Идеальный мужчина (общий файл)

Кусок тоста с нафитовым джемом отправился в рот и попал не в то горло: при виде бодрого и лучащегося весельем хозяина особняка, бегущего вверх по лестнице на террасу, я подавилась. Мужчина добежал до стола, плюхнулся в кресло напротив меня и выпалил:

— Донжигтон-илд! Тебе на "д"!

Краш отобрал у меня чашку с кофе, сделал глоток и довольно зажмурился.

— Хватит! — от удара кулаком по столу звякнули приборы. — Когда вы меня потащили в спальню, я предполагала совершенное конкретное развитие событий и в принципе не возражала потерпеть полчаса вашего внимания, но вы... — я встала. — Вы... — наставила на него указательный палец. — Вам было мало крестиков-ноликов и космического боя, вы заставили меня до пяти утра играть в города! Три с половиной тысячи... Я назвала вам три с половиной тысячи городов, и вы хотите продолжить?! Краш он Озмарил, вы сошли с ума или у вас детство в одном месте заиграло?! Дальше вы мне предложите в дочки матери поиграть? Мамой будете или дочкой, позвольте поинтересоваться?

— Тьера изволит гневаться? — я вздрогнула. Привычка Харона подкрадываться бесшумно здорово трепала нервы.

— Угу, — Озмарил принял из рук слуги вторую чашку кофе. — Тьера считает, будто я веду себя, как ребенок. Она, видите ли, на мое особое расположение рассчитывала, а я ее надежд не оправдал.

Кровь прилила к голове. Руки потянулись к столовым приборам. Значит, это я неизвестно чего себе напридумывала?! А что должна была подумать, после его весьма откровенных намеков, когда пришла в себя? Точно не о детских играх.

— Харон, как мне ей объяснить, что в моих глазах она еще ребенок, а с детьми я... У меня... — Озмарил замялся.

— У тебя на детей... рука на поднимается? — пришел на помощь слуга.

— Именно, мой друг. К счастью, рука-то на детей у меня и не поднимается...

Я метнула нож. Потом вилку. Взялась за тарелку...

— Тихо, тихо, — сильные руки обхватили меня и крепко сжали. — Незачем посуду портить. В ограниченности женского ума фарфор совершенно не виноват, — проговорил Харон. — Исключительно общество. Оно навязывает определенную модель поведения, которой многие слепо следуют. Мужчина потащил в спальню — ура, будет секс! Или не ура, но секс все равно будет. Не нужно о нас так плохо думать. Мужчины — личности очень разносторонние, с массой занимательных увлечений. Возьмем, к примеру, тьера Озмарила. Он сочиняет музыку, пишет стихи и романы, рисует, прекрасно фотографирует, а еще глиняные скульптуры делает.

— Вы мне его сватаете? — уточнила я.

— Безнадежна, — вздохнув, Харон отпустил меня. — На уме только одно...

— Время лечит, — философски заметил Краш. — Ну, и хорошие учителя!

Совместный хохот мужчин сотряс террасу.

В чем-то я была согласна с Озмарилом. Да-да, нечего так удивляться. Кого-то время, кого-то учителя, а некоторых исключительно могила. Я грустно посмотрела на смеющихся мужчин и вынесла вердикт: третий вариант. Есть такие психофизические расстройства, которые лекарствами не вылечишь. Два превосходных образца сейчас находятся рядом и надрывают животы в истерическом припадке.

Я вернулась за стол и сконцентрировалась на еде. Рано или поздно они успокоятся. Игр в наших с ними специфическом взаимодействии было более, чем достаточно. Самое время перейти к делам, а для этого мне нужна Селеста. И, разумеется, Гри.

Парень не только, точнее, не столько мой постоянный любовник. Он гениальный алхимик и хирург. Именно он заново лепил из меня человека. Нет ничего удивительного, что Гри влюбился в свое творение. Он долго меня обхаживал. Тщательно маскировался, поддерживая дружеские отношения, откликаясь на любые просьбы, и нанес единственный быстрый и точный удар два года назад, соблазнив меня. Ох, и влетит мне от него. Да и с Озмарилом они не подружатся... Чтобы Краш ни говорил, в каком бы свете не пытался себя выставить, на тему "я и он" мужчина явно думает. Ни один нормальный человек не станет прикасаться к другому, тем более губами, если присутствует физическое отторжение. А если его нет? То почему бы и нет, как любит выражаться Селеста.

Харон неторопясь убирал со стола. Он переставлял тарелки, чашки и прочую посуду со стола на поднос. Мужчина никогда не считал такую работу недостойной для него, наоборот он радовался минутке, позволяющей ему погрузиться в размышления или воспоминания. Монотонная не требующая участия мозгов работа способствовала этому. Сейчас слуга думал о Матильде и улыбался. Что таить — нравилась ему девочка, очень.

Не слишком красива, скорее просто симпатичная, худая, но в меру. Лицо остренькое, с хитринкой в противовес глазам. Они кристально чистые и в них отражается внутренняя сила и вера... Правда непонятно во что она верит и каким образом в характере взрослой женщины подобная тонкая материя еще присутствует. Разве мало ее жизнь попинала? Судя по приступу, наличию блоков, боязни эрменторов достаточно, но она не сломалась. Удивительно!

Он сам ломался трижды. Не выдерживал преподносимых жизнью сюрпризов, а на его долгом пути их было достаточно, чтобы сломать единственного наследника некогда богатейшей семьи Раниса — планеты входившей в Пояс. Именно в прошедшем времени. Сейчас родина представляет собой выжженную тепловыми бомбами пустыню, где нет ничего живого.

Сперва при невыясненных обстоятельствах погиб отец — известный ученый микробиолог, следом распространившаяся по планете эпидемия неизвестного вируса, выкосившая все почти всех, в том числе его семью, полная зачистка планеты и случайно найденная запись отца с предупреждением: его смерть и распространение болезни не случайно. Ранис был выбран экспериментальной площадкой. Тогда в семнадцать лет он сломался первый раз.

Он воспитывали в вере. Учили доверять людям и тем, кто взял на себя обязательства заботиться о них, но родители забыли рассказать о предательстве. О том, что для правительства, управляющего почти тремя сотнями обитаемых планет жалкая горстка ранисцев всего лишь расходный материал, которым можно пожертвовать во благо Пояса.

Новой семьей Харона стала террористическая организация. Они называли себя "Черной Звездой". Ну да, назваться Дырой было странно для тех, кто поставил себе целью добиться справедливости и равноправия для всех. А еще нелепо и смешно. Что за террористы, название которых нельзя произнести без улыбки?

Харон стал бойцом. Простым исполнителем, мясом, бросаемым на грязные и часто смертельно опасные задания. Никто не верил, что семнадцатилетний парень сможет превзойти мальчишек и девчонок, которых готовили чуть ли не с пеленок, но он смог: рвал связки, тянул мышцы, ломал кости... Он хотел отомстить за миллиарды погибших, за свою семью, однако, еще больше он хотел умереть. Мужчина часто представлял себе тот самый последний бой, часто упоминаемый в длинных пафосных речах руководства "Черной Звезды". Сначала падет Комитет Мира, следом за ним рухнет здание Комитета социального обеспечения, а потом от пирамидального офиса Комитета по делам правонарушений останется дымящаяся воронка, а он лично застрелит пока неизвестных Трех — судий, поставивших кровавую подпись под приговором Раниса.

Через шестьдесят лет он разучился верить. На его глазах сдохли его друзья. Именно так. Не умерли и не были с почестью похоронены, а просто сдохли: в тюрьмах, застрелены в боях, пожертвовали жизнью ради неизменных идеалов организации. Но ничего не изменилось. И Харон, уже не боец, но тренер, глядя в горящие глаза подростков, осознал — выбранные в минуту слабости идеалы оказались неверными. И никто не собирается их достигать...

Когда его взяли эрменторы мужчина был даже рад. Ему дали возможность умереть. Наконец-то все закончится. Пусть не так, как он мечтал, но закончится. Мужчина ждал приговора с улыбкой. Он радовался близкой смерти. Слова: осужден на тридцать лет одиночного заключения, без права видеть человеческое лицо, сломали его во второй раз.

Трое сдержали свое обещание. За тридцать лет Харон не видел никого из людей. Он несколько раз сходил с ума, но его возвращали в реальность, ограниченную безликими серыми стенами. К теле-тигу, доставляющему еду, собственным мыслям и невыносимому одиночеству.

Через тридцать лет дело пересмотрели. Мужчина расплакался, как ребенок, когда его все-таки приговорили к смерти. Он продолжал рыдать, лежа голым на холодном металлическом столе. Он сумбурно благодарил незнакомых и невидимых за черным окном стеклом свидетелей за смерть. И до конца верил в ее приход, наблюдая за опустошающейся капсулой с ядом вставленной в медицинский пистолет. И его опять обманули.

Странно открыть глаза после дозы яда и понять: я жив. Дранг подери, жив! Ируян он Озмарил, отец Краша, выкупил его у государства. Казнь была не более чем, инсценировкой. Трое сочли тридцать лет одиночества достаточными, чтобы перемолоть сознание и характер человека до неузнаваемости. Они были правы. Харону больше не хотелось мстить, справедливости для себя или всех. Мертвые для него стали тем, кем и должны были быть — памятью. Мужчине больше вообще ничего не хотелось, и он с радостью принял роль телохранителя, доверенного лица и отчасти друга для Озмарила младшего.

Роль...

Садясь в вызванный китар мужчина усмехнулся. Что теперь с ней и своим прошлым делать, когда вдруг проснулся интерес к жизни? Когда руки тянутся к горлу Краша — удавить его за пошлые шуточки по отношению к Тилле. Когда хочется сломать ему шею выверенным движением, чтобы не смотрел на нее взглядом собственника. Только... Матильда, похоже, совсем не против покуражиться с Озмарилом младшим, и если так... Что ж, ревность хоть и нехорошее чувство, но все-таки не полная пустота в душе..

Китар остановился. Харон расплатился за поездку, вышел и направился к развлекательному плексу, где должен встретиться с посредником и заказать необходимые для Матильды вещи.

Глава 8

Я потребовала у Краша закрытый канал связи, который был немедленно предоставлен. По памяти набрала сестру, сознательно отключив голограф и отправив внутри вызова скрытый код предупреждения, что я не одна и нахожусь на условно вражеской территории.

— Тилла! — взорвался динамик. — Где тебя носит? Ты дранга за хвост из норы вытаскиваешь?

— Сел, секунду...

— Что вообще происходит? — надрывалась сестра, похоже предупреждение она пропустила или сознательно наплевала на них. Не похоже на обычно рассудительную Селесту.

— Сек...

— Ты хоть в курсе, что у особняка Озмарила неделю репортеры дежурят? — перебила меня сестра. — Ходят слухи, его убили или тяжело ранили!

— Да все с ним в порядке! Сидит рядом, ушами хлопает и меня локтем толкает! — не выдержала я напора Селесты и попросту перекричала ее.

— А... — сестра осеклась. — Кто сидит рядом?! — гораздо медленнее и членораздельнее проговорила сестра.

— Краш, — напомнила я. Селесту в состоянии разгона остановить трудно, а если получается, то тормоза у нее намертво заклинивает. — Мы о нем говорим.

— Он Озмарил? — неподдельное удивление прозвучало в голосе Селесты. — Сидит рядом с тобой и слушает наш разговор? Ты шутишь!

— Она не шутит, — вклинился в нашу буседу Краш.

— Кто это? — испуг Селесты я ощутила на расстоянии.

Мысленным приказом Озмарил отключил звук.

— Вы случайно не сестры? — осведомился он.

Проклиная его догадливость, я процедила сквозь зубы отрицательный ответ и включила звук. Еще вчера Краш добавил меня в список пользователей мульти-ала, которые могут отдавать системе простейшие команды из разряда управления звуком, изображением, температурой в комнате и так далее. Озмарил добавил код моего сенсора, вживленного под кожу за ухом, в систему безопасности, назначил роль и определил для нее права доступа.

— Сел, послушай меня пять минут, не перебивая. Я провалила дело, — уши заложило от вопля Селесты. — Сел, не перебивая, означает, вообще не издавая никаких звуков! Итак, кроме меня, в доме был еще наемник. Мы с ним схватились. Он здорово потрепал меня... — дранг! Если сестра не прекратит орать, то я скоро оглохну. — Я в порядке! Да не насиловал меня никто! Ни в одиночку, ни вдвоем! Сел, прекрати истерить... — мой голос потонул, придавленный высказывания сестры в мой адрес, адрес второго наемника и его половых отношений с Озмарилом.

Я отключилась и насладилась тишиной, изредка прерываемой всхлипываниями Краша. Лицо уважаемого тьера частично покраснело, местами побелело и было залито слезами. Оно выражало детский, поистине неподдельный восторг. Через пять минут, когда Озмарил перестал смеяться и хвататься за живот, едва я открывала рот, а я перестала возмущенно сопеть, выражая негодование вспыльчивостью Селесты, смогла повторно набрала ее. Мульт предусмотрительно убавил громкость звука.

Со второй попытки объясниться с сестрой получилось. Она взяла себя в руки, одела нервы в смирительную рубашку и вколола успокоительное. Сколько себя помню, поведение Сел всегда было двойственным. С одной стороны она — беспринципный делец, умело работающий с заказчиками, с другой стороны — нервная стерва-диктаторша, когда речь шла о близких ей людях. В приюте она часто за меня вступалась, за что получала в два раза больше от сверстников и надзирателей приюта.

Вкратце, где-то переврав события, где-то "забыв" о подробностях, я пересказала произошедшее. Селеста помолчала и нехотя признала правильность моих решений. В кои-то веки я заслужила ее одобрение!

— Я в деле, — ответила сестра. — "Червем" занимайся сама. Здесь я тебе не помощник, а вот заказчик уже по моей теме. Насчет особняка я тоже соберу информацию. До завтра сделайте "куклу" кристалла Ашера. Я договорюсь о доставке груза. Там мы и возьмем посредника. Мне невероятно интересно, к кому приведет ниточка. Тилла, я понимаю, ты занята, но найди время и свяжись с Гри, он очень сильно волнуется за тебя, договорились?

— Да, — ответила я. Мульт отключил связь. Вместо голоса сестры из динамиков полилась приятная инструментальная музыка.

— Гри? Кто он? — полюбопытствовал Озмарил.

Я задумалась. Не хотелось приоткрывать тьеру дверь в свою личную жизнь. Чует сердце, он сперва робко, одним глазом, заглянет туда, а после завалится с прожектором, завалится на кровать и будет советы давать!

— Друг, — уклонилась я от правды. — И третий из моей команды.

Нет, личное — однозначно, та черта, за которую нога Озмарила не должна ступить ни при каком раскладе. Сегодня он добрый. Улыбается, смеется, забавляется, но случись что: крах планов, противодействие его желаниям... Он не пощадит никого. Он доберется до Селесты и Гри, а меня оставит на закуску. Безусловно, тьер не дурак и попробует отследить Сел, но и сестра не идиотка — она уже сто процентов поменяла сетевой глобальный адрес своего мульти-ала, старый привязала к... допустим, детской школе, а мульту Озмарила скормила еще один поддельный, уводящий след на другую планету. Так, на всякий случай. Сел любит перестраховываться.

Собравшись с духом, я набрала код Гри. Секунда, вторая, третья... Наконец, он ответил.

— Да, Краш, слушаю...

Я повернулась и уставилась на он Озмарила. Мужчина пожал плечами, сделал невинное лицо и сказал: