От чердака до подвала

Посвящается

Геннадию Георгиевичу Руденко

самому любимому и лучшему преподавателю

в благодарность за огромное терпение, внимание, понимание и потраченное на меня время,

которое, увы, не заканчивается на '-ние', чем портит всю рифму данной фразы

Спасибо за то, что вы есть!

Селянская классификация нежити несколько отличалась от общепринятой магической,

включая всего три вида: "вупыр", "вомпэр" и "щось такэ зубасто"

No ВБП

— Эй, не подскажешь, как пройти в 'Астеру'?

Обычно с такого вопроса начинается более близкое знакомство с гостевым домом, которому и принадлежит столь странное название. Безусловно, порой люди интересовались расположением других зданий. Но чаще их путь лежал именно к пристанищу для уставших путников. И местные жители без особых колебаний указывали заблудившимся верную дорогу. Иногда в роли проводников выступали мальчишки-бродяги, шнырявшие по улицам в надежде выпросить у прохожих монету. Некоторые получали за полезный совет заслуженную плату, а остальные оставались ни с чем. Иногда случайно встреченная девушка худой кистью указывала на ближайший проход — ориентировочный маршрут среди чужих стен. Иногда приходилось обращаться за помощью к торговцам: уж эти болтуны служили наилучшей картой Рыночного Округа.

Порой города возникают совершенно непредсказуемым способом. Разрастаясь из крохотных деревень, каменные ряды давали приют сотням желающих. Продолжая добрую традицию гостеприимства, мозайка улиц выстраивалась в обширное кольцо, благодаря чему и была окрещена Рыночным Округом. Здесь живут ради продаж, сюда приезжают в надежде купить что-нибудь стоящее. Для такого сосредоточения не существовало чёткого обозначения. Только путаница всё равно не мешала охотникам за ценностями добираться к желанным сокровищам.

А у каждого они были свои.

Тёплый кров, хотя и не считался обязательным условием длительного странствия, редко когда получал отказ. Вот 'Астера' и служила тем убежищем, на который рассчитывали случайные гости. Прислушиваясь к подсказкам, визитёры продолжали блуждать в лабиринте города, в конечном итоге выходя к воротам внушительного здания.

Двухэтажный дом окружил себя огромными клёнами. Словно в напоминание, что раньше тут царила лесная чаща, деревья с каждым годом растягивались кроной вширь. Мало кто в Рыночном Округе мог похвастаться подобной красотой. Весной пышные зелёные шапки бросали огромные пятна теней на землю. Повсюду расточался медовый аромат цветений, заметно оживляющий скучный антураж соседних магазинов. Ближе к осени всякий прохожий попадал под дождь из крылатых семян, которые щедро струшивали уставшие ветки. На каждый сезон у клёнов имелись отдельные сюрпризы.

Сейчас 'Астера' погрузилась в зимнее время. Поэтому всё, начиная от крыши и завершая крыльцом, было покрыто снегом. Излучающие тепло окошки манили заглянуть внутрь, гарантируя радушный приём. Поддаваясь на эти немые уговоры, путники сворачивали к гостевому дому и, оставляя череду неглубоких следов, скрывались за дверью.

Очутившись в помещении, путешественники первым делом замечали часы. Тикающий сторож извещал путников о том, что они явились вовремя. Или же, наоборот, осуждал за опоздание. Его циферблат собрал на себе двенадцать пометок и пару постоянно вращающихся стрелок. К такому подсчёту времени только привыкали — удивительный механизм повесили недавно, и понять принцип подсказок трудновато. Старая клепсидра была куда проще: на ней не теснились разнообразные римские галочки и острые чёрточки.

Слуги мгновенно перехватывали будущих постояльцев, не успев те как следует осмотреться. Иначе, заглядевшись на обстановку, так и останешься стоять у входа. А самое интересное находится дальше.

Поднимаясь по деревянной лестнице, все имели возможность оценить богатство 'Астеры'. Здесь было уютно. На каждом шагу попадались любопытные вещи, порой цепляющие взгляд своим оригинальным видом. На стенах висели причудливые изображения животных, изящная посуда и засушенные растения. Каким бы банальным не казался такой декор, он нравился многим людям.

Обилие комнат делало гостевой дом ульем, где постоянно жужжит жизнь. Помещения редко пустовали. Мягкая постель и сытные обеды служили той приманкой, против которой не устоишь. Особенно, когда снаружи бушует метель.

Совсем недавно Новый Год расшевелил обитателей 'Астеры' ещё больше. На перилах до сих пор остались разноцветные ленты вперемешку с веточками ели. Пожелтевшие иголки осыпались на ступеньки, но этот лёгкий непорядок только сильнее добавлял ощущение прошедшего праздника. Уходящее торжество унесло с собой шикарную зелёную красавицу. Колючий символ главного события зимы украшал зал и заменял детям игрушки. Аппетитные плоды, на деле оказавшиеся печеньем, обеспечили пышному дереву неиссякаемую компанию в лице юных проныр.

Прислуга еле успевала пополнять запасы яркой ёлки и возвращать прежнее положение бантам, ненароком слетевшим на пол. Холодный сезон не позволял уследить за каждой мелочью, происходившей в доме. Но суета постепенно стихала и оставляла привычные обязанности, идеальное выполнение которых прославило 'Астеру'. Всякий гость мог рассчитывать на чашку горячего чая, не опасаясь, что излишнее проявление заботы потом выльется ему во внушительную сумму. Если прочие заведения гнались за наживой, то тут на первом месте всегда стояла забота об уставших путешественниках.

Взрослые посетители требовали ухода за собой ничуть не меньше детей. Поэтому, стараясь угодить каждому, работа не прекращалась ни на мгновение:

— Можно крепкого отвара?

— Ой, огонь в камине потухает!

— Этот плед правда согреет меня?

— Сапоги нужно чистить очень аккуратно.

Причём, разрываясь между 'хочу' пожилой дамы и 'надо' нетерпеливого скитальца, приходится постоянно откликаться на внезапное появление нового визитёра у двери.

Везёт тем, кто умудряется застать хозяина, создавшего сей рай под крышей. Мистер Генна́йс сразу пленял собеседника своим шармом. Можно было начать описание мужчины с его возраста, но конкретная цифра ничего не скажет, а только скромно проявится редкой проседью в волосах. Даже этот нюанс не старил владельца 'Астеры'. Ведь, как известно, истинное состояние души таится в глазах. Они-то сберегли запал спустя годы. Именно серый цвет делал взгляд столь пронзительным и добрым одновременно.

Вежливость была неотъемлемой чертой характера мистера Геннайса. Всё объяснит, всё покажет, как бы ни торопился по другим делам. Вечно занятые слуги периодически отвлекали своего покровителя от общения с гостями. Внимательный по-отечески, он сумел выкраивать время для каждого, тем самым завоёвывая всё больше симпатий.

Провожая новоприбывших наверх, хозяин гостевого дома потчевал слушателей интересными историями про изделия на стенах. Иллюстрация на обожженной дощечке, запылившаяся шкатулка или чьи-то бусы из недорогого камня — свой рассказ имел любой предмет в помещении. А для того, чтобы передать основную суть их происхождения, хватало пары-тройки удачных фраз. Смешное замечание в исполнении мужчины обязательно интриговало и напрашивалось получить полную версию. Было в мистере Геннайсе что-то от сказочника. Видимо, дар увлекать.

Завороженные запахом хвои, люди чувствовали себя частью этого чуда. Недавнее блуждание по Рыночному Округу закончилось. Теперь их ожидала приятная обстановка и удобная кровать — лучшие условия для странствующих по миру. Хотя бы на короткое время.

Но глупо представлять 'Астеру' исключительно в подобном свете. Радушный приют состоял не только из слуг, готовых исполнить любой каприз. В этих стенах находились трудяги, которым приходилось работать не меньше остальных. С той лишь разницей, что на глаза они попадались значительно реже, предпочитая выполнять свои обязанности наедине.

Уличные торговцы хорошо знали 'хранителей' гостевого дома — они часто приходили за покупками. Ежедневно вдоль продуктовых рядов прогуливалась Аглаофо́на, на чьих плечах лежала ответственность за кухню. Обладательница пышных русых локонов не спеша обходила прилавки, успевшие покрыться утренним инеем, в поисках свежих ингредиентов для будущих блюд. Некогда убедившись, что девушку не обмануть, продавцы оставляли всякие попытки подсунуть ей залежавшийся товар. Мороз не смущал молодую повариху, и поиски какого-либо компонента могли затягиваться на несколько часов.

Возвращалась она с доверху заполненной корзиной. Постояльцы не раз видели из окон, выходящих на наружную сторону, как стройная фигура в шерстяном красно-сером пальто приближалась к зданию. У красавицы был примечательный капюшон: контрастный отворот и закрученный кончик хвоста из тёплой ткани выделялись на фоне тусклой одежды толпы. Запутанный узор и ряд пуговиц на груди не только защищали от пронизывающего ветра, но и заставляли многих с изумлением оглядываться вслед незнакомке.

Доставив съедобный груз в 'Астеру', Аглаофона тут же приступала к следующему этапу — готовке. Благо, массивная дверь, спрятанная прямо под лестницей, пересекала всякие попытки отвлечь её от процесса. Гости наивно полагали, что там располагался подвал. Да и не прельщало их выяснять предназначение нижних помещений гостевого дома. А чтобы окончательно отвадить любознательные носы от кухни, был установлен засов.

Да, мастерская по изготовлению блюд обосновалась в довольно скромном месте. Оспаривая типичное мнение о комнате, заполонённой хламом и паутиной, владения Аглаофоны отличались отменной чистотой. Преодолев небольшой спуск в три ступеньки, девушка ставила богатую корзину на табуретку и повторно перебирала содержимое ёмкости. Не то, чтобы она сомневалась в своём выборе. Просто, вертя в руках сочные плоды или мешочки со специями, кухарка размышляла о рецептах, для которых собирались эти запасы.

Чтобы придать и без того соблазнительным продуктам ещё больше вкуса, потребуется немало времени. Шкворчание, бульканье, тарахтение крышек и стук столовых приборов заменяли задумчивой красотке общение. Поэтому запертый вход исключал любое вмешательство в созданную идиллию. Заодно не позволяя стать свидетелем того, как на ладони Аглаофоны вдруг начинают прорастать чешуйки, едва кисть соприкоснётся с водой. Вряд ли посетителям гостевого дома по нраву сирена, хозяйничающая у печи.

Стараясь не сеять панику, кухарка буквально поселилась в просторном подвале. Светлая комната, освещённая благодаря цепочке из трёх окошек под самым потолком, была даже слишком велика для одной особы. Иногда к ней наведывался мистер Геннайс. Тогда девушка угощала владельца 'Астеры' каким-то кушаньем. Раз, попытавшись выяснить кулинарные предпочтения мужчины, она столкнулась с уклончивым ответом:

— О, ну ты такое просишь. Я всё ем.

Естественно, безграничный размах Аглаофону не устроил, и просьбы уточнить меню день ото дня преследовали хозяина гостевого дома.

— Хорошо. — Однажды не выдержал мистер Геннайс. — Записывай. Во-первых...

И прежде, чем сирена успела обрадоваться предстоящему перечню, произнёс как минимум дюжину названий. А повариха позже воплотила их в жизнь. Густой бульон, острое жаркое или салаты недолго находились в своих тарелках, что было лучшим комплиментом.

Особенно умело Аглаофона справлялась с десертами. Хрустящее печенье. Пухлый золотистый пирог. Горка мягких пирожков. Такими описаниями хвалить королеву кухни выходило лучше всего. Засов не превращал её владения в тюрьму. Но давал время на то, чтобы с влажных ладоней сошли редкие зелёные серебристые пластины. Избавившись от второй кожи, красавица невозмутимо ставила очередную кастрюлю на огонь и продолжала колдовать с пряностями. Ведь гости ждали ужин.

Огромный зал на первом этаже собирал много проголодавшихся постояльцев. До начала пира случайные соседи по застолью успевали обмениваться ничего не значащими фразами, шутками и даже заводить короткое знакомство. Люди легко присоединялись к обсуждениям, которые за общим столом сменялись быстрее блюд. Едва тучный старик отвлекался от окорока, чтобы поведать свежие слухи о лесном монстре, какой-то юный охотник перебивал говорящего и уточнял: не просто монстр, а настоящий оборотень. Обычно с таких моментов разгорался серьёзный спор. Тем не менее, помня о правилах приличия, дальше криков дело не шло — 'Астера' никогда не причислялась к второсортным трактирам. Поэтому, если в её стенах и возникали конфликты, они решались мирным путём.

Своды гостевого дома не сдерживали байки, которые рвались на улицу. Под коллективное чавканье пересуды плавно долетали до ушей слуг. От всеведущих разносчиков — к болтунам на Рыночном Округе. Где же ещё слово обретает безграничную власть? Там каждый может стать автором. Смешивая правдивые повествования с откровенной ложью, недомолвками, сплетнями и фантазиями, хаос версий был полноценным товаром. Пожалуй, самым популярным в ночную пору.

Днём куда охотнее покупают привычные вещи. Рулоны пёстрых тканей для заядлых модниц, блестящие украшения для богачей, пушистые мяукающие комочки для сердобольных благодетелей. Трудно уйти ни с чем при таком ассортименте. Здесь есть всё, что душе угодно. А если вы не нашли подходящий товар... значит, плохо искали. Или неверно выбрали час для покупок.

С наступлением темноты прилавки, заполненные безделушками, равно как и ящики с продуктами, отодвигались на задний план. Под солнечными лучами Рыночный Округ казался приветливым торговым городком. Но ближе к сумеркам первое впечатление рисковало разбиться о совершенно противоположный образ. Незаконная ярмарка забирала центральную площадь каждый месяц, чтобы после заката дать старт новым сделкам. Дать шанс настойчивым клиентам получить желаемое.

Ночные продавцы заметно отличались манерами от своих коллег. Зазывать случайных зевак — не их метод. Ведь, явившись сюда под покровом тьмы, человек точно знал к кому и за чем идти. Тихое поведение совершенно не опасалось навлечь на себя стражей правопорядка. Рано или поздно за контрабандой приходили все, независимо от статуса или должности. Посему воевать с местным миражом было глупо. Но подобные привилегии не толкали безликих менял своевольничать. Сдержанность присутствовала у них всегда.

Бывало, что беспрерывный караул изнурял ленивого сторожа и тот брался рекомендовать набор своего лотка первым встречным. Резкость обращения, простительная добряку-булочнику, воспринималась совершенно иначе при столкновении со скрипучим голосом. Чаще такой порыв просто игнорировали. Исключения бывали лишь, когда подобный натиск обрушивался на прохожего, ни сном, ни духом не ведавшего о запретных договорах. С испуганными глазами он обходил по дуге подозрительного торговца и растворялся в толпе, попутно умоляя всех известных богов уберечь его от тюрьмы. А в целом атмосфера здесь была самая, что ни на есть спокойная. Народ привык к преступной ярмарке. И даже не прочь был приобрести какой-то редкий экземпляр.

У бортиков открытых витрин расставляли склянки, которые для новичков были словно магнит. Маленькие пузатые бутыли содержали в себе яркие смеси. Отдельные жидкости подсвечивали в ночи, невольно выделяясь из строя тусклых сосудов. Этикетки с виеватыми надписями делали свойства напитков более загадочными или, наоборот, помогали определиться с выбором после первого же взгляда на бумажку. Хотя чаще всего пометки вроде 'Virus' ('Яд' (лат.), 'Cupidus moriendi' ('Жаждущий смерти' (лат.) или 'Hostis mihi est, omnia mala memoria tenens' ('У меня есть злопамятный враг' (лат.) обещали одинаковый итог дегустации.