Как в старой сказке

Сквозь вопли зеркала Мальчишка услышал, как хлопнула дверь избушки.

— Ох, ё-олки зелёные! — он затравленно огляделся, — ай, ладно... — и, лихо загребая помелом, взмыл вверх. Продырявил ветхую крышу и, оказавшись на открытом пространстве, дал дёру. А внизу разозлённая Яга вопила вслед, потрясая кулаками:

— Куды, куды раритет упёр, нехристь окаянный!

— Бабуля, — донеслось из-под небес, — я сестру найду и верну-у, обещаю-у...

— Вернет он, как же! — бормотала Яга, устало плетясь к избушке, — обещает он! Ить, нехристь! Озорник окаянный! Нет, чтоб добром попросить, нешто б не дала? Эх, молодёжь, молодёжь...

* * *

К

ап-кап, кап-кап, кап... Бр-р, противно... Холодной водой за воротник, даром, что и без того сухого места нет, а всё равно неприятно. Алёнка отодвинулась подальше от стены.

После того, как чудовище сшибло её с коряги и утащило под воду, девочка потеряла сознание и очнулась уже в этой сырой комнатушке без окон, зато с массивной, окованной железными полосами дверью. Все попытки достучаться и докричаться до кого-нибудь ни к чему не привели. Вдруг за дверью послышались голоса. Один был явно женский, только уж очень противный, писклявый какой-то, временами, срывавшийся на визг. А вот кому принадлежал второй, Алёнка так и не поняла.

— Ты мне кого приволок? Кого ты приволок, я спрашиваю?! — визжал женский голос.

— Кого сказано было, того и приволок...

-Тебе приказано было русалку вещую, что на ветвях сидит у пруда в Лесу Дремучем! Это, по-твоему, русалка?!

— Дык, на ветвях сидела и это, вещала... А на лбу у ней не написано русалка али нет!

— И чего ж она вещала?

— Про трон чегой-то...— второй голос звучал всё неувереннее.

— Про чей трон, дубина?! — женский голос уже больше стал походить на визг неисправных тормозов.

— Она это, того... и-и вообще, тебе, что не всё равно, на чьей крови колдовство творить?

Не всё равно, дубина стоеросовая! Чтоб все секреты колдовские у Кощея выведать, вещая кровь нужна. А лучше вещей русалки и быть ничего не может! Ну, ладно, открывай! Посмотрим, может, и эта на что сгодится.

У Алёнки кровь похолодела в жилах. Куда же это она попала? Биться в истерике и кричать: "Тётенька, не ежьте меня — я невкусная! Вы адресом ошиблися, вам другую надобно!.." — вряд ли поможет. Ожидать появления хотя бы самого завалящего героя — тоже бесполезно.

Ключ в замке дважды повернулся. Сейчас, или никогда! Алёнка вжалась в стену у самых дверей. Те, с жутким скрипом распахнулись и в комнатушку вошли высокая нескладная женщина и какая-то жуткая тварь, больше всего напоминавшая помесь крокодила с таксой. Секунда молчаливого недоумения... Именно этой спасительной секунды девочке хватило, чтобы выскочить в коридор и захлопнуть за собой дверь. Замок ободряюще щёлкнул, извещая о закрытии. Не переводя дух, девчонка рванула к темнеющей в глубине коридора лестнице. Наверх, наверх! Подальше от этого сырого подземелья! Даже сквозь закрытую дубовую дверь Алёнка слышала летевшие ей вслед ругательства Марьи Моревны, ведь это была именно она, и злобный рык крокодилообразного чудовища.

Ох, как она бежала... Пулей взлетела по крутой каменной лестнице, не снижая скорости, пронеслась по освещённой факелами галерее, резко свернула и по инерции пронеслась ещё до средины коридора. Из противоположного конца доносились голоса. Девочка толкнула первую попавшуюся дверь. Та поддалась, и Алёнка ввалилась внутрь.

Комната, как комната, правда, без мебели. Окно широкое, чуть не во всю стену, незастеклённое. На полу лежал старый вытертый ковёр, но стоило девочке стать на него, как тот затрепетал и завис в полуметре над полом.

— Ух, ты! — от неожиданности Алёнка чуть не упала на пол, — Ковёр-самолёт! А ну-ка, коврик, неси меня прочь от этого места! — крикнула она, и ковёр, замельтешив обтрёпанной бахромой, выпорхнул в окно.

* * *

Т

емное ночное небо, ясные звёзды над головой и прохладный ветер в лицо — прямо до костей пробирает. А-А-АПЧИ-ИХ... Так ведь и простудиться недолго. Ярослав прекратил махать помелом, и ступа послушно зависла на месте. Нужно было решить, что делать дальше, а главное, куда лететь.

Мальчишка вытащил из кармана зеркало, которое сунул туда перед тем, как прошибить крышу сарайчика. М-м, как там положено с волшебными зеркалами общаться?

— Зеркало, зеркало, а скажи-ка мне... — нет, не то. Зеркало не отзывалось.

— Абра-кадабра, шуры-муры, ля-ля-тополя, Зеркальце, отзовись! — нет, тоже не то.

Может, надо более торжественно, нараспев:

— Аля-улю-тюлю-лю... — похоже, снова не то. Ярослав задумчиво поскреб затылок, выискивая в памяти что-нибудь подходящее.

— Свет мой, Зеркальце, скажи, да всю правду расскажи... — с чувством продекламировал Яр. Зеркало ожило, уставилось на мальчишку огромными глазищами и недовольно пробасило:

— Опять ты! Да скоко ж можно, нешто на тебе креста нет, окаянный, вдругорядь будишь! Ить, неугомонный какой. Мало того, что умыкнул, аки тать, ещё и спать не даёшь!

— Никто тебя не умы... уме... Тьфу, не крал я тебя! И нечего на меня орать! Кто тебя просил в сарае вопить: "Грабют! Грабют!"? — возмутился Ярослав.

— Ну, чего разбудил-то? — хмуро поинтересовалось Зеркальце.

-Хочу знать, где живёт Марья Моревна Ведьма-королевна!

— А я не скажу!

— Это ещё почему?

— А вот потому! — зеркало изобразило обиженную мину.

— Слушай, давай по-хорошему. На обиженных, знаешь ли, воду возят! Вот сейчас возьму и выкину тебя, а внизу подберёт какое-нибудь чудо-юдо, или сороки по гнёздам растащат!

— Ишь, какой ты! Чуть что, сразу рукоприкладствовать! — испуганно затарахтело Зеркальце, — скажу, скажу я тебе, где Моревна живёт, покажу даже! ќќ

— Вот и ладушки, показывай. Только на будущее, давай договоримся: ты не будешь капризничать, а по завершении операции "Спасение" я верну тебя и ступу Бабе Яге.

— И помело! — напомнило Зеркальце.

— И помело, — согласился Ярослав.

Темная поверхность зеркала осветилась, и там отразилось темное массивное здание, просто поражавшее своей несуразностью и громоздкостью.

— Мрачное местечко, ну, да делать нечего. Показывай, бр-р, рассказывай, куда лететь.

Изображение исчезло, и на его месте вновь появилось подобие лица.

— На север лететь нужно, всё время над лесом, потом над полем, потом направо, — ответило Зеркальце.

— А где здесь север, и куда направо?

— Север прямо перед тобой, а когда направо я скажу. Начнёшь отклоняться, я сообщу.

Ярослав глубоко вздохнул и вновь заработал помелом.

* * *

В

етер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч... И потрёпанный персидский ковёр тоже гоняешь.

— И-и-и!!! — заверещала Алёнка, когда неугомонный половик совершил очередной вираж, уклоняясь от столкновения с перелётной вороной. Девочка уже порядком продрогла на ветру, а места для посадки не предвиделось. Внизу простирался дремучий лес, спускаться в который у неё не было никакого желания.

А на дворе быстро темнело — кудесница-ночь вступала в свои права. Алёнка спустилась пониже и теперь летела, чуть не цепляясь бахромой за верхушки деревьев. Девочка обернулась. Мамочки! Метрах в двадцати от ковра виднелись шесть горящих точек, и в сгустившихся сумерках расплывчато маячил несуразный громадный силуэт существа, похожего на летучую мышь. На О-О-ОЧ-ЧЕНЬ большую мышь. Существо приближалось.

— Какая большая мошка! — раздался хриплый голос. Алёнка судорожно вцепилась в край ковра.

— Как делить будем? — отозвались ещё двое.

Да что же это такое творится?! Мало того, что днём чуть не использовали на благо местного колдовства, так теперь вообще съесть хотят!

— НЕ ХО-ОЧУ-У!!! — завопила во весь голос девчонка и резко потянула край ковра на себя. За время полёта она уже вполне разобралась, как управлять диво-ковром. Летающее чудо персидской работы стрелой взмыло вверх.

— Э-э-э, — донеслось снизу, — мы так не играем! Так не честно-о-о!

— А сзади подкрадываться честно? — крикнула в ответ Алёнка, выписывая ковром какой-то замысловатый зигзаг. Чудище не ответило. Наверное, погрузилось в раздумья о том, что такое хорошо, что такое плохо? Но ненадолго.

— А если кушать очень хочется?

— Ну не меня же-э-э! — прокричала девочка, уворачиваясь от преследователя.

Внизу, между поредевшими деревьями, появились огоньки, затем проступил силуэт здания, очень напоминавшего сказочный терем-теремок. Вниз? Девочка заколебалась: мало ли, что там. Хрясь! Чудище оттяпало кусок коровой бахромы. Сомнения мигом отпали. Ковёр спикировал вниз и резко затормозил. Не удержавшись, девочка кубарем скатилась на траву, а шум крыльев всё приближался. Алёнка взбежала на резное крыльцо и, что есть силы, заколотила по дубовой двери.

— Помогите! Спасите! За мной гонятся! Впустите меня! НА ПОМОЩЬ!!!

Дверь распахнулась так резко, что девочка чуть не упала. Перед ней стояла пожилая женщина в русском сарафане и цветастом платке, с полотенцем, в руках. Невысокого роста, полная, румяная, с тонкой сеточкой морщин вокруг глаз, будто сошла с экрана старой кино-сказки Роу.

— Что случилось, дитятко? Кто тебя напугал, маленькая?

В другой раз Алёнка обиделась бы на "маленькую", но сейчас было не до того. За спиной раздался шум крыльев, и на полянку перед теремом опустился дракон о трёх головах.

— А-а-а!!! — заверещала девчонка, — Оно!!! Оно меня съесть хотело!!!

Бабулька мигом слетела вниз по ступенькам и накинулась на монстра.

— Ах ты, ирод окаянный! Нехристь летучий! — вопила бабка, охаживая дракона полотенцем по всем трём шеям сразу, — как ты вообще посмел на дитятко невинное лапу свою когтистую поднять?! Как осмелился покуситься на девицу?! У-у-у, окаянный, управы на тебя нет! Вот вернётся Кощей, ужо он тебе покажет! Ить, я тебя сейчас!.. — дракон уже не знал под какое крыло головы прятать.

— Дык, Авдотья Аграфенишна, — пыталось оправдаться чудище, — не хотел я! А в темноте рази ж разглядишь? Ну, ошибся малость!

— Ошибся он, — проворчала старушка, — а неча по ночам шататься! Вон напугал дитятко, лица на ней нет. Ану, марш спать! — дракон уныло поплёлся куда-то за терем. Бабулька вернулась на крыльцо к перепуганной Алёнке.

— Пойдём в дом, дитятко. Замёрзла, небось, лица на тебе нет. Пойдём.

Впервые за сегодняшний день девочка оказалась в тёплой уютной горнице. Старушка налила ей горячего чаю с малиной, поставила на стол миску с румяными пирогами.

— Да ты не робей, деточка, кушай. Эвон кака худющ-ща, будто голодом тебя кто морил. Али и вправду морили?

— Не-е, — девочка замотала головой, — меня тут пока только в темнице держали.

— Ах ты, Лада Великая, да кто ж посмел?!

И Алёнка поведала историю всех своих злоключений с того самого момента, как Моревнино страшилище уволокло её в пруд. Старушка только ахала да охала.

— Вот что, деточка, — сказала Авдотья, — как только Кощей вернётся, всё ему расскажешь. Уж он-то этого так не оставит! Где ж это видано, чтоб кровь невинную на колдовство использовать! Не иначе, как Марья Моревна сызнова за старое принялась. А на Змея Гаврыныча ты не серчай. Глупый он. И напугал тебя не со зла, из озорства больше. А так он смирный и энто, травояд... травоеди... травоедательный он у нас.

Тут в дверь постучали, и Авдотья пошла открывать. Старушка распахнула двери. На пороге стоял мужичок в зелёном кафтане, с зелёной бородой до пояса. В бороде запутались водоросли и ряска, от кафтана тянуло сыростью и болотом.

— Неужто сам Хозяин Кочковатого Болота в гости пожаловал! — поприветствовала его ключница.

— Беда у нас Авдотья Аграфенишна! — выдохнул водяной, — великая беда приключилася...

Секунды две Авдотья стояла в полном недоумении, таращась на удручённого водяного.

— Ить, принесла тебя нелёгкая, на ночь глядя, — выдохнула она, — ну, проходи уж, коль пришёл. Сказывай, что стряслось, борода твоя зелёная!

— А ты не серчай! — огрызнулся тот, — нет моей вины в том, что случилось.

— Да что стряслось-то?

— Тину, дочь мою единственную, похитили нынче. А Кощея Марья Моревна в полон забрала. Не уберёг я их — чары мои болотные слабы оказалися супротив колдуна заезжего.

— А ещё сватался ко мне, хрыч старый! Мол, мужчина в самом расцвете сил! Тьфу на тебя, пенёк замшелый, не уберёг детей! — взвилась ключница.

— Ну, ты энто...

— Я те дам, энто! Что теперь делать будем?

— Может, чародеев созвать?

— Ага, как же! Созовёшь ты их! Один леший знает, где их носит! Пока гонцов разошлём, пока те их найдут — впору будет Новый год справлять! Постой-ка, тут нынче к терему дитё пришло. Так говорит, будто из логова Моревны убёгла. Может, она чего расскажет. Алёнушка... — но девочка уже мирно посапывала, положив голову на руки, — умаялась, бедная. Да ничего, утро вечера мудренее.

* * *

З

емля неумолимо приближалась. Ярослав выровнял помело и попытался гребками скорректировать снижение. Бесполезно! Земля оказалась ближе, чем он рассчитывал. Ступа приземлилась под каким-то немыслимым углом, по инерции завалилась на бок, и мальчишка вылетел прямиком в дикорастущие заросли у самой кромки защитного рва, где плескалась вода сомнительной чистоты.

— С приземлением надо будет ещё потренироваться... — пробормотал он.

— Эй, ты это, полегче, — пробасило из кармана Зеркальце, — предупреждай, пожалуйста, в следующий раз, когда захочешь поупражняться в экстремальном сажании ступы!

— Ладно, — Ярослав вылез из кустов, — тьфу, колючая, зараза! Это берлога Моревны?

— Она и есть. Ну, что дальше делать будешь, добрый молодец? — ехидно поинтересовалось Зеркальце.

— Для начала, попрошу одно болтливое зеркало попридержать язык! — огрызнулся Ярослав.

— А по-хорошему? — уже более миролюбиво откликнулось то.

— А по-хорошему, где здесь вход?

— Тебе парадный, али как?

— Али как, — решил паренёк.

— Ну, тады полезай в ступу — верхом поедем.

Ярослав вновь забрался в ступу и заработал помелом.

— Левее, левее греби! — командовало Зеркальце, — теперь чуть выше, выше, говорю! Ну, и куды ты взлетел? На таран, что ль собралси?! Ага, вот так...

Ступа плавно влетела в широкий оконный проём, из которого пару часов назад вылетел потрёпанный персидский ковёр. Ярослав оттащил своё средство передвижения в самый тёмный угол и тихонько выскользнул в освещённый факелами коридор.

— Куда теперь?

— Сейчас, сейчас, дай подумаю...

За поворотом послышались чьи-то шаги и голоса.

— Некогда думать! — прошипел Ярослав, — спрячь меня куда-нибудь, быстро!

— Куда я тебя спрячу?! О, вон перед тобой двери незапертые...

Мальчишка заскочил в комнату. Похоже на какую-то средневековую лабораторию алхимика. Все стены чёрным шёлком увешаны, посредине алтарь каменный из цельной глыбы, под стенами какие-то колбы-реторты... Голоса приближались, кажется, неизвестные направлялись именно сюда. Яр быстренько спрятался за алтарём. Дверь распахнулась, и на пороге возникла Марья Моревна. Следом за ней семенило крокодилоподобное Чудо-Юдо. Они, наконец-то, выбрались из темницы, где их заперла Алёнка.