Worm: Кровавые Крылья Надежды

Завтрак продолжился, и кухня погрузилась в молчание.

— Чем собираешься сегодня заняться? — некоторое время спустя спросил мистер Эберт у жены.

— Ну, помнится, кое-кто давненько канючил, чтобы я свозила ее вместе с подружкой в торговый центр, — задумчиво протянула Аннет, хитро глянув на оживившуюся Тейлор.

— Я позвоню Эмме! — выпалила девочка, выскочив из-за стола.

— Помой руки! — напутственный крик отца настиг ее только на первой ступени лестницы, отчего она быстро затормозила и сменила направление.

Мужчина покачал головой и перевел взгляд на улыбающуюся супругу.

— Я смотрю, утренний инцидент не испортил тебе настроение, — произнес он, внимательно посмотрев на нее.

— Да, — ответила она, рассеяно сворачивая верхний блин в стопке. — Ты же знаешь, что готовка помогает мне успокоиться. К тому же, если я позволю этим чертовым снам портить мне жизнь и днем, то от этого станет только хуже.

— Понятно, — Денни кивнул. — И, говоря о готовке: у выбора блюда были какие-то особые причины? Ты не вспоминала о национальной кухне твоей матери с самой смерти родителей в девяносто пятом.

— Нет, просто так получилось, — ответила Аннет. — Утром вдруг захотелось испечь именно это. Вспомнила, как отец удивился, когда бабушка испекла ему блины, а потом учила меня их готовить. Сама не заметила, как оказалась у плиты.

Она немного печально посмотрела на уменьшившуюся стопку. В тот раз из-за каких-то проволочек с визами дедушка с бабушкой не смогли приехать в США, чтобы навестить дочь, внучку и правнучку, которая вот-вот должна была родиться, поэтому ее отец и мать решили слетать к ним с радостными вестями, как только Аннет выписалась из роддома.

Самолет опустился в одном из аэропортов Москвы всего за час до нападения Губителя.

Женщина покачала головой, стараясь отогнать старые печали. В тот раз контраст от счастья рождения дочери и горя от смерти семьи был столь велик, что она как-то инстинктивно отстранилась от всего, что несло в себе слишком много воспоминаний. Конечно, Аннет не забыла родителей и дедушку с бабушкой, совсем нет. В доме было много их фотографий и памятных вещиц, но вот дом, в котором росла, она старалась посещать как можно реже, а рецепты блюд, выученные у бабушки, очень долго пылились на задворках памяти. Кстати об этом, недавно о тех событиях всплыла одна вещь, которую нужно обсудить с мужем.

— Дорогой, я тут копалась в голове и кое-что обнаружила, — Денни тут же подобрался. С недавних пор фраза "копалась в голове" означала очень конкретный вид деятельности. — Помнишь мое странное поведение во время той давней поездки в Йелоустон и его причины, с которыми мы разбирались позже?

— Ну, такое сложно забыть, — с улыбкой ответил муж.

Аннет немного покраснела и возмущенно покосилась на этого бессовестного человека. Вот ведь, нашел время!

Хотя, по правде говоря, в глубине души она была рада, что он именно такой, какой есть. Было ясно, что ее недавняя печаль не прошла мимо него, и теперь муж таким образом старается ее подбодрить. И учитывая, о чем она будет говорить дальше, это было очень уместно.

— Так вот, — продолжила она, понизив голос. — Похоже, эти странные связи появлялись еще в детстве, но без этой резкости и очень редко. Судя по всему, так случилось с Москвой, когда я гостила там у родственников, а после того, что сделал с городом Бегемот, они... разорвались, — женщина умолкла и задумчиво посмотрела в никуда. — Теперь я понимаю, почему город казался мне более живым, чем почти любой из тех, в которых я бывала здесь. Он словно говорил со мной через эти связи... тихо нашептывал старые истории... напевал забытые колыбельные... даже когда я была на другой стороне мира... а потом погиб точно так же, как и его жители, — новая пауза. Денни молчал и внимательно слушал ее, что-то лихорадочно обдумывая. — В нем были цвета, не такие сильные, как на дикой природе, но хорошо ощутимые. Белый, наполненный четкими связями между людьми... да, это был основной цвет, но присутствовали и остальные. Красная непокорность, черный прагматизм, синяя логика и зеленое стремление расти, маленькие ручейки на фоне четко пылающего порядка первого цвета, — Аннет посмотрела в глаза мужу. — Знаешь, Денни, а ведь я знала, что что-то случилось, задолго до сообщения в новостях. Как сейчас помню ощущения холодной пустоты в груди и сжавшееся сердце.

Денни потянулся к жене и мягко обнял ее за плечо, а второй рукой взял ее за руку. Аннет положила голову ему на плечо, после чего ненадолго прикрыла глаза. Облечь те ощущения в слова оказалось гораздо сложнее, чем она думала. Как эмоционально, так и просто физически.

Некоторое время они сидели в тишине.

— Но ты говорила, что Броктон Бей и другие города ощущаются какими-то пресными и бесцветными, а меняется это только на окраинах, — в конце концов, заговорил Денни. — Почему с тем городом все было иначе?

Аннет слабо улыбнулась. Муж выбрал самое нейтральное, что смог придумать.

— Думаю, дело в возрасте, — ответила она, немного подумав. — Если я прислушиваюсь к себе, то замечаю, что одни города чувствуются сильнее других. Я уже размышляла о том, с чем это может быть связано, и получается так, что дата основания — это единственное, в чем есть хоть какой-то смысл. Хотя все же у меня не очень большой перечень для анализа. В конце концов мы с тобой никогда особо не стремились колесить по стране. И уж точно не в последние годы.

— Интересно получается, — протянул мужчина. — А у тебя так и не получается как-то воздействовать на эти... узы?

— Думаешь, от них может появиться какая-то польза? — спросила Аннет, не поднимая голову с его плеча. — Ведь уже сколько лет прошло, а, кроме инстинктивного понимания местности, толку не было. Сам подшучивал надо мной, что в случае чего я всегда смогу быстро выучится на проводника или гида, — проворчала она.

— Так ведь твои аномалии явно на месте не стоят, — отметил Денни. — Тогда в Йелоустоне тебя прихватило только в конце месяца, а если судить по твоему рассказу про последнюю поездку в другой город по работе, то теперь на это и одного дня хватает и проявляется гораздо слабее. Вот и думаю, вдруг изменилось что-то еще, а мы и не заметили.

— Хм... ну, давай попробуем, — неуверенно произнесла она, наконец отстранившись от мужа.

Аннет закрыла глаза и, глубоко вздохнув, потянулась разумом к тому месту где-то в недрах своей сущности, в котором хранились переплетения воспоминаний и ощущений о тех местах, где происходили эти странные наплывы эмоций. Вот родной Броктон Бей с его пресными кварталами и налетом приторного гниения, что разгоняют порывы синеватых ветров с набережной, и немного пожухлая зелень лесов за чертой города. Вот блеклый белый свет Нью-Йорка, страшно опаленный жаром Убийцы Героев и теперь наполненный какой-то мрачной решимостью. Далее насыщенный и угрожающе красный рокот глубин Йелоустона, неохотно питающий яркую зелень поверхности. Тяжелая синева великих озер и нескольких берегов Атлантического океана. Ярко-белые участки Великих степей. Неожиданно красный Городок в предгорьях Анд, где она провела детство. Еще несколько блеклых мест разной насыщенности. И даже пара болотистых районов черноты, о которых она даже толком не помнила.

— Ух ты, — пораженно выдохнула Аннет, купаясь в чувствах, даруемых узами, которых оказалось неожиданно много. А ведь таких заметных реакций, как в Йелоустоне, она помнила всего ничего...

— В чем дело? Что-то не так? — немного обеспокоено спросил Денни.

— Нет... не совсем, просто раньше эти связи никогда... не чувствовались так отчетливо, — ответила женщина. — Словно они разом стали на порядок материальнее. Может быть, я и правда смогу... — она попробовала потянуться к связям, и... ничего не вышло. Было такое чувство, словно не хватает чего-то важного. — Нет, не получается, но, похоже, ты прав, и скоро из этого все же что-то выйдет.

— Ну вот, значит, на это стоит чаще обращать внимание, — сказал мужчина. — Ладно, как бы то ни было, твои слова о старой связи добавляют нам еще одну часть мозаики, что само по себе очень хорошо и подтверждает некоторые мои мысли.

— Нда? И какие? — с любопытством спросила Аннет.

— Насколько я могу судить, ты отличаешься от паралюдей не только восприятием силы (о своих-то они вроде все сразу понимают), невозможностью обнаружения тех штук в мозгу и ее изменчивостью, но и по времени появления с ними не совпадаешь, — ошарашил супруг ее своими выводами. — Помнишь, когда мы шерстили информацию про кейпов, то пришли к выводу, что для проявления сил с человеком обязательно должно произойти что-то очень плохое? — женщина неуверенно кивнула. — Ну и вот, в детстве с тобой точно ничего такого не случалось, а значит, такой ты была всегда, просто не так выражено, а кейпы стали появляться только с восьмидесятых... — под конец своего воодушевленного монолога Денни оборвал речь и вопросительно посмотрел на нее. — Ну, что скажешь?

— Скажу, что, похоже, я уж совсем неведома зверушка, — хмуро буркнула Аннет, а потом невесело хихикнула. — Неправильная жена тебе досталась.

— О том, что ты не такая, как все, я знал с самого начала, — хмыкнул Денни, положив руку ей на плечо и мягко улыбнувшись. — Знаешь, ведь вокруг тебя всегда была иная атмосфера, одного-единственного взгляда хватало, чтобы это понять. Словно смотришь на богиню, сошедшую в бренный мир, или прекрасную принцессу из эпической космооперы. Не знаю даже, как это толком описать.

— Что это еще за поток комплиментов? — спросила женщина, скептически выгнув бровь. — Нет, мне приятно, но с учетом твоих выводов можно подумать, что ты решил, будто женился на инопланетянке.

— Именно так и решил, — ничуть не смутившись, припечатал ее мистер Эберт. — То, что ты немножко не от мира сего (и не в аллегорическом смысле), замечали многие, просто либо привыкали, либо инстинктивно решали держаться подальше. Думаю, твои ухажеры в колледже сдувались еще и поэтому, а я оказался просто первым достаточно упертым. Все же неправильного альбинизма как-то маловато для того, чтобы отказаться от такой великолепной женщины.

— И почему я слышу об этом только сейчас? — нахмурившись, спросила Аннет. — Ни ты, ни кто-либо из знакомых за все эти годы ни о чем подобном даже не заикался. Да и какой-то странной реакции на себя я не замечала.

— Почувствовать что-то эдакое и осознать головой — две большие разницы, — серьезно ответил мужчина. — Лично я большую часть времени либо просто пропускал это мимо внимания, либо списывал все на свою вечную влюбленность. Думаю, друзья поступали где-то так же. Все совсем не очевидно, — он немного помолчал. — Ну, а складываться все началось, когда... "всплески" твоих особенностей стали совсем наглядны. Пожалуй, переломным моментом был памятный отдых в парке, — на этих словах Аннет порозовела и отвела взгляд, а Денни весело улыбнулся ей. — После этого мы с тобой стали серьезно с этим разбираться, но из того, что нам удалось собрать о паралюдях, твой вариант почти не складывается, все время чего-то не хватает. Вот у меня недавно и появилась такая идея, а после последних новостей ее, похоже, можно и гипотезой назвать.

На кухне дома семейства Эберт вновь установилась тишина.

— Что же до необычных реакций... — снова заговорил Денни. — Не замечала, что с недавних пор Алан стелется перед тобой больше обычного, а мои ребята совсем уже по струнке ходят? И еще была та семейка с пареньком на грани самоубийства, которому ты решила вправить мозги... Похоже, это тоже становится заметнее, хотя для меня все вроде бы как раньше.

— О Боже, так что, я еще и на людей воздействую? — нервно прикусив губу, пробормотала женщина. — Только способностей властелина мне и не хватало для полного счастья. Я же толком ничего не контролирую! А вдруг что-то случится? На тебе это точно никак не отразилось?!

— Нет-нет, все в порядке, дорогая, — сказал Денни, погладив жену по плечу. — Не думаю, что это вообще какое-то воздействие, хотя все возможно, но мне почему-то кажется именно так. Да даже если это проявление силы, то, скорее, что-то вроде ауры той девочки из Новой Волны, которая влияет на эмоции, а ведь эту ее способность причисляют к слабым Эпицентрам.

— Уф, прямо камень с души свалился, — выдохнула Аннет. — Хотя бы не нужно волноваться, что случайно перепишу чей-то разум. Но нам в любом случае нужно что-то решать. Ведь я все еще могу быть опасна для окружающих!

С тех пор, как на Земле Бет (именно это название прижилось в официальных документах и среди населения, после того, как один из технарей наглядно доказал существование параллельных измерений, установив прямую радиосвязь с соседним миром и поименовав его Земля Алеф) появились паралюди и три непобедимых монстра, именуемых Губители, в жизни людей изменилось очень многое. И вполне понятно, почему. Когда забитый ребенок неожиданно обретает силы, благодаря которым в одиночку может потягаться с целой армией или принять на грудь ядерный взрыв, это волей-неволей вызывает общественный резонанс.

В разных местах с проблемой справлялись или не справлялись, по-разному. Где-то все быстро скатилось к постоянной грызне между множеством царьков, получивших суперсилы, как в Африке и части Южной Америки. Где-то строились жесткие структуры, которые старались вобрать или уничтожить любого парачеловека, появившегося на своей территории, как в Китае и СССР. Где-то начали подниматься старые идеи на новый лад, как в Германии. А кое-где началась странная игра в героев и злодеев, как в США и Канаде.

Много стран, много вариантов, много местных особенностей. В любом случае существовало несколько особых постулатов, которые были справедливы для всех.

Первое: когда приходит Губитель, ему надо отвечать всеми доступными силами, иначе ущерба будет еще больше. Второе: силы Умников нереальная хренотень, от которой можно ожидать чего угодно. Третье: силы технарей нереальная хренотень в квадрате. И Четвертое: сила Властелинов, способных влиять на людей, ужасает всех.

Последний пункт был особенным, ведь его подтверждала не только целая когорта злодеев, ломающих разумы людей согласно своим желаниям, но еще и удары живых бомб Симург, последнего Губителя.

Да... Симург. Прекрасная обнаженная дева титанических размеров со множеством ангельских крыльев, изливающая вокруг себя прекрасную песню, которая меняет каждого, кто услышит ее, превращая человека в послушную пешку этой жуткой пародии на ангела.

Почему-то любая мысль об этом конкретном Губителе вызывала у Аннет какую-то иррациональную брезгливость и бешенство, когда нормальные люди, обычно вспоминая о любом из трех монстров, дрожат от страха и молятся всем своим богам, лишь бы отвести беду от своего дома. Еще одна странность в копилочку.

Хотя сейчас важно то, что благодаря всему этому к Властелинам относятся с куда большей опаской, чем к любым другим паралюдям, а тех, чьи способности предположительно могут влиять на чужие разумы, проверяют особо тщательно. Такая проверка — это излишнее внимание властных структур. Внимание, которое в свете идеи Денни хотелось бы избежать еще сильнее, чем раньше.