прода 08/10

— Гена, куда пропал? Мы ж тебя обыскались! — фальшиво радуется моему визиту купчина.

— Егор Николаевич Васин, с вашего позволения, — не принимаю игру Гавриленкова, демонстрируя палец с печаткой. По странному совпадению, это именно средний палец, так что жест получается многогранным.

Усаживаю купца обратно на его кресло и устраиваюсь напротив, доброжелательно улыбаясь. По-моему, именно эта улыбка и добила мужика, потому что он внезапно покрывается потом и начинает суетиться под моим спокойным взглядом. До сих пор не знал, что можно суетиться, сидя на месте, но Иван-Иванычу это удается блестяще.

— Милый дом, просторный, деревянный, дышится легко. От пожара как, застраховались? — даже если есть у купчины диктофон, и он неизвестно как умудрился его включить, мои слова интерпретировать как угрозу никакой суд не возьмется.

Гаврюша сжимается в кресле и как будто немного усыхает. Продолжаю улыбаться, ведь проверено, с улыбкой можно много добиться.

— За-за-застрахован... — отмирает, наконец, Гавриленков, — Ч-ч-то вы хотите?

— Ммм? Хочу предложить вам сделку.

— Какую? — сделки — это его стихия, так что купец слегка воспревает духом.

— Видите ли, Иван Иванович... Наше с вами сотрудничество так хорошо начиналось: мастерскую открыли, три заводика запустили. Мелочи какие, а сколько денег нам принесли!

— Это не ваши, это Наташины деньги! — голос купчины срывается и дает петуха, писк такого внушительного дядьки режет ухо. Невоспитанно прочищаю пострадавший орган слуха пальцем.

— Оу! Точно, как драгоценное здоровье вашей супруги?

— Не смейте говорить о ней в таком тоне! — напоминание о жене благотворно действует на мужчину, похоже, здесь и впрямь чуйства. Смахнув мысленно воображаемую слезу умиления, продолжаю беседу:

— Не плачет больше ночами? Не зовет во сне любовничка?

— Ка-ка-к-к-кого на х-х-х... люб-б-бовничка? — Опять начинает заикаться мой собеседник. Может логопеду его показать?

— Ой! Наверно ошибся! Не берите в голову, Иван Иванович! И вообще, что-то вы бледный такой, может вам водички? — беру с журнального столика стакан и наполняю водой, пользуясь даром.

Выглядит легко и непринужденно, но на самом деле требует запредельного контроля. Не совсем моя заслуга — это единственное действие с водой, отточенное мной-Егором до автоматизма еще в раннем детстве бесконечными тренировками. С помощью источника, если отбросить силу жизни, только разрушать легко, для создания эти силы не приспособлены. Наполнить стакан — та еще задачка, гораздо проще затопить всю комнату, чем нацедить несчастные двести грамм, да еще не повредив посуду! Но, что поделать, требуется не убить купчину, а срубить с него деньжат. Причем, желательно, не давая ни малейшего повода обвинить в давлении. Так что понты — наше все!

— Вот, чистейшая! Наверно даже целебная! — слегка впечатленный мужчина покорно выпивает предложенный напиток. Проверено на себе — обычная чистая вода, никакого подвоха.

— И чего вы так всполошились? Наташины деньги можете не трогать, я о них ни слова не говорил! Но у меня и свой пай в вашем деле имеется. Я тут решил переехать, а это такие траты! Да еще вы меня раньше потратиться на переезд от Натальи заставили. А все так дорого! Ужас просто! — огромных усилий стоит сохранять спокойный благожелательный тон, когда хочется ржать.

— И что вы все-таки хотите? — справившись с собой, спрашивает купец.

— Выкупите мой пай. И я вас больше не потревожу. Ничего общего у нас с вами не останется, воспоминания оставьте себе.

— Сто тысяч.

Тонюсенькое водное лезвие срывается с пальцев и разбивает стакан, все еще зажатый купцом.

— Что ж вы так неосторожно-то, Иван Иванович! Порежетесь ведь!

— Двести.

— А как ваше здоровье вообще? Сердечко не шалит? В вашем возрасте, да еще с молодой женой стоит уделять здоровью повышенное внимание, — заботливо беру купчину за руку, якобы щупая пульс и слегка взвинчивая кровяное давление.

Вырвав руку, Гавриленков некоторое время шумно дышит, успокаивая подскочивший пульс.

— Сколько вы хотите?

— Есть такая замечательная круглая цифра, миллион называется. Давайте сразу на ней остановимся.

Мои паи, конечно, столько не стоят, а вот в сумме с Наташкиными деньгами набежит даже больше, хорошо купчина сумел раскрутить наш проект, контракт с администрацией города, который мы с ним отхватили в январе, очень помог в свое время подняться.

— Вы, вы шутите? — купец неосторожно режется осколком, все еще зажатым в кулаке.

— Нисколько, — мимоходом, даже не касаясь, залечиваю порез, — Кстати, какой цвет гранита вы предпочитаете?

— К-к-какого гранита?

— Ну как, на памятник... Вы так плохо стали выглядеть, еще и порезались, а я предупреждал вас...

Купец устало молчит некоторое время, а потом решительно достает бланк договора и начинает его заполнять. Люблю понятливых людей, а то уже устал держать сочувственное лицо, все время ржать хочется. Спустя полчаса подписываем договор. Аккуратно складываю свой экземпляр во внутренний карман.

— У меня пока только чек.

— Отлично, вы же не хотите надуть своего бывшего делового партнера?

Злой взгляд купца говорит об обратном, но внешне он обреченно кивает.

— Кланяйтесь от меня Наталье Сергеевне. Впрочем, не стоит. Если денег до понедельника не будет — сам зайду проведать.

Намеки мне сегодня хорошо удаются, Гаврюша аж снова бледнеет при мысли о моем повторном визите.

— Кстати, вдруг вам интересно... — решаю все-таки добить купца, — Смотрите, кто мне дворянство вручал! — снимок с серьезным Милославским, пожимающим мне руку, производит на купца неизгладимое впечатление. Кажется, что кровь вообще полностью отлила от его лица, настолько белым становится этот обычно румяный полнокровный толстяк, — Хотел ему свои паи продать, но все-таки о вас первом подумал. Деловой партнер, как-никак!

Ненавидящим взглядом Гавриленков провожает меня до самого выхода из кабинета. Похрен, зато теперь сто раз подумает, прежде чем возможную пакость подстроить. Так что не сомневаюсь, в понедельник деньги будут на счете.

Пожалуй, к визиту к князю я готов.