в том, что ему не хватило времени закончить, но узнать ее по этому портрету я бы не смог.

Я побродил по саду, поглазел на мраморные вазоны со свежепосажеными маками и разросшиеся, кряжистые вишни, уже успевшие украсится беловатыми недозрелыми плодами (с отвратительным бумажным вкусом). Больше смотреть в усадьбе было не на что.

Тень Магистра решительно требовал зрелищ. Проще было пойти ему на встречу, чем тратить время на бесконечные мысленные препирательства. Тем более что он был прав: провести все лето в созерцании маков — глупо. Я быстро выяснил, что наши хемленские конюшни (довольно известное клеймо) находятся в трех часах езды от усадьбы. Тащиться туда по жаре ни у меня, ни у вора желания не было. Не настолько уж я люблю лошадей. Оставалось только хемленское аббатство, и шансы увидеть его у меня были призрачные.

Браммис не счел необходимым приветствовать правителя Шоканги, а отец не желал наносить визит первым. Это бодание могло продолжаться до бесконечности. Я подумал, что смогу сгладить конфликт под благовидным предлогом — по слухам, в аббатстве была отличная библиотека.

— Па, у меня не хватает материала, чтобы дописать курсовую. У тебя есть что-нибудь про административное деление Федерации Истара?

Естественно, ничего такого у него не было. Отец вообще не имел привычки хранить книги, не имеющие практического назначения.

— Мастер Ребенген говорил, что в Хемлен отослали архив барона Литсера. Может, там найдется что-то по моей теме. Он, вроде, увлекался древностью.

И папа без колебаний отправил меня знакомиться с Браммисом в одиночку. Ну и черт с ним! Я приказал конюхам оседлать двух лошадей и взял с собой сержанта Кетса. Меня одолела спортивная злость — смерть как хотелось увидеть того человека, который умудрился ТАК достать моего отца и при этом остаться в живых.

Выехали мы ранним утром, по холодку, нарядившись в официальные дворцовые одежды. Причем черно-красная форма Кетса смотрелась гораздо эффектнее моего мундира наследника, спешно расставленного на два пальца. Броню я не стал одевать из принципа. Едва мы покинули пределы усадьбы, нас обступили поля колосящейся пшеницы. Бескрайние пространства колыхались длинными волнами, ни колючек, ни кустарника, только в низинах зеленели осокой остатки весенних болот. Утренняя мгла медленно таяла под солнцем, небо меняло цвет с розового на голубой, в хлебах чирикала какая-то птичка. Благодать!

Дорога промелькнула незаметно, прибытие состоялось резко. Я как раз любовался видом на аббатство (кольцо каменных стен на вершине двойного холма) когда сержант осадил своего коня и с плавной рыси мы перешли на осторожный шаг. Состояние у хемленской дороги было жуткое. Когда-то ее замостили местным буроватым камнем, давно и местами, а может, потом пытались разобрать кладку, но и этого дела не закончили. Результат был гораздо хуже, чем просто "дороги нет". Сержант Кетс едва заметно морщился, направляя коня в обход провалов на мостовой. Я не удержался:

— Что, отец так мало платит своим конюхам?

Сержант скривился, уже не таясь.

— Из наших здесь почти никто не живет, сэр.

— Почему?

Он неопределенно пожал плечами.

— Разногласия с местными?