Алое и Золотое

— Но зачем, если мне и так достаточно удобно спать? — засмеялся Шер

— Затем, что так мне будет достаточно удобно рассказывать тебе нашу историю.

— Я понял — склонил темную голову Шер, разделся и полез под перину.

Мина обняла его и прижалась к его телу. Она знала, что пока по нему не переливается огонь звездного сердца, ничего опасного случиться не может. Она заметила даже, что мужское достоинство клона находится в абсолютно нерабочем состоянии.

— Только имей ввиду, — предупредил Шер, — что если твое сердце начнет вибрировать и пульсировать в направлении моего — оно вспыхнет. А заодно вспыхнет и вся эта кровать. А возможно, и весь этот дом.

— Не волнуйся, любимый — успокоила его Мина, — спишь ты некрепко, второй этаж для тебя ничто, а под окнами пруд. Если начнешь воспламеняться, закончим все там, а девушкам потом скажем что был пожар, с нами же будет горящая кровать, с балдахином.

Шер осторожно обнял Мину в ответ. И Мина начала рассказывать с самого начала историю их знакомства и путешествия. Временами она пыталась приукрашивать что-то, но эмпату нельзя было соврать и ей приходилось пересказывать все заново. Около полуночи Мина заснула. А Шер еще долго лежал без сна, переживая все чувства, которые передал ему рассказ Мины. И пытался на их основе смоделировать свои чувства.

В течение дня, пока Шер был на охоте, Мина пыталась переделать все свои дела, чтобы как можно скорее оказаться в кровати с любимым. При этом все другие охотники были уволены. Потому что Шер приносил ровно столько, сколько было нужно по заказу, к тому же бесплатно. И каждую следующую ночь, находясь в сладких и нежных любимых объятиях, Мина и рассказывала их историю дальше и дальше. Иногда ей очень не хотелось не засыпать. Но почему-то она всегда засыпала через час после полуночи. Виной тому был Шер, посылающий ей эмоции сильной усталости и сонливости. Потому что ему нужно было время, чтобы пережить рассказанное в эмоциях. Прошло недели две, и рассказ подошел к концу. Мина ходила за Шером хвостом. Чтобы понять, что он обо всем этом думает, вернулась к нему память или нет?

И однажды они поговорили:

— Я не помню своих чувств, — тихо сказал Шер — ты смогла передать мне только свои. И за такие чувства полюбить не то что человека, невозможно даже звезду. Ты считала меня за животное, использовала меня и вообще твои чувства... были отвратительны. Я не понимаю, как я мог увлечься тобой. На глаза Мины навернулись слезы.

— Но сейчас я вижу и чувствую совсем другого человека, — продолжал Шер, — сердце которого способно вибрировать так красиво и чисто, что заставляет вспыхивать мое. Я вижу у тебя неукротимое сильное горячее сердце, как у самой настоящей звезды. Поэтому, я не хочу больше вспоминать прошлое. Я хочу полюбить тебя еще раз.

— Однажды ты уже говорил мне это. — грустно сказала Мина — Ведь это ты сделал меня такой как сейчас. Разве ты не хочешь об этом вспомнить?

— Я не смогу. Ты же не сможешь мне передать мои чувства. Но если ты моей творение, то несомненно лучше, что я смог сотворить в своей безумно долгой жизни.

— Галатея и Пигмалион — улыбнулась Мина

— Что? — не поняла Шер

— Есть такая сказка — начала рассказывать Мина, — Пигмалион был царём острова Кипр, художником и скульптором. Он высек из слоновой кости статую и полюбил её. Дарил ей подарки, одевал в дорогие одежды, но статуя продолжала оставаться статуей, а любовь безответной. Во время праздника, посвящённого Афродите, Пигмалион обратился к богине с мольбой дать ему жену столь же прекрасную, как и выполненная им скульптура. Осмелиться попросить оживить холодное изваяние Пигмалион не решился. Тронутая такой любовью, Афродита оживила статую, которая стала женой Пигмалиона. Он назвал её Галатея. В нашем случае обошлось без богини. В нашем случае в скульптора влюбилась сама статуя, которую ты назвал Ми — улыбаясь закончила Мина.

— Значит, теперь я должен на тебе жениться, как Пигмалион? — улыбнулся Шер

— Нет, ты должен на мне жениться, только если любишь меня и сам этого хочешь.

— Я хочу, — сказал Шер, глядя ей в глаза — Ми, стань моей женой. Лучшего мужа, чем я тебе не найти.

— Я знаю, — улыбнулась Мина, — я согласна!

И она побежала писать письма родным. Что выходит замуж. Конечно же в замке Боненгалей никого не обрадовало, что она выходит замуж за звезду, но в конце концов будущий наследник был женат на девушке из будущего, почему бы и его сестре не выбрать себе необычно жениха. Свой дом у них уже был. Его оставила Мине в наследство Гретель, так что на замок брата она не претендовала. Вернее претендовать мог ее муж, но звездам ничего не нужно было на Земле. И этой паре всегда были рады в доме Боненгалей. Ульрих поехал в Кёнигсберг, проверять насколько фальшивка об обедневшем дворянине не поддается опознанию. А Эрта, поехав с ним, повезла свадебные и повседневные платья, сшитые Кристиной Боненгаль у портного на заказ.

Кольца должен был выбирать жених, и поэтому Мина и Шер долго ходили по ювелирным магазинам Кёнигсберга и некоторые им понравились. Но они уже были заказаны.

— Это распространенная модель, — сказал продавец, — гербовые обручальные кольца, к тому же они удобны. Но если вам нужно что-то особенное. Я могу вставить в серебро и золото любые камни, сделать любую надпись. Я могу сделать кольцо по индивидуальному эскизу.

— А я могу доставить вам индивидуальный металл? — спросил Шер?

— Да, конечно, если он плавкий и из него делают ювелирные украшения.

— Да, конечно, — подтвердил Шер. Он такой. Просто родий, он очень красивый на вид. Заплатим золотом.

— Кольцо будет по эскизу с рубином, — продолжил Шер, — И я хочу составить контракт, чтобы кольца были изготовлены только в двух экземплярах. Распространенную модель с гербом мы тоже купим.

— Откуда мы возьмем золото, любимый? — зашептала ему на ухо Мина, испугавшись, что он пойдет грабить на большую дорогу .

— На той планете, где сейчас обитают Оумага ни родий, ни золото никому не нужны — тихо улыбнулся Шер, шепча ей в ответ.

Они уже выходили из магазина, когда их догнал посыльный от продавца, он дал им карандаш и бумажку и сказал:

— Мне нужен ваш герб.

И, не успела Мина даже раскрыть рот, как Шер достав "как бы их кармана" цветные карандаши, нарисовал ими на бумаге посыльного вифлеемскую звезду, и в ее центре объятое пламенем багровое сердце.

— Это наш герб, — сказал он посыльному.

— Вы великий художник? — поразился посыльный.

— Мне просто нравится рисовать, — сказал Шер, — постоишь здесь 5 минут?

И ровно через это время он вручил мальчику его четкий и идентичный цветной портрет

Мина улыбнулась, когда удивленный цветному рисунку посыльный медленно пошел в магазин жадно разглядывая оба листочка.

— Теперь придется идти в Ратушу, регистрировать герб, сообщила девушка

— А это сложно — спросил Шер?

— После свадьбы — не очень — рассмеялась Мина

Свадьбу справляли в замке Боненгалей. Которые подарили молодым часть своей земли, где те смогли бы построить дом.

Мина подумала, что это будет очень скоро, поскольку золота у них может быть очень много. Злые языки в городе даже говорили, что Шер фон Бальдерсхейм женился на деньгах Боненгалей. А среди помощниц Мины из Дома Гретель найдется сразу несколько тех, кто способен исполнять обязанности Управляющих.

К тому же, у Эрты скоро должен быть родиться ребенок и Мине очень хотелось посмотреть на племянника.

В первую брачную ночь Шер и Мина, надев свои кольца, отправились на водопад. И Мина снова поглотила всю звездную сексуальную вспышку Шера.

— Ты становишься настоящей звездой, гладя ее по пламенеющему телу и целуя в горящие губы сказал муж

Эпизод 19

Плачущее сердце.

Их дом был построен, как и рассчитывалось скоро, Строили они не замок, ибо замок все равно был рядом и при случае мог взять под свою защиту всех жителей построенной по эскизу Шера усадьбы из камней скал, той приграничной территории, которую защищал замок Боненгалей. Усадьба была невообразимо хороша. Выглядела она как полукруглый двухэтажный лунный месяц. Перед нею был большой пруд, а сразу за ним полукругом был высажен сад. Вся усадьба располагалась овально. А сбоку располагались хозяйственные постройки. Мина была очень счастлива. Эрта сказала, что она не видела такой красоты даже в будущем и все прекрасно вписывается в обстановку этого мира. Шера она назвала гением и потрепала по мягким темным волосам. При этом глаза ее погрустнели, и она поспешила их покинуть.

— Шер, — позвала Мина, — тебе обязательно прикидываться именно этим человеком?

Воспоминания о котором доставляют Эрте боль.

— Это не боль, — ответил Шер, — это сожаление от того, что у нее до Ульриха были другие мужчины. А этого клона она считает братом того человека. И он еще не умер. Война еще пока не началась. И я надеюсь, что мы сумеем ее предотвратить теперь, когда научились друг друга понимать.

У Эрты родился малыш, которого они назвали Марк, в честь дедушки. Он был так прекрасен, что Кристина постоянно смеялась, тиская его своими нежными руками, а Марк не смог сдержать слез радости. Он так мечтал об этом. Но его сын всегда противился его желаниям, пока не появилась эта женщина, перед желанием которой Ульрих не мог устоять.

— Он будет сильным, очень сильным, — сказала Эрта, заканчивая кормить ребенка и укачивая его, — и очень опасным, поскольку ген модбезопасности ему не вводился. Поэтому все мы должны воспитывать его так, чтобы у него в голове была своя модбезопасность, свой мощный нерушимый моральный стержень.

— Мы справимся, — сказал Ульрих, обнимая жену, — он первый из клана спасателей человечества. Через годик начнем делать остальных — вслух размечтался он

— Ты хочешь сделать из профессионального Убийцы крольчиху — гневно возмутилась Эрта, но потом стихла — ты прав, ради спасения мира, мне придется рожать до самой смерти.

Ульрих встал на колени возле люльки, обнимая жену:

— Ну не до самой смерти..... их же еще надо воспитать... с моральным стержнем, — улыбнулся он, — но ты ничего не бойся. Я всегда буду тебе помогать, я всегда буду рядом. Мы справимся

— Конечно, — улыбнулась Эрта, зажигаясь от страсти мужа, — сейчас он заснет, и пойдем, попробуем сделать еще одного спасателя?

— Ульрих крепко поцеловал жену в губы, а когда ребенок заснул, отнес ее в спальню.

Семейство Боненгалей поздравили уже почти все родственники и знакомые, даже из самых далеких земель. Кроме Мины и Шера, которые жили — рукой подать.

— Я боюсь, — объясняла Шеру Мина, — я боюсь начать завидовать им. У нас с тобой ведь никогда не будет детей. Я боюсь расплакаться от зависти прямо там.

— Может быть, попробовать усыновить сирот? — предложил Шер

— Нельзя взять себе детей из церковного сиротского приюта. Они же верующие. Увидят хоть раз в твоем поведении что-то не то и побегут докладывать Инквизиции, что ты дьявол.

— Знаешь, Мина, в конце концов, я могу забрать тебя куда угодно. В какую угодно страну. И начать все сначала. Давай рискнем. Давай я возьму хотя бы двух сирот, брата и сестру, я видел их в городе, они очень хотят жить в доме, в семье. В Рождество они таааак смотрели на дома, в которых семьи справляли Рождество, а потом вернулись в свой помойный закуток на заводе и плакали, обнявши друг друга.

— Хорошо, Шер, рискни. Приводи их сюда. Когда сможешь. В человеческой форме. И возьми денег, возможно, придется выкупить их договор на работу с хозяином завода. И я надеюсь — она строго повысила голос, — что ты не переплатишь этому живодеру.

Потом они пошли поздравлять Эрту. И Мина все-таки заплакала

— Я правда рада за вас братиком, Эрта! Ты веришь мне? — рыдала она, — но .... Маленький милый Марк, он такой хорошенький, что мне до боли хочется такого же от Шера.

Эрта обняла ее и сказала:

— Прости, Мина, за мое эгоистичное желание видеть тебя здесь. Конечно же, я верю, что ты рада за нас, я же эмпат. Я поступила очень эгоистично. Прости меня.

— Да ничего, — отмахнулась Мина, — наверное, я просто старею, — раньше я бы никогда не позволила себе расплакаться при людях.

— Знаешь, — сказала Эрта, — со мной было то же самое, когда я встретила Ульриха. До этого я не плакала никогда. У меня не было достаточных нужных эмоций. Может и у тебя так.

— Достаточные эмоции это хорошо или плохо — спросила Мина.

— Сверхэмоциональность — это эмпатия. Но, чтобы она не причиняла боли, нужна сверхрациональность. Они стабилизируют друг друга. — объяснила Эрта, — иначе эмпат погибает или сходит с ума. В основном от чужой боли.

— Значит эмпатия это не очень хорошо, — решила Мина, — и зря я к ней стремилась.

— Неотлаженная и не проверенная медиками и учеными — абсолютно точно нехорошо, — подтвердила Эрта. — Но есть один вид эмпатии, который есть у многих-многих людей даже здесь. Это любовь. И пока ты любишь — частично ты можешь чувствовать чувства своего любимого человека и передавать ему свои чувства. А больно бывает от нее потому, что люди еще немодифицированы и надо помнить о рациональности. В тебе, Мина, ее много, тебе не должно быть больно от любви.

— Я сейчас скажу тебе ужасную вещь, Мина... — прошептала Эрта, — но может быть вам завести ребенка от Эрика? — он же до сих пор не против переспать с тобой. Спроси Шера.

— Шер предложил сирот. Это вроде бы как его предложение и похоже, что как будто это дети от него — попробуем сначала так, — сквозь слезы улыбнулась Мина

Потом они попрощались, и слуги проводили Мину домой.

Несколько дней Мина хозяйничала в дома одна. А потом, к ночи, появился Шер и привел двух грязных волчат. На вид 3 и 5 лет. Они были темненькие. Это очень обрадовало Мину. Похожие на Шера.

— Привет, — ласково сказала она, — я очень люблю детей. Вы знаете дом Гретель? Это мой дом. Но сама я не могу иметь детей. А мне очень хочется. Если у вас есть родители, мы отведем вас к ним, если нет, то я очень прошу вас остаться со мной и моим мужем.

— В доме Гретель умерла наша мама, — сказала трехлетняя девочка, с застывшими, как у умалишенной глазами, — там ее забили до смерти.

— И она не успела нам сказать кто наш отец — зло выдохнул 5-летний мальчик, буравя Мину глазами, полными ненависти.

— Ну вот, — выдохнула Мина со слезами, выступающими на глазах, — теперь мне с ними никак не подружиться. Их мать убила Берта. Она давно уволена, но ведь им не объяснишь, что я, нынешняя владелица Дома Гретель, не виновата в смерти их матери.

— Объяснишь, сказал Шер, он превратился в багровое веретено, и открыл своей тело.

— Заходите, — сказала он, — страшнее того, что вы уже пережили, на свете не бывает.

— Но ведь ты можешь нас сожрать, — зло крикнул мальчишка, еще не отошедший от того что человек превратился в чудище.

— Тогда пусть сожрет меня первым, — бесстрашно сказала Мина и вошла в привычную пещеру. Клетка с огнем на этот раз была далеко.

Держась за руки, позади нее, осторожно оглядываясь, вошли дети.