Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Ангелы по совместительству. Глаз за глаз 34 - 38


Опубликован:
25.08.2016 — 25.08.2016
Читателей:
12
Аннотация:
8. Молниеносным бывает только поражение.
 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 
 
 

Ангелы по совместительству. Глаз за глаз 34 - 38


Глава 34

Призрачные огни отполыхали над горами и в Кунг-Харн вернулся покой. Ну, как покой — люди затаились. Те, кто еще недавно рассуждал о вреде условностей, красили веки сажей, доставали из сундуков халаты традиционных цветов и, с некоторым усилием, вспоминая количество положенных поклонов. Город заполонило серое и коричневое, цвета, унаследованные Кунг-Харном от каторжан. Пастыри и светлорожденные, печатные и свободные вцепились в предписанные Уложением ритуалы с таким рвением, будто карающие стояли у каждого из них за плечом, казалось, появись прямо сейчас в небе ледяной дракон — скажут "такова жизнь" и пожмут плечами. Но подняться до таких высот благочестия дано было не всем.

Крупнейшая к северу от Миронге община талле пребывала в состоянии непрекращающейся истерики — не укрощенный служением Храму дар практически лишил своих несчастных обладателей соображения. Тщетно Номори Каши пытался подать пример рассудительности — общинники не слышали никого, кроме себя. До обмороков и припадков пока не дошло, но сейчас хватило бы и меньшего — людям, заботам о благополучии которых старейшина посвятил пятнадцать лет жизни, предстояло стать первыми жертвами грядущей катастрофы.

И Номори сдался бы, удалился от дел, искать душевного спокойствия перед лицом уничтожения, если бы не дети — треть общины составляла молодежь до четырнадцати лет, будущее целого народа, надежда на возрождение. Чуть больше полусотни юных талле, выросших без оглядки на традиции, свободных от идеи служения и подспудного ожидания визита вербовщиков. Из-за них Номори не мог позволить себе остановиться.

После краткого момента колебаний, старейшина отправился за помощью к Тай'Келли. Ибо если не пастырь, то — кто?

Храмовый комплекс Кунг-Харна строился на северной окраине с прицелом на будущий рост города. Присланные из самой столицы архитекторы благоразумно оставили место под новую ратушу, часовую башню и прочие городские нужды. И надо признать, за двадцать лет город вырос, но только на юг, в сторону рудников. Кварталы печатных лепились по неудобьям, а вот благочестивых граждан, желающих заложить дом поближе к Храму, все не было и не было. Расползались по камням недорезанные строителями лозы, зарастала бурьяном несостоявшаяся площадь, появилась вокруг владений жрецов ограда (скорее — от ползучих гадов и насекомых, чем от людей), требованиям Уложения это никак не соответствовало, но даже покойный Главный смотритель не решился нарушить замысел и отдать печатным место, предназначенное для свободных людей. В итоге, Номори шел к Храму по петлястой тропинке, не защищенной от палящего солнца тенью домов или сенью листвы, словно в скит.

— Не положено.

Тай'Келли сидел в пыльной, замусоренной гостиной казенного дома (казалось, последние полгода ее вообще не убирали), перед ним стояли треснувшая чашка и засаленный чайник, пить из которого Номори не согласился бы даже под страхом смерти.

— Что — "не положено"? — настаивал старейшина.

— Ничего. Ничего без приказа не положено. Семиглавье!

Оно, конечно, так: эти семь глав Уложения писались для того, чтобы обеспечить единоначалие в час испытаний, сосредоточить силу в руках пусть не благочестивых, зато практичных гражданских властей. Но Номори-то нужна была помощь не стражников, а авторитета!

Тщетно. Пастыри, все сплошь — приезжие, оставались глухи к мольбам. Служить закону, а не людям — их особое послушание, и что при этом случится с остальным миром никого не волнует. Когда-то Номори полагал это силой, но вот случился не бунт печатных, а реальная, не зависящая от воли человека беда, и — где их сила?!! Тьфу!!!

Добро же! Они хотят приказа? Будет он!

С невиданной доселе решительностью Номори зашагал обратно в Кунг-Харн. Вознеся молитву и укрепив дух, старейшина решился переступить через головы десятков чиновников и слуг, попрать все традиции и приличия, стать мишенью для общественного порицания и дурной молвы... Отправился прямиком к градоправителю, проще говоря.

В дом светлорожденного его пустили неожиданно легко и в дальние, личные покои проводили без возражений. Лишь ступив на мягкие ковры и раздвинув шелковые занавески Номори осознал причину смятения слуг — Ана'Тулле пьянствовал. И не один, а в компании с хранителем порядка и благочестия, держателем ключей от ворот и второй круглой печати... в общем, с начальником городской стражи. Оргия уверенно приближалась к завершающей стадии — бесчувственным телам в лужах мочи и рвоты. Сладковатый запах, витающий в воздухе, подсказывал, что почтенные мужи радовали себя не только выпивкой, а значит, пытаться протрезвить их магией либо зельями — не только бесполезно, но и опасно. С неприятным холодком в душе, Номори понял, что дееспособной власти в городе попросту не существует.

Но он не отступил, нет, он попытался воззвать если не к разуму светлорожденных, то хотя бы к чувству самосохранения:

— Досточтимый владыка, опора праведных и надежда...

— М-е-е.

Проще надо, буквально двумя словами.

— Город на грани бунта. В горах — странная магия. Нужно что-то делать!

— Пды ссс... — градоправитель поманил его рукой, порылся в устилающих ложе подушках, цапнул Номори за руку омерзительно влажной ладонью и вложил в кулак что-то холодное и угловатое.

Старейшина глянул и обомлел: ему только что вручили золотую пайсу, в период семиглавья — символ высших властных полномочий. То есть, теперь он мог самого Ана'Тулле на виселицу отправить, если бы это хоть что-то меняло.

"Они что, сидели с этим и ждали первого, кто войдет?"

Или, что хуже, именно его? То-то слуги так быстро отворили. Какая поразительная прозорливость...

— Впрд! — напутствовал его градоправитель. Хранитель порядка и благочестия самым гадким образом подмигнул.

Старейшина выкатился из покоев, пока эти алкаши еще чего-нибудь не придумали.

Отбежав на безопасное расстояние (в приемную чиновника), Номори бережно пристроил на груди символ власти и украдкой посмотрелся в большое ростовое зеркало. Ну, что сказать? Самой заметной частью отражения оказалась пайса, у самого же старейшины солидности не прибавилось ни на гран. Внешность крупяной моли. Не одаренные в его возрасте по крайней мере обзаводятся морщинами мудрости и седой бородой, у Номори же и этого не имел — то, что отрастало у него на подбородке, людям лучше было не показывать, приходилось брить. Вот и получался из старейшины эдакий великовозрастный щенок, по недоразумению облачившийся в чужие регалии. Срамота.

Дальше-то что? Мало ему было своих, теперь весь город на шее!

Внезапное осознание чудовищной ответственности едва не закончилось для Номори апоплексическим ударом. Кое-как отдышавшись, он устроился в ближайшей чайной с кружкой мятного отвара в руках и попытался здравым смыслом заменить годы обучения, положенные чиновнику высокого ранга. Как он ни старался, с какой стороны на дело ни смотрел, по всему выходило — волнений не избежать. Дело даже не в еде. Осветительное масло, отвращающие знаки — магическая защита города давно уже держалась на честном слове. Допустим, пайки он урежет, с сегодняшнего дня, но стоит печатным обнаружить, что кто-то из соседей съеден, рабочие кварталы вспыхнут, как трут. И в таком ключе идея встретить озверевшую толпу в блаженном наркотическом забытьи уже не казалась Номори глупой.

Похоже, Ана'Тулле спихнул на него самую тяжкую часть смиглавья — решение о том, какую часть горожан спасать. Основная масса горняков, как это ни печально, отпадала, мысль о чиновниках вызывала неодолимое отвращение (не справились — милости не заслужили), оставалась собственная община и семьи мастеров. Вот только как выдернуть их из города незаметно и что они будут делать посреди дикого поля? Неделю назад старейшина отбросил бы эту идею как безумную, но теперь перед его глазами была племянница Шу'Тимара, сумевшая пересечь Тималао с ребенком на руках. Не может же Номори оказаться глупее! Забрать детей, уцелевших изгоняющих, пустить оставшийся ячмень на семена... План, конечно, плохенький, но хоть что-то.

К вечеру пастыри были вздрючены, беспокойные общинники — опоены зельями из запасов храма, новые указания — доведены до стражи и всех ответственных лиц. Дальнейшие планы требовали уточнения и старейшина отправился в гости к иноземцу.

Мальчик с недетскими глазами ждал его на открытой веранде, и вся новообретенная решимость вылетела из Номори с одним вздохом. Вот как объяснить непривычному к са-ориотским порядкам человеку все, и не выглядеть при этом мерзавцем? Наверное, в этом заключено особое чиновничье послушание — каждый день губить душу (а он-то считал, что они просто по натуре сволочи). Прокашлявшись, старейшина завел разговор издалека, длинными, путаными рассуждениями обосновывая каждое свое решение.

Обсуждать нравы И'Са-Орио'Та иноземец не стал.

— Мы покажем, что надо делать и как, — серьезно кивнул он. — Только сначала надо разведать, что там за перевалом. Я ведь брата жду.

— Нет времени...

— Есть. У меня — точно есть.

Сказал — как камень положил, куда там пастырям. Номори как-то сразу понял, что проще будет подчиниться, чем что-то доказать. Быстро, бодро, туда-обратно... Легко сказать! Если они пойдут через горы пешком, то вернутся уже на пепелище. Полновластный правитель Кунг-Харна прикинул, который час и рысью рванул в сторону дешевой чайной, облюбованной квартальными старшинами — ему нужен был машинист моторного вагончика, поднимающего на перевал важных гостей. Транспорт, припасы, минимум сопровождающих (не любил он без компании), и все это следовало добыть прежде, чем чиновники разбегутся по домам. Так много надо сделать и так мало времени!

Утром, когда смотровой отряд собрался перед подъемником, Номори испытал оправданную гордость. У всех (включая прибившуюся к мужчинам племянницу Шу'Тимара) имелись пайки, фляги и теплые вещи, совершенно необходимые в горах. Организовать такое за один день не сумел бы даже Ана'Тулле! Разумеется без сюрпризов не обошлось: в уже тронувшийся с места вагончик влетел Калич — молодой изгоняющий, числящийся в Кунг-Харне самым главным колдуном.

Выметаться наружу он отказался на отрез:

— Куда это вы без меня?!! Там же Серая Смерть!

Пользы от недоучки Номори в упор не видел, но спорить было поздно — эстакада шла в трех метрах над землей. Старейшина сунул тронутому порчей под нос пайсу и пригрозил:

— Будешь спорить — отправлю в храм, каяться.

Сопляка аж передернуло.

Взятые в команду горняки похмыкали и принялись устраиваться среди непривычной роскоши — обитых бархатом стен, мягких кожаных сидений. Дети прилипли к застекленным окнам. Номори погрузился в свое кресло и словно выпал из реальности — то ли заснул, то ли забылся. В себя его привели толчки и лязг — вагончик встал на упоры в конечной точке своего путешествия. Старейшина сосредоточенно потер уши и переносицу — не время сейчас падать в обмороки. Демонстративная и ничем не оправданная уверенность в себе — вот единственная причина, заставляющая людей ему подчиняться!

С прошлого визита Номори прежними на перевале остались только горы. Сторожевая крепость расползлась вширь, приросла таможенными постами и воротами, исчез архаичного вида караван-сарай, от кривых сосен, цеплявшихся за склоны, не осталось даже пней. Перрон встречал гостей полощущимися на ветру флажками и гирляндами выцветших бумажных цветов. Номори даже опешил. Неужели они так и висят здесь с того проклятого праздника? И никто не распорядился их снять, не решился первым тронуть нечто, так явно связанное с проклятьем, ведь нового Главного Смотрителя так и не назначили. Чур меня, чур!

Пассажиров терпеливо дожидались двое чиновников с зелеными повязками и гвардейский офицер в полевом мундире. Что характерно: с собой он привел почетный караул, и солдат в нем было на одного больше, чем мест в вагончике. Номори запоздало вспомнил, что объявленное в Кунг-Харне семиглавье на военных не распространяется. И как в таком случае быть? Старейшина претворился тупым и невнимательным (вот почему светлорожденные порой выглядят так странно!), поправил пайсу и призвал на помощь все запасы солидности.

Чиновники склонились в церемониальном поклоне. Номори ответил тщательно выверенным кивком и приготовился к напряженному разговору.

Са-ориотский этикет кажется бессмысленным только тому, кто (по меткому выражению отца Номори) языком как помелом метет, износу не имея. Множество неписанных правил, устоявшихся выражений и культурных подтекстов позволяют говорящему задать совершенно четкий вопрос и получить не менее четкий ответ, не налагая, тем не менее, на собеседников решительно никаких обязательств. Чиновники осторожно выражали недоумение властными полномочиями Номори, тот признавал, что они достались ему неожиданно, но по праву, и, в свою очередь, просил разъяснить статус присутствующего военного. Ему немедленно был представлен достославный Фар'Керени, по мнению служащих таможни, изрядный зануда, но человек надежный (и в этикете абсолютный дуб). Неприятностей от него ожидать не стоило.

Минут через пятнадцать все принципиальные вопросы были решены и Номори демонстративно перешел на низкий стиль, подчеркивая, что семиглавье — время действия, а не разговоров.

— Какова обстановка на перевале?

Слово взял старший из чиновников, Ан'Сеплай.

— Кладовые полны, хвала императору, люди здоровы, нужды ни в чем не имеем...

Вот почему они не торопились напоминать о себе.

— ... но новости из города до нас почти не доходят. Происходит столько странного! Можем ли мы быть чем-то полезны? Не стоит ли нам отослать семьи в Кунг-Харн?

Пожалуй, с эгоизмом он поторопился. Низкий стиль подразумевал отталкивающую прямоту и Номори не стал от нее уклоняться:

— Потеряна еще одна шахта, защита остальных работает на пределе, в остальном — изменений нет. Я сильно не советую вам переезжать в город: если начнутся волнения, наверху будет гораздо безопасней.

Чиновник скорбно покивал, а скепсиса у офицера (внезапно) убавилось.

— Что касается странных явлений... Мы здесь для того, чтобы разобраться в их природе. Расскажите обо всем, что вы видели!

И Номори повели показывать, кто где стоял и что оттуда видел.

Через пять минут почтенные мужи уже галдели наперебой, отчаянно жестикулируя. Пережитый ужас они никогда не забудут! Младший из чиновников, А'Гдайне, дежурил на нижней заставе и лично видел волну разрушения, накатывающую на склон Хребта Мира. Серая Смерть цеплялась за пыль, нанесенную ногами путников, и люди, лишенные поддержки изгоняющих, два дня гадали, сумеет ли чудовище забраться на перевал.

— Нижний пост едва успели эвакуировать, — спокойно подтвердил Фар'Керени.

А потом со стороны Алякан-хуссо примчалась стена огня, странного до противоестественности. Номори тщетно пытался представить себе, как это: языки пламени, вырастающие из языков пламени, словно ветви молодого жасмина.

— Высотой они доставали до вершины Ата-Харана!

— Саженей на двадцать ниже, — пунктуально поправил военный.

— А вчера вечером внизу что-то рычало! Вот так: "быр-быр-быр-быр-быр", вот как!

О ночных гостях, способных издавать подобные звуки, Номори никогда не слышал. Старейшина скептически нахмурился и оглядел на ведущий к Тималао склон. Видно было не многое: отроги Хребта Мира заслоняли обзор, но на всем видимом протяжении дорога была чистой, никаких странных знаков на ней различить не удавалось, а долина с такой высоты представлялась ровной пепельно-серой полоской. Номори открыл рот, чтобы объявить об окончании миссии, однако его ответственная натура взяла верх:

— Надо бы спуститься, — вздохнул он.

И все его сопровождающие как-то шустро подались назад. Кроме одного. Ну, естественно, изгоняющему хоть куда, хоть к еретикам в пекло, лишь бы не работать! Калич уже мысленно шагал вперед, навстречу неизведанному.

— Исключено!

Мальчишка упрямо набычился.

Как остановить тронутого порчей от безумства? Ни в коем случае не упоминать про страх!

— На данный момент ты — старший изгоняющий Кунг-Харна и не можешь покинуть пост. Лучше знаки в крепости проверь!

Калич явно озадачился, что лучше: героизм или нудная работа.

— Сходить вверх-вниз много ума не нужно, — быстро добавил Номори и изгоняющий остыл. — На первый раз отправим кого-нибудь менее важного.

Тут уже заерзали горняки и старейшина закатил глаза:

— Я пойду! Так хотя бы два раза мотаться не придется — у меня есть некоторый навык и общие знания. Ждите меня здесь.

В мешок уложили набор паломника — флягу, сухари, одеяло. Калич заверил, что отвращающие знаки вдоль тракта работают (про двадцать шестую шахту он то же самое говорил!). Номори вздохнул и зашагал вниз.

Свежий утренний ветер выдохся. Лучи дневного светила упирались в восточный склон хребта с почти физически ощутимой тяжестью, камни быстро раскалялись. Номори вспомнил свое первое восхождение на перевал и мысленно застонал — до самого конца пути ни одного укрытия не будет. Все-таки горняки, хоть и печатные, а когда надо — быстро соображают! Хорошо еще — дорога пуста, толкаться ни с кем не надо. Старейшина поплотнее застегнул ватный халат, натянул на лицо поля войлочной шапки и постарался не оставить солнцу ни клочка кожи (ему еще ожоги лечить недоставало). Ничего, зато можно хоть немного отдохнуть от этих новых обязанностей, свалившихся на него, как силки на птицу. Ну, не предназначены отмеченные светом для правления, не предназначены! Да людям разве объяснишь.

Впервые за долгое время он остался совсем один, ничей взгляд его не беспокоил, ничто не прерывало ход мыслей. Драгоценные минуты следовало использовать с толком — поразмыслить над несправедливостью бытия и причудливостью проявлений господней воли. А еще, можно было быть честным (до конца честным), посмотреть в лицо правде и назвать вслух причину всех бедствий — любовь императора.

Эхо орийского восстания тяжело прошло по империи, меры против крамолы нанесли едва ли не больший ущерб, чем бунтовщики. Номори со счета сбился, сколько раз ему приходилось переезжать, бросая все, в последний момент избегая то карающего меча правосудия, то очередного пароксизма безвластия. Услышав о милостях, дарованных императором жителям Кунг-Харна, он испытал оправданное недоверие, но... где-то надо было отсидеться. На месте стала ясна причина поблажек — императорские гвардейцы здесь уже побывали и бунтовать стало физически некому.

Император желал создать свои прииски с нуля, словно картину написать, даже мастеров местных не оставил — с юга пригнал. И новые обитатели Ожерелья, что вольные, что каторжане, приняли игру. Разве у них оставался какой-то выбор? А вот Номори с самого начала был настроен скептически, ибо сказано: "Из змеиного яйца птенца не высидеть!" Но покой манил, иллюзия безопасности искушала, ежедневная рутина опутывала паутиной привязанностей и обязательств. И Номори год за годом откладывал переезд.

Темная хватка предначертания сомкнулась вокруг них в тот день, когда сменился Главный смотритель. Два года назад на место многомудрого Ана'Кулане пришел блестящий вельможа, племянник императора Аната'Зирон — владыка счел, что плод достаточно созрел, чтобы вручить его человеку не столько умелому, сколько преданному. Едва взглянув на светлорожденного, знаток душ Номори понял, что скоро из Ожерелья придется уходить.

Главный смотритель Харанских гор любил выступать перед толпой и говорил очень красиво. Смысл сказанного, правда, улавливали не все, но впечатление его речи производили. Перед измотанными однообразной работой людьми Аната'Зирон жонглировал красивыми образами, видениями сказочного будущего. И те совершили последний грех — поверили, что господь позволит им все, отгородились от мира бумажными ширмами и перестали интересоваться, насколько рисунки на них соответствуют правде жизни...

Старейшина вынырнул из омута памяти, отер пот со лба и прикинул пройденное расстояние. Мраморные столбики ритуальных ворот (оставь дурные мысли по ту сторону) скрылись из виду, но долина внизу пока не просматривалась. Крепкие, привычные к горам носильщики одолевали этот путь за один день. Куда он потащился один, старый дурень? Решено: Номори дойдет вон до той поворотной площадки, что выдается над склоном, глянет вскользь на Тималао и — назад.

Равномерный ритм шагов напоминал медитацию, изнуряющий полуденный зной обволакивал обморочной пеленой. Давно уже был пройден намеченный поворот, а однообразная лента дороги все вилась и вилась дальше. Каждое движение влекло за собой следующее, еще и еще, не было ничего, что могло бы разрушить болезненное очарование...

— Эй! Эй!!!

Громкий гудок выдернул Номори из прострации. В метре от него на пустой минуту назад дороге возвышался грязный сарай из стекла и металла, пышущий жаром, чадящий горелым маслом и мелко содрогающийся. То, что перед ним — алхимический агрегат, белый понял далеко не сразу.

— А-а...

Кажется, его чуть-чуть не задавили.

— И здесь — они! — громко возмущался по ингернийски молодой водитель. — Да забери Король этих ненормальных!!! Ну, как можно вообще перед собой не смотреть?!! Хан, займись им!

— Одну минуточку.

Перед несчастным старейшиной, не вполне сознающим себя от усталости и потрясения, предстало видение из далекого прошлого, когда у Номори была большая семья, а единственной проблемой представлялся слабый дар, не позволяющий построить карьеру. Из того времени, когда он мастерством пытался компенсировать отсутствие силы, еще не зная, что именно бесталанность его и спасет... Забытые чувства вспыхнули в душе — надежда на лучшее, вера в людей, желание перемен. Он шагнул вперед как лунатик, не веря увиденному:

— Здравствуйте, мастер! А как ваши...

Тут добрый учитель сердечно обнял Номори и невзначай надавил на затылок, принуждая ткнуться носом в плечо и заглушая слова. Почтенный старейшина вдохнул знакомый запах магии и снадобий, разомлел и начал беззвучно пускать слезы в выцветшую от множества чисток ткань.

— Ну-у, разверзлись хляби небесные, — прокомментировал предельно наглый и непочтительный голос. — Он говорить-то сможет? В обозримом будущем, я имею в виду.

У Номори аж слезы высохли от возмущения. Он выпрямился, чтобы дать нахалу примерную отповедь, и обнаружил, что из страховидных повозок вылезло уже не меньше десятка пассажиров. Старейшина как-то сразу перестал чувствовать жару. Второй раз за недолгое время он встречал чужеземцев, и второй раз они приводили его в смятение. Ну, вот как вы отреагируете на то, что ваш попутчик встретился с другом? Поздороваетесь, попросите представить, просто постоите рядом, вежливо улыбаясь? А эти расползлись вокруг, как перекормленные леопарды — то ли когтями хватят, то ли приласкаться захотят. С приличным запозданием сознания Номори достиг неприятный факт: все эти люди вокруг него — колдуны, дикие. Причем, уклониться от общения с ними не получится: какой-то тип в странном картузе уже нацелился на старейшину.

— Скажи ему, что мы — твои сопровождающие! — распорядился он. — И ты нам за это денег должен, не забудь.

— Он понимает, — спокойно кивнул учитель. — Ты ведь не забыл ингернийский, нет?

Номори молча помотал головой.

— Надеюсь, никаких возражений против нашего приезда не будет? — поднял бровь ингерниец.

— А должны?

Взгляд колдуна стал пристальней.

— Добро пожаловать в Кунг-Харн! — быстро перестроился старейшина, мысленно пожелав Фар'Керени ослепнуть и оглохнуть. Чужеземец отстал.

Ингерника! Ну, конечно, это многое объясняет. О жизни за морем старейшина знал чуть больше, чем о загробном мире и тоже, в основном, со слов пастырей. Вроде, существовало под небом такое место, поправшее всякий порядок и традиции (к отцу, помнится, друзья приезжали, жаловались), но после орийской бойни чужая порочность Номори мало впечатляла. Доподлинно он был уверен в двух вещах: к волшебству в Ингернике относились как-то странно, и са-ориотским войскам там здорово вломили. Логично предположить, что и до императорской сокровищницы добрался враждебный интерес.

— А что, если..., — прищурился старейшина вслед боевому магу.

— Ни-ни! Проявления их воли драгоценны, — учитель слегка отстранил от себя Номори и заглянул бывшему ученику в глаза. — Они — спасение Тималао!

— Правда? — на памяти старейшины, дикие колдуны оказывались исключительно проблемой (для всех, включая самих себя).

— Про Серую Смерть слышал? — многозначительно повел бровью мастер. — И где она?

И тут Номори словно вынуло из шахты. Как он мог не заметить ЭТО!!! Половина пути в долину пройдена, а ни одного признака ночного гостя нет. Где давление небытия, хинная горечь на границе сознания, сжимающий горло безотчетный страх? Однако беженцы начали прибывать в Кунг-Харн еще неделю назад и уже тогда было ясно, что время упущено — из проблемы изгоняющих чудовище превратилось в кару господню. Да и А'Гдайне не мог ошибиться.

— Не может быть! — потрясенно выдохнул Номори.

Его разум отказывался принимать такое чудо (особенно — учитывая личности чудотворцев). Еще никогда и никому не удавалось повернуть проклятье вспять...

Но учитель жестоко разбил остатки иллюзий:

— Может. И, потом, все равно ничего не получится — я уже пробовал. Кстати, можешь звать меня просто Хан, Ли Хан.

Номори понятливо кивнул.

К предложению взять попутчика колдуны отнеслись довольно-таки снисходительно (или как к неизбежному злу). Нового ученика мастера (короткий укол ревности) отправили присматривать за какими-то болящими, перераспределили места и любезно подсадили на борт Номори, который и в лучшие годы подтягиваться не умел. Старейшина ожидал духоты, однако нутро фургона оказалось блаженно-прохладным, бесцеремонно протолкавшиеся мимо чужаки занялись своими делами (азартной игрой), а большая лохматая дворняга, вызывающая у белого непонятное опасение и внутреннюю дрожь, аккуратно расположилась поперек выхода.

— Соберись, мой мальчик! Мне надо знать, что ждет нас наверху, что говорить, к кому обращаться. Кто нынче владыка в Кунг-Харне?

— Я, — Номори выпростал из-под халата пайсу.

— Гм. Чего-то я опять не понимаю в жизни... Что же ты делаешь здесь? Где твоя охрана? Почему на подступах к перевалу нет ни одного патруля?

Номори покосился на молодого водителя, который перебрался следом за ним в фургон и теперь, с интересом, подслушивал. Наверное, следовало призвать на помощь этикет, вести разговор намеками и иносказаниями, как минимум — разобраться, что делают в сердце И'Са-Орио'Та ингернийские подданные, но...

Долго сдерживаемые чувства переполняли Номори, натура взяла свое, за какие-то четверть часа он выложил все, абсолютно все, как болтливый малолетка. О своих предчувствиях, о светлорожденном вельможе, которому их вручили, как клетку с попугайчиками (но к своим птичкам Аната'Зирон относился более сердечно), о гибнущих шахтах, о своей придурковатой общине и ста шестидесяти четырех мертвецах, среди которых только по странному стечению обстоятельств не оказалось его самого.

— Значит, два года назад власть сменилась...

— Как раз, когда эти олухи воевать собрались, — встрял молодой колдун.

Лохматый пес заскользил по полу к борту и внятно произнес: "Вух!".

Учитель, без тени раздражения, кивнул:

— Владыка расставил на ключевые должности своих людей. В результате, попытка усилить контроль закончилась полным хаосом. Симптоматично...

— Не то слово! — фыркнул невоспитанный юноша. — Почему у нас придурки на такие должности не попадают? Я не имею в виду Аранген, но в общем и целом.

Старый маг переждал еще один толчок, поворот и улыбнулся:

— Ну, я бы не сказал, что в Ингернике изобрели какую-то панацею, но тенденция прослеживается, да. Чем комфортней для управленца среда, тем больше вероятность кризиса.

— Да какая, к Шороху, среда? — юноша, между делом, матюгнулся на заложившего слишком крутой вираж водителя. — Носились, небось, со своим Уложением, как с писаной торбой, вот результат!

— Не соглашусь, — учитель привычно уцепился в край скамейки (а вот Номори приложился спиной о какой-то ящик). — Уложение — предельно универсальный свод правил, если обрезать традиции и этикет, оно совпадет с ингернийскими законами до идентичности.

— Н-да?

Развить тему не успели — грузовик, неожиданно, подпрыгнул, принял горизонтальное положение, последний раз рыкнул мотором и встал. Дружно хлопнули двери кабин.

— Ну, а с этими козлами что будем делать? — жизнерадостно поинтересовался кто-то.

В голове Номори молниеносно пролетели картины столкновения ингернийцев с солдатами Фар'Керени, горняками, Каличем, и он опрометью бросился наружу.

Глава 35

Ведьмину Плешь я, конечно, заборол, но путь в Кунг-Харн от этого не стал проще — поганый нежить перекопал всю почву от Тималао до самых гор, проходимым (местами) остался только императорский тракт, а все вокруг оказалось заполнено мелкой и невероятно сыпучей пылью. В общем, как въедешь, так и встанешь. Полагаю, это месть.

Горожане... А что — горожане? Узнав, что заморский изгоняющий (тот, у которого чудовище ручное) занялся Серой Смертью вплотную, они отказались перебираться на другой берег. Чего вещи-то зря таскать? Логика чисто са-ориотская. Меня, возвращающегося с поля битвы, чествовали всем городом, хорошо хоть на руках качать не стали, самоубийцы.

Ли Хан терпеливо разворачивал восвояси самых отмороженных моих почитателей. Бойцы Ридзера, с довольными рожами, грузили в машины халявные харчи и разные полезные в быту подарки, которым нас буквально завалили. Мероприятие грозило затянутся до вечера.

— Мы вообще когда выезжать собираемся?

— Ну, пару дней передохнем, а там...

— Чиво-чиво? — у меня аж дар речи пропал. Я тут выламываюсь, изгоняю, а они — отдыхать?!! — Завтра едем!

Взгляд Ридзера наполнился вселенской скорбью. Но что характерно: спорить он не рискнул. Тут счел возможным вмешаться куратор (смелый потому что):

— Спешить, конечно, надо, но Кунг-Харн — стратегически важный для империи город, там непременно есть маги и войска. Надо расспросить свидетелей, подготовиться...

— К чему там готовиться? Черных мы нагнем, белых... я нагну. Большинство защитных амулетов — трансмастеры, прямо сейчас их и поставлю.

— Нет уж! — протолкался вперед Ли Хан. — Ставить защиту от белой магии буду я. А то в вашем исполнении, господин некромант, она будет похожа на оружие массового поражения.

Когда черный был против, чтобы другие работали?

— Действуй!

Утром выяснилось, как выглядит защита в понимании белых: они в четыре руки натаскали к грузовикам какого-то сена, цветных ниток, жердей, и навязали из них подобия мохнатых швабр. Если это — боевые амулеты, то я — са-ориотский император. Ну, не может серьезное волшебство выглядеть настолько похабно! Я уже почти созрел пойти и разобраться, как все это макраме соотносится с известной мне теорией, и тут Ли Хан начал наполнять созданную им основу заклинаниями. Сначала он засовывал внутрь швабр какие-то светящиеся мячики, потом жонглировал этими мячиками перед носом восхищенного Ахиме, затем начал превращать мячики в бабочек... К постановке защиты все это точно отношения не имело. Шваркнуть его, что ли, чем-нибудь? К счастью для себя, белый быстро свернул свои художества.

— Надо же! — обернулся он к нам с эдаким наивно-удивленным выражением на лице. — Магия возвращается.

— Ну-ну, — мрачно посулился Ридзер.

А не избавиться ли нам от нашего нанимателя? Кунг-Харн практически рядом, вытрясти из его обитателей бериллы мы сумеем без посторонней помощи... Нет, нельзя так думать — мне еще в Ингернике жить и жить. Если Са-Орио так давит на мозги мне, то что говорить об армейских экспертах?

— Ридзер! — окликнул я подозрительно задумчивого капитана. — Питер смотрит за тобой.

— Кто?!!

— Куратор.

— А! Да, тут ты прав...

Что и требовалось доказать.

Ладно, это не моя головная боль. Мне скоро предстоит встреча с братом. Вот я его искал, искал, и, наконец, нашел. Преодолев немыслимые препятствия, между прочим! А дальше что? Как вообще можно вразумить белого?

Показать конфету и съесть, показать — и съесть.

— Хан, а ну-ка, лезь в кабину — надо поболтать. Рурк, свободен!

Рурк безропотно отправился в кузов. Вот какой у меня теперь авторитет!

Грузовики взревели моторами и, под дружное ликование са-ориотцев, вторглись на отвоеванную у нежитя землю.

Причем, судя по следам, сделали мы это отнюдь не первые. Кто скажет мне, куда ломанулись эти недоумки поперед черных магов? Если наши трофеи воровать, то я им не завидую — дюжина сердитых колдунов хуже, намного хуже, чем Ведьмина Плешь. И фантазия у них богаче. Зато теперь грузовик можно вести, ориентируясь по отпечаткам ног: туда, где человек проваливался по колено, заезжать явно не следовало.

Руины предместий Алякан-хуссо быстро остались позади, вокруг раскинулась однообразная равнина, по которой ветер гонял серую поземку. Все мертво и мирно. Даже белый в кабине покладисто молчал.

Через четверть часа езды я смог сформулировать вопрос без мата:

— Скажи, что делать, если кто-нибудь из ваших ведет себя неправильно?

— Спросить у него, почему он так поступает, — немедленно отозвался Ли Хан. — Ваш брат — уже не ребенок, в таком возрасте он должен действовать совершенно сознательно.

— А дальше что, догадливый ты наш?

— В смысле?

— Вот он мне ответит, что хотел помочь подружке. При этом заставил кучу народа волноваться, меня — переться через весь континент, возможно, косвенно стал причиной чьей-то смерти.

Например, Ведьмина Плешь точно коней двинула.

Ли Хан как-то странно улыбнулся.

— Начните с выяснения точных обстоятельств принятия решения, пусть расскажет, как он это все себе представлял. Возможно, ошибка кроется там. Хотя я, например, никаких отрицательных последствий его затеи не вижу.

Хмыкнул и начал перечислять:

— Препод ему двоек наставит, табель — в помойку. Характеристика у него теперь будет, как у уголовника-рецидивиста, и клеймо Искусника на всю жизнь. Куда он дальше с ним пойдет учиться, тем паче — работать?

— Гм. Уверен, преподаватели поведут себя более педагогично.

— Откуда такая наивность в таком возрасте?

Ли Хан фыркнул и решил со мной не разговаривать. Да и Шорох с ним!

Голлем постучал в кабину сзади через тент.

Ах, ты ж мать моя, даже не поругаешься спокойно!

Да и не поговоришь особо: очень скоро для отыскания засыпанного прахом тракта мне пришлось прибегать к магии. Что тут начнется после первого же дождя, не желаю даже думать (нужно узнать, есть ли в Тималао дождливый сезон, и успеть смыться прежде). Держать направление помогали блестящие нитки чугунки (шпалы Плешь выела, но рельсы ей были не по зубам), а еще — продолговатые холмики, все, что осталось от расположившихся вдоль тракта поселений.

Эти руины внимания черного мага не заслуживали — слишком бедно. Навесы из жердей и тростника исчезли вообще без следа, строения из саманного кирпича развалились крупными кусками, лишенная стропил черепица торчала посреди пыли яркими чешуйками. И всюду поверх мусора — тонкий налет белого порошка. Кто знает, тот поймет — люди доставались Плеши последними. Зрелище местами получалось сюрреалистическим: лежит себе распластанная по земле медная кровля, а на ней, словно на блюде, белая груда костей, чистых и хрупких. Вот чем хорош этот тип нежити — ничто не воняет.

То есть, про устойчивость некоторых материалов к воздействию твари са-ориотцы знали, а дальше пытались действовать по наитию. И ведь получалось же! У какого-то безымянного разъезда Ли Хан заставил меня остановить караван — металлическая башня водокачки оказалась увешана бесчувственными телами. Два дня там висели, между прочим, на самом солнцепеке. На что они рассчитывали, хотел бы я знать? Но ведь угадали! Нет, черному подобное не понять. А лезть за этими висельниками пришлось Шаграту, поскольку отвязаться самостоятельно они уже не могли. Плюс два часа на оказание неотложной помощи.

Ли Хан, неожиданно превратившийся в сильномогучего волшебника, избавил печатных от привязки к месту буквально парой пассов. Паразит он, все-таки. И бериллы у него, наверняка, все с собой были (как я об этом сразу не подумал?). Белый тем временем объяснял са-ориотцам, что чудовищного гостя отослал за грань вот этот вот чужеземный колдун (юноша из прославленного рода, наделенный множеством достоинств). А теперь чужеземцы едут в Кунг-Харн, чтобы получить от светлорожденных награду за свое благодеяние.

— И им дадут? — осторожно усомнился самый здравомыслящий из спасенных.

— Разве у светлорожденных будет выбор? — цинично пожал плечами Ли Хан.

Гм... Действительно.

Однако, надо поднажать — нормально отдохнуть в такой обстановке все равно не получится.

И мы поднажали. Потом еще. Потом вытаскивать грузовик из кювета пришлось голлему, но к вечеру мы одолели большую часть пути до Кунг-Харна. Один раз заночевать в тесноте пришлось все-таки, просто потому, что ночью по горам даже черные маги не ездят.

Лагерь разбили не сходя с тракта. Бойцы Ридзера расчертили защитный периметр побольше и дружно вынесли спальные мешки на улицу — спать рядом с обмазанными какой-то смердючей мазью са-ориотцами никто не хотел (даже зомби). То есть, это я сначала думал, что дело только в запахе (иначе, зачем разносить фонари так далеко друг от друга?). Потом армейские спецы скучковались в дальнем конце лагеря, а я выбрал место попросторней и тут же осознал свою ошибку — наши белые целый день размышляли о гармонии и теперь желали сравнить результат. Спасаться бегством было поздно и недостойно, оставалось держать морду кирпичом и делать вид, что непрерывное бормотание под боком меня нисколько не беспокоит. Почти получилось. Сквозь сладкую дрему до меня долетали потуги Ли Хана в магической теории ("...парадоксальная... реакция", "...фундаментальный прорыв...") и жизнерадостное чириканье Ахиме ("Да, да, да, да!"). Но после ужина общество друг друга перестало удовлетворять белых и они полезли ко мне.

— Э-э... Мастер Тангор!

— Нет меня.

Это сбило Ли Хана с мысли, жаль, что ненадолго.

— Не позволите ли задать вам один вопрос?

Я приоткрыл глаза и попытался оценить шансы старого хрыча выжить. По нулям: либо его убьет инфаркт, либо — я.

— Только один.

На блаженные пять минут белый впал в прострацию. Я, с интересом, ожидал результата. Прямо скажем: средний белый при попытке структурировать сумбур, царящий у него в голове, уходит и больше не возвращается. Ли Хан продемонстрировал, чем мастер отличается от подмастерья: он не только сумел разобраться в своих предпочтениях, но и сообразил, что на три четверти вопросов я, с легким сердцем, отвечу "не знаю" и лягу спать.

— За время нашего знакомства я понял, что вы очень умны, — заворковал махровый манипулятор. — Ваша образованность удачно дополняется наблюдательностью, широтой взглядов и творческим подходом к решению проблем. Ваш несомненный талант и богатый опыт...

Я, с кислой улыбкой, следил за перечислением своих достоинств. Что характерно: доброту и человеколюбие Ли Хан упомянуть не рискнул. Армейские паразиты наблюдали за шоу с безопасного расстояния.

Наконец белый решил, что мне, такому замечательному, промолчать гордость не позволит и перешел собственно к вопросу:

— Я тут размышляю надо всем, произошедшим с нашей первой встречи, и ловлю себя на мысли, что события несут признаки разумного замысла. Слишком много совпадений!

— Как ты себе представляешь заговор, в котором участвует Ведьмина Плешь?

— Ну, не этот конкретный эпизод...

— А какой? Ты нанял нас до Кунг-Харна, завтра мы там будем. Главного заговорщика можешь увидеть в зеркале.

— Я имел в виду другое...

— Один вопрос!

Ли Хан сердито насупился (типичное для белого желание все объяснить вошло в клинч со здравым смыслом), а потом решительно сжал кулаки (очень забавно смотрится).

— Возможно, мои рассуждения неверны! В таком случае, прошу выслушать меня и сказать, где я допускаю ошибку...

— Да не парься ты, сразу скажу! Какой только хрени на свете не бывает, может, и есть замысел, может, даже и разумный. Но для твоего же блага будет лучше, если его нет.

— Не понимаю, — растерялся белый.

Естественно! Объяснение он нашел, а какие выводы из него следуют, это ему понять религия не позволяет.

— Объясняю один раз. Ты ведь понимаешь, что все мы оказались здесь почти день в день с тварью, а людям такая тонкость расчета не завещана?

Не говоря уже о Лючике, непонятно, за каким лешим рванувшим в И'Са-Орио'Т, и уверявшем учителей, что где-то там мы непременно встретимся.

Ли Хан робко кивнул.

— Значит, пытаешься убедить меня в наличии высшей силы, способной составлять планы и разумно действовать помимо нас. И что характерно — сразу предполагаешь, что она добронравна. Ты когда по сторонам последний раз смотрел? Какой, нафиг, разум, какое, нафиг, добро?

— Ну, если с такой стороны...

— Во-во! Если и есть в мире место чуду, так это то, что мы никуда до сих пор не вляпались. Поэтому — не разводи мистику! Спать.

Я развернулся к белому спиной и накрылся с головой одеялом. Какой только дурью люди не маются! Нет, я понимал, на что он намекает: в Краухарде Судьба — одно из традиционных божеств, наряду с Королем. Леди, естественно — черная, а что такое дама из наших, надеюсь, объяснять не надо. Бессердечная, жестокая, требует верности, а сама ее не хранит. Бывает, позовет человека, а куда идти — не объясняет. Иной раз вообще забудет о своем избраннике. Что тут скажешь? Дура баба! Но больше всего "везет" тем, от кого Судьба что-то хочет. Тут уж держи ухо востро! Обложит приманками, загонит в ловушку, будешь выкарабкиваться, ломая когти и зубы, а награды, естественно, никакой. Вы бы хотели, чтобы подобная "высшая сила" вами заинтересовалась? То-то же!

Правда, поговаривают, что настоящий черный может эту девку приструнить, и тогда все сокровища мира положит она к ногам своего хозяина. Я, было дело, тоже что-то такое чувствовал, но плевать хотел и оказался прав. С черными только так! А в каких отношениях с Судьбой состоит Ли Хан, даже гадать не буду. К Королю все эти заморочки! Надо проклятья на бусах обновить — местные рассказывали, что на перевале стоит сторожевая крепость. Чую, встречать нас там будут не оркестром.

Утром белый так и сидел в глубокой задумчивости на своей подстилке. Больной и не лечится!

Впрочем, проблемы са-ориотского мировоззрения вылетели у меня из головы через пару минут — дорога тут была того же свойства, что и береговой тракт... замысловатая. Грузовики с трудом вписывались в крутые повороты, идущие, без всякого предупреждения, по несколько штук к ряду, вынуждая непрерывно орудовать рулем и сцеплением, следить за температурой мотора и держать интервал. Удовольствие ниже среднего. Мало того, навстречу попадались пешеходы, чешущие по извилистому серпантину, не глядя по сторонам и даже не прислушиваясь.

Точнее — пешеход. После краткого разговора выяснилось, что пожилой белый — верховный правитель Кунг-Харна (вот и все, что вам надо знать об И'Са-Орио'Те). Причем, шел он вниз, а с нами поехал наверх! И так у них во всем.

Очевидно, что ни о каком тайном визите речи не шло, на перевале я ожидал увидеть все наличные кунг-харнские войска в сборе. Ага, ага. Ворота даже не закрыли! Это они такие нахальные или мы выглядим настолько жалко? На дороге топталось какое-то подобие кордона — трое безоружных олухов. Остановить многотонные грузовики они не смогли бы, даже если не брать в расчет экипаж — близость бериллов отбила армейским спецам всякие остатки скромности, а уважения к са-ориотским властям они и прежде не имели.

— Ну, а с этими козлами что будем делать? — поинтересовался Шаграт, с хрустом разминая пальцы.

— Сейчас я все улажу! — просиял профессиональной улыбкой кунг-харец и ускакал к своим.

Лучше бы ему поторопиться — выдержка армейских экспертов на пределе (даже у Ридзера непроизвольно сжимались кулаки). От решения взять Кунг-Харн штурмом бойцов удерживал только вид куратора — Питер надел чистый костюм, взял в руки тетрадь и теперь демонстративно делал в ней записи.

Минут десять в крепости гомонили и бегали, за это время ситуация накалилась как сковородка. Как вы думаете, чем они там занимались? — Наводили марафет! Когда делегация са-ориотцев вновь показалась из ворот, выглядели они шикарно: разноцветные халаты, вышитые шапочки, церемониальный жезл, дающий швабрам Ли Хана приличную фору, и даже кадило на золотой цепочке (безвредный состав, что-то типа камфары). От такого зрелища припух даже Румол. Клоуны, етить их... Картину портил единственный черный — мальчишка лет пятнадцати, упрямо лезущий в первые ряды (несмотря на коллективное шиканье и попытки невербального воздействия). Смириться с вторжением на свою территорию пацан не мог, шанса победить — не имел, а для своевременного бегства в таком возрасте еще мозгов не хватает.

Роли в нашем отряде стремительно перераспределились — Ридзер тихо слился, а куратор приготовился принять на себя удар са-ориотского красноречия. Предки в помощь! Моим вниманием полностью завладел другой персонаж. Да, да, Лючик. Поиски блудного родственника закончились оглушительным успехом — мой вновь обретенный брат робко улыбался из-за чужих спин.

Если он решил, что я постесняюсь отчитывать его при посторонних, то сильно промахнулся — плевать мне на этих попугаев. Ну, держись, паразит мелкий! Выпорю. И плевать на педагогику. Нервным станет? Лучше нервный, чем мертвый! Я поманил паршивца пальцем.

По нервам резанул чужой Источник. Ну, что опять?!!

А, малолетку понесло. Дурень ухватился за Источник и потерял остатки соображения — черная натура кувалдой ударила по мозгам. Сейчас он рыпнется качать права и Шаграт сделает из него хорошо прожаренную отбивную. На глазах малолетнего белого, между прочим. Они что, совсем озверели?!! Я призвал Силу, пнул Шаграта в ребра, отвесил Румолу подзатыльник и кликнул Шороха на случай, если армейские спецы решат навалиться на меня со спины, после чего начал подбираться к парламентерам широким зигзагом, приговаривая:

— Иду, ищу, забодать хочу.

Шокированные люди напряглись и замерли (шутка ли — психованный колдун). Парень отвлекся и упустил Источник (в чем, собственно, и была затея). Подойдя на приемлемую для разговора дистанцию, я сделал вид, что только сейчас обнаружил незнакомца.

— Это кто ж тут у нас такой суровый?

От сомнительного комплемента парень еще больше смутился, но ответил довольно бодро:

— Я!

— Силен. Как насчет поделиться с коллегами работой? Избавим город от любой твари за совершенно смешные деньги!

— А денет-то у нас и нет! — простодушно брякнул пацан.

Правитель Кунг-Харна его сзади чуть за ухо не укусил.

— Ах, какая незадача, — мурлыкнул я. Плюс одно очко к переговорам. — А бериллы? Бериллы у вас есть?

— Этого добра навалом.

— Ими и расплатитесь.

Я помахал рукой, призывая Питера к разговору. Пусть дальше сам вертится! У меня тут семейные дела, это — святое. Лючик выбрался из своего ненадежного укрытия и теперь виновато мялся. А видок-то у него того, замурзанный. Нос, вон, облупленный, голова не мытая. Не смотрят здесь за моим родичем.

— Ну, и как это называется? — я постарался не метать взглядом громы и молнии (обделается еще со страху — позор для парня).

— Что — называется? — осторожно попытался прощупать почву мой брат.

— Сбежал из школы посередине учебного года, увел девчонку, родителей до полусмерти напугал, — принялся перечислять я. — Обокрал учителя!

Просто не белый, а какой-то герой неопределенной ориентации. Да у нас в Краухарде даже черные малолетки подобного не вытворяли!

— Я написал им письмо с объяснениями.

— И чего ты пытался добиться тем письмом? Коллективного инфаркта?

— Я написал, что мы поедем вместе.

— И как это сопрягалось с реальностью?

— Но теперь же мы вместе!

Шикарный довод. Сродни ли хановой "высшей силе" — понятно, что чушь собачья, но фиг возразишь.

— Я знал, что мы встретимся, — поспешил с разъяснениями Лючик. — Я это точно видел. Так было нужно, очень-очень нужно. Ты сердишься?

Я мысленно сосчитал до десяти, честно попытался вспомнить все данные мне рекомендации и плюнул на эту ахинею. Это только кажется, что белые рассудительны, на самом деле рациональность там не ночевала, и у каждого (абсолютно каждого!) из них есть свой пунктик, с которым окружающим приходится мириться, просто раньше мне не приходилось наблюдать это явление в упор.

Похоже, я требую от брата невозможного.

— Да на кого тут сердиться, мать моя женщина?

Подсудобрила родню!

Он расцвел улыбкой, подошел и доверчиво уткнулся мне в плечо. М-да, вымахал-то как! Скоро я ему носом в плечо тыкаться буду. Вырастет дылдой, весь в Джо (со стороны Тангоров-то у нас все низкорослые были). Сплошная маята с моим кланом.

— Только больше так не делай.

— Не буду. Честно-честно!

Даже не знаю теперь, верить ему или нет?

Са-ориотцы, наверное, косоглазие заработали, пытаясь одновременно разговаривать с Питером и смотреть на нас. Ну, как же, черный с белым обнимаются! Я прислушался: нас официально приглашали в Кунг-Харн, обещали разместить и припахать к делу... в смысле, обеспечить работой за соответствующее вознаграждение. Размер вознаграждения предлагалось обсудить позднее (надо поприсутствовать). А теперь... Не хотим ли мы разделить с ними скромную трапезу?

Банкет! Вот это по-нашему. Колдуны расслабились, заулыбались и толпой повалили потрошить трофейную крепость. Сами пригласили, пусть не жалуются! А грузовики охранять поставили Шороха, который еще с прошлого раза ужратый был.

Глава 36

Лучиано готовился к приезду брата обстоятельно и полночи о нем рассказывал, причем, получившееся описание содержало кучу взаимоисключающих черт. Саиль вывихнула ум, пытаясь представить черного мага, который выбрал карьеру мастерового, имел знакомства среди высоких чиновников, но притом все свое состояние заработал сам. Помимо прочих достоинств, грядущий мастер Томас был блестяще образован, мстителен и нежно заботился о родичах (белых).

Саиль верила, что брат приедет, и даже допускала, что он именно так хорош, но вот в том, что он будет счастлив обнаружить здесь родственника, сильно сомневалась. Дядя Тимар, например, таких сюрпризов не любил.

К подъемнику они пришли вдвоем, не особенно интересуясь, хотят ли их здесь видеть, и Саиль, наконец, поняла, каких трудностей они избежали, путешествуя на поезде. Вагончик поднимался выше, выше и глазам открывалась бесконечная лента серпантина, густо опутывающая склон, прокаленная солнцем и лишенная каких-либо укрытий. Пепе не вынес бы такого пути! На узких обочинах тут и там валялись какие-то обломки и обрывки — следы прохождения тысяч людей. Саиль надеялась только, что чиновники не забыли свой долг и никому в пути не стало плохо.

Трудолюбивый мотор бренчал по зубчатому рельсу шестеренкой, подпускал в вагон резкие запахи и выплевывал в небо черные клубы дыма. Кунг-Харн остался далеко внизу, маленький и какой-то неприкаянный, похожий на кусок растрескавшейся грязи посреди изумрудного ковра.

"Городу не хватает садов", — решила для себя Саиль. — "Слишком мало зелени. Зачем так точно следовать Уложению, если проблем с водой в Ожерелье нет?"

Она поймала себя на крамольной мысли, поздравила, и снова уткнулась в окно.

Дорога до перевала заняла всего лишь час, Саиль даже проголодаться не успела. Лучиано терпеливо дождался, когда взрослые займутся своими делами и утянул девочку в сторону.

— Теперь все в наших руках! — провозгласил провидец. — Слушай внимательно. Делать будем так...

Так, значит — так. Почему бы и нет? В этот раз даже врать не придется. Саиль понятливо покивала, дословно повторила наставления, и Лучиано убежал к воротам, не в силах бороться с радостным нетерпением.

Брат прибыл во втором часу пополудни, и не один. Их там была куча!!!

Воображение Саиль рисовало одинокого всадника в пропыленном халате, вместо этого к воротам крепости подкатило подлинное воплощение Ингерники — алхимические агрегаты, потерявшие за время пути маскирующих их суть лоск. Небрежно протертые стекла, чуть тронутый ржавчиной металл, брезентовые тенты, обвисшие на каркасах, словно кожа на хребте невиданного зверя. В покоривших тысячи лиг гор и долин грузовиках ехала дюжина свирепых колдунов и принять их за подданных империи невозможно было даже в темноте на ощупь. Саиль понадеялась, что мысли о сопротивлении у властей Кунг-Харна не возникнет, иначе неловко получится.

Все свободные граждане высыпали на стены, смотреть на удивительные повозки и чужеземцев, коих в Ожерелье не видели, кажется, от воцарения империи. Даже солдаты-часовые, убедительно изображавшие невозмутимость, нет-нет да и бросали взгляд в бойницу (их командир постановил, что разрешение на посещение Кунг-Харна будут выдавать городские власти, и разбираться с последствиями — тоже они). Брата Лучиано Саиль узнала с первого взгляда, просто потому, что тот был суров, а остальные приезжие выглядели просто хамоватыми поганцами (Страшные люди в черном? Ха! Раз вменяемы, значит, не опасны). Взгляд его, обращенный на младшего брата, был полон искренней скорби. Хотя отчитывать собирались, вроде бы, не ее, Саиль мучительно покраснела.

"Выпорет", — догадалась она. — "И хорошо, если только Лучиано"

— Ну, и как это называется? — спросил молодой маг.

Стоило, конечно, посмотреть на встречу родственников, порадоваться за обоих, но тут Саиль вспомнила наставления провидца. Ей придется сидеть в засаде! Вот, сейчас досточтимый господин Номори поведет гостей в крепость, и тогда... Саиль пошире распахнула глаза, изобразила на лице дебильно-восхищенную улыбку и храбро заступила дорогу колдуну, намылившемуся между делом пошуровать в караулке.

— Дяденька, а вы сильный?

— Да ты шо, коза, в натуре? Я крут как горы!

— Не может быть... Сильнее гор?!!

Рудничная лампа горела едва-едва, будь в шахте хотя бы малейший сквознячок, ее, наверняка, задуло бы. В зачарованном синем пламени то и дело проскакивали тревожные оранжевые искры. Тимар сидел, пристально глядя на огонь, и пытался понять, когда в первый раз совершил ошибку.

Выбор жизненного пути от Тимара зависел слабо — все его предки в четырех поколениях (вести родословную дальше простолюдинам не дозволялось) были мастеровыми. Клятва императору... Крупные цеха и гильдии тоже требовали подобных клятв, зачастую, на гораздо худших условиях. Нет, ему намекали, что от высокой чести можно откупиться, но первый ученик, не получивший золотой метки на халат, неизбежно привлек бы внимание, а Храм последние годы лютовал... Да и предложение то было "с душком", это даже дед заметил. Шаг за шагом жизнь Тимара проходила у него перед глазами и нигде в ней не находилось той самой заветной развилки. Так, словно едва родившись, он уже был обречен умереть в горах.

"Надо было Олека отослать"

Но для поступления в училище у старшего сына мастера не вышел срок, да и слухи про Дира-харам пошли нехорошие. А потом сменился Главный Смотритель, и молодежь вообще перестали отпускать из Кунг-Харна на сторону, словно молодые са-ориотцы из граждан превратились в племенной скот, который не следовало уступать соседу. Теперь же стражник-печатный и вовсе не имел шансов продолжить семейную традицию.

"А Юри учиться не хочет, того и гляди в проходчики загремит"

Впрочем, а где младшенькому учиться? В школу при Храме Тимар его сам не пустил — пастыри близко, боязно. Кто разберет, что они там удумают! Мастерские все на ладан дышат — наставников нет...

Мелодичный бряк карманных часов оторвал Тимара от размышлений, он встал и перенес подстилку (сложенный вчетверо халат) на два шага в сторону — дальше не позволяли размеры освященного пятачка. Вот он, главный недостаток подобной защиты — тени. Лулуши, помнится, заартачился, демонстративно устроился спать, а через час его более проницательный товарищ молча ткнул пальцем — по контуру человеческого тела камень заметно изменил цвет. Грязные разводы на полу складывались словно бы в морозный узор... и Тимар невозмутимо описал подозрительное место. Тоже, в некотором роде, соленая вода.

Теперь безопасное время отсчитывали часы — настоящее спасение для попавших в ловушку людей. Но нельзя ведь двигаться непрерывно! Человеку надо спать, пару часов в сутки — точно, а это слишком долгий срок... Впрочем, темнота все равно придет раньше, чем кончатся силы. Именно поэтому непременным атрибутом проходчика является острый, изогнутый серпом нож.

Собственно говоря, Лулуши уже давно мялся и тяжело вздыхал. А по началу хорохорился "наши придут, наши не отступятся!". Тимар не пытался вразумлять товарища. Да, в прежние времена горняки могли скинуться "по пятьдесят" и уговорить изгоняющего рискнуть шкурой в обход Уложения, но если сюда полезет тот же Калич, то жертв у ночных гостей станет три. Никого, способного им помочь, в Кунг-Харне не было.

Они ступили на путь без возврата и небесные врата уже распахнулись перед ними. Это было понятно еще наверху, об этом знали каторжане, знал пастырь, даже дочь Тай'Амиши что-то такое знала (и заботливо наполнила свой мешок бутылками осветительного масла). К концу вторых суток Лулуши допил из фляги последний глоток, смирился и начал делать намеки, которые Тимар упорно игнорировал — он пока не был уверен, что сможет зарезать человека. Все верно, нет смысла длить агонию, но это не повод терять достоинство и суетиться. Алхимик назначил себе срок — один палец масла, внимательно наблюдал за прозрачной колбой светильника и готовился совершить то, что должно. Твердости духа очень способствовали тени, колышущиеся за границей освещенного круга — бурлящая, насыщенная движением темнота, жадная и бездумная. Словно где-то отдернули невидимый полог и все, о чем человек не желал даже знать, открылось потрясенному взору.

Тимар как раз решал, следует ли им произнести заупокойную молитву о самих себе (Лулуши должен знать такие тонкости), когда ствол шахты сотряс гулкий удар. Клеть дернулась и пошла вверх, обломив выросшее еще на пару сантиметров гнездо пильщиков. Лулуши покачал головой, а Тимар даже дергаться не стал — он уже успел насмотреться на останки горняков, решивших положиться на удачу. Лучше уж ножом по горлу!

Наверху подъемник задержался не надолго.

От предостерегающих воплей Тимара удержал ровный голубой свет — клеть опускалась вниз как падающая звезда. Источником свечения служила не лампа, а человек. Незнакомый изгоняющий в добротной фуфайке с множеством кармашков что-то экспрессивно высказал затаившимся пильщикам, а потом одной алой вспышкой вынес из этого мира и их, и засевшего под вагонеткой жерляка и саму вагонетку, мягко осыпавшуюся кучкой рыжего праха.

— Однако! — выдохнул Тимар. Первый раз в жизни он стал свидетелем чего-то подобного. Не так ли выглядят легендарные оперативные проклятья?

Это не означало, что они спаслись, просто будущее разом утратило определенность. Тимар лихорадочно пытался сообразить, что теперь делать, а замороженные ожиданием смерти мысли упорно сопротивлялись. Например, если колдун не понимает особенностей работы в закрытом пространстве... Одно неосторожное проклятье и — здравствуй, обвал! Но потеть почтенного мастера заставляло другое: где же его хранитель? На шее пришельца вместо плотного ошейника болталась какая-та желтая цепочка совершенно не волшебного вида (ну, не нужно столько золота для волшебства). Именной амулет, что-то для высоких рангов? Откуда вообще этот тип взялся?

Лулуши приплясывал от нетерпения и теребил алхимика за рукав:

— Это что, императорский рыцарь, да? Ты же в Ори рос, наверно, их видел, да?

— Да какой такой рыцарь, — вяло удивлялся Тимар. — Без мундира!

Хотя мысль о посланцах императора тоже приходила ему в голову. Иначе, откуда в Кунг-Харне взяться лишнему магу? Но лезть к работающему изгоняющему с расспросами даже Лулуши не рискнул.

На людей пришелец обратил внимание минут через сорок, после того как обошел всю пещеру, попутно истребляя сонмы прячущихся в ней чудовищ, зажигая лампы и расписывая стены сложными геометрическими узорами, одна половина которых начала светиться, а другая — окуталась ядовитым дымом и погрузилась в камень. Добравшись до горняков, колдун скептически осмотрел свою находку. Тимар обнаружил, что Лулуши ловко спрятался у него за спиной.

— Э-э... Прохладного дня, досточтимый воитель?

До ответа их спаситель не снизошел, просто махнул рукой (поднимайте задницы!) и направился к подъемнику.

Тимар первым сделал шаг за пределы спасительного круга.

Потом смотрители объяснят, что это была ре-клам-на-я-ак-ция, но до столь сложных метафизических понятий никто из горняков еще не дорос. Будут двери клети, распахнувшиеся в свет, Лушуши, ползающий на коленях и целующий ядовитую рудничную землю. На Тимара с пронзительным криком "Дядя!" налетит племянница, чувствительно боднув головой в живот и едва не опрокинув. Боль сдвинет что-то внутри и на лице алхимика расцветет глупая улыбка.

— Живы...

Глава 37

— ... и было их только восемь, хотя с утра висело тридцать шесть! А на землю ничего не падало!

Номори тяжело вздохнул. Его временное назначение правителем постепенно превращалось в постоянную должность. Если бы ни советы учителя, шансов на благополучный исход не было бы, а так удавалось как-то выкручиваться.

— Не рассчитывай, что ситуация стабилизируется сама собой, — настойчиво повторял мастер. — Напротив, нам надо ожидать новых катаклизмов! В Михори светлорожденные трижды удерживали ситуацию на грани хаоса и не спаслись. Шахты, защита, это все слишком просто. Кто или что нас невзлюбило, я пока сказать не могу, но странные стечения обстоятельств происходят слишком настойчиво. Непрерывно ищи подвох!

В частности, наставник посоветовал завести кабинет и ежедневно выделять час времени на прием посетителей. Вдруг люди первыми заметят нечто важное?

Угу, заметят они! Скорее уж насочиняют.

— Уважаемая, скорее всего, вашу шелковицу обирают соседские дети. Сами знаете, в околотке четверо сирот без присмотра растут, еретики малолетние, прости господи, никому покоя от них нет! Но если вы, паче чаяния, обнаружите на дереве колдуна, пожелайте ему приятного аппетита и считайте ягоды жертвой на общее благо.

И почтенная матрона отправилась домой, караулить воришек с розгой в руках.

Оставшись один, Номори выудил из-под лакированного столика чашку с мятным отваром, отхлебнул и помассировал точки на ушах и запястьях. После близкого общения с почтенными горожанами ингернийские боевые маги уже не казались ему чем-то ужасным. По крайней мере, колдуны не требовали от него сочувствия, не рассчитывали, что все, положенное им по Уложению, материализуются из воздуха "прямо щас", и не городили вселенских заговоров вокруг обобранной шелковицы. Иноземцы были энергичны и оптимистичны, единственное, что требовалось при общении с ними: четко сформулировать задачу и вовремя оплатить результат.

За дверями кабинета Номори терпеливо дожидался прежний правитель Кунг-Харна. Ана'Тулле отвесил новому владыке глубокий поклон, взгляд он отводил (если вспомнить, в каком виде застал его Номори...), но виноватым себя явно не чувствовал. И старейшина вынужден был признать: интуиция светлорожденного сработала великолепно — сам себе вручить пайсу Ана'Тулле не мог, а способных правильно воспользоваться приездом наемников среди горожан были единицы. Но это не значит, что можно не работать!

— Что я могу сделать для пользы города, досточтимый господин? — в голосе чиновника звучало искреннее уважение, однако Номори отметил, что сентенции о благе империи и воле храма тот пропустил. Старейшина удавил в себе порыв к ритуальному словоблудию:

— Попробуйте привести в чувства Тай'Келли, возможно, к вам он прислушается.

— Чем на этот раз недоволен старший пастырь? — поднял бровь чиновник.

— Калич хранитель засветил, — мрачно сообщил Номори. — По Уложению, он еще ученик и не может нести полной ответственности за содеянное, к тому же, ворожить не пытался, да и я своей волей вправе отпустить ему грехи, но...

Ана'Тулле понимающе покачал головой и поморщился:

— Проявлять понимание наш добросердечный пастырь не способен. Скажем прямо: Зирону он нужен был в качестве безотказного исполнителя и палача. Но я постараюсь что-нибудь сделать.

— Объясните ему требования Уложения (о законе он знает понаслышке), а лучше — зачитайте нужные главы вслух, — предложил старейшина. — Если не поможет, поищите возможность его по-тихому...

Номори прикусил язык на слове "притравить", а Ана'Тулле невозмутимо кивнул. Да, вот так вот светлорожденные и решают свои затруднения. Правда, в этом случае город останется без старшего пастыря — назначить нового может только верховный иерарх (все равно, что ангел с неба). Впрочем... К дэвам Храм! Возвращение империи в Тималао — событие почти нереальное, а добыть средства на еду и наемников обитатели Ожерелья могут и сами. Без преданных делу пастырей в городе будет даже спокойней.

Номори твердо посмотрел в глаза чиновнику:

— Мой старый друг Ли Хан весьма приличный травник.

Ана'Тулле едва заметно улыбнулся.

А старейшина заторопился прочь — через полчаса ему предстояла встреча с руководством наемников, и на ней он собирался сделать то, что никогда себе не позволял в присутствии тронутых порчей: признаться в слабости и попросить совета. Но, если сейчас, после всех немыслимых господних милостей ситуация пойдет кувырком, он себе этого никогда не простит! Пришло время обменять содержимое сейфов на жизнь. Разве это — не выгодная сделка?

— Вас что-то беспокоит, досточтимый господин Номори? — проницательно заметил господин Мерсинг, единственный среди наемников неодаренный, с явными способностями исповедника, но без выраженного желания их применять.

— Да, господа мои, — не стал отпираться Номори. — Вы ведь заметили уже, что в городе проблемы с продовольствием? Линия чугунки разрушена. Мы снарядили в Алякан-хуссо караван, но... Как вы думаете, сколько времени у них займет дорога?

— А какой транспорт? — деловито поинтересовался капитан Ридзер (определять его возможный статус по Са-Ориотской иерархии старейшина боялся даже мысленно).

— Гонцы уехали верхом, надеюсь, телеги и быков они смогут купить на месте.

— В таком случае, дней десять — минимум. Это если наши следы пылью не занесет, а то еще и застрянут, — постановил колдун.

Должно быть, охватившее Номори отчаяние отразилось как-то на его лице.

— Руководство города не знало о возможных проблемах? — прищурился господин Мерсинг. — Или не сочло нужным что-либо предпринимать?

Номори покачал головой:

— Ни то, ни другое. Думаю, для наших светлорожденных даже решение о закрытии трактов неожиданностью не стало — на складах Главного Смотрителя скопилось совершенно несуразное количество долгохранящихся припасов. Но... Не изволите ли взглянуть?

К усадьбе Главного Смотрителя ехали на иноземном грузовике, от одного вида которого ночные гости должны были уходить за грань добровольно. Дэвовы агрегаты! В первый раз Номори их просто толком не рассмотрел, а когда пришлось в кабине сидеть, дорогу показывать... Разве нельзя ехать чуточку медленней?!! Собственно говоря, туда и пешком дойти можно было — усадьба отлично просматривалась с окраины Кунг-Харна, но полдня, проведенные на солнцепеке, еще не сгладились из памяти старейшины.

— Шикарный форт! — заметил водитель.

Ну... Да, усадьба высокого чиновника — это ни в коем случае не дворец. Четырехэтажная прямоугольная коробка с закрытым внутренним двором, плоской крышей и узкими прорезями окон. Вокруг — трехметровый забор из кованных прутьев, взобраться по которым неспособен оказался даже вьюнок. Точно такие же ворота, приветливо распахнутые. Вокруг — ни души.

Ингернийцы предусмотрительно остановились в ста метрах от ограды, на границе полощущихся белых флагов. Номори, нехотя, вылез из машины — вид усадьбы вызывал у него отвращение.

— Что здесь случилось? — заинтересовался господин Мерсинг.

— Был праздник середины зимы, понимаете? Прием, масса приглашенных. Наружу не вышел никто.

А еще, не успели остановить утреннюю смену слуг, тревогу забили только мусорщики — быки на отрез отказались заходить в ворота.

— Что говорят ваши изгоняющие? — прищурился капитан Риздер.

— На тот момент старшим у них числился Су'Ругул, он был среди приглашенных. Следующий по иерархии, С'Кьям, получив приказ Храма зачистить поместье, попытался имитировать отравление, но с дозой переборщил — насмерть. Второй помощник Ругула, С'Гжер, костной гнилью маялся, а лечить его стало некому, так что теперь у нас самый главный — Калич, вы его видели. Он говорит, что там — Смертный Зов.

Коварный монстр! Все вокруг чисто и благолепно — не сыпется штукатурка, не гнутся стропила, не темнеет стекло. Дюжина молодых саженцев продолжает расти в парке как ни в чем не бывало. Не ржавеют замки на сокровищнице, нетленным лежит на императорском складе годовой запас риса и овса, вино в кувшинах не теряет вкуса. Но стоит в огражденном стенами пространстве раздаться биению сердца...

Капитан Ридзер походил вдоль ограды, побренчал амулетами и быстро вернулся.

— Карантинный феномен, как он есть! — довольно констатировал колдун. — Хищное Эхо.

— Надежды нет? — голос Номори дрогнул.

— Ну почему же! Нежить-то как раз не проблема...

Ингернийцы понимающе переглянулись.

— Дело в том, что справиться с карантинным феноменом может только один из нас, — вымучено улыбнулся господин Мерсинг. — Осталось убедить его немного поработать.

Номори воздержался от комментариев. Он вообще не представлял, что заставляет тронутых порчей вкалывать в поте лица, когда все необходимое можно отнять силой. Хорошо хоть личностью Аната'Зирона ингернийцы не интересуются! Номори не представлял, что в таком случае ему говорить.

Старейшина уважительно поклонился:

— Сообщите мне ваше решение как можно скорее. На все сопутствующие вопросы может ответить мой заместитель, Ана'Тулле.

Всю обратную дорогу ингернийцы спорили. Нет, не о способе изгнания чудовища, перед которым императорскому рыцарю оставалось бы, молча, отступить. О том, как подвигнуть на нужное деяние молодого колдуна (Номори его помнил — дружелюбный юноша, нагловатый, но это у тронутого порчей в крови). Возникало ощущение, что нежить мельче.

Старейшина собрал все мысли о проклятой усадьбе, пайках и голодающих шахтерах вместе и задвинул в дальний уголок сознания. Тут он все равно ничего больше сделать не может. Где еще может подкарауливать их неназываемый злодейский замысел? Надо напомнить секретарю об обязанностях — списка официальных мероприятий у Номори до сих пор нет.

Так бы и лежал всю жизнь кверху брюхом. Хорошо!

В одной гостинице с отрядом Ридзера я останавливаться не стал: во-первых, рожи армейских экспертов надоели мне до тошноты, во-вторых — дурные воспоминания. Резонно рассудив, что белый в плохом месте жить не станет, я заселился в тот дом, который облюбовал для себя Лючик. Владелец жилища был в некотором замешательстве, обнаружив нового жильца, но возражать не стал (требовать плату за постой, кстати, тоже). Пришло время вкушать положительную сторону са-ориотских традиций.

Мою драгоценную особу разместили в тенистом дворике, обложили подушечками и принялись ублажать. Стоило скинуть с ног сапоги, как на их месте тут же оказались мягкие туфли. Одежда как-то сама собой оказалась выстирана и заштопана, Макс — аккуратно расчесан (они что, не поняли, к кому лезут?). Около ложа всегда стоял холодный мятный чай и какие-то сухарики, в поле зрения мелькал мой непоротый брат, за перемещениями которого неусыпно следил Шорох (или я за себя не отвечаю). Единственным моим конкурентом оказался младенец, зычно требующий жрать и спать. Хорошо.

Через двор с тихим шорохом тек ручеек местных жителей, приходящих сказать хозяйке привет и поглядеть на иноземного колдуна (и зомби). Я не возражал — все они приносили в дом какой-нибудь гостинец, а это было актуально, потому что в харчах наблюдалась явная недостача (самоцветами у градоправителя был забит целый сейф, а рис выдавали по полстакана на рыло).

Естественно, мое привилегированное положение порождало зависть и попытки испортить кайф. Понимая, что в одиночку им ничего не светит, недоброжелатели пошли на дело, сбившись в банду — местный чиновник, Ли Хан, Ридзер и куратор до кучи (иначе бы я их просто избил).

Вперед выпустили самого наивного. Кунг-харец принялся улыбаться и кланяться.

— О, досточтимый господин, почтивший своим визитом наше недостойное селение! Не желаете ли употребить свою силу супротив гостей, кои нежеланными являются к нам ночью?

Я честно обдумал его вопрос. Бойцы Ридзера, дорвавшиеся до денежных заказов, вкалывали день и ночь, что-то зачищая, заряжая и переустанавливая (кажется, Браймер подрядился заменить городские отвращающие амулеты, все разом). Но мне доля в их трудах полагалась в любом случае, а одному заработать больше не получится, как ни крутись. Так стоит ли напрягаться?

— Нет, не желаю. Я — алхимик!

Са-ориотец опешил, Питер печально вздохнул (явно перебирая в уме какие-то доводы). Как ни странно, верные слова первым нашел Ридзер.

— А пахлаву медовую, с орехами ты хочешь? — хмуро поинтересовался у меня капитан.

— Хочу.

— Ан нету! И овес на исходе, скоро будешь просо жевать.

Ничего против пшенной каши я не имел, но ведь ее станут подавать без молока и масла, с одними травками (и хорошо, если с солью). Так дело не пойдет!

— Ладно, займусь на днях, — пахлава ты моя, пахлава, — сегодня схожу, осмотрюсь на месте.

Городской чиновник снова заулыбался:

— И да наполнит господь могуществом ваши руки! Паланкин будет ждать вас у ворот.

Ридзер сердито насупился. Ага, ага! Меня понесут работать на руках, а ему наряд в зубы и — вперед, рысью. И это я еще не нашел, с кого за Плешь слупить! Ах, до чего ж пленительна ты, доля патриарха.

Осматривать цель отправился вечером, по холодку — после четырех часов тень Хребта Мира накрывала всю долину. Обещанный паланкин напоминал натуральную кровать (у нее даже ножки были) с четырьмя ручками и балдахином. Шторки затягивать не стал: вдруг случится навстречу кто-то из армейских экспертов, а тут — я, путешествую лежа. Рядом трусил особый человек, развлекающий меня приятной беседой. Заодно и обстановку разузнаем.

Быстро выяснилось, что за те харчи, которые нам в Алякан-хуссо напихали буквально силой, на рудниках можно брать бериллы по весу. Там вообще нечего было жрать! Так что, сдав грузовики в найм, мы могли бы заработать не меньше, чем за изгнание нежити, потому что того проса, которым меня пугал Ридзер, оставалось буквально на две раздачи. Понятно, чего капитан так засуетился — на полное разграбление Кунг-Харна отряду требовалось не меньше месяца. Быстрого пополнения запасов другими способами не предвиделось и решение проблемы опять повесили на алхимика. Это им дорого обойдется!

За пять минут катания в паланкине меня укачало, но бороться с гордостью не пришлось — на первой же более-менее широкой улице процессию ждал лимузин представительского (по местным представлениям) класса. Нейтрально-серый агрегат с бензиновым мотором размерами колес напоминал карету. Экзотика!

— Единственно уцелел! — всплеснул руками чиновник. — Не побрезгуйте.

Я старательно продемонстрировал скепсис, осмотрел салон, поковырял пальцем почти не видное пятно на обивке и сокрушенно махнул рукой:

— Визите!

И меня повезли по единственной уходящей из Кунг-Харна дороге, недалеко, впрочем. Продуктовые склады оказались упрятаны в настоящую крепость, непонятно, для кого построенную, учитывая, что мы были снаружи, а нежити — внутри. Я не поленился трижды с разных точек запустить диагностирующие проклятья, чтобы убедиться: картина заражения, как и все в И'Са-Орио-Те, нетипичная.

Шорохом тронутые имперцы пристроили к крепости многоярусное подземелье, по площади превосходившее надземные постройки вдвое, а еще — начисто заделали внешние окна, превратив их в глухие ниши. Смысл?!! Когда вокруг из жилья — один Кунг-Харн на горизонте. Естественно, что недоступные для солнца помещения облюбовали иные жильцы.

— Ну, изгнать-то я, конечно, изгоню... Но вы понимаете, что нежитей тут, как минимум, трое?

— Правда? — сопровождающий опасливо топтался за границей белых флажков.

— Угу. Хищное Эхо на нижних этажах, гуль — на первом наземном и еще что-то, распределенное по территории.

Причем Эхо превратило подземелья в один гигантский резонатор и настойчиво пыталось пробиться за пределы рукотворных коридоров.

— А фома? — схватился за сердце чиновник. — Фома там есть?

Я прислушался.

— Нет, фомы пока нет.

— Ах, вы ж, добрый господин, звезда очей, прохлада сердца, — всплеснул руками кунг-харец. — Сделайте же что-нибудь, во имя милосердия, пока не поздно! Все ж пропадет!!!

Этот точно. Один единственный фома, оставленный без присмотра, способен испортить любое количество продовольствия буквально за сутки. И главное, сам-то не съест...

— Завтра утром, — постановил я. — С вас трофей по моему выбору и оплата по прейскуранту. Для работы мне нужны кристаллы под накопители и кое-какие реактивы.

В Кунг-Харн возвращался, борясь с желанием заявить Ридзеру, что не подаю. Сколько можно? Сколько едем, а самое страшное — сплошь рукотворное. Ну, вот зачищу я им завтра карантинный феномен (!), а они еще что-нибудь там выведут. Меня просто оскорбляет бессмысленность прилагаемых усилий.

И ведь заселили же они как-то свою империю, периметры дельные (местами) навели. А потом словно — тыдыщ! — самосохранение атрофировалось. Эпидемия, что ли, тут какая-то прошла? (Как бы не подцепить!) Или есть другая причина деградации?

Этот заказ мне активно не нравился, а когда некроманту что-то не по нраву... Ну, вы понимаете. Надо подстраховаться!

Легко сказать — нужных мне ингредиентов у местных в запасе не было и даже Браймер такого не держал (или все извел). Ну, да, периметр, прозрачный для атаки, но способный защитить от трех разнородных тварей — весьма замысловатая штука.

Оставалось "экономить на свечках" — осуществить всю ворожбу оперативными проклятьями. Маги, вышедшие из состояния юношеского идеотизма так не поступают! Да, дешево, да, быстро, но очень, очень опасно, а если ты получишь по мозгам сорвавшимся плетением, то будешь сам дурак. Выжить... может и получится, но ощущения будут ниже среднего. Я талантлив и умел, но способен трезво оценить сложность предстоящей работы — са-ориотцы умудрились подобрать на редкость гадостное сочетание нежитей. Допустим, Хищное Эхо я заломаю. Но что, если в самый неподходящий момент ко мне подвалит гуль? На обладающего плотью мертвеца требуются совсем другие проклятья! Да и то, третье добром не уступит...

Помаявшись полчаса, я посмотрел правде в глаза — пахлавой придется делиться.

Ридзер обнаружился на открытой веранде своей гостиницы. Мягкими туфлями его никто не снабдил.

— Ты, это, утром своих собирай, со мной пойдешь И на амулетах не экономьте! В случае чего, трофеями компенсируем.

— Думаешь валить нанимателей? — заинтересовался Ридзер. — А куда куратора деть?

Я закатил глаза.

— Ты когда к моей пахлаве примерялся, ничего необычного не заметил?

— А что? — насторожился капитан.

— А то! Ты когда-нибудь видел трех нежитей, проявившихся друг в друге? Не парься! Не бывает такого в природе, что б съеденный фомой стал гулем, ну, или Ведьмина Плешь росла там, где уже Пегая Соломка повеселилась. Понимаешь?

Ридзер не понимал. Я вздохнул и обещал себе дать Ли Хану пенделя.

— Ситуация имеет признаки разумного замысла. Магическое вмешательство может вызвать лавинообразное нарастание угрозы, а наниматели хотят получить свои склады целыми.

Оно мне надо — прогорклое масло?

— Намек понят, — резко посерьезнел Ридзер. — Мы возьмем на себя силовую поддержку и охранение.

Есть все-таки от армейских экспертов польза!

Работать будем вместе, а пахлаву — мне.

Глава 38

Посмотреть на то, как молодой колдун будет совершать невозможное, собрались все жители Кунг-Харна, хотя бы немного связанные с волшебством. Пришел учитель Хан с новым учеником. Пришли пастыри под предводительством не отравленного еще Тай'Келли, Калич, не чующий занесенного над ним топора, рудничные мастера, смотрители и хранитель благочестия с отрядом стражи, пресекающей появление еще большего количества любопытных.

Номори с тоской следил за поднимающимся в зенит светилом, Ана'Тулле предусмотрительно раскрыл над головою зонтик. Старший пастырь спокойно ждать зрелища не желал.

— Я официально заявляю, что Храм не одобряет подобного! — громко объявил он.

— Храм считает, что в предотвращении голодных бунтов есть что-то недостойное? — заинтересовался Ана'Тулле.

— Спасение души важнее телесных потребностей!

— Однако самоубийства господь не поощряет.

— И неразборчивости в средствах — тоже!!! Я, в отличие от иных присутствующих, тщательно изучил вопрос. Как вы думаете, чем занимается этот иноземец? Он — некромант!!! И даже не особенно это скрывает. Проклятый!!! Он принес с собой порок и разложение! Все, все идет не так, словно бог от нас отвернулся. Теперь мы знаем — почему!

Толпа мастеров сдержано зашуршала.

— И собака у него, между прочим, мертвая!

Номори потрясенно молчал. Нет, он чувствовал, что с лохматым псом что-то не так, но предположить подобное...

— Оставьте это словоблудие, уважаемый! — немного надменно поморщился учитель. — Все ваши злоключения начались еще до закрытия трактов, а юноша прибыл в Са-Орио два месяца назад, я — свидетель.

Номори не чувствовал себя убежденным, а вот люди наоборот, ждали, что пастырь сможет возразить. Тот поступил по заветам Храма: сосредоточился на той части высказывания, по которой точно невозможно оспорить.

— Вы отрицаете, что несчастья, обрушившиеся на Са-Орио, нельзя объяснить иначе, чем карой божьей?!!

— Может и кара, может даже и божья, — непонятно чему улыбнулся учитель. — Но это не означает, что избежать ее нельзя. Возьмите себя в руки и позвольте отвести беду тем, кто на это способен!

Разговор прервался — подъехали иноземные грузовики, наружу вылезли ингернийские маги в полной боевой экипировке и пресловутый некромант. С зомби. Собаковидное чудовище весело мотало хвостом и путалось под ногами.

Если Тай'Келли и собирался читать иноземцам мораль, то резко передумал. Остекленевший взгляд пастыря сказал Номори все — служитель храма боялся колдунов до помрачения. Отсюда и его нежелание вникать в обстоятельства Калича, и попытка настроить людей против ингернийцев. Главное, чтобы он за печатных не взялся! Тут учитель успокаивающе улыбнулся Номори уголком рта... а может, тогда и яд не потребуется.

На откровения старшего пастыря народ отреагировал парадоксально: вместилище порока принялись, с любопытством, разглядывать. Часто ли встретишь подобную диковину? Другой от такого внимания сквозь землю провалился бы, а этот ничего, здороваться идет. Вроде бы.

— Хотелось бы уточнить приоритеты, — деловито начал некромант. — Нам могилы поберечь или все равно?

— Какие еще могилы? — опешил Ана'Тулле.

Номори с силой закусил губу — он до последнего надеялся избежать объяснений. Даже учитель, кажется, не заметил (или мудро промолчал), а этот бесцеремонный мерзавец...

Колдун потыкал пальцем:

— Вито хале — могильное дерево.

— Да с чего вы взяли... — залебезил чиновник.

— Я что, по-твоему, могилу не узнаю?

Действительно.

— Не понял. Это что, типа, был такой секрет?

Номори резко выдохнул и твердо посмотрел ингернийцу в глаза:

— Это было преступление, за которое кое-кто уже расплатился!

Суровость старейшины на некроманта впечатления не произвела:

— Н-да? Каков был механизм расплаты? Я не просто так интересуюсь — мне сейчас там плетениями работать. Желаю сократить профессиональный риск!

Ана'Тулле заметил смятение старейшины и попытался перевести внимание проклятого на себя:

— Что вы желаете от нас услышать, досточтимый? — развел руками бывший градоправитель — Мы люди маленькие!

Ингерниец начал загибать пальцы:

— Если там какая-то экзотическая защита? Проводились ли ритуалы? Наблюдались ли проявления стихийной магии?

Ана'Тулле бросил взгляд на зловещую аллею и покачал головой:

— Сами судите, господин. Деревья эти выросли за полгода до инцидента. За месяц вон там, правее, казнили семнадцать человек, среди них был изгоняющий и трое отмеченных светом. Обвиняли в заговоре и магической диверсии.

— А за день Ругул обновлять защиту ходил, — встрял в разговор Калич. — Половину запасов из хранилища унес! Нафига они ему там были?

— Прелестно, — поморщился некромант.

Капитан Ридзер, получив краткий перевод новостей, выдал в ответ что-то непереводимо нецензурное и принялся менять местами амулеты в разгрузке.

— Значит, так. Народ подальше отгоните. Где Шорох?!!

Господин Мерсинг забеспокоился:

— А стоит ли?

— Плевать мне на их нервы!

На зов из грузовика вылезло что-то уже совершенно невообразимое, от чего даже Калич сбледнул с лица и решил куда-то прогуляться.

— Вот тебе берилл, — инструктировал некромант создание. — Будешь вместо якоря. Следуешь за нами в десяти шагах и ловишь откаты. — Капитан Ридзер одобрительно покивал. — И, если пахлавы там не окажется, я просто не знаю, что сделаю!

Изготовившиеся к схватке черные маги (не сильно по сути отличающиеся от ночных гостей) выдвинулись на исходные позиции.

— Далась ему эта пахлава... — не выдержал Номори.

— Фиксация на второстепенных объектах как способ эмоционального вытеснения, — не очень понятно объяснил наставник. — А расскажи-ка мне, мой мальчик, что здесь на самом деле произошло? Про диверсии ты не упоминал.

— Да какие диверсии, мастер, побойтесь господа!

— Рассказывай-рассказывай!

— Просто господин Аната'Зирон с самого начала был несколько... — Номори замялся.

— Возвышенно мыслящим, — пришел ему на помощь Ана'Тулле.

— Очень точно сказано! Он хотел видеть все идеальным, не взирая на обстоятельства, и очень раздражался от нашего несовершенства.

— Вот как, — поджал губы наставник, прикрыл глаза и начал бормотать под нос что-то вроде "два года", "полгода", "опорная точка", "потенциал".

Некромант закончил вычерчивать что-то в проеме ворот и зычно объявил о начале атаки.

Учитель Хан очнулся от размышлений и многозначительно понизил голос:

— Что бы ты ни думал, мой мальчик, сумасшедших среди родственников императора не бывает. Но характерно, что у покойного тоже возникла мысль о заговоре. Другое дело, что охватить мыслю общую картину происходящего он не смог, — Тут старый маг с новым интересом взглянул на усадьбу. — Следуя логике событий, там должно скрываться нечто, способное наверняка покончить со всеми обитателями Ожерелья. Даже интересно, что бы это могло быть?

Наставник считает, что его умозаключения должны Номори успокоить? Вито хале, в корни которых положили не известно, кого, дикие по жестокости казни, фанатичное следование правилам, полный список которых неграмотные горняки не смогли бы выучить за целую жизнь... Что там еще? Ах, да, принудительное Лунное Причастие (с чего, кстати, орийское восстание начиналось). Если господь справедлив, им следует молча сдохнуть. Может, отозвать колдунов и не устраивать святотатства?

Волшебство, меж тем, разгулялось, опутало все поместье ажурной паутиной, несоразмеримо большое по сравнению с телом заклинателя. Грянул гром, напугавший не только пастырей, жирный росчерк молнии устремился к небесам, но колдуны не спешили разбивать боевые порядки.

От каретной арки особняка отделилась кривобокая тень. У Номори на мгновение возникла безумная мысль о выживших, но... нет, не стоит себя обманывать. В поднявшемся мертвеце не остается ничего человеческого.

Учитель наблюдал за действом, не отрываясь.

— Это не гуль, — неожиданно произнес он. — Это личь — тело колдуна, одержимое нежитем.

— А в чем разница? — забеспокоился Номори.

— Вот в этом.

Контуры тела монстра словно бы размылись, его окутал угольно черный дым, но для испарений он повел себя довольно странно — не устремился вверх, а потянулся вперед, к сомкнувшим строй колдунам.

И пространство вдруг расцвело ярко-фиолетовыми куполами защиты, ставшей видимой от количества вкачиваемых в нее сил.

— Оно способно колдовать?!!

— Испускать неструктурированные эманации Источника, — пунктуально поправил наставник.

— Но ведь ингернийцы сумеют с ним справиться?!! — встревожился Номори.

— Должны, — пробормотал учитель и принялся грызть ногти.

Однако подобной глубиной веры обладали не многие. Смотрители — устояли, мастера следили за происходящим скорее с азартом, чем с тревогой, стражники демонстрировали профессиональную невозмутимость, а вот Тай'Келли запаниковал.

— Следующими будем мы!!! — трагически возвысил голос старший пастырь. — Пока существовал Зов, тварь нас не чуяла, а сейчас... Зачем, зачем нужно было туда лезть! Жадность лишила вас рассудка!!!

— Держите себя в рука, — хмыкнул господин Мерсинг, до этого момента сохранявший вежливое молчание. — Имперский изгоняющий даже мертвым не способен создать проблем ингернийскому боевому магу.

Номори сложил пальцы в молитвенном знаке:

— Аминь.

Покамест, наблюдалось равновесие — личь атаковал, колдуны защищались, некромант — выжидал. Пастыри молились, мастера спорили, что иноземцы собираются делать, никто не угадал. Некромант принял решение: он ответил монстру чем-то, практически не различимым на фоне буйства магии и все тут же закончилось. Повинуясь беззвучной команде, колдуны свернули щиты, но личь не возобновил атаку, словно о чем-то глубоко задумался. Некромант подошел к неуклюже покачивающемуся мертвецу и принялся его деловито обыскивать.

— Я так понимаю, что ситуация уже под контролем, — улыбнулся господин Мерсинг.

Некромант, с видимой неохотой, оставил обобранного лича в покое, и боевые маги кремировали оскверненную плоть одной вспышкой ослепительно-алого света. Пепел перерожденного развеялся по ветру, навсегда смешавшись с землей Ожерелья.

— Плоть к плоти, прах — к праху, — выдохнул наставник ритуальную фразу.

Номори перевел дух (он не представлял, что будет делать, если ингернийцы потащат мертвеца за пределы поместья). Но испытания еще не кончились — некромант желал дать отчет о содеянном.

— Немного пощипало, но жить будут! — жизнерадостно сообщил он. — Это я про деревья. Внутрь пока ходить нельзя — все костной гнилью засыпано. Отвращающие амулеты Браймер раскидает сейчас, а чистить будем завтра, на свежую голову. Заодно и ловушку эту дурацкую найдем.

— Ловушку?

— Ага. Этот ваш буйный неупокоенный на одно Эхо не рассчитывал, что-то еще от себя навертел, а где — забыл.

— Вы что, общались с личем? — опешил Номори.

Во взгляде некроманта появилось сострадание:

— С нежитью нельзя общаться, — принялся растолковывать он. — С натуральной, я имею в виду. Но после заселения гулем в теле сохраняются фрагменты исходной личности, иначе получившийся уродец даже ходить бы не смог, понимаете? У этого уцелела кратковременная память, что-то из последних двух дней. Кстати, про появление Эха на территории поместья он знал, не исключено, что отвращающие знаки сам же и испортил.

— Зачем?!!

— Мне-то откуда знать? — искренне удивился некромант. — Хорошо хоть, про ловушку удалось выяснить.

— Скажите, — прищурился учитель Хан. — Что удерживало его в поместье?

— Ничего. Он просто ворота не нашел — тварь тупая, по углам тыкался. Эх, — лицо некроманта приобрело мечтательное выражение. — Был бы я тут сразу, такого зомби бы забабахал!

Тут он с неприятной заинтересованностью смерил взглядом одного из соратников.

— Но-но! — поднял палец тот и, сохраняя достоинство, поспешил убраться с глаз долой.

Приятно утомленные колдуны сели в свои грузовики и уехали, все прочие отправились в Кунг-Харн пешком. И только учитель Хан стоял, устремив в бесконечность пылающий вдохновением взгляд:

— Стечение обстоятельств создало неодолимую силу, а защитил от нее тоже случай. Симптоматично...

 
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
 



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх