Анус Дранус

И тут мне приспичило поссать. Не то, чтобы очень, но глядя на толпы вокруг я понимал, что если не сейчас, то придется ссать на головы впередисидящих прямо во время выступления. Чуть покачиваясь я покинул надстроенный специально для нас балкончик на площади и отправился по нужде. Слава Азуре, статус позволял мне ссать без очереди, а потому, под тихие проклятья из очереди местных и не очень данмеров я вошел в резную кабинку. Зассав все и без того зассанные углы я наебнул пару колпаков сахара и, пошмыгивая, вышел наружу. Неожиданно, какой-то мер схватил меня за плечо. Я тут же хотел уебать озверевшей босоте, но узнал в нем того самого данмера, дававшего интервью.

— Здравствуйте, я ..

— Да, да, постановщик, я в курсе — Анус Дранус. — пожал я теплую эльфийскую ладонь

— Очень приятно, вы не окажете услугу, вы ведь из приближенных господина Крассиуса Курио? — поправляя дорогую рубашку, продолжал вещать мер.

— Да, а чем, собственно...

— Очень хорошо, не желаете сыграть в спектакле? Всего одна небольшая роль!

— Ох, спасибо, нет — закашлялся я от такой "заманчивой" идеи.

— Умоляю, роль не трудная

— Я не сомневаюсь — я читал сценарий. — старался я избавиться от внезапной минуты славы

— Успокойтесь. Вы в самом начале. С данмеркой в общей сцене!

Я остановился. Достал из кармана копию сценария, который Курио в первый же день закидывал всем знакомым.

"Поздний вечер. Действие начинается в интерьере парадного холла замка в Скат Ануде, украшенного превосходной мебелью и гобеленами. Свет исходит только от факелов. В центре зала огромная железная дверь, главный вход в замок. Рядом с этой дверью находится ведущая наверх лестница. В левой части сцены дверь в библиотеку, которая сейчас закрыта. Справа стоит огромный комплект доспехов, двадцати футов высотой, он почти дотягивается до потолка комнаты. Хотя пока никого не видно, из-за двери в библиотеку доносится громкий пердёж.

Стук во входную дверь заставляет пердёж умолкнуть. Дверь в библиотеку открывается и Анала, обычная на вид горничная, спешит к входной двери и открывает ее. На пороге стоит Калвысрус, красивый мужчина в имперском одеянии с мощным стояком. После короткого диалога имперец начинает ебать прислугу. Они перемещаются в библиотеку, где к ним присоединяется крепкий аргонианец. Тут же толстый орк выходит из-за шкафа в обнимку с двумя хаджитками. Затем полный сумбур, вакханалия, ебля всего и всеми, обрывки подлинного сюжета, в конце все умирают под ворохом молний из цветной бумаги"

— Вы свободны, как только начнется групповая сцена! К финалу должен вернуться основной актер, понимаете, у него так некстати воспаление простаты... — уламывал эльф.

— Я ..я под сахаром и..

— Ох, а кто не под сахаром — подмигнул эльф и подозвал пару ассистенток.

Не успел я понять в чем дело, как оказался за кулисами со спущенными штанами. Ловкая босмерша засунула мой сморщенный пенис в какой-то раствор и жахнула какой-то иглой прямо под яйца. Я заорал, а через секунду мой хер дымился как Воронья Скала в банный день. На секунду задумавшись, я смирился. А чего, собственно, теряю? Да и что, зря столько выпил.

Я вышел на сцену и увидел, как Крассиус шастает вокруг рядов, выискивая меня. Бросив взгляд на сцену, он сперва не обратил внимания, как тут же развернулся всем корпусом, присмотрелся и, заржав на весь Морнхолд, хлопая в ладоши побежал на своё место. У меня чуть хуй не поник.

Тем не менее, красивые декорации склоняли красиво сыграть в не очень долгом выступлении, да и моя партнерша во всех смыслах уже вышла ко мне навстречу.

АНАЛА: Добрый вам вечер, сирра.

Я : Добрый вечер. Ваш хозяин дома?

АНАЛА: Нет, сирра, тут только я. Мой хозяин Се дура Члена Телванни Хердальф Ксир в своем зимнем поместье. Я могу вам чем-то помочь?

Я: Возможно. Не возражаете, если я войду?

Ну и вошел своим накаченным какой-то херней членом прямо в анус молодой актрисе. Улюлюканье и возгласы Крассиуса я слышал будто бы он стоял на одной сцене со мной.

Однако, когда я было собирался уходить из библиотеке, уступая место аргонианину, на сцену выскочил данмер с даэдрическим дилдо пугающих размеров. Практически каждый мер приобретает себе дилдо, это факт и не новость ни для кого. Деревянных, костяных, металлических, даже стеклянных членозаменителей полным полно в Гнисисе. Но чтобы у зачуханного мера даэдрический — это событие. Я настолько прихуел, глядя в руку невесть как пробравшемуся на сцену ценителю современного искусства, что не успел среагировать, когда тот, уебав дилдуном сначала моей портнерше, а затем и мне, засунул дилдо теперь уже в мою жопу. Гадко хихикая, он таки успел пару раз мне плотно засадить. Подоспевшие ординаторы уволокли подрачивающего фаната, а я, кряхтя, шмыгнул за кулисы. Групповуха на сцене гладко вписалась, не вызвав у толпы подозрений, что сцена с даэдрическим дилдо была импровизацией. Повезло, что премьера. Усевшись полубоком рядом с Крассиусом, я еще долго выслушивал едкие комментарии, глум и выказывания уважения. Конечно же, предложений поучаствовать в других пьесах поступило не мало. Однако, меня все больше заботил парень с дилдо. Я видел похожий только один раз — эбонитовый. В ту самую ночь у Косадеса, о которой я стараюсь не вспоминать. Неужели темное братство? Стоит расспросить этого постановщика.

После спектакля поганец признался, что продал несколько билетов на организацию. Однако, понятия не имел, что кто-нибудь из этих парней перевозбудится и позволит себе такое. Что ж, пора было навестить этот центр услуг и поговорить с их главнюком.

Но это позже... Сейчас Курио запланировал стать чемпионом утвари, закупив разное барахло, посетить какую-то подпольную арену роботов и я даже не знал, когда же мы, наконец, будем в гостинице, чтобы поспать и собраться с мыслями.

Глава 36,6

— "Проснись и пой, пышечка" — раздался веселый голос Крассиуса Курио, после чего я несколько раз умер от истинного пламени.

— "Задерни...шторы...педр..."— просипел я, испугавшись собственного голоса.

— "Вот кто бы говорил, а, юный театрал!" — расхохотался советник Хлаалу — "кстати, в массаже простаты нет ничего гейского" — с этими словами мне потрепали за щеку.

-" Тьфу, нахуй" — я попытался отмахнуться, с болью в заднице вспоминая прошлый вечер... или позапрошлый...или это был день. Голова болела так, будто сам Молаг Бал проводил там инвентаризацию синих тарелок...или коричневых.

— "Хк...хк...хк..."— судя по всему засмеялся Дро'Захар.

Я все еще щурился от яркого света, сидя на полу номера в Морнхолде. Курио, порядком ускоренный, улыбался во все тридцать два зуба. Чистый, свежий, довольный. Он прекрасно смотрелся в комнате для дорогих особ, где и тут и там были разложены подушки и дорогие ковры приглушенных зеленых, песочных и лиловых оттенков. Я опустил голову, разглядывая себя. Да уж. Белая рубаха была вся в пятнах. Желтые разводы — точно моча. Я помню как меня обоссали прямо на Плазе. Но кто, за что, почему, где были все мои друзья — будто стерто из головы какой-то двемерской магией.

— "Меня обоссали" — то ли удивленно, то ли печально выдал я.

— "Хк...хк...хк..."— снова раздалось откуда-то с дивана.

Я еле оторвался от самоосмотра. Хаджит растекся по дивану и был похож на печеный ком шерсти. Он сидел голый, вяло катая в зубах трубку. Его глаза уже сливались по цвету с шерстью.

— "Сколько он курит?" — обратился я к Крассиусу.

— "А я почем знаю" — пожал плечами тот. — "Хотя знаю — по питишу за грам. А грамм он курит за две-три тяги" — снова рассмеялся имперец.

Мне тоже не помешает дунуть. Пошатываясь и придерживая отяжелевшую голову, я доковылял до окисшего кота, вынул трубку из его рта, от чего он издал что-то типа "аээхххх...", вытер её о свою рубаху, избегая желтых мест, и, прикрыв глаза, хорошенько втянул едкий дым тлеющей смолы шалка.

-"Уф. Акакойсегоднядень" — "пшшш" — спросил я, стараясь не закашлять и, выдохнув изрядную порцию дыма, воткнул трубку обратно в рот хаджитскому пудингу.

— "Ха! Ну вы, батенька, наркоман! Сандас, 31-й день Вечерней звезды ! День перед Новым Годом! И мы едем праздновать на Солстхейм! Вуху!" — отозвался Курио.

— "Что? Но мне нужно поговорить с тем...и даэдрический дилдо..в канализации великого базара..это же...это.."

— "Это охуенно, но ты еще успеешь сделать всё это в следующем году" — обрил меня советник. -"А сейчас — время готовить себя к Новому 429-му!"

— "Пора завязывать с сахаром" — снимая с себя мерзко воняющие одежды, констатировал я.

— "Конечно, конечно. Теперь — в любое время" — раскатывая по зеркалу пару жирных дорог сахара отозвался Крассиус Курио. — "Тебе правую или левую?"

-"Я серьезно. Мы взрослые люди, добились достаточно, чтобы уметь себя развлечь и без всяких усилителей и ускорителей. Приятно ведь вспоминать полноценные фрагменты жизни, а не какие-то вырванные куски, за которые то ли стыдно то ли страшно. Я мыться. Мне правую"— бросив взгляд на зеркало отозвался я.

-"Жадный ублюдок." — оценивая дороги, кивнул Курио.

Теплая вода в бочке плавно приняла мое тело. Я полил себя маслом для омовения, закрыл глаза и расслабился.

Ну, очередной год позади. Казалось бы, сегодня обычный день. И праздновать особенно нечего. Но это напряжение внутри... Оно такое чистое, наивное и детское. Будто ждешь маму из магазина. Или завтра первый раз идешь в школу. Еще не знаешь, что там будет, но уже понятно, — наступил какой-то новый период в жизни. Теперь все будет по-другому. Хотя всем понятно, что, скорее всего, ничего сверхнового и, тем более удивительного, не будет. По большей части, население продолжит есть ту же еду и носить ту же одежду. Конечно, у кого-то случатся перемены, но все уверены, что счастливый случай коснется именно их, а беда обойдет стороной. Ведь каждый умирающий в этом году справлял его начало. Радовался, выпивал, строил планы. Но болезнь или трагическая случайность не пустят его в год следующий. Получается, гораздо логичнее праздновать именно год пережитый. Но эта детская наивность заставляет биться сердце в новогоднюю ночь с трепетной надеждой и верой в прекрасное новое. Абсолютно каждый испытывает это чувство, как бы он не старался его унять. Все дела переходят на второй план. Народы как-то сплачиваются, и воздух начинает искриться ожиданием чуда. А ведь меня давно ждут в Лагере Уршилаку. Мне давно пора в канализацию под Великим Базаром. И вообще, надо написать письмо Косадесу. Старый дрочун наверняка уже укурен в сало хоркера. Все заняты одним и тем же — приготовлениями к новому году.

* * *

Нибани Меса, старая шаманка племени Уршилаку, раздувала огонь под огромным кипящим чаном.

-" Йен, окоянный скрибоёб! Корень трамы уже должен быть нарезан!!!" — закричала шаманка в сторону несчастного скотника, помогавшего ей с приготовлениями.

-"Да да, уже почти всё!" — сдавленно ответил бедолага. Курапли, мерзкий торговец, как-то раз застукал Йена за сношением с одним из лагерных скрибов, за которыми ухаживал скотник. Какой-то новый псевдонереварин захотел бутербродик со скрибовым желе, а оно, как назло, закончилось именно в тот момент, когда Йен только приступил к ебле животного. С того момента прозвище Йен-скрибоёб плотно закрепилось за проколовшимся скотником. Но Йен не переживал. Лагерь Уршилаку не очень обширное поселение, а потому, через неделю позора, волна шуток и острот в его адрес спала и все обитатели вернулись к своему привычному ритму жизни.

-"Почти все?! Шевелись, говорят тебе! Еще салаты не нарезаны!" — не унималась шаманка. -

"Никс-гончую варить это тебе не скриба трахать, режь давай!"

Йен побледнел, насколько может бледнеть данмер, и зашустрил лезвием по доске. Если гончая не наберет нужного аромата Сул-Матуул будет очень не доволен и тогда скрибом будет Йен.

-"Ну все, загружаем" — скомандовала шаманка.

Скотник выволок огромную тушу никс-гончей и аккуратно опустил в котел.

-"Еб твою мать, руки трясутся, весь позеленел аж, как орк!" — ворчала Нибани Меса, — "Только орочьей силы в тебе нет! Одна только тупость да медлительность!"

-"Простите" — промямлил Йен, засыпая варящуюся тушу мелкорубленным корнем трамы.

-"Азура простит. Теперь давай за салаты!" — и с этими словами шаманка поставила перед скотником здоровую миску пепельного батата.

Опять рыба-убийца под шубой...подумал про себя Йен. Как же заебало это новогоднее однообразие. Но вместе с тем так по нему соскучился. Вот что значит традиция.

Традиция пошла то ли от нордлингов, то ли от снежных эльфов. Те наряжали в новый год елку, кружили хороводы, пели песни. Поскольку так и не ясно, кто бы первым, то все люди считают, что норды, а все меры — что эльфы. В лагере Уршилаку не было никаких деревьев, тем более елок, а потому наряжали старый пень, растущий неподалёку.

Ашхан важно доставал короб с украшениями и побрякушками, которые никто не видел целый год, и развешивал их на выкрашенном в зеленый цвет пне. За год песчаные бури снова сотрут с него краску, но сейчас он радовал племя своим ярким и насыщенным оттенком.

-Йен! Хватит скрибов ебать, я выпилил новый лук костегрыз сул-сенипула. Пиздуй отнеси его на место. — гаркнул Ашхан.

Племя дружно загоготало. Да, эта шутка никогда не устареет, а шутка от вождя племени автоматически должна быть смешной.

Скотник обреченно побрел прятать лук для нового нереварина, а Нибани Меса раздавала всем остальным грибы. Ровно в полночь каждый член племени скушает грибочек и яркая встреча нового года не заставит себя долго ждать.

* * *

"....осталось только пожелать удачи и счастья в новом году!" — закончил Архиканонник Сариони последнюю проповедь 428 года. Собрание Храма Трибунала вдохновленно зааплодировала, Толер самодовольно поклонился и спустился с трибун. Слушателей было довольно много, несмотря на предновогодний ажиотаж. Вивек-город будто сорвался с цепи после длительной голодовки. Продукты в магазинах сметали со скоростью свитка воздушной ноги. Про спиртное можно не говорить — его будто бы и выставлять на прилавки не успевали. На улицах и в лавках не протолкнуться. Все бегали, суетились, галдели. Удивительно, что кто-то вообще решил посетить проповедь в это время.

Толер Сариони вернулся в свои апартаменты. Тут же раздался стук в дверь.

"Сариони, слушаю" — ответил Толер, не отрываясь от поиска бумаг с подготовленной речью новогоднего обращения Вивека-правителя к жителям Морровинда.

"Свежий авторских салат для Лорда Вивека — не желаете попроьовать" — раздался приятный женский голос личной горничной архиканонника.

"Салат?! Какой, к хуям, салат?!" — Толер обожал сквернословить в присутствии прислуги.

"Свежий авторских салат для Лорда Вивека" — повторил смущенный голос за дверью.

"Знаешь, кто придумал салат? — Нищеброды. Никаких салатов в новогоднем меню, ясно-понятно? Ебаный нахуй блять в сраку" — выплюнул Толер и, широко шагая, направился в палату Лорда.

Так же ожидался приезд Леди Альмалексии и Сота-Сила, который последнее время стал слишком замкнут даже для божества Трибунала, а салаты в меню, по мнению архиканонника, испортили бы репутацию Вивека.