#duo

Глава 1. Обложка

Обложка книги — это её мягкое или твёрдое бумажное покрытие, а также элемент художественного оформления.

'Википедия'

16 мая 2016 года, понедельник.

I.

'Герман Дьячков и я сидим в миниатюрном кафе 'Стокманн', встретившись в ТЦ 'Мега' на Тёплом Стане.

— Гера, продай мне свой самиздатовский портал, — начинаю я. Дьячков, успевший откусить изрядный кусок от тарталетки с ягодами, делает некрасивое глотательное движение, крякает и преувеличенно-аккуратно вытирает губы салфеткой. После чего аккуратно пристраивает остатки 'корзиночки' на тарелку и вперяется в меня голубым взглядом:

— А зачем тебе это, Тёмыч?

— Ну-у, — я задумчиво обвожу кончиком пальца кромку чашки с едва заметной щербинкой, — у тебя же этот сайт писателей-графоманов всё равно загибается? А я знаю, как его раскрутить.

— Да? И как же?

Ага, вот прямо сейчас возьму и объясню этому горе-бизнесмену, как именно. Впрочем, здесь надо бы представиться и рассказать вам, кто я такой.

Итак, меня зовут Артём Соболев. Москвич, холост, 'не состоял', 'не привлекался', 'не изготовлял', 'не ношу' и 'не употребляю' всё то, о чём предупреждают Минздрав, наркоконтроль и органы по борьбе с проституцией. Выгляжу на двадцать пять, хотя 19 января мне исполнилось уже двадцать семь. У меня короткие, чуть вьющиеся чёрные волосы, тонкие черты лица и полный, красиво очерченный рот, доставшийся мне от мамы. Чтобы прибавить себе солидность и возраст, одеваюсь преимущественно в строгие деловые костюмы. Вместо наручных часов пользуюсь iPhone от Apple, что, на мой взгляд, подчёркивает мой имидж — и чью продукцию я, несмотря на последние 'достижения' их разработчиков, пока ещё предпочитаю всем остальным моделям.

Я стараюсь выглядеть так, как должен выглядеть солидный банковский клерк, перспективный госслужащий или менеджер крупной компании. Но я нигде не работаю, хотя и числюсь главным бухгалтером некоего садоводческого товарищества, примыкающего к коттеджному посёлку, где живут мои родители. Ненавижу скандалы, визгливые женские голоса и отборный русский мат. Отношусь к дебилоидным сериалам по СТС и ТНТ так же, как и к книгам начинающих писателей. Питаться предпочитаю в двух приличных ресторанах, расположенных на Старом Арбате, где никогда не встретишь пиццу, кальян или водку. Одним словом, я обычный, или, как сейчас говорят, 'нормальный' молодой человек, четыре года назад закончивший 'Плешку ' и проживающий в родительской двушке в центре Москвы. У меня есть только два 'ненормальных' качества: я умею делать деньги из воздуха, и я точно знаю, чего я хочу от женщин.

Начнём со слабого пола.

С некоторых пор моё отношение к женщинам читается так же сухо и лаконично, как моё резюме или трудовая книжка. Принципиальный гетеросексуалист, с 7 июля прошлого года я стал приверженцем той простой мысли, что женщина не может нести ответственность за свои слова и поступки. Именно поэтому решение о том, какими будут наши отношения (и будут ли они в принципе), отныне принимаю только я. А я выбираю женщин, лёгких в общении и создающих вокруг себя атмосферу секса и дружелюбия, но никак не стервозности, и, уж тем более, не конечной инстанции относительно моих слов. Но я же умею исправлять ситуацию. Например, если женщина меня не слушается, то я вынимаю из неё женское начало: дотрагиваюсь до неё, беру за руку или целую в щёку. Остаётся только добавить, что самые серьёзные отношения до 7 июля длились у меня ровно год и четыре месяца, после этой даты — два месяца, и только.

Что касается денег, то здесь у моего 'ненормального' дара всегда был отличный возврат на инвестиции. Ещё в школе я прославился тем, что продавал ответы на контрольные, подбив учеников на создание шпор весьма оригинальным образом. За два часа до начала занятий за школьным двором кипела жизнь: девчонки снимали колготки и расписывали ноги формулами по двум вариантам решения задач, раздобытым в школьной учительской. Я же получал за идею стабильный доход, которого хватало на завтраки, на такси и на походы в кино. Но самым блестящим в этом первом моём бизнес-проекте было то, что учителя так и не догадались, почему на всех контрольных мальчики непременно рассаживаются с девочками.

Следующим этапом моей предпринимательской деятельности стало платное распространение сочинений. Для этого Герман заблаговременно узнавал темы, распространяемые через Городской отдел народного образования. Я же через подставных лиц ('пэтэушники' из соседнего к нашей школе 'колледжа') продавал страждущим готовые тексты и тетрадки, заверенные печатью школы. Кстати, штампы я не крал. Сосед (меланхоличный романтик, учившийся в МАРХИ) старательно срисовывал с тетради макет и находил конторы, которые за определенную плату изготавливали штемпели по образцу.

В 'Плехановском' родился мой первый серьёзный проект. Идею мне подсказала жалоба одного из приятелей, трудящегося на Microsoft: 'Артём, прикинь, все обновления в базу данных мы вбиваем вручную'. Так в середине нулевых возник изящный технологический сайт, дающий ответы на все вопросы изголодавшихся по адекватной информации пользователей. Придуманный мной портал я загнал в одну крупную датскую компанию. Там идею переработали, и она легла в основу внутрикорпоративных сайтов многих известных теперь фирм. Правда, мало кто догадывался, что эту же концепцию я перепродал и двум аспирантам из МГУ, впоследствии построившим первый в России пиратский торрент для скачивания фильмов и кодов.

Потом в моей жизни был портал по доставке цветов и сайт по продаже одежды. Кстати, пошитые китайцами костюмы были ничем не хуже брендовых, хотя однажды я крупно подзалетел с цветом лейблов на куртках Adidas, ибо китайцы под водительством Германа вышили немецкий фирменный знак цветами российского триколора. Далее (и уже без Германа) возник сайт по беттингу, где принимались финансовые пари и ставки на азартные игры. Апофеозом же моей антрепренерской деятельности стала хитроумная онлайн-система заказа такси, ввиду моего малолетства оформленная на отца и названная 'Форсаж'.

Эта затея была самой гениальной из всех.

Именно из неё впоследствии вырос тот глобальный портал, которым для вызова такси сегодня пользуется каждый пятый москвич. За полученный куш отец реализовал мечту своей жизни: купил коттедж в Подмосковье, куда и уехал проживать с мамой их золотые годы. Ну, а я поселился в двухкомнатной квартире родителей, в Авиационном переулке, граничащем с Ленинградским проспектом, доскрипел до диплома о законченном высшем и получил право официально валять дурака. Правда, бездельничать мне наскучило быстро, и я, напоследок воплотив несколько фикций (например, наладил поставку воздушных шариков для корпоративных праздников, что принесло мне двести тысяч в сезон продаж), теперь захотел новый бизнес.

— Гера, так сколько возьмёшь за свой портал?

— Тём, а ты хоть знаешь, что такое самиздат в принципе? — Дьячков, любивший щегольнуть знаниями из 'Википедии', поиграл бровями и приготовился прочитать мне небольшую лекцию.

— Ну-у, — я побарабанил пальцами по пластиковому покрытию стола, — если процитировать гениальных придурков из 'Лукморья', то весь современный самиздат — это несколько сайтов, на которых собираются писатели, отринутые издательствами в виду того, что их 'прозы' не поддаются ни осмыслению, ни логике, ни элементарной переработке. Если же тебя интересуют голые факты, то само определение 'самиздат' возникло в сороковые годы, когда советская цензура запретила печататься поэту Николаю Глазкову. И тот стал издавать по три-четыре книги своих стихов за свой счёт и дарить их друзьям. Пародируя название советских издательств, таких, как 'Воениздат', 'Профиздат', 'Госиздат', Глазков указывал на обложке своих книг 'Само-издат'... Как-то так.

— Подготовился? — хмыкнул Герман и пнул пальцем хрустящий ободок тарталетки.

— Естественно!

Впрочем, мой ответ Герману и не требовался. Он хотел набить цену на свой портал — я хотел снизить стоимость его покупки.

— А как ты собираешься раскручивать мой ресурс? — Герман поднял на меня большие, трогательные, обрамлённые длинными золотистыми ресницами глаза, а я вдруг подумал, что у Дьячкова тоже есть особый дар — способность залезать мне на шею.

Я не успел ответить, когда перед нами, по-модельному покачивая бёдрами, прошла потрясающая блондинка, на вид лет двадцати — двадцати пяти. У неё были изумительные лицо, волосы и фигура — лучшие, что я когда-либо видел. Я откинулся в кресле, задавая себе вопрос, что скрывается за этой сокрушительной внешностью. Я точно знал, что есть женщины, которых ненавидят за их красоту и глупость — и есть женщины, которых любят за их ум и стервозность. К какой породе принадлежало это золотоволосое существо, сходу сказать было трудно. Пока я разглядывал блондинку, пытаясь её 'прочитать', девица одарила меня небрежным и насмешливым взглядом светло-зелёных глаз. Поправила ремешок модной сумки, свисавшей с её плеча, и, продолжая что-то бормотать в свой мобильный, завернула за угол парфюмерного отдела, где и остановилась.

'Ясно: по сучьей шкале Артёма Соболева, десять из десяти. Абсолютная стерва. Точка'. Я повернулся к Герману, который, как оказалось, тоже рассматривал блондинку.

— Гера, — позвал я.

— А? — Дьячков неохотно повернулся ко мне.

— Гера, возвращайся на землю. Что касается твоего портала, то, во-первых, я могу его перепродать. Во-вторых, я могу его перелопатить и создать на базе имеющихся у тебя подписчиков нормальную электронную библиотеку.

— А может, тебе проще взять меня в долю? Я всё-таки в этом деле кое-что смыслю. — Дьячков в последний раз мазанул жадным взглядом по фигуре блондинки. — Ноги у неё, кстати, отличные. Видел? Может, снимешь? Для меня?

— Не видел... Гера, я тебя в долю не возьму. Ты пойми, мне не жаль с тобой поделиться, просто я пока и сам не знаю, во что всё это выльется.

Но я врал: я знал. Дьячков моментально потерял томность во взоре и забыл о блондинке.

— И сколько ты предлагаешь? — подобрался на стуле он.

— Говори свой прайс.

В искусстве 'купи подешевле — продай подороже' я съел собаку и давно уже знал, что здесь существует только одно правило: проигрывает тот, кто первым называет свою цену.

— Я хочу шесть миллионов, — твёрдо произнёс Герман. Я прикинул: в принципе, портал стоил того. Но я фыркнул и покачал головой:

— Окстись, Гера. По моим подсчётам, тебе этот сайт приносит в год максимум пять миллионов.

— Пять пятьсот, — 'нагнулся' Герман.

'Ага, перебьёшься...'

— Гера, четыре.

Дьячков пожевал губами.

— Нет.

— Ну, нет — так нет. Как хочешь... Кстати, а вот эти зайки мне нравятся. — И я указал подбородком на глазасто-грудастую парочку, состоявшую из брюнетки и рыженькой. 'Зайки' под ручку прошли к плакату Натали Портман и замерли рядом с блондинкой. — Возьмём девочек? Только брюнетка, чур, моя.

— Что?.. Артём, подожди ты, какие ещё девки, когда мы с ценой так ничего не решили? Ты за четыре восемьсот будешь покупать?

В общем, бизнесмен из Германа был такой же, как из его мамы — школьный завуч. То есть никакой в принципе.

— Четыре, Гера. Че-ты-ре. У меня больше нет. Давай, сворачивай разговор, а то заек упустим. — Девочки, облюбованные мной, топтались у плаката и, игриво оглядываясь на нас, с хохотом и шутками выбирали себе какую-то ерунду — не то помаду для волос, не то блеск для лица. Впрочем, я в этом не разбираюсь.

— Гера, всё, я пошёл к брюнетке. — Я начал вставать.

— Четыре пятьсот!

— Дьячков, ну нет у меня больше. Всё, давай, созвонимся, и...

— Ладно, твоя взяла, — проворчал Герман, — пусть будет четыре. Но тогда брюнетка чур моя.

— Ещё чего!.. Впрочем, так и быть. Но если склеим заек, то едем к тебе. У меня завтра утром мать в Москву приезжает.

— Гад ты, Соболев. Ладно, уболтал.

Вот так я его и сделал'.

II.

'Он не любил критику от женщин. Он вообще не выносил, чтобы женщина им командовала. Женщина была для него слабым существом, и это он диктовал ей условия. Он был талантлив, умел обвораживать, но у него был бешеный нрав, и хватка — почти железная. И всё, что было связано с ним, было непредсказуемо...

Продиктовав в мобильный телефон последние строчки своей первой книги, я остановилась за плакатом с Натали Портман, рекламирующей тональный крем от 'Шанель'. Убрала сотовый в сумку и покосилась на двух молодых людей, сидящих в коричневых креслах за бежевым столиком в кафе 'Стокманн'. В полупустом торговом центре эти двое выглядели интригующе: красавец-блондин и мальчишка-брюнет, одетые в дорогие костюмы. Впрочем, брюнет мне сразу не понравился — стройный и миловидный, он, тем не менее, казался созданным из каких-то ломанных линий. А вот второй умел производить впечатление: широкоплечий, солидный, с хорошей осанкой, он обладал уверенностью человека, знавшего себе цену.

'Вот его-то я и сделаю героем своего романа, когда буду выбирать обложку для книги', — тут же решила я. То, что произошло через секунду, смахнуло мою уверенность так же быстро, как порыв ветра уносит с собой клочок ненужной бумаги. Брюнет что-то сказал блондину, и тот надул щеки, как пятилетний ребёнок, которого лишили сладкого. Брюнет же непринужденно улыбнулся, плавно встал (куда только делась скованность?) и уверенным шагом направился к парочке девиц, на вид лет девятнадцати (высокие каблуки, мини-юбки, сильно декольтированные топы, с такими вырезами на груди, которые даже не приглашали в постель, а буквально туда тащили). На меня, стоявшую рядом, брюнет даже не посмотрел, точно меня и не было.

— Привет, зайки, — начал молодой человек тем подкупающим голосом, который заставил меня замереть и стать невольной свидетельницей сцены классического съёма, которая сейчас разворачивалась перед моими глазами. — Ну что, как ваши дела?

'Зайки' немедленно залились жизнерадостным хохотом.

— Ой, а этот молодой человек, оказывается, к нам? Прям так неожиданно, Оля.

— Ой, сама не знаю, что и сказать, Наташа...

Пока 'зайки' трещали и ёжились в лучах обрушившейся на них славы, брюнет успел вплотную приблизиться к ним и приобнять их за талии. По-хозяйски притянул рыжую к себе. Секунда — и он медленно провёл кончиком носа над её ухом.

— Всю жизнь хотел вдыхать такой аромат, — сообщил брюнет тем вкрадчивым тоном, от которого у рыжей 'зайки' моментально подкосились ножки. — Как тебя зовут, мечта всей моей жизни?

— Оля... — растерялась 'зайка'.

— Оля, — повторил парень, растягивая букву 'л', точно покатал это имя по нёбу. — А вас? — Это было адресовано уже брюнетке, которая принялась ревниво грызть накрашенные алым губки.

— Наташа! — рявкнула девушка.

— Оля и Наташа? Чудесно... Не возражаете, если мы с другом угостим вас кофе?

Оглядев блондина, сидящего за столом, брюнетка хищно прищурилась.

— А давайте, — задорно объявила она. И пара усмиренных 'заек' в объятиях хитроумного мальчишки направилась к столику с блондином.

'Ну ничего себе!'

Этому темноволосому хлыщу на вид было лет двадцать пять, мне — уже двадцать семь, и я никогда — слышите? — никогда не оказывалась в той нелепой ситуации, когда тебя вот так, легко и просто, проигнорировали. Потому что и в моём детстве, и в более позднем отрочестве, и в институте, и даже в бюро переводов, где я работала последние три года, я всегда была первой, на кого обращали внимание, и единственной, кем всегда восхищались. Правда, люди, хорошо меня знавшие, добавляли ещё одно: 'Дуа — это редкостное сочетание красоты и стервозности'. А теперь я со всеми своими активами шла на дно, оказавшись в унизительном положении тех из своих подруг, которым на выпускном не хватило пары. Оценив, как я выгляжу со стороны, с этим своим уязвлённым лицом и раздражённым взглядом, я фыркнула. 'Господи, кого я ревную? К кому? И зачем? Это же просто смешно...'