Алмазное сердце

Глава 1

Джед

Люблю пробежаться по лесу летней ночью. Размять мышцы, подышать свежим воздухом, шутки ради вспугнуть устроившихся на ночлег птиц и с удовольствием, в полный голос повыть на луну — это ли не счастье? Но сегодня наслаждаться дикой свободой было некогда.

Там, где заканчивались деревья, начиналась широкая дорога, ведущая в предместье Велсинга. Именно здесь, а не в самом городе, вот уже четверть века предпочитали селиться те, кого Создатель не обидел ни финансами, ни родословной. Поговаривали, что даже бродячие кошки тут сплошь редких пород, пушистые и откормленные, а голуби приучены гадить в специально отведенных местах, а уж никак не на мраморные статуи, коими каждый уважающий себя дэй спешил украсить вход в свою резиденцию.

Особняк Лен-Лерронов в этом плане не был исключением. Две каменные девы с ветвями жасмина в руках, что-то там символизируя, застыли по обе стороны распахнутых в данное время ворот, к которым то и дело подкатывали роскошные экипажи. Уверен, большинство гостей, спешивших сюда, чтобы поздравить супругу хозяина с днем рождения, проживали поблизости, всего в нескольких минутах ходьбы, но никому из них и в голову не пришло этим дивным вечером пройтись пешком. Хотя нет, вот пожилая чета: худой как щепка дэй в расшитом золотом черном камзоле и невысокая пышнотелая дэйна в платье, напоминающем цветочную клумбу. Притопали на своих двоих... то есть, четырех, если считать в сумме. Корона Создателя, какими взглядами их одарили! Позор, пожизненный позор! Потому я и не посещаю подобных сборищ: никогда не знаешь, чем вызовешь всеобщее порицание. Однако сегодня мне все же придется выбраться из кустов напротив особняка и наведаться в жилище Лен-Лерронов. И я уже знал, как это сделаю.

Четверо охранников дежурили у ворот, еще двое с короткими интервалами обходили дом вдоль садовой ограды, и восемь-десять человек было в самом саду. Это не считая тех двоих, что стояли на высоком крыльце, почтительными, но цепкими взглядами ощупывая прибывающих гостей. Но я и не собирался пользоваться парадным входом. Дождался, пока мимо промарширует очередной патруль, протиснулся между прутьями решетки, короткими перебежками, низко пригибаясь к земле, пересек сад и остановился перед увитой диким виноградом стеной. Комната дэйны Авроры на втором этаже, третье окно слева, приоткрытое, как я вижу. Сейчас хозяйка встречает гостей, но после, через час-два, наверняка поднимется к себе, чтобы припудриться, поправить прическу или еще что-нибудь в этом роде. Все женщины так делают. А потому мой план безупречен. Заберусь в ее комнату и дождусь прекрасную дэйну. Вот только облик сменю — человеком все же удобнее лазать по стенам.

Вверх, вверх, вверх... подоконник... зацепился, подтянулся, забросил ногу... пол. Я на месте.

— Ой!

Кхм... Дэйна Аврора — тоже. До этого я видел ее лишь мельком и издали, и стоит признать, что вблизи она еще привлекательней: элегантное черное платье подчеркивает соблазнительную фигурку, золотистые локоны собраны в замысловатую прическу, украшенную бриллиантами и жемчугом, маленький, чуть вздернутый носик, пухлые губки и огромные синие глаза. Хотя не знаю, были бы они такими огромными, не ввались я столь бесцеремонным образом через окно.

— Помогите! — закричала дама.

Естественная реакция, когда в твою комнату влезает голый мужчина. Но кричала она отчего-то шепотом и смотрела при этом так, что я почувствовал, как начинаю краснеть.

— Помогите! — продолжала шептать она с придыханием. — Насилуют!

Размечталась! Впрочем, будь у меня побольше времени... Но чего нет, того нет.

— Поверьте, у меня и в мыслях не было, — улыбнулся я, демонстрируя не до конца уменьшившиеся клыки.

— У... убивают? — испуганно пролепетала женщина, закатила глаза и хлопнулась в обморок.

Надеюсь, в настоящий и достаточно глубокий.

— Всего лишь немножечко грабят, — сообщил я бесчувственному телу, снимая с впечатлительной дэйны колье.

Готово! Теперь — ожерелье в зубы, ноги в руки, и уходить, пока она не очнулась и не начала орать по-настоящему.

Выпрыгнув в окно, я приземлился уже на четыре лапы, добежал до решетки, выбрался за ограду и нырнул в придорожную канаву — лучше провонять слитыми сюда нечистотами, чем позволить собакам взять след.

А ведь мне не хотелось опускаться до грабежа. Сколько раз я пытался купить у Роджера Лен-Леррона камень! Не колье — всего один камень! Нет же, баронет уперся рогом, а судя по поведению его супруги, рога у него имеются, и заявил, что это бесценная семейная реликвия, которую он жаждет сохранить для потомков. Ха! Алмаз в семействе Лен-Лерронов не более года, а уже реликвия! Придется несговорчивому дэю подыскать для наследников новую.

Пробежался по лесочку, бережно сжимая колье в зубах, переплыл реку (заодно и отмылся), вышел на берег и отряхнулся, обдав брызгами шагнувшего на встречу Унго.

— Вы быстро справились, дэй Джед. Не было ничего непредвиденного?

— Нет, все прошло по плану... почти.

Как оказалось, далеко не все. Это был не тот алмаз. Точнее, это был совсем не алмаз. Я понял это, уже добравшись до дома, который снял в начале месяца на окраине Велсинга. Должно быть, на камень навели иллюзию, и пока она действовала, распознать подделку было нелегко. Но теперь, спустя два часа и на достаточном отдалении от особняка Лен-Лерронов, чары развеялись, и стало ясно, что это всего лишь дешевая стекляшка.

— Тысяча демонов!

Остальные камни были настоящими, но в моих глазах это не прибавляло ожерелью ценности. Я со злостью отшвырнул бесполезное украшение.

— Можно вернуть его владельцу, — осторожно предложил Унго, поднимая колье.

— Или выкинуть в выгребную яму.

Меня накрыло волной бессилия и безразличия. Человек в таких случаях тянется к бутылке, волк — забивается в логово, а метаморф... Метаморф продолжал строить планы, чтобы вконец не раскиснуть:

— Нужно выяснить, куда Лен-Леррон дел настоящий камень. Либо он его продал, но пока этого не афиширует, либо алмаз все еще у него, хранится под замком, а на многолюдные приемы его жена надевает подделку. На всякий случай. Такой, как сегодня, например.

— Вы найдете его, дэй Джед. Главное, не отчаиваться.

Когда-нибудь я поборю в себе сословные предрассудки и признаюсь Унго, какую важную роль он играет в моей жизни. По сути, этот чернокожий здоровяк — мой единственный друг. Друг, секретарь, дворецкий и камердинер. Незаменимый человек.

Мой дед, от нечего делать изъездивший полмира, однажды посетил Тайлубе — маленькое островное государство с жутким климатом и еще более жуткими нравами. Там ему "посчастливилось" по незнанию обычаев чем-то обидеть одного из местных царьков. Запахло костром и международным конфликтом (все же какие-никакие дипломатические отношения с Тайлубе Вестолия поддерживала), и, чтобы уладить проблему, мой предприимчивый предок принес оскорбленному дикарю извинения и в доказательство добрых намерений подарил кольцо с рубином. Песий сын (они там искренне полагают себя потомками черного пса) извинения принял, кольцо вставил в нос, а деду преподнес ответный подарок — мальчишку лет семи. Я же говорю, жуткие нравы! Так в нашем доме появился Унго.

Ему было около пятнадцати, когда родился я. То есть, если мне сейчас тридцать, Унго уже сорок пять. И всю мою жизнь он рядом. В детстве он водил меня в городской парк и на набережную. Родители отпускали, не тревожась — кто посмеет обидеть ребенка, которого сопровождает такая "нянюшка"? Высокий, широкоплечий, устрашающе-черный. Черными были и толстогубое лицо с чуть приплюснутым носом, и глаза, и жесткие курчавые волосы. Костюмы он тоже носил и до сих пор носит исключительно черные. И во всей этой черноте было лишь два светлых пятна: накрахмаленный воротничок рубашки и ослепительно-белоснежная улыбка.

Когда мне, как и всем юношам моего сословия, пришла пора поступить на королевскую службу, Унго отправился со мной в качестве денщика. Я дослужился до лейтенанта, а он научился ловко орудовать палашом и чистить пистолеты. Когда новые веянья в обществе заставили меня получать светское образование, тайлубиец три года прожил со мной в квартирке рядом с Винольским Университетом, и теперь трудно сказать, кто же из нас защитил в итоге степень бакалавра земельного права: работы я сдавал вовремя, но не помню, чтобы писал их, а на лекции не опаздывал лишь потому, что Унго с вечера успевал найти меня в одном из ближайших трактиров или картежных клубов и доставить домой, а с утра приводил в чувства с помощью стакана горькой, но действенной дряни, рецепт которой безуспешно пытались выведать у него все мои соученики.

Но главный его талант в том, что он может вернуть мне уверенность всего парой слов.

— Камень обязательно найдется, — повторил он. — Я наведу справки, когда шумиха вокруг ограбления утихнет, но вам лучше побыть в стороне от этого. Отдохнуть, отвлечься. Вот, взгляните.

На подносе передо мной лежала гора вскрытых конвертов.

— Я распорядился, чтобы корреспонденцию пересылали на главный почтамт Велсинга. Это пришло еще вчера, но я не хотел отвлекать вас перед... намеченным визитом.

Письма он предварительно просмотрел и разложил именно в том порядке, в котором мне хотелось бы их прочесть: внизу кипа стандартных посланий из всевозможных обществ и попечительств с просьбами посетить, поддержать и оказать, а на самом верху — письмо от отца. Я прочел его с радостью и не один раз, прежде чем взяться за следующий конверт.

— Дома все хорошо, — с улыбкой сообщил я тайлубийцу.

— Я рад, дэй Джед.

Далее шла гневная петиция от тетушки Мадлен. Старушка грозилась лишить меня наследства, если не стану навещать ее хотя бы раз в месяц. Не то, чтобы я жаждал стать обладателем скрипучего кресла-качалки и облезшей кошки, но проведать престарелую родственницу стоило. Сейчас она сильно сдала, но детские воспоминания о ней у меня сохранились самые теплые.

— Унго, пошли в пансион Солайс письмо и чек на двадцать грассов больше обычной месячной платы. Пусть купят цветы и фрукты для тетушки и скажут, что я прислал. Съезжу к ней, когда все утрясется.

— Хорошо, дэй Джед.

Из следующего письма я узнал, что через три седмицы меня, скорее всего, свалит в постель пневмония, печеночные колики или еще какой-нибудь недуг: кузина Бернадетт напоминала об очередной годовщине своей свадьбы. Нет, я люблю Берни, и Ален, ее муж, мне очень симпатичен. Но их дети! Сначала они в три голоса требуют меня "показать волчека", а когда я соглашаюсь (как можно отказать детям?), по часу не слазят со спины, мнут уши и дергают за хвост. Обычному человеку не понять, какая это уязвимая часть тела — хвост. Поэтому однозначно — пневмония.

Как раз успею выздороветь ко дню рождения дяди Грегори. У него лучшие виноградники на юге Вестолии. А какие охотничьи угодья! Я отложил приглашение, чтобы Унго отметил этот визит в календаре, но тут же спохватился: камень, я должен искать камень. А вдруг случится чудо, и алмаз уже к концу месяца окажется в моих руках? Тогда я успею. Тогда... Эх, тогда я и Берни навещу, пожертвую хвостом. И остальных... Куда там еще меня зовут?

Прочтя следующее послание, я растерялся. Смотрины. Бывать на подобных мероприятиях мне еще не приходилось.

— Ты что-нибудь знаешь о князе Дманевском, Унго? — поинтересовался я.

— О Вилаше Дманевском, который в годы короля Эда получил земли на западном берегу Фритса, нашел там руду и уголь, сколотил на этом состояние, а сейчас взялся выращивать лошадок для конницы ее величества Элмы? Нет, не знаю, дэй Джед.

Значит, делец. Тогда удивляться не стоит.

— Князь Дманевский предлагает графу Гросерби часть угодий, угольный карьер и руку дочери. Мило, не правда ли? Разве подобная инициатива должна исходить не от жениха?

— Князь из Селстии, там так принято. И я считаю весьма похвальным, что отец заботится о судьбе единственной дочери.

— Единственной? Тогда это щедрое предложение.

А девица (если она еще девица) наверняка уродлива, глупа или имеет какой-нибудь изъян, о котором ее супруг узнает только после свадьбы.

— Дэйни Лисанна — магесса, — просветил меня Унго.

Вот это уже забавно.

— О ней ты тоже ничего не знаешь?

— Совсем ничего. Кроме того, что, по слухам, она хороша собой, добра, почтительна, и совсем недавно закончила обучение в пансионе дэйны Алаиссы Муэ. Выпускницы данного заведения считаются лучшими целительницами в Вестолии.

Целительница? Как банально. Но для женщины умение подходящее. Правда, я слышал, что некоторые из этих дам используют свои таланты не только во благо ближних. Возможно, именно в этом подвох? Князь на выгодных условиях предлагает руку дочери знатному дэю, а через два месяца она уже вдова и наследница всего состояния покойного супруга. Полгода траура — и история повторяется. Лет за пять таким образом можно заполучить половину земель королевства, если, конечно, не размениваться на мелкопоместных дворянчиков.

— Вы плохо думаете о людях, дэй Джед, — покачал головой Унго, когда я поделился с ним измышлениями.

— Просто я слишком хорошо их знаю.

Лисанна

Двери в кабинет дэйны Алаиссы двойные. Когда она не хочет, чтобы беседа была услышана в приемной, закрывает и внешние, и внутренние. Но сегодня не тот случай. И говорила она громко наверняка специально. Для меня. Как будто я без этого не понимаю, как будто мне и так не стыдно...

— Речь не идет о лечении рукоположением или о коррекции астрального поля, дэй Вилаш. Ваша дочь неспособна приготовить простейшее лекарство, имея перед собой рецепт и подробную инструкцию! Вместо целебных смесей у нее получается отрава.

— Возможно, вы немного преувеличиваете...

— Преувеличиваю? Ничуть. На прошлой седмице я поручила ей сделать мятные пастилки от кашля. Больной скончался в страшных судорогах.

— О-о-о...

Так и вижу, как отец схватился за сердце.

— Не волнуйтесь, это была лабораторная крыса. Мы не позволяем вашей дочери практиковаться на людях.

Громкий вздох облегчения.

— Но Лисанна писала мне, что лечила нескольких человек.

— Да, три месяца назад. После этого мы и решили, что не можем больше рисковать репутацией нашего заведения. Прочтите, тут подробные отчеты о деятельности вашей дочери.

Зашуршали бумаги, а директриса продолжила:

— Всего-то нужно было свести прыщи с лица пожилой дамы и избавить одного дэя от мучившей его мигрени. И посмотрите, что вышло.

— Корона Создателя! Это же... это... Если пансион понес какие-то убытки, я готов возместить. Они же наверняка жаловались...

— К счастью, нет. Дэйна Розетта оказалась артисткой передвижного театра. Теперь, как бородатая дама, она имеет большой успех у публики и даже рада подобным метаморфозам. К тому же прыщи и в самом деле сошли.

— А этот дэй? Который с рогами?

— Он умер. Не переживайте, с Лисанной это никак не связано. Его убили на дуэли. Любовник его жены.

— То есть, рога — это как бы небезосновательно?