— ... и тем не менее я категорически возражаю против игнорирования возрастающей активности горных троллей на северных границах. Своими выходками они подрывают экономическую стабильность Тирита и прилежащих земель... старший алхимик докладывает, что ущерб от налетов на горные луга уже составил более десяти тысяч беленьких, — это Герен нис Аппер, советник. Гном, надо заметить, и весьма занудливый. Уже полчаса талдычит о Северном форпосте... Но он занимает эту должность уже более тридцати лет, и выбран был за цепкий ум и непоколебимую верность собственному клану. Это делало его гораздо более предсказуемым и безопасным, чем множество других кандидатов. Заботясь в первую очередь о благе своих родичей, он не обращал внимания на многочисленные дрязги при Темном дворе. Вот и сейчас... основные владения клана находятся как раз на севере, гранича с княжествами людей, и терпят сильные убытки...

— Не-ет, гейнери Герен, это мелочи, а вот зашевелившиеся на юге орки... — пошел по второму кругу Ньерис дель Во'Эрисс, перспективный целитель, ученик Вьеллана. Беспокоится... еще бы, Резиденция клана Озерной змеи стоит на Юге, в предгорьях.

— ...глупо спорить, если решение о назначениях уже подписано, Восточный форпост — прекрасное место для итоговой оценки способностей стражей... — новый мастер оружия, Гьерран дель Ксо'Шелл... удалось таки выманить его с Ожерелья, соблазнив новыми мастерскими и доступом в Арсенал. Он убеждал Ньериса дель Вро'Исс, придворного мага хаоса и Вьенирру дель Мо'Шелл поменьше внимания обращать на поступающие от коменданта Восточного форпоста жалобы на вверенный ему молодняк...

Часть сознания привычно воспарила над залом, где за круглым столом спорили пятеро Советников. Именно эта часть процедуры ежегодного собрания всегда раздражала Повелителя больше всего. Все решения уже приняты, обсуждены и исполняются, но... они спорят, спорят и спорят! Это доставляет им удовольствие? Сознание, ширясь, кружится по широкой спирали, мимолетно касаясь множества разумов... ночь, тьма, горы далеко внизу... далеко на севере, почти на границе со Светлым лесом, стоит резиденция Дрошелл'Шенан. Большое трехэтажное полукруглое здание погружено во тьму, но в окруженном высоким забором дворе суетятся слуги, разгружая многочисленный багаж из шикарного дормеза и разводя по пустующим обычно конюшням разнообразных верховых животных. На трех высоких шпилях вяло трепыхаются вымпелы с черным драконом... та-ак, интересно...

Неприятно улыбнувшись, Повелитель произнес:

— На сегодня все!

— Но...

— Всссе! — он резко встал, не обращая внимания на настороженные лица советников, и направился к выходу. Гибко обернулся в дверях, — советник Герен, на север можете отправиться лично... а оррк'ха зашевелились потому, что именно в этот год шаманы будут слушать Песнь Степи...

Малый Зал Совета располагался в одном из пиков над тронным залом. Выйдя в холодную ветреную ночь, Повелитель на мгновение задумался, застыв на узком карнизе, спиралью обвивающем скалу. Сколько лет прошло? Сорок, пятьдесят? Он сосредоточился, разворачивая лиловую воронку портала поверх Ножей отсечения. И звездная ночь плавно сменилась длинным запыленным залом, освещенным сотнями разноцветных огней... шаг, другой, и только когда с легким хлопком воронка сомкнулась, стоящий в другом конце помещения дроу обернулся, плавным движением выхватывая из ножен изогнутый меч.

— Теряешшшь хватку, — прошипел Повелитель, скользнув вперед, — разленился! Зачем пожаловал? Да еще с семейством?

Смуглый, эльф сверкнул темно-лиловыми глазами, пряча оружие.

— Мой Повелитель! — склонился он в поклоне, и едко усмехнулся, — не поверишь, Ри, соскучился!

— Не поверю... — показал клыки Повелитель, обмениваясь с дроу рукопожатием.

— И правильно сделаешь, — кивнул Рьеллан дель Дрошелл'Шенан, — надоели светлые родственнички, сил нет...

Повелитель фыркнул:

— Внука проведаешь?

— Лиса? Ни за что...

— Лан, дорогой, что случилось? — вплыла в зал высокая эльфа в темно-зеленом наряде, составленном из тонюсеньких ленточек. Ярко-зеленые глаза и золотисто — рыжие волосы выдавали в ней представительницу светлой ветви.

— Гейнери Сивиала, — склонился в насмешливом поклоне Повелитель. Она надменно кивнула, пренебрежительно оглядев его простую куртку — шикр. Небрежно бросила:

— Ни аре! — и резко развернувшись, удалилась по белоснежному мрамору с синими прожилками. Ноздри изящного носика эльфы кровожадно раздувались...

— Ай, эре...— покачал головой Повелитель, — уже сколько лет прошло, а она все не успокоится...

— А тебе весело! — хмуро прошелся вдоль стены Рьеллан.

— Так и должно быть. Зато представь, какой скандал тебе обеспечен! Надолго прибыл?

— Как получится... с чего это вы, Повелитель, решили нас посетить?

— Ежегодный Совет... — выщерился Сьерриан.

— В очередной раз остался цел и невредим, — закончил за него родственник, нахмурился и серьезно спросил: — что с Печатями?

— Тишина... успокойся, я же слежу за Порогом... — щелкнул пальцами Повелитель, небрежно опираясь на стену.

— Просто я не хочу, что бы получилось как в тот раз...

В тот раз... Черный Дракон медленно шел по коридорам Тирита. В тот раз...

Новолуние. В темноте беззвездной ночи светятся слабым зеленным светом линии декты, пульсируя в такт заунывному тягучему пению. Десять фигур в черных плащах с глухими капюшонами, воздев руки, стоят у жертвенного камня, окруженного скалами. На нем распростерлась маленькая безвольная фигурка, прикованная стальными обручами. Когда пение достигло крещендо, над алтарем разлилось мертвенно-бледное сияние. Один из балахонников достал из складок одеяния кинжал.

— Пусть кровь невинной дщери послужит нам ключом к...

— Ну, ну, — раздалось над ними ироничное, — что бы новое придумали!

И с одной из скал прямо на алтарь спрыгнула одетая в белое фигура с длинным мечом в руках. На темном лезвии пылали синим огнем древние руны.

— Ты... — с ненавистью выдохнул один из балахонников.

— А кого ты ожидал? Бога Смерти?

Все десять приметно вздрогнули, и безвольными куклами осели вокруг алтаря. Лиловые глаза пришельца недобро сверкнули. Не находящая направления сила, которую призвали некроманты, начала стремительно раскручиваться. Гигантский маховик вот-вот обещал превратить небольшую площадку среди скал в кровавое месиво...

— Что ж, пожалуй, — он опустил меч, кончиком лезвия касаясь кандалов жертвы, мгновенно начавших осыпаться пылью, — мы — уходим!

— Не торописссь! — из глубокой тьмы выступили еще две фигуры. Темные эльфы... точнее эльф и эльфа.

— А, — равнодушно откликнулся стоящий на алтаре Повелитель, — вы все таки здесь...

Детское тельце взмыло вверх и пушинкой легло ему на плечо.

— Ты не уйдешшшь отсюда! — прошипела эльфа.

— Почему? — поднял бровь Черный Дракон.

— Мы поставили сеть... и теперь все, чем ты обладаешь станет нашим...

— Скажи, ты думаешь, что первая, возжелавшая... чего? — задумчиво протянул Повелитель, протягивая мысленный щуп к резиденции. Времени оставалось мало...

— Силы, бездны силы, которая подчиняется тебе!!

Ее спутник взметнул руки вверх, заводя гортанный речитатив.

— Не первая... — констатировал дроу, — в утешение могу сказать, что Виор'Ней ввел тебя в заблуждение ненамеренно, будучи сам уверен в своей правоте... Ни, ни... — злорадно покачал он головой, острием меча касаясь кончика носа резко замолчавшего эльфа, — жажда власти и силы — простительна. Чего я не могу понять, Вьярисса, так это попытки принести в жертву этой жажде собственного ребенка.

Глаза эльфы ошеломленно расширились в ужасе понимания, а ее спутник метнулся вперед, внезапно ощутив первые колебания магического вихря. Неожиданный порыв холодного ветра отшвырнул обоих назад...

— Вы получите Бездну, к которой стремились... — развернувшись, Повелитель прыгнул в разверзшуюся воронку портала...

Маленькая эльфийка, очнувшись, открыла лиловые глаза, успела заметить, как под ударами магической плети изгибаются тела. Мучительный крик оборвался хрипом...

Со скал начали осыпаться первые камни...

Над горами сутки бушевала буря, а когда она утихла, можно было увидеть, что площадка с жертвенным камнем превратилась в ровное, покрытое мелким щебнем место.

Перелом наступил дней через двадцать упорных занятий. Как не надоели девушке постоянные упражнения, она любое свободное время посвящала растяжке, отжиманиям и жонглированию... особенно хороши для этого были ночные дежурства при морге и лабораториях, где из посторонних наблюдались только трупы да заспиртованные уродцы в банках. Все это помогало, но не слишком... в памяти тела плохо откладывались предписанные канонами знания. Они были как платье с чужого плеча, неудобные, сковывающие, никак не желающие вливаться в кровь.

В один из дней, упражняясь в малом зале с зеркалами, она загляделась на собственное отражение, и неуклюжие попытки отразить нападение традиционным способом расстроили ее до слез. Особенно смешно они смотрелись на фоне двух разминающихся рядом младших учеников, соразмерность чьих движений напоминала странный танец. Танец... журавль, раскинувший крылья над болотом, неловко перебирая ногами, блики солнца на светлом узоре паркета... танец... как просто, почему она раньше не догадалась?

Рука неожиданно сама поймала ритм, запястье гибко изогнулось, подстраиваясь под скользящие движения мастера, успевающего следить еще и за другими учениками. Клинки соприкоснулись, и ноги в затейливом па увели тело с линии атаки. Раз два три, ап, ловим на кинжал! И ускользаем в сторону...

— Неплохо. Но, — раздался спокойный голос мастера, когда наваждение рассеялось, — работай предплечьем, и всей рукой целиком, а не только кистью. У тебя по определению не хватит силы принять удар только запястьем.

— А выскользнуть? — сердце бешено выстукивало в ритме паланки(польки), неожиданное понимание придавало сил.

— Попробуй. Повторим... в позицию!

Дальше пошло легче. Танец послужил ключом к вдохновению. Красивый, гармоничный поединок ложился на давно затвержденные движения, создавая совершенно особый, динамичный стиль, машинальный и ставший совершенно естественным продолжением знаний, заложенных в мышцы учителем танцев. И разумеется, она не сделалась мастером во мгновение ока. Просто атаки и защиты, уходы и повторы обрели совершенно особый ритм, который могла видеть только она. И легче стало исполнять все нарастающие требования, которые считал необходимым предъявить к ней мастер. Уже не чужим платьем стало укладывающееся в глубины сознания умение, а своим, родным, только предназначенным как бы на вырост.

И хотя порой хотелось плакать от осознания несовершенства и нехватки сил, но ясно стало, куда следует стремиться, чтобы видение соприкоснулось с реальностью.

Дней через десять после начала занятий Лина решила завести реестр странностей. Своих собственных. И еще начала серьезное расследование причин появления странных способностей. Для начала выяснилось, что заклинание Разума наградило ее кроме знания языка еще и абсолютной памятью. Дословное цитирование учебников никогда не являлось ее главным достоинством. А уж способность сохранять самое невинное выражение лица, наивно хлопать глазами и очень вежливым тоном говорить вещи, вызывающие судорожную оторопь у преподавателей... Потом стало ясно, что четырех — пяти часов, с боем вырванных у занятий, для полноценного отдыха вполне хватает. Припомнив, с каким наслаждением она еще полгода назад прогуливала первое, а то и второе занятие, как сладко нежилась по утрам в кровати, не желая вставать, Лин задумалась...

Подумав еще немного, в сей список она внесла три очень странные телепортации, пару не менее странных подарков и прощальную фразу Повелителя. Самое интересное, перевести ее не получилось. Ну, то есть, "hanii" переводилось как "половина", нечто неполное... а вот уточняющие приставки не поддавались истолкованию, хотя это вряд ли что-то приятное. Знание языка, которым ее наградил мастер-алхимик, оказалось не абсолютным.

Чуть не забыла сны, до жути реальные, полные мрачной музыки и крови... примерно раз в пять— шесть дней ведьмочка просыпалась с головной болью, дрожью в руках и облегченно понимала, что это случилось с кем-то другим.

Некоторую вспыльчивость, нездоровую наклонность к мрачным шуткам и способность к мгновенному сопоставлению разрозненных фактов, со скрипом, но пришлось записать в неожиданно выявившиеся после практики в Тирите.

Занятия с мастером Ромашем добавили бы в список быстрые, но неадекватные реакции, и неестественный прогресс в усвоении искусства боя, если бы он посчитал нужным доложить о своих выводах ученице.

Картина вырисовывалась неутешительная. Вместо немного ленивой, чуточку закомплексованной, желающей вернуться к размеренному беззаботному существованию в одном из многочисленных замков студентки, на свет вылезло мрачное целеустремленное существо, поглощающее информацию в неимоверных количествах. С недоумением Лина обнаружила, что от нее самой годичной давности осталась только память, неуемное любопытство и любовь к бурной, ненастной осени. Что случилось? И какой частью благоприобретенных качеств она обязана случившемуся в Тирите?

Это требовало срочного и серьезного расследования. И первым подозреваемым, естественно, оказался Повелитель Тирита Сьерриан дель Дрошелл'Шенан, вливший неизвестное количество собственной крови в жилы любопытной практикантки, да еще лично заклинавший ее. Зачем? Неужели под рукой не оказалось других любителей сомнительных экспериментов?

Если продолжить цепочку странностей, то следует заметить, что само по себе желание разобраться в происходящем вовсе даже не свойственно пятнадцатилетней девице из высшего общества.

Телепортация окажется успешной тогда, когда будут выполнены следующие условия: пентаграмма перемещения начерчена безошибочно и ровно, с соблюдением ориентации север-юг, сила, ее напитывающая, поступает равномерным потоком и полностью заполняет линии пентаграммы, и, наконец, четко указано место назначения. При несоблюдении этих условий никаких гарантий успешного перемещения не имеется, именно поэтому все разумные люди, являются они магами или нет, должны пользоваться готовыми амулетами перемещения, обеспечивающими по меньшей мере два из трех необходимых условий. Если перемещение готовит маг, ни в коем случае не следует отвлекать его, иначе вы рискуете оказаться в другом месте, и это в лучшем случае.