Легко ли быть стервой

— О тебе ведь не рассказал, даже где прятаться показал, пока император здесь был. А ведь ты ему даже не родственник, — возразила я.

— Ну, ты же сама сказала, я теперь за двоих живу. Вот и Кресби так решил. А сына он любил. Так что рассказывай. Первый мой совет ты проигнорировала, последуй хотя бы второму.

Я прищурилась, признавая его правоту.

— Ладно, слушай, раз такой любопытный. Было мне лет десять, может двенадцать. Ребенок еще. Тогда-то еще я свою жизнь не ценила. Глупой была...

— А ты кто, малая? Чекаре-то где? — в небольшую хижину знахарки ввалился эльф с рассеченной бровью.

Я быстро захлопнула толстую книгу и отбросила ее в сторону. Мало ли, узнает наставница, что я ее брала, достанется мне! Запрещала ведь она книги да зелья ее в руки брать. Опасностью да карой своей грозила. Но любопытство сильнее. Никак от него не избавлюсь!

— Она по травы отлучилась. Обещалась к концу дня быть.

— Не успеет, — на лбу у лучезарного выступил пот. Он закашлялся и завалился набок. — До ночи мне не дожить.

Я подскочила.

— Что с вами? Может, все не так страшно. Не преувеличивайте. Знаете, к Чекаре часто приходят, говорят, что Духи уже за плечом стоят. А на деле, — я махнула рукой. — Все не так страшно!

По его губам пробежала улыбка.

— А ты веселая. Нечего мне здесь подыхать. Чего доброго тебя с собой заберу. Пойду я... — он попытался встать, но еще больше завалился на бок.

— Куда же вы?! — я подскочила к нему и начала затаскивать его в дом. — Что со мной-то может случиться? Я и заболеть-то за пару часов не успею. А потом Чекаре явится. А вот вы, и в самом деле, плохи, — я коснулась лба эльфа, как порой делала Чекаре. — Да вы весь горите. Быстрее, давайте, я вас уложу!

— Умрешь ведь ни за что! Придут за мной и... — незнакомец говорил что-то еще, но я его не слушала. Думала, бредит он. Я клала ему на лоб мокрую повязку, пела песни, что меня Чекаре учила, гладила его по руке и зачем-то все время касалась губами разгоряченного лба, да повторяла:

— Не умирай. Подожди чуток. Сейчас Чекаре явится. Ну, давай же, еще немного...

Вечерняя заря еще не взошла на небе, когда на пороге послышались тихие шаги знахарки. Я открыла глаза и подняла голову. Это ж надо, заснуть возле раненого! Эльф за прошедшие часы побледнел, кожа стала прозрачной, губы посинели.

— Чекаре! Чекаре! — заголосила я. — Скорее сюда!

— Да, иду я, иду. Не молодая же, чтобы, аки горный козлик, скакать! — прокряхтела целительница. — Чего случилось-то?

Знахарка зашла в хижину, потрепала меня по золотистым косам и посмотрела на растянувшегося и подрагивавшего в ознобе эльфа. Вздрогнула. Пальцы ее внезапно стали сухими, причиняющими боль. Она отдернула руку и быстро расстегнула лучезарному рубаху. Побледнела. Я попыталась рассмотреть, чего она там увидела. Сама-то я постеснялась снять одежду с эльфа. Но старуха оттолкнула меня в сторону.

— Поди, горячей воды принеси! Да побыстрее! — сухим голосом крикнула она мне. — С самого начала нужно было меня звать!

Я принесла Чекаре бадейку с водой. Хорошо, у нее очаг развести ничего не стоит. Целительница взяла воду и, не глядя на меня, спросила.

— Что ты ему давала?

— Да ничего. Не знала ведь, что с ним. Только повязку на лоб клала.

— Значит, повезло ему. В рубашке родился. С Мишутрой полдня прожить многого стоит.

— С чем? — переспросила я, услышав незнакомое слово.

— Не важно! — отрезала Чекаре. — Мала ты еще, чтобы рассказывать. Пойди, мне еще черных зерен из коробки принеси. Знаю, знаю, что ты тайком в нее лазила. Думаешь, меня так легко одурачить?

Я что-то тихо пискнула, испуганная сталью в ее голосе, и полезла за зернами. Нашла я их не сразу. На глаза все время попадались зерна другого цвета. Вот это виалиска — белые, круглые шарики, колючие с одной стороны. А вот и берки — продолговатые, величиной с мой мизинец, зерна. Но они тоже светлые. Где же достать хоть что-то черного цвета?

Внезапно я обратила внимание на продолговатый корень. Он единственный был черного цвета. Я задумалась, повертев его в руке. Корень начал извиваться будто живой. Я вскрикнула и подбежала к Чекаре.

— Тут что-то... Вот! — я показала ей на палку, что умудрилась завязать кольцом мои запястья.

— Удачно! — знахарка резко дернула опутавшую меня, словно змея, палку. — Зерна эти уже в корень проросли. Вот что значит, дивное растение! Церкуля и без земли живет!

Чекаре бросила корень в кипяток, достала из кармана еще какие-то травы и кинула туда же щепку мальвы — всего несколько лепестков. Они загорелись и мгновенно почернели. По комнате и дальше — во двор, пошел сладковатый запах.

— Дверь-то запри! — крикнула Чекаре. — Его-то ищут, наверно. Чай целитель с лучниками будет, враз поймет, откуда эдакая сладость пошла.

— И что? — я не спешила идти запирать двери. Одним глазком пыталась рассмотреть, как быстро меняет цвет зелье, а вторым поглядывая на рану лучезарного. Она выглядела ужасно. Частично раздертая до крови, частично покрытая корой с листьями. Ужас какой!

Я тихо вскрикнула от страха.

— Я же сказала дверку-то запереть, — снова прикрикнула Чекаре и оттолкнула меня ко входной двери. — Давай же! а то как бы чего не было. Одного дурака, — она нежно провела морщинистой рукой по лицу эльфа. — Порешат, а потом и тебе ни за что ни про что доставнется. Не посмотрят, что еще ничего не понимаешь.

— Я понимаю! — я шмыгнула носом и топнула ножкой, затем закрыла дверь на защелку и снова подошла к раненому...

— Оттого я и знаю о заклинании Мишутры, — закончила рассказ я. — Только, в отличие от Чекаре, не буду лечить эльфа, чтобы самой потом ответить! Твоя жизнь вместо моей? Не дождешься!

Ничего ответить эльф не успел. В комнату заглянул Кресби.

— Жив, значит, еще, — медленно протянул он. — Жаль... Но ничего, я придумал, что с тобой делать.

— Я пойду? — я подскочила на ноги. — Вы поняли, что Сериан просто пошутил и должность посла не по мне. Не справлюсь я. Давайте, я просто уйду?

— Согласен, — на мгновение Кресби прищурился. — Так будет лучше всего. Не обессудь, тебя провожать никто не пойдет. Сынишка-то мой, — он кинул взгляд на эльфа. — Прихворал. В карты не удачно сыграл. Вот и решили с ним с оружием в руках разобраться. Сейчас лекарь приедет.

— Она знает, кто я! — отрезал эльф.

— Знает... — медленно протянул Кресби, скрипя зубами. — Я думаю, она никому не скажет. Не так ли?

— А еще она знает, как меня вылечить, — заявил эльф, прежде чем я успела кивнуть, соглашаясь с Кресби. — Не каждый ведь лекарь будет с Мишутрой бороться.

— И как же? — заинтересовался родственник.

— Корень церкуты. Только у меня его с собой нет, — бросая колючие взгляды на бывшего собеседника, ответила я.

— А где есть?

— Можно в лесу поискать. Он не зависимо от циклов луны растет. Только все равно ночью за ним нужно идти.

— До ночи не так долго, — пожал плечами Кресби, не понимая, в чем проблема.

— Он до ночи не доживет. Мишутра с появлением луны на небе особые силы обретает. Не жилец он.

— Совсем никак?

Я покачала головой. Затем встретилась взглядом с раненым эльфом. Его черные глаза пронзили меня насквозь. Я ругнулась, понимая, что не могу оставить его умирать.

— У меня дома есть запасы этого корня. Должно хватить! Если успею, конечно! До этого надо бы рану промывать сарго, или еще чем. Я думаю ваш... "сын" сам знает, что нужно делать.

— Знаю!

— Вот и чудно, — я повернулась, чтобы уйти. — К вечеру вернусь. И вскипятите до моего прихода воды побольше.

Дорога домой заняла немного времени. Кресби распорядился, чтобы меня туда отвезли на карете.

— а то еще дорогу забудете, — со странным блеском в глазах объяснил он мне свой поступок.

Я была не против. Только одно сожаление в сердце — что вообще согласилась помогать. Кто мне этот эльф? Первый встречный. Я даже Кресби помогать была не обязана, особенно с заклятием Мишутры. Оно и понятно, кто захочет помогать врагу императора? Только такая идиотка, как я!

В нашем замке мне посчастливилось не встретить ни Сериана, ни Джозефину. Слуги и те куда-то исчезли. Да и с корнем проблем не возникло. Пять минут, и я вытягивала его со своих закромов. Хорошо все-таки, что я собирала эти травы. Хотя тетушка одно время пыталась отвадить меня от этого, бесполезного, на ее взгляд, занятия.

Черный корень, как в далеком детстве, обхватил запястья. Я сжала зубы и закрыла глаза, чтобы не разрыдаться. Не к добру вспоминать былое.

Бледное лицо лучезарного, которого я не могла бросить, хотя остаться с ним и означало бы смерть, белесые от заклятий глаза Чекаре и огонь...

В нем одна боль. Счастье ждет лишь в будущем. И оно у меня будет! Счастье, радость...

Что бы ни говорил тот эльф о страсти!

Обратно меня тоже везли на карете. Но к кабинету Кресби я поднялась в одиночестве. Подошла к двери, но зайти не успела. Изнутри доносились знакомые голоса. И я прильнула к дереву.

— Ну, и где эта девчонка?! Сбежала, не иначе! Зачем ты ей все рассказал?

— Не все.

— Для виселицы хватит! И для твоей, и для моей!

— Не говорите ерунды! — голос сорвался на крик. — Кому она расскажет?

— Кому угодно! Особенно сейчас! Тебя и без того все ищут. За ее слова вцепятся, и мы оба попадем в неприятности. Зачем я вообще полез тебе помогать?! Ты сначала сына моего во все это втянул, а теперь и меня!

— Я могу уйти.

— Куда? — голос Кресби был полон скептицизма. — На ближайшее кладбище? Дэра ведь сказала, до ночи не дотянешь. Хотя, что она может знать?!

— Я в нее верю.

"Спасибо за доверие", — я скривилась, затем, поняв, что разговор закончен, постучала и зашла внутрь.

— Приветствую...

— Что ты делаешь? — нас разместили в небольшой комнатке рядом с чердаком, принесли мне котел с водой. Раненый дошел сам.

— Слушай, — я перевела взгляд с котла, в котором варился корень. Мне нужно было дождаться бледно-розового цвета, а затем обработать рану. — Я же не мешаю тебе заговоры против императора составлять и под стрелы попадать. Вот и ты не мешай мне зелье варить!

— Я не против, что бы ты мне мешала под стрелы попадать. Всегда мечтал о таком красивом щите.

— А я мечтала о спокойной жизни. Но ты решил рассказать мне, кто ты.

— И кто же я? — он насмешливо улыбнулся. — Ты ведь даже имени моего не знаешь.

— Ты заговорщик! Мне этого хватает! — я помешала деревянной ложкой зелье. Оно уже приняло багровый цвет. До светло-розового осталось совсем немного времени. — Кстати, как тебя зовут?

— Тебе полное имя? — он снова усмехнулся.

— Обойдусь! Меньше знаешь, крепче спишь. Но нужно ведь к тебе как-то обращаться.

— Мелл. Но неужели ты думаешь, что Кресби тебя просто так отпустит?

— Если бы ты не начал болтать...

— Он бы все равно тебя прикончил, — прервал мои сожаления Мелл. — Свою жизнь он ценит превыше твоей.

— А ты, значит, решил в доносчики податься? — скривилась я, пытаясь убедить себя, что его слова ложь.

— Ты спасаешь мне жизнь. Кем я буду, если отплачу тебе за это смертью?

— Эльфом, бессмертным — кем же еще. Тем, кто ценит свое "правое дело" больше моей жизни. Это только такие идиотки, как я, лечить таких больных берутся. Будьте вы прокляты, целительские способности! — я снова посмотрела на меняющее цвет зелье, пытаясь успокоиться. — Никогда я не смогу остаться в стороне, а потом не поплатится за это. И главное, жертва эта никому не нужна!

— Мне нужна! — Мелл коснулся моей руки кончиками своих пальцев.

— Ложись, — не обратив внимания на его слова и жест, предложила я. — Зелье уже готово. Сейчас наложу повязку.

Я смочила бинт в теплом отваре и осторожно начала накладывать повязку на голое тело. Случайно промахнулась и коснулась ладонью низа его живота. Попыталась незаметно убрать руку, но он перехватил ее.

— Тебе это нравится?

Я блеснула глазами.

— Вот еще! Я же сказала, что жалею, что вообще здесь оказалась. Отпусти руку, не то, чего доброго, отвар пролью, а тебе его еще пить! Сейчас я еще несколько трав туда брошу, он снова начнет менять цвет.

— Я тебе доверяю. Уверен, у тебя все получится!

"Если он пытался вселить в меня уверенность, то прогадал!"

— Зря! — я осторожно высвободила руку и закрепила повязку. Затем бросила травы в котел. "Как ведьма какая", — успело пронестись в мыслях.

Зелье снова начало кипеть. А на меня навалилась усталость. Ведь ничего не дается за просто так. За каждую спасенную жизнь целители платят частичкой своей. Теперь-то я понимала, может, Чекаре и не была такой уж старухой. Потому-то она и не признавалась, сколько ей на самом деле. Кто захочет, чтобы все знали, что в триста-четыреста она выглядит на все тысячелетие?! А все проклятый дар. Так по капле и уходит жизнь. Я и хотела отказаться от него, но душу не изменишь, как и судьбу!

Внезапно дверь распахнулась. На пороге появился слуга в короткой золотистой тунике.

— Гасите свечи! У господина гости. Не дай Духи, огоньком заинтересуются!

Я дунула, гася свет. Мы с Мелом оказались в темноте. Демон!

Я склонилась над котлом, пытаясь рассмотреть его цвет. Но он так и остался тайной.

— У тебя, вроде, зрение лучше, — обратилась я к Мелу. — Может, посмотришь на цвет зелья? Оно должно быть золотистым.

— Да я и тебя толком не вижу, — Мелл поднял руку, коснувшись моего плеча, затем начал опускать пальцы ниже.

— Прекрати! — я с дрожью отбросила его руку в сторону. — Поняла уже, что ты не зрячий! Придется положиться на удачу.

— А ты странная.

— Странная, что не бросаюсь тебе на шею, что не вою от страха, что считаю все твои идеалы несусветной глупостью?

— Что спасаешь мне жизнь.

— Согласна. Глупость это. Но Чекаре всегда говорила: "влечение это к травам, знания, что она мне передала, умения...есть не у каждого", а, значит, я не могу остаться в стороне. Как бы этого ни хотела. Слишком много во мне от нее. Не могу я просто так все забыть!

— Мне кажется, зелье уже готово, — он коснулся моих волос.

— Думаешь? — я недоверчиво подняла на него глаза. — Впрочем, твоя жизнь. Тебе и умирать, если что.

Я поднесла к его губам ложку, почувствовала, как он выпил зелье, и поднялась, отошла в сторону. Я надеялась, что Мелл не ошибся. Нет ничего страшнее для целителя, чем дать умереть тому, кто вверил тебе свою жизнь. Мелл не произносил ни звука. Я вздохнула и опустилась на колени.

— Пресвятые Духи леса, призраки умерших и нерожденных, живые и мертвые — все, кто слышит меня... — я произносила стандартную молитву Жизни, просила милости, защиты у всех созданий. Слишком велика была возможность, что Мелл погиб, что я не справилась, как тогда...

Казалось бы, прошло много лет, а я не забыла, не простила себе. И никогда не прощу. С глаз капали слезы, орошая каменный пол. Тратить золотые, чтобы купить у одного из торговцев даже самый простенький ковер в эту комнатушку, Кресби не стал. Впрочем, мне-то что?! Рыдала я не потому.