Охотник: Замок Древних

— Вот, стало быть, и комната, — дав мне оглядеться, веско обронил мастер Гийом. Поинтересовавшись затем: — На какой срок снять-то хочешь?

— Пока рассчитываю на декаду, а там видно будет, — пожал я плечами в ответ.

— Съём на декаду в восемь серебряников обойдётся, — незамедлительно уведомили меня.

— Дороговато за такую небольшую комнатку... — осторожно заметил я. По словам-то подвезшего меня до таверны старичка в "Гнедом скакуне" должны куда меньше просить за постой...

— Так тебе ведь тут не балы устраивать, — хмыкнул Гийом. — А жить здесь очень даже уютно.

Я покивал, вновь оглядываясь:

— Уютно, да. — И не столько от какой-то природной скупости, сколько от нежелания показать себя выбравшимся в большой город из глухой деревни простофилей, обжулить которого на пустом месте проще простого, предпринял всё же попытку поторговаться, задумчиво произнеся: — Однако плата всё равно великовата... За такую комнатушку-то... Вот пять серебряников за неё — совсем другое дело.

— Если бы не праздник, оно, пожалуй, и так, — вновь хмыкнул хозяин таверны. — Да только он-то уже на носу... Люда понаехало просто тьма. А потому и цены такие. — И, дав мне проникнуться сказанным, всё же сделал небольшую уступку: — Семь с половиной, да и живи себе декаду.

— Шесть, — выдвинул я встречное предложение.

— Да ты что, совсем меня в убыток ввести хочешь?! — чуточку наиграно возмутился мастер Гийом. Чтобы тут же категорично отрезать: — Семь! И ни медяком меньше! — Видя же что я всерьёз призадумался, добавил ещё чуточку сердито: — Дело твоё, но места лучше ты не найдёшь. С такими-то удобствами... У нас ведь и купальня своя есть, и бельё каждые три дня свежее...

— Ну что ж, семь — значит, семь. Остаюсь, — решился я.

— Вот и славно! — порадовался тому, что дело сладилось, этот здоровяк. И, потерев руки, деловито произнёс: — Четыре серебряника с тебя сейчас, а как съезжать будешь, так и окончательно сочтёмся. Если понадобится что — служанкам скажи. Ту, что за столами прислуживает, Марта зовут, а вторую Рита. Меня — Гийомом. — По-простецки спросив затем, после моего кивка, долженствующего означать что я всё уловил: — А тебя как величать?..

— Дарт, — представился я.

Достав из кошеля четыре серебряные монеты, я отдал их хозяину "Гнедой лошади". Тот кивнул, принимая деньги, и вытащил из кармана на фартуке небольшой бронзовый ключ.

— Возьми, это ключ от комнаты, а от сундука для вещей — вон в замке торчит. Устраивайся тут, а я пойду, на кухне дел невпроворот.

— Хорошо, — я подождал, пока за ним закрылась дверь, снял пояс с мечом и повесил его на спинку кровати у изголовья. Открыл сундук и забросил в него дорожный мешок. Выглянул в окно — высоковато, да и место на виду, воры вряд ли сунутся.

Удовлетворённо кивнув, я ещё раз оглядел своё пристанище на ближайшую декаду и решил уже было завалиться спать, как вспомнил о том, что здешний хозяин о купальне упоминал. Посетить бы её мне не помешало бы... Чистому-то куда как лучше спится.

Через полчаса, помывшись, я растянулся на кровати. И уже засыпая, подумал: "Удачный день, весьма удачный. И дальше бы так..."

Проснулся от стука в дверь. Открыв, увидел мальчугана лет семи.

— Отец разбудить вас послал, — без обиняков заявил он. — Сказал полдень скоро, а вы всё к трапезе не спускаетесь. А горячее у нас только к обеду и ужину готовят. Вот.

— Спасибо скажи отцу за заботу, через пару минут спущусь.

Плотно перекусив гречневой кашей с подливкой, я забрал из комнаты меч и отправился в город. Ворота меня поразили: створки из железного дерева, скрепленные толстыми полосами бронзы, были размером ярдов восемь на восемь, и держались на цельных каменных столбах. Заплатив страже дорожный сбор — два медяка, вошёл в Ашгур. По мощёной камнем улице двинулся в сторону его центра. Дядя говорил, именно там Магическая школа и располагается... А через улицу от неё торговые ряды...

Двух — и трёхэтажные громады домов заставляли задирать голову и создавали у меня ощущение, что иду по узкому горному ущелью, а движущиеся люди походили на несущийся по его дну поток. В конце улицы оказалась небольшая площадь с фонтаном посередине. От площади разбегались улочки поменьше. Но основное внимание привлекал пятиэтажное здание, блестевшее серым мрамором, с высокими белыми колоннами парадного входа. Целый дворец... На портике которого блистала позолоченная надпись — "Магическая школа Ашгура".

Я немедля направился туда. Но далеко не прошёл. На закрытых воротах кованной ограды, опоясывающей нужную мне Магическую школу, обнаружился листок: "Вступительные испытания для кандидатов начнутся 4-го дня 22 декады". Ниже была приписка: "Раньше кандидатуры не рассматриваются!"

"Что ж, будет время осмотреть город и отдохнуть", — решил я, дважды перечтя написанное. И дальше двинулся совсем неспешно, разглядывая всё на своём пути.

Вечером, обойдя большую часть Ашгура и проголодавшись, вернулся в таверну. Где с аппетитом поужинал. А когда насытился, ещё и вина заказал.

Пребывая в отличнейшем расположении духа, я невольно обратил внимание на вчерашних гостей "Гнедого коня" — мужчину и девушку, явно из благородных. Устроившись за своим прежним столом, только теперь рассевшись по разные его стороны, они о чём-то тихо спорили. Вроде бы... Девушка, сидящая в этот раз лицом ко мне, несмотря на эмоциональные взмахи руками своего спутника — определённо не похожего на её близкого родственника, выглядела совершенно бесстрастной.

"Весьма симпатичная особа... — невольно подумалось мне при взгляде на неё. — Скулы немного широковаты, но это её не портит. В сочетании с пухлыми губами они придают лицу мягкий вид. Вот только взгляд тёмно-карих глаз из-под иссиня-чёрных ресниц напрягает... Заставляет невольно отводить взор..."

В самом деле — холод, излучаемый её глазами, был почти осязаемым — мурашки начинали судорожно бегать по спине, а тело буквально сковывало от предчувствия неведомой опасности.

Наконец они прекратили разговор, поднялись и пошли к дверям. Бросив последний взгляд на девушку — продемонстрировавшую отменно стройную фигурку, я наклонился поднять упавшую с лавки куртку, которую снял с себя, когда уселся трапезничать.

— Что тебе нужно?.. — прочувствованно-низкий голос, с какими-то шипящими нотками — как у рассерженной кошки, заставил меня вздрогнуть. Медленно выпрямившись, я повернулся. У стола стояла невесть как здесь очутившаяся давешняя незнакомка и пристально, чуточку сощурив свои большие глаза, смотрела на меня.

— Для кого присмотр ведёшь? — с явственной угрозой вопросила она, медленно-медленно так придвигаясь ко мне.

— Простите, милсударыня я не понимаю о чём вы... — растерянно пробормотал я, едва сумев задавить в себе непроизвольно возникшее желание податься назад от этой красивой, но явно опасной особы.

— Спрашиваю ещё раз, — ещё сильней сощурившись, процедила она. — Кто тебя послал за нами следить?

— Никто не посылал, — попытался я убедить её в том, что не являюсь каким-то тайным соглядатаем, за которого меня явно приняли. Пояснив свой интерес: — Просто вы сильно спорили, этим и привлекли внимание.

— Любопытный, стало быть... — скользнула по её манящим губам едва заметная усмешка. Только вот взгляд её при этом не потеплел ни чуточку, а потому за выражение приязни это при всём желании не принять... — И откуда ты, любопытный наш?

— С предгорий, что на север от Карлова, — неловко пожал я плечами, не зная как себя и вести с этой непонятной девушкой явно благородных кровей.

"Наверное, мне стоило брякнуть, что я местный", — немедля укорил я себя, стоило только умолкнуть.

Ведь стоило только этой особе услышать откуда я, как глаза её превратились в две узких щёлочки, а излучаемая ею угроза стала настолько осязаемой, что меня морозить начало.

— Подозрительное совпадение... — многозначительно заметила девушка, медленно облизнувшись и оглядев меня как-то по-новому. С непонятным мне сарказмом затем вопросив: — И о том, что мы ищем проводника по тем краям ты, конечно, ничего не знаешь?

— Нет, не знаю, — подтвердил я, обливаясь холодным потом.

Кажется, она не поверила... Но... Но и предпринимать ничего не стала. Постояла неподвижно, пристально наблюдая за мной, и не дождавшись от меня никаких действий, которые можно трактовать как провокацию, негромко фыркнула и отступила на шаг.

— Ну, смотри, если замечу, что ты за нами следишь, то и милость богов тебе не поможет, — ледяным тоном предупредила меня девушка. Многозначительно бросив ещё: — И запомни на будущее — любопытство сгубило кошку. А у кошки было девять жизней, а не одна.

Она развернулась и ушла. А я выпустил из судорожно сжатой руки куртку, растёр занемевшие пальцы и перевёл дух. Кошмар, какой-то... Что же в ней такого, что она пугает до судорог? Может быть, от артефакта какого аура такая? Ну не может же обычный человек так воздействовать на окружающих!

Поутру я вновь отправился в город. Быстро добрался до центральной площади и решил пройтись до южной окраины Ашгура. Там, возле реки, именуемой — Малая Выль, обнаружилась пристань с парой кораблей и небольшой торг.

Жизнь тут била ключом... Корабелы выгружали из судов тюки, на лодках рыбаки подвезли рыбу и к ним устремились перекупщики, возле торговых рядов отиралась стайка ребятни, увлечённо прислушивающаяся к крикам и ругани торговок заманивающих покупателей.

Побродив немного по рыбным рядам, приценившись, я перекусил здесь же — в близлежащей корчме.

Выйдя из нее, заметил нищенку-старушку, которую шпыняли трое подростков — два паренька и девчонка. Пинали буквально, окружив! Заметив меня, бедняжка как-то умудрилась подскочить с земли, да бросилась ко мне, со слезами умоляя:

— Спасите, добрый господин, жизни изверги лишают! — И, упав на колени, протяжно застонала. Я зло прищурился и посмотрел на подбежавших подростков.

— И зачем вы, скоты, бедную старушку избили? Что некуда силу девать? Так на дварфовых рудниках крепкие работники в цене!

Вперёд выступил старший из подростков, демонстративно цыкнув зубом и процедив через губу:

— Ты нас, дядя, каторгой не пугай, из пуганых мы. А побирушка эта за место Ночной гильдии не заплатила.

— И что за это вас её убить послали? — недоверчиво осведомился я. И съязвил ещё: — Да и вообще, с каких это пор Ночная гильдия такой нищей стала, что со стариков, милостью живущих, ещё и подати собирает?

— Не из нищенок она, — шмыгнув носом, пробурчала тощая девчонка одетая как пацан. Добавив: — И гильдию не хай, а то и перо в бок схлопочешь.

— Волков бояться — в лес не ходить, — ответил я на это поговоркой. Да, не сдержавшись, фыркнул: — Боялись бы вашу хвалёную гильдию, так, пожалуй, все бы из города уехали, оставили бы вас одних — друг дружку по ночам пугать.

— Пугаться-то нас никто не пугается, а знают: за дело гильдия всегда с виновного спросит, — немного обиженно заявила эта пацанка.

— Да? — изобразил я сарказм. — И в чём же эта старушка так провинилась, что вас ногами её забить послали? Медяк позеленевший припрятала?

— Не медяк, — процедил старший из этой троицы. — Как пришла она в город, ей мастер сказал, что за место хлебное на речном торгу будет она платить серебряный империал в декаду. Потому как предсказания верные у люда в чести, а гадалок — лишь две на весь город, платить будут не скупясь. И вот уже третью декаду отирается тут, а Гильдии ни монетки не заплатила.

— Так может, ошибся ваш мастер, и нет дохода гадального?.. — предположил я.

— Как это нет? — снова встряла, возмутившись, девчонка. — Мы за ней третий день присматриваем. Частенько ей и огрызки-серебряники, и полновесные серебряные империалы перепадают. Один купец, так вообще золотым отблагодарил! Вот мы и решили, что пора уже гильдии свою долю получить!

— Угу! — подтвердил второй мальчишка, насупившись.

— Стало быть, золото увидели и решили у трупа карманы обчистить, — подвёл итог я. И усмехнулся криво-криво: — А я грешным делом думал, что мокрым делом только убийцы промышляют... Тогда как в Ночной гильдии за порядком следят и убивцев не держат.

Подростки хмуро переглянулись:

— Мы сначала по-доброму хотели. А она всё отнекивается: нет, говорит никакого прибытку. Давайте говорит, я вам лучше на судьбу погадаю. А такое гадание дорогого стоит... Мы и решили тогда — ежели взаправду будущее нам предскажет, то сами за неё плату внесём.

— Да за такое гадание с неё шкуру снять мало, а не только ногами забить! — вызверилась перебившая старшего пацана девчонка.

— Эт точно, — поддакнул ей младший. — И солью посыпать! Такого нагадала, что у нас волосы дыбом встали. Тебя говорит, Мик, твой друг Рич зарежет, чтоб богатую добычу не делить, а всю себе забрать. Ричу сказала, что его Хельга дурной болезнью наградит, так он и переживёт меня не надолго — сгниёт заживо вскорости. А Хельге сказала, что продадут её, как округлится малость, в портовый кабак, морякам для утех, да там и прибьют случайно в пьяной драке.

— Так измените судьбу, уйдите из Ночной гильдии, учениками где-нибудь пристройтесь, — пожал я плечами, нисколько не проникшись сопереживанием к юным бандитам. — Поначалу с голоду не помрёте, а там, глядишь, и достаток будет. А хотите жить весело да разгульно, так на гадалку не обижайтесь.

— Ишь умник выискался! Своих детей воспитывать будешь! — как и следовало ожидать, в ножи приняли они мой добрый совет. И пригрозив: — Сочтёмся как-нибудь с тобой, заступник! — развернулись и ушли.

Старушка же, кряхтя, стала подниматься. Запричитав, когда я бросился ей помочь:

— Ох, спасибо, вам добрый господин! Убили бы меня, как есть убили бы энти зверёныши! Да разве ж я им судьбу выбирала?.. Сами они её выбрали, а меня винят! Ох, придется уходить мне из Ашгура, не забудут они меня... — И взмолилась, вцепившись в меня сухонькими руками: — Ты уж будь добр, помоги дойти до городской окраины! Пойду я дальше бродить по свету...

— Как же вы пойдёте, они ж на вас, наверное, места живого не оставили? — пожалев старушку-гадалку, попытался я отговорить её от этого безрассудства.

— Ничего господин, ничего. Эт на вид я совсем дряхлая, а так крепкая ишшо, — заверила она. — Не они первые меня извести хотели, ан вишь — жива ещё.

— Ну, если так, то доведу, конечно, — с определённым сомнением оглядев бодрящуюся старушку, в общем-то не выглядящую так уж сильно избитой, и пожав плечами, сказал я.

Подхватил я её под руку, и мы двинулись через город. Миновали его, в пригород Ашгура выбрались. А там, как на самой окраине очутились, бодро семенящая — так что мне за ней поспешать приходилось! гадалка остановилась.

— Вот и добрались потихоньку. Дале я уж сама. Спасибо тебе, помог, — молвила она.

— Да не за что. Всякий бы заступился, — заверил я её.

— Да нет, не всякий, — сокрушённо вздохнула старушка. — Только у кого душа не зачерствела, к бедам других не безразличен... У тебя вон душа добрая вот и вступился. — И, встрепенувшись, вдруг предложила: — А давай-ка я тебе за доброту твою, на судьбу погадаю. А? Али жену красавицу наворожу!