Зерно А

Стоп, с каких это пор я прикрываюсь Эдуардом? Это озадачило меня всего на секунду — дверь щелкнула отпираемым замком. Нос защекотало. Я подняла глаза. Передо мной стоял высокий плечистый коматозник в спортивной футболке и классических синих джинсах. Не часто увидишь китайца ростом под метр девяносто. В нем, впрочем, хватало намешанной крови. Всем своим видом он демонстрировал, что не обязан стоять здесь, и тем самым делает мне колоссальное одолжение. На мгновенно облепивший его снег ему было категорически плевать.

— Разумный шаг, — я подхватила сумку.

Каким-то непостижимым для меня образом мое запястье оказалось в его руке. Хватка была крепкой. Мое тонкое запястье утонуло в его огромной лапище. Зная возможности живых вышибал, а уж коматозных тем более, я не стала вырываться.

— Заметь, сейчас ты вредишь не мне, а себе, — старательно произнося каждое слово, сказала я. — Готов поставить на это свою работу? Тогда вперед, валяй.

Коматозник, в конце концов, разжал пальцы, отступил в сторону и пропустил меня внутрь.

— Ты оправдала мои ожидания, — пророкотал он мне в спину.

Я обернулась и в упор посмотрела на него.

— Хочешь сказать, что только что ломал передо мной комедию?

— Мне просто стало интересно, — он поднял и опустил массивные плечи, — чем такие девушки, как ты, ставят на место таких парней, как я.

— Всегда пожалуйста, — проворчала я, поудобнее устраивая сумки на плече. — В любое время.

Наполовину китаец довольно улыбнулся.

Вестибюль был просторным, оборудован мягкой мебелью и зеркалами; гардероб закрыт; все лампы погашены, только в отдалении сияет приглушенный голубоватый свет. Войдя в зал с высокими потолками, я остановилась и глубоко вдохнула. Здесь пахло ночью, кожей, дорогими вином и сигарами.

'Ананасы в шампанском' имел великолепную прессу. Эксперты всячески расхваливали заведение. Сюда приходят все, кто знает толк в отдыхе и хорошей кухне. Ни я, ни Влад не знаем толк не в том, ни в другом, однако ресторатором был Эдуард, а Владислава хлебом не корми, дай съездить к другу. Да, мне тоже нравилось здесь. Нравился мраморный пол, мягкие подлокотники на полукреслах, интимная атмосфера, когда вокруг полутьма, а хрустальная посуда и сверкающие столовые приборы отражают свет плафонов из синего стекла. Не секрет, что значимый вклад в популярность ресторана внесло личное обаяние Эдуарда. Прохаживаясь меж столиков и любезно приветствуя посетителей, Эдуард излучал спокойствие и успешность. В такие моменты сложно не попасть под его обаяние.

В зале крутилось человек пятнадцать — персонал ресторана. Они походили на муравьев, четко знающих, куда бежать и что делать. Я села за ближайший столик, сумки оставила в ногах. Ни Артура, ни Эдуарда не видно. На меня не обращали внимания, и я вознесла короткую молитву Белому Боссу.

Я позволила себе расслабиться и задалась вопросом: а чем бы занималась я, не будь у меня 'Темной стороны'? Каково это, жить такой жизнью, от которой ты не просыпаешься посреди ночи с уверенностью, что за тобой наблюдают, причем, часто — чаще, чем хотелось бы, — это не психоз, а реальный расклад вещей. Каково это, не знать таких, как Громов. Не отбиваться от атак СМИ. Наверное, скучно. Родители не в восторге от того, чем я зарабатываю на хлеб. Про Влада я вообще молчу. Но разве могу я теперь отказаться от всего, чего достигла? Это представлялось мне преступлением против себя самой...

— Рита?

Рука легла мне на плечо. Я открыла глаза. Оказывается, я задремала, разморенная теплом. Эдуард удивленно смотрел на меня, что уже является сильной эмоцией для такого чурбана, как он. В темно-рыжих волосах запутались снежинки. Перед глазами встало видение: Эдуард в квартире Дианы — собранный, прямой совсем как спица. Совсем как прут в его руке. По спине побежали мурашки, когда за видением нахлынули воспоминания о разборке в квартире Дианы.

— Как... ты себя чувствуешь? — Перед тем, как обратиться ко мне на 'ты', была секундная пауза. Я решила, что накинулась бы на него, перейди он вновь на официоз.

Хрустнув спиной, поморщившись, я пробормотала:

— О, чувствую себя превосходно. Почти пять часов сна и ранний подъем. Что, — я ухмыльнулась, — не ожидал увидеть меня здесь?

Он не улыбнулся, напротив, напрягся и помрачнел.

— Что-то случилось?

Шутки в сторону, Палисси.

— Вроде того.

Эдуард смотрел на меня, ожидая объяснения. И я объяснила.

— Судья выписал ордер на обыск 'Темной стороны'. Деревский и компания охапками подкидывают хворост в огонь, вероятно, следуя чьим-то наставлениям. Кто-то не прочь полакомиться моим бизнесом, и я подозреваю, кто это. Мой адвокат посоветовал мне уйти из-под прицела на какое-то время. Как тебе такое объяснение? Я сказала Владу и родителям, что у меня все под контролем. Могу сказать это и тебе. Как думаешь, все ли у меня под контролем?

Эдуард подхватил мои сумки, поняв все без лишних слов. Ценное качество — немногословность.

Я чувствовала себя побитой дворнягой.

Миновав бар, затем небольшой коридор, мы остановились перед дверью в эдуардов кабинет. Зажегся свет, разбросав по комнате тени. Жираф медленно повернул голову и посмотрел на меня с репродукции Дали; его холка была охвачена пламенем. Сев на диван, я наблюдала за тем, как Эдуард расстегивает новое пепельно-серое серое, кидает его на спинку кресла и расстегивает верхние пуговицы на рубашке.

— Оставайся, — сказал он, сев в кресло и закурив.

— Пара-тройка дней будет в самый раз, спасибо.

Будто прочитав что-то на моем лице, он посчитал нужным уточнить:

— У меня дома.

— Уверен, что я не буду обузой?

— Уверен. — И говорливый Эдуард пожал плечами, потеряв интерес к разговору.

Интересно, попади Эдуард в затруднительное положение (если такое вообще возможно), предложила бы я ему перебраться на какое-то время ко мне? До этой ночи — железное 'нет'. Вернее, только с принуждения Влада. Но после его обещания утаить правду от лучшего друга, после нашего знакомства с фанатиками, — пожалуй, 'да'.

Разворачивайся все при других обстоятельствах, Владислав по достоинству оценил бы идею пожить у Эдуарда. То, как он пытается наладить наши с Эдуардом отношения, вызывает восхищение и одновременно доводит до белого каления. Лучший друг и любимая сестра, которые на протяжении пяти лет обращаются друг к другу на 'вы', а теперь будут жить под одной крышей. Черт побери, да Влад был бы на седьмом небе!

Глава 22

Эдуард приставил ко мне Макса — именно так звали хамоватого наполовину китайца. Он должен был проводить меня в берлогу Эдуарда. Я никогда не ходила под охраной (а иначе это 'проводить' нельзя было назвать), однако общество Максима было ненавязчивым. Если сильно захотеть, можно даже перестать замечать его.

Мы вышли из ресторана. Начало десятого утра. В это время с улиц Кварталов пропадают последние прохожие. Улицы вымирают, чтобы, учитывая короткие декабрьские дни, вновь засиять разномастными вывесками к четырем вечера. Дело близилось к Новому году, и квартальные клубы и бары наперебой приглашали встретить Новый год именно у них, с бесхитростной аргументацией вроде: 'Только у нас самые знойные девочки!' или 'Только мы угостим вас бесплатным коктейлем, от которого вам станет поистине жарко!' И все в том же духе.

'Сделаете свой вклад в Фонд помощи бездомным!' — было написано на коробке, валяющейся перед озлобленного вида бродягой. Его правая нога ниже колена была дешевым протезом. Он вытрусил из коробки снег, затем протянул руку и попытался ухватить меня за куртку. Максим отреагировал мгновенно, и быть побоищу, если бы не мое вмешательство. Я выудила из кармана пятерку. Максим и бровью не повел, но его взгляд стал тяжелым и мрачным. Бездомный выхватил пятерку, словно я могла передумать.

— Макс, — сказала я, когда мы отошли от бездомного, — ты хотел ударить его.

На губах парня расцвела напоминающая акулий оскал улыбка. Похоже, Максим умел улыбаться таким образом, чтобы окружающих охватывала паника. Неплохо как для мускулистой гориллы, а?

— Я просто делаю свою работу.

— Экономишь мои бабосы, не позволяя давать милостыню?

— Рита, если с твоей головы упадет хоть один волосок, меня нагнут по полной. А потом размажут по стенке то, что от меня останется.

— Красочно. Неужели Эдуард на такое способен?

Однако, говоря по правде, ответ Макса не волновал меня. Способен — и что? Мой брат тоже не подарок.

— Ну я прямо не знаю, — фальшивый оскал актера мыльных опер, — что и ответить, чтобы уесть тебя, и при этом не навредить себе.

Я начинала просекать, почему Эдуард взял этого парня на работу — у него было то, что люди называют 'стилем'. Он отлично вписывался в созданную Эдуардом мини-вселенную под названием 'Ананасы в шампанском'. Покачав головой, я на два шага вырвалась вперед. Под подошвами ботинок наполовину китайца, следовавшего за мной по пятам, бойко скрипел снег.

По сравнению с гудящим днями напролет Правым берегом, Левый жил по своему собственному расписанию. В дневное время суток Кварталы были просто еще одной тоскливой дырой, где полно мусора, псевдожизни и безвкусных витрин. Ничего особенного. Даже кофе купить негде.

Мы как раз были на полпути от стоянки, где было припарковано 'ауди' Эдуарда, когда кто-то окликнул меня по имени. Я обернулась.

Первой и единственной мыслью было: 'Повезло, так повезло'.

В том, что предстало пред мои очи, было как минимум две странности. Первая — Александр Кудрявцев направлялся ко мне, тем самым опровергая сложившееся у меня впечатление, что с некоторых пор он будет делать с точностью да наоборот. Вторая странность — вдобавок к тому, что он шел аккурат ко мне, он улыбался. Его лицо, будто побитый градом свадебный торт, было испещрено шрамами и кривилось в подобии улыбки. Он был в уже знакомом мне пальто с меховым воротником. Под пальто — строгий черный костюм без галстука. Я встретилась с Кудрявцевым взглядом. Улыбка сильнее перекосила некогда изуродованное кислотой лицо.

— Маргарита, какая неожиданная встреча!

Если встреча неожиданная для него, то я селедка в рассоле.

— Сегодня мой счастливый день, — заметила я мрачно. — Добрый день, Александр. Кстати, не позже, чем позавчера, вы угрожали мне. Припоминаете такое?

Поскольку Кудрявцев выглядел солиднее, чем бродяга с протезом, Максим не спешил вмешиваться.

— Это были не угрозы, а дружественные посылы.

— Посылы, значит. Что, в самом деле? — Я вытаращилась на него, поборов искушение еще и захлопать ресницами. — Резко же вы сменили пластинку.

— Я пересмотрел свою позицию. Какими судьбами в Кварталах?

Как и создатели 'Ам-Незии', сделавшей ее находкой для вкусовых рецепторов, так и госпожа Жизнь намешала в Кудрявцеве удивительные ингредиенты.

Кудрявцев остановился в паре метров от меня, не переставая усмехаться. Руку для рукопожатия он, естественно, не подал.

— Не ваше собачье дело. Только не говорите, что совершенно случайно наткнулись на меня. Ни за что не поверю.

— Знаете, Маргарита, у вас есть одно потрясающее качество: вы привыкли считать, будто мир вращается вокруг вас.

— Чего вы хотите? — в лоб спросила я. Мне надоедал этот подчеркнуто вежливый треп.

— Слышал, у вас возникли некоторые проблемы с бизнесом.

— А не пойти бы вам к такой-то матери, Александр?

— Составите мне компанию?

— Мне не настолько весело с вами.

— Ах, Рита!

Кудрявцев покачал головой. Если внутри он и клокотал от злобы, то внешне неплохо скрывал это. Мы были не одни, и его удерживал поводок законопослушности. Вполне вероятно, без свидетелей он запоет несколько иначе.

— Может, хватит? Наши гороскопы несовместимы, Александр. Единственный выход — прекратить общаться.

— Согласен, с общением у нас туговато. Более того, я заметил вот какую закономерность: пообщавшись с вами, начинаешь ненавидеть окружающее. У вас, как я понял, существуют всего два режима восприятия действительности: 'плохо' и 'очень плохо'.

— Вы мне льстите. Я и близко не подобралась к вам в этом.

Я развернулась и собралась уходить.

— Маргарита, помните, я кое-что просил у вас тогда, в кафе? Это касалось вашего брата. — Я окаменела. Он понял, что я слушаю, и, удовлетворенный моим вниманием, продолжил: — К сожалению, мне не удалось убедить вас поступить правильно. Однако я намерен попытаться вновь.

Я обернулась. Он протягивал мне белый конверт.

— Просмотрите это на досуге. И хорошенько подумайте, чем это может вам обернуться, беря во внимание повышенный интерес общественности к вашей персоне в данный момент. Особенно беря во внимание повышенный интерес общественности. Жду ваш ответ к вечеру.

У тротуара затормозила синяя 'альфа-ромео'. Я уже видела это авто: у пиццерии 'Вояж'. Открыв заднюю дверцу, Кудрявцев поднял голову и встретился со мной взглядом. Глаза высохшей мухи. Создавалось впечатление, что он наелся яда и ждал, пока погаснет свет, и он сможет сделать контрольный укус мне в голову. Он отлично вошел в образ, вынес урок с нашей последней встречи, когда злобно выплевывал угрозы. Теперь же он сама любезность и озвучивает не угрозы, а 'дружественные посылы' совершенно рациональным тоном.

Я проводила машину взглядом, пока она не скрылась за поворотом.

Нет, я не сомневалась, что вновь увижу Кудрявцева. И что наша третья встреча будет на порядок гаже двух предыдущих вместе взятых.

Конверт не был запечатан. Я открыла его. Внутри — четыре фотографии, и на всех — я с Гранином у пиццерии 'Вояж'. Я перевернула конверт. На обратной стороне красивым каллиграфическим почерком было выведено следующее: 'Тук-тук! Кто там? Это я, почтальон Печкин, принес заметку о Рите Палисси, коматознике'.

— Кто этот хрен? — спросил Максим.

— Милый друг семьи, разве не видно? Идем отсюда, — пробормотала я, засовывая конверт в карман куртки. Руки тряслись.

Я впервые всерьез задумалась об угрозе в лице Кудрявцева.

Вправе ли я просить Владислава отойти от дел? Я понимала, что статус коматозника может здорово усложнить и так не лучшее время в моей жизни, но и не была готова вовлечь в передрягу Влада.

Кудрявцев будет ждать моего ответа. До вечера. А если не дождется, тогда что? 'Дружественные посылы' приобретут немного иную форму? Пропади ты пропадом, Кудрявцев.

Воздух сверкал осыпающимися с деревьями крупицами льда. Мне всегда казалось, что Порог перенасыщен жизнью и скоро начнет лопаться от нее. Но здесь, во дворах Кварталов, было тихо. Если постараться, можно представить, что это самое обыкновенное декабрьское утро. Для полноты воображаемой картины не хватало самой малости: детского смеха, скрипа снега под ботинками случайных прохожих, шума проезжающих машин. Звуков жизни. Как вы уже догадались, в Кварталах не селились семьи, случайные прохожие никогда не были такими уж случайными, а на дорогах в дневное время суток мелькали одни такси.

Эту тишину хотелось стряхнуть, словно грязь.

Квартира Эдуарда располагалась на верхнем, пятом этаже дома. Вернее, сразу три квартиры, совмещенные в одну. Кожаная мебель, стеклянные поверхности, круглые а-ля 'перекати-поле' светильники, — чувствовалась рука дизайнера. Но даже при таком буйстве идей дизайнер не смог добиться главного — уюта. Достаточно пары взглядов на мебель, поверхности, текстуры, и вам становится скучно.