2.18

— Конечно можно... — недовольно ответил Вэл. — Можно еще вообще все это приключение стереть...

— Так ты согласен?

— Еще чего. — Вэл опустился рядом со мной на траву и покрепче прижал меня к себе.

— Ну ладно... — сказал Камилл резко поднимаясь. — До Совета всего ничего осталось...

— Так вы ко мне загляните, когда с Советом разберетесь? — посмотрела я на Вэла.

Тот отвел глаза.

— Аль, твоя миссия выполнена. Мы больше не являемся твоими Охранителями. — мягко сказал Камилл.

— Ну на чашечку чая вы же можете заглянуть, не как Охранители, а как друзья? —

Мое сердце отчаянно забилось. Вэл зарылся лицом в мои волосы. Я уже знала ответ.

— Себастьян, давай отойдем на минуту. Мне нужно объяснить тебе пару деталей о переходе. Я услышала легкие удаляющиеся шаги Камилла и Себастьяна.

— Вэл... Как же так... — прошептала я, стараясь не разреветься. — Это из-за того, что Сарафина сказала? Что я — светлая? Я потомок Яхве? А ты...

— Нет, все люди темные или светлые. Просто после первой нашей починки твоей ауры, почему-то у тебя усилилась светлая суть, после нашей второй в Эрго, темная. Если ты заметила, то окрас Призрака ты уже не меняла, когда мы через этот мерзкий переход летели.

И ты точно не потомок Яхве. Сарафина имела в виду, что он, наш Главный по бумажкам в Архивах, иногда выкидывает такие коленца, что мало не покажется. Он кричит , что его никто не любит и не уважает и идет в отпуск подминать под себя какой-нибудь мир. Потом возвращается и становится милым и спокойным старичком.

Проблема в том, что когда он в гневе, то он не обращает внимания ни на что: новых рождений не регистрирует, смертей в каталог не заносит. Останавливается все делопроизводство. Вообщем создается бардак. Такие вспышки у него очень редки, но, по-видимому, тебе как раз не повезло и твое дело он забыл поместить в Архив и точка.

— Тогда почему...

— Правила есть правила... — тихо сказал Вэл. — И даже если они мне совсем не нравятся, к сожалению, это одно из тех Правил, которое даже я нарушить не могу. Ты даже представить не можешь, как мне хочется... — он провел ладонью по моей щеке.

Я вздохнула, прижалась к нему и поцеловала, пропадая в его зеленые глазах.

Осенний запах тела Вэла щекотал мне ноздри, дым костра горящей талой листвы проникал повсюду. Я чувствовала его руки на изгибах моего тела. Он бережно взял мое лицо в ладони и поцеловал еще раз, последний раз. Я видела это по его глазам, вновь изменивших цвет от сочной летней травы к черным, как дно колодца.

Вы знаете каков на вкус последний поцелуй? Терпкий, кисло-сладкий как зеленое яблоко в карамели, посыпанное корицей. Я надеюсь, что вам повезет больше чем мне, и вам не доведется испытать сердце разбивающееся на кусочки, больно раня осколками изнутри... Привкус слез, крови, горечи и ледяного ужаса от понимания, что это не вернется никогда.

Вэл отпустил меня, медленно встал и протянул руку. Словно во сне я взялась за нее и встала рядом. 'Я не буду плакать', приказала я себе.

Внезапно передо мной появился Камилл и мягко, но уверенно повел меня к красной деревянной двери, возникшей ниоткуда. Вэл... Вэлафар... Я украдкой вытирала предательские слезы, которые все норовили убежать по моим щекам. Я ухожу в свой мир, к своему дорогому почти-что мужу... Но, почему так ноет сердце? Почему в моем мозге огромными буквами, словно на витрине магазина, сияет надпись: "Ошибка. Система вышла из строя." Разве можно любить двоих? Любить... слово как косточка от вишни соскальзывает с моего языка, но угасает так и непроизнесенным. Крикнуть? "Я хочу остаться с тобой!" Да нельзя... Себастьян обнимает меня, целует в щеку и кажется говорит "До встречи!". Я чувствую себя слегка заторможенной, перед глазами словно пелена.

— Аля! — хрипло кричит мне вслед Вэл. Я боюсь обернуться.

— Аля!

Я останавливаюсь. Кажется я даже пытаюсь улыбнуться и разворачиваюсь к нему. Только из-за того, что я боюсь поднять свои глаза на него, я успеваю заметить, как Вэл достает что-то маленькое серебрянное из правого кармана джинсов и бросает это мне.

— Совсем *(&*^, да? — вопит Камилл и втаскивает меня в переход.

— Вот и все. Отдыхай. Хочешь я тебе сотру память, так чуть-чуть...

— Нет! — закричала я. — Даже не смей! Камилл пожал плечами. — Я хотел как лучше... А хочешь, могу тебе помочь заснуть поскорее?

— Нет, — Я устало помотала головой. — Давай без долгих прощаний. Они у меня никогда не получаются.

Он подошел поближе, вздохнул и крепко обнял меня.

— Спасибо тебе за все. Ты сделала больше, чем думаешь. Наслаждайся жизнью! И не бойся, тебя есть кому встретить после Перехода.

Он поцеловал меня в макушку и направился легкими шагами к двери спальни. Я присела на кровать и молча наблюдала, как его фигура исчезает в проеме. Когда я машинально перевела свой взгляд на часы, то просто усмехнулась.

2.19. "Нам потребуется лишь минута твоего времени..."

— Камилл! — я выбежала в коридор. Подбородок предательски задрожал, и на глазах навернулись слезы. Я раскрыла дверь ванной и включила свет. Все как обычно — и тропические рыбки на коврике, и ванная, и умывальник с зеркалом...

Взглянув на свое отражение в зеркале, я грустно улыбнулась. Повернув кран на полную мощь, приняла контрастный душ, натянула футболку и отправилась досыпать. "Я подумаю об этом завтра, как Скарлетт."

Не успев положить голову на подушку, я услышала, как поворачивается ключ в двери и вылетела в коридор. "Олег."

— Аля! Я — дома! — провозгласил он.

— Привет! Бутерброд сделать? — прошелестела я.

— О, а ты не спишь?

"Интересно, а кто бы мог не проснуться, если так громко вещать о своем возвращении?" — пронеслось у меня в голове.

— Как ты?

— Нормально... — он заметно нервничал.

— Что-то случилось?

— Кажется...

— Хорошее или плохое? — слабо улыбнулась я.

— Разное...

Олег протопал в курке и ботинках на кухню, оставляя грязные следы на паласе. Он повесил куртку на спинку стула и присел за стол.

Я открыла холодильник и вытащила ветчину, майонез и банку с маринованными огурцами. Отрезала ломоть хлеба, помазала его майонезом, украсила огурчиками, порезанными вдоль, прилепила сверху два куска ветчины, положила бутерброд на тарелку и принесла ее Олегу.

— Спасибочки! — он начал жадно есть.

Я, улыбаясь, наблюдала за ним. Ну и фиг со всеми этими дурными приключениями. Здесь есть Олег с его статными молодецкими плечами, темно-русыми вихрами, умными карими глазами и улыбкой, такой веселой и такой саркастической, смотря какой повод.

— Аля...

— Да?

— А что это за ключ у тебя на шее болтается? Это новая мода, что-ли?

— Секрет! — я затеребила серебрянный ключ на веревочке и рассмеялась, почти истерично. — Давай с твоих новостей.

Олег сосредоточенно закончил поедать бутерброд, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Я не люблю ходить вокруг да около, как ты знаешь. Мама меня научила говорить правду в лоб, какой бы неприятной она не была.

Мне оставалось только кивнуть и насторожиться. Если новости касались Олежковой мамы, то добра не жди. Неужели она к нам все-таки переезжает?

— Я поговорил с ней и мы решили, что я должен тебе сказать, что...

— Что? — мои пальцы вцепились в стол.

— Я полюбил другую. Свадьба отменяется. Такси ждет меня у подъезда. Мои вещи мы с мамой заберем в выходные.

Он поднялся из-за стола и схватил куртку. Я тупо смотрела на его пустую тарелку.

— Квартиру можешь оставить себе. Я — не жадный. А телик, стереосистему, ДВД-плеер и ковер, ну тот самый, что мы из Эмиратов привезли, мне хотелось бы забрать с собой, если ты не возражаешь, конечно... — Олег подошел и чмокнул меня в щеку.

— Ты от меня уходишь? — медленно спросила я и подняла на него глаза.

— Ну да, ну да... Такси на счетчике... Мне пора. — суетливо ответил он. — А квартира...

— Квартира и так моя! Мой отец купил ее, — гаркнула я. — И забудь о телевизоре, и прочем!

— Ну чего ты... я хотел, чтобы по честному... — Олег попятился из кухни.

— По честному? По честному? Сколько времени твоя новая любовь продолжается?

— Ну... почти год... я просто не решался... мама...

Я кинула в него ветчиной. Он по-бабьи взвизгнул. Вслед полетела буханка хлеба, банка майонеза и банка огурцов, разбиваясь в коридоре. Я услышала как хлопнула входная дверь.

— Вот и все, — прошептала я, сползая на пол на кухне. — Вот и все...

Веревка на шее давила меня, я сорвала ее и, с размаха бросила серебряный ключ "от моего сердца" в стену, поднялась и ушла в спальню. Если уж рыдать, то в уюте кровати...

Если бы я тогда оглянулась, то увидела бы в кухне знакомую тень, отделившуюся от стены, поглаживающей ключ и задумчиво повторяющую: "От судьбы не уйдешь... От судьбы не уйдешь... "

11.04.2010