Рити пробежала по коридору и, воспользовавшись тем, что все в малом зале обсуждают стратегию нападения, вырвалась на свободу. На улице снова выпал снег. Девушка застегнула кожаную куртку Морлока и неспешно зашагала прочь. Не было ветра, но мороз не шутил и колол щеки и уши. Состояние Рити было неоднозначным. С одной стороны, покинув мрачный приют вампиров, ей стало легче дышать. Чувство свободы вернулось к ней. Она научилась ценить независимость. С другой стороны, ее угнетало состояние Эллао. Он, казалось, сам не знал и не понимал, что с ним происходит. Каждый раз, когда он грубо обходился с девушкой, ей казалось, что в этом ее вина. Это чувство неизвестной вины давило так сильно, что Рити хотелось разобраться, в чем же она виновата, как можно скорее. В такие моменты ей казалось, что все вокруг чужое, и что ей не место среди вампиров. После высокомерия Лекса, Верити была уверена, что в глубине души все бессмертные кровопийцы, Праведные или нет, все считают себя выше людей и не желают считаться с ними. Но Эллао не такой. То, что на него находит время от времени агрессия, может объясняться голодом, психологической травмой или юношеской ранимостью. Однако, сейчас Верити думала лишь о том, что он не остановил ее, а значит, не очень-то жаждал помогать ей. 'Итак, мне предстоит пройти этот путь одной...' — подвела она печальный итог. Времени суток было уже не разобрать. То ли сумерки, то ли рассветная дымка. Девушка чувствовала себя так, будто встала рано утром и без завтрака и душа отправилась пешком в школу. Это ощущение 'сквозь снег и дождь, буран и вьюгу, неизвестно зачем' вспомнилось ей сейчас. Но теперь у Рити была цель. Стало понятно, ради чего ей выживать в мертвом городе. Ведь появилась слабая надежда на то, что когда-нибудь жизнь снова станет мирной и прекрасной, и что в этой жизни она будет не одна.
Морлок нашел Эллао и поинтересовался, почему тот один. Юноша признался, что позволил Верните уйти. Морлок лишь покачал головой.
Милана никак не хотела угомониться. Она рвалась в бой. Доводы вроде тех, что Дориану надо доложить, лишь выводили ее из себя. 'Кто он такой, чтобы я ему подчинялась?!' — негодовала она. Но Морлок находил, что ответить, ведь вся эта база и все люди здесь находились под руководством ненавистного ей Дориана.
-А где та девчонка, что я посылала к вам? — огляделась она.
-Это и я хотел бы знать, — вздохнул Морлок, — Когда мы уходили, была здесь...
-Жаль. Я хотела поговорить с ней.
-Надеюсь, ей повезет так же, как везло раньше, и она не попадется никому на пути.
-В городе осталось около трех тысяч мирных людей. Может, она прибьется к какой-нибудь общине?..
-С ее характером?.. Хм... Не думаю, — усмехнулся вампир.
-Я заметила. С ней не так-то просто найти общий язык, — улыбнулась Милана, соглашаясь с ним.
-К тому же, она скорее присоединится к вампирам...
-Что?..
-Эта девочка одержима жаждой мести. Она просила о силе. Думаю, если ей встретятся вампиры, она повторит свою просьбу. Уж Тьма-то ей не откажет...
-Ты беспокоишься за нее? Почему? — удивилась вампирша.
-Не знаю, почему... Есть в ней что-то... какой-то запал... искорка, которая никогда не гаснет...
-Ну-ну... — пробормотала Милана себе под нос, — Что же ты не дал ей свою силу?
-Это запрещено, Вы же знаете. Воины не имеют таких полномочий. К тому же... это бы только навредило ей.
-Ты просто побоялся ответственности... — устало зевнула девушка.
-Возможно. С Вашего разрешения, я ухожу. Я должен распорядиться о гонце, — с некоторой долей раздражения ответил Морлок, удаляясь.
6
Больше всего пугала гудящая в ушах тишина, мертвая тишина города, бывшего когда-то излюбленным местом туристов. Элитные рестораны по количеству посетителей не уступали дешевым забегаловкам. Улицы вечно были забиты дорожными пробками. Ближе к центру со всех сторон звучала самая разная музыка. Там, в антикварном салоне, для зажиточных граждан — классика; здесь, за углом, где так много странно одетой молодежи, — ритмы Drum 'N' Bass и агрессивной альтернативы; в тесной забегаловке напротив, — зарубежная попса, безнадежно пытающаяся переорать своих соседей. Верити шла сейчас по этой улице, и внутри нее рвался наружу крик боли и отчаяния. Всего этого было уже не вернуть. На месте витрины антикварного магазина вход преграждала куча бетонных и пластиковых обломков, вперемешку с частями старинных часов, битым стеклом, осколками фарфора. Забегаловки просто больше не существовало. Лишь отсыревшая черная бездна и запах гари встречал посетителей на пороге. Молодежный магазин пострадал меньше. Его просто разграбили мародеры, выбив стекла и прихватив аппаратуру, вещавшую когда-то на всю улицу до самой площади. Вернитта спустилась по лестнице и вошла в тесную комнатку, когда-то заваленную модными шмотками. Перевернутые стеллажи преграждали путь. Рити пролезла по ним в дальний конец комнаты. Там на полу еще остались разбросанные вещи. Девушка, всегда осуждавшая мародеров, поняла теперь, что в некоторых случаях ими движет вовсе не жажда наживы, а желание выжить. Успокоив таким образом свою совесть, Рити натянула на себя теплые джинсы, зимние ботинки, пару маек, водолазку и толстый свитер-толстовку с капюшоном, который Рити вытащила наружу, поверх ворота короткой куртки. В довершение образа одинокого уличного бойца, Рити прихватила небольшой, спортивный рюкзак, на случай, если удастся найти еще что-либо полезное. Пока что в него был помещен второй свитер на очередную холодную ночь. Экипировавшись подобным образом, Вернитта продолжила свой путь в центр города.
Девушка заметила странную особенность этих мест. Далее тишина становилась гуще. И, чем глубже Рити погружалась в центральный район, тем сильнее ей казалось, что за ней следят. Сердце колотилось изо всех сил, никак не желая успокаиваться. Вернитта остановилась и огляделась по сторонам. Вокруг не было ни одной живой души, ни единого движения, дуновения ветра, ни одной птицы или крысы. 'Что же это?!' — она прикрыла рот рукой, глубоко вдыхая носом морозный воздух, выпуская пар из-под ладони. Холод сковывал руки и ноги, несмотря на зимнюю одежду. Без сомнения, эта ночь была самой холодной за всю эту безжизненную зиму. И именно в такую ночь Рити угораздило оказаться в столь глухом месте одной. 'Неужели я единственная, кто остался живой здесь?! — думала она, — Черт! Даже зажигалки нет. Интересно, когда я курила в последний раз?..' Девушка перешла на противоположную сторону улицы и вошла в старое полуразрушенное здание. Еще на первом этаже ей послышалось, что где-то наверху потрескивает огонь. По мере приближения, Рити все больше убеждалась, что это не пожар, а костер. Лестничный пролет насквозь продуло ледяным ветром, он подгонял Рити выше и выше, хотя она и понимала, что нет дыма без огня, и огня без хозяина. Владельцем костра мог оказаться кто угодно, от озверевшего от голода бомжа до компании темных воинов. Но даже это уже не могло остановить девушку. Она медленно приближалась к огню, как потерявшая разум молодая волчица, идущая на верную смерть ради еды и тепла. На третьем этаже из квартиры уже было видно зарево огня. Верити пригнулась и прокралась внутрь. Костер горел в самой дальней комнате возле окна. Рити бесшумно прошмыгнула по коридору и замерла у дверного косяка. Здесь уже было заметно теплее. Дрова, вероятно, обломки мебели, — трещали и шипели все громче; ярче и теплее горел костерок, веселее плясал тенями на стенах и уже почти лизал потолок раскаленными язычками. Большая комната была наполнена светом, что было выгодно для Рити. Ее трудно было заметить в темном углу коридора. Но вот в комнате возникло движение. Девушка снова вздрогнула, биение сердца сбило дыхание. Кто-то прошелся по комнате, шаркая сапогами по бетонному полу. Этот кто-то был очень высокого роста и внушительных размеров. Рити видела его тень на стене, когда он прошаркал в противоположный угол комнаты. Там он уселся на что-то, что осталось из мебели, судя по тому, как жалобно под ним скрипнула деревяшка. Рити очень захотелось убраться поскорее, пока неизвестный не обнаружил ее, но что-то удержало. То ли тепло, исходящее от огня, то ли желание найти собеседника, хотя девушка была почти уверена, что ей не стоит ждать гостеприимного приема от этой странной личности. Мужчина громко вздохнул. Так громко, будто он хотел, чтобы его услышали. У Верити пересохло в горле.
-Эй! — послышался громкий хриплый голос, — Иди сюда. Я знаю, что ты здесь... — голос стал тише, — Хватит жаться там...
Перед Верити встала неописуемой трудности дилемма: убежать или остаться?..
-Не бойся... — послышался сдавленный хриплый смешок.
Девушка приблизилась к косяку и осторожно заглянула в комнату. У костра на большом деревянном сундуке сидел мужчина лет тридцати с небольшим. Его большие карие глаза были чуть прищурены от яркого света, длинные седеющие волосы зачесаны назад. Усы переходили в остроконечную рыжеватую бороду. В левом ухе поблескивало золотое кольцо, словно у пирата. Его одежда так же выделяла его среди обычных людей: на обнаженный раскачанный торс была натянута замызганная кожаная жилетка эксклюзивной работы с узорами в виде змей. Мужчина указал ей на маленький ящик, стоящий с противоположной стороны костра. Рити вздохнула: будь, что будет. Она вышла вперед, протянув онемевшие ладони к огню. Мужчина наблюдал за ней с саркастической улыбкой. Наконец, почувствовав свои пальцы, Вернитта уселась на ящик, отодвинув его от огня, и подняла глаза на столь любезного хозяина комнаты. Его взгляд был слишком пронизывающим, и Рити сдалась, опустив голову. Ей не хотелось думать, о том, что у него на уме.
-Меня зовут Грэгори. Можешь звать меня Грэгом, — он поставил одну ногу на сундук и облокотился на нее.
-Я Верити, — негромко и подавлено отозвалась девушка, — Ты тут живешь, Грэг?
Он оглядел ее с ног до головы, подметив тонкие коленки, четкие скулы и сверкающие мокрые глаза на бледном миловидном лице.
-Нет. Я никогда не задерживаюсь на одном месте. Это небезопасно.
-Мм. Понятно... — она вздохнула, пытаясь отогнать страх.
-А что ТЫ делаешь здесь? То, что у тебя нет своего угла, я уже понял. Но разве ты не знаешь, что все люди стараются прибиться к той или иной общине? — его низкий голос звучал в унисон с костром.
Разговор не клеился. Рити кое-как объяснила, что вышло из ее последнего общения с людьми, но не стала задавать тот же вопрос собеседнику, оборвав фразу на половине:
-А ты... — она испуганно взглянула на него и отвела взгляд.
-Что?..
-Забудь... — махнула рукой девушка.
-Я что-то не то сказал?
-Просто забудь и все.
-Хм... Значит, ты теперь считаешь, что люди все — предатели?
-Нет. Просто не хочу никаких общин. В любой общине нужно соблюдать установленные правила. Это не по мне. Что, если эти правила мне не подходят? Я не собираюсь платить за свое место своими принципами. Я... черт... — Верити снова запнулась, понимая, что несет что-то не то.
Однако ее собеседника это ничуть не смутило. Напротив, он рассмеялся своим скрипучим смехом, а затем достал из нагрудного кармана сигареты и кинул одну девушке. Рити поймала, и прикурив от костра, тут же поперхнулась крепким дымом с непривычки.
-Спасибо... — еле слышно поблагодарила она.
С каждой минутой ей все больше хотелось покинуть этот дом, но теперь удерживал страх. Крепко держал, потому что ее новый знакомый смотрел на нее непрерывно и так жадно, что Рити хотелось провалиться сквозь землю.
Ее усыпанный веснушками нос и бледные щеки, светлая, почти прозрачная, рваная бахрома волос, карие глаза, хрупкость девушки. У Грэга сокращались мышцы и подрагивали руки. Его переполняли эмоции и неоднозначные желания.
-Платить принципами... — он затянулся и выпустил толстые кольца дыма, — ...тебе не придется. И перестань смотреть на меня, как пуганая ворона. Итак, одну причину мы уже выяснили. Теперь вернемся к той, что ты так и не решилась озвучить.
-Эту я прояснила сама, когда ты смеялся... — буркнула Рити, имея в виду принадлежность мужчины к бессмертным существам: его длиннющие клыки то и дело выглядывали из-под усов при разговоре.
-Тогда, я считаю, самое время прекратить прятать глазки и обрывать слова. Если бы я не хотел слушать тебя, ты не сидела бы сейчас здесь, — без улыбки сказал он, поправляя поленья в костре длинным железным прутом, — Ты, вероятно, хотела задать мне противоположный вопрос, с кем Я? Могу тебе сказать, что полностью согласен c твоей точкой зрения, — не дожидаясь ответа, продолжал он, — Правила не по мне. И потому я ненавижу тех, кто пытается заставить меня соблюдать эти правила.
Девушка теперь смотрела на него, не отводя глаз, внимательно слушая. При желании, он мог бы размазать ее по стенке одним пальцем, но он разговаривал с ней и, казалось, не держал в мыслях ничего дурного.
-Это тебе о чем-то говорит, Верити?.. — он обратился к ней по имени, и девушка опомнилась.
-Да. Ты... не Праведный.
'Байкер-вампир' не удержался от издевательского смешка.
-Какие мы знаем слова! Хм-хм-хм... Уф... Я скажу тебе одну вещь, которая убьет все твои розовые мечты, малыш. В этом проклятом городе нет ни одного Праведного! Ни одного вампира, который не мечтал бы услышать, как хрипит его жертва в предсмертные минуты, и не хотел бы видеть, как твои невинные глазки наполняются ужасом... Ничто не может изменить природу вампиров. Так называемые 'Праведные' прячут свою сущность, глушат ее, но она есть. Иногда она берет верх над смертными чувствами вины и совести. Мы делаем это с людьми, Праведные делают это с нами, пытаясь направить свою природу в иное русло, но, так или иначе, они такие же убийцы, как и мы. Все они мечтают лишь об одном — пустить кровь и намотать кишки на клинок, а кого... вампира ли, человека... это уже не важно.
Девушка какое-то время раздумывала над услышанным.
-А что ты скажешь о человеческих чувствах вампиров?
-Что ты имеешь в виду? Любовь? Пф... Это так глупо, я даже не хочу говорить об этом. Ты действительно думаешь, что вампир может любить?..
-Почему нет?
-Кто же тебе так основательно задурил голову?
-Хорошо. Любви нет. А преданность, дружба, забота...
-Я не говорил, что любви нет. Я хотел сказать, что ни одно чувство не исключает корысти. Если бы ты имела дело с вампирами, ты поняла бы, о чем я говорю.
-Я, кажется, понимаю тебя. К сожалению... — вздохнула Рити, вспоминая Эллао.
-Что, и тобой успели воспользоваться Праведные?.. — поддел он.
-Мной никто не пользовался. Просто... я заметила странную закономерность. Никогда ничего не делается просто так. Услуга за услугу. Вообще, знаешь, если подумать, ведь и люди ничего не делают бескорыстно. Кто-то хочет славы, кто-то похвалы, кто-то любви... Все это — личная выгода.
-О да, малыш! Я вижу, ты меня понимаешь... — самодовольно улыбнулся вампир, почесывая бороду, — Я вот думаю, скажешь ты мне, наконец, что дружишь с Праведными, или нет?..
Верити перестала улыбаться и перевела взгляд на него.
