Записки путешественника по параллельным мирам

Перед Ангелом предстало два дрожащих от страха мужика с пистолетами. Поднебесный дважды нажал на курок и оба его противника рухнули замертво.

— А ты что стоишь? — в истерии заорал Красавчик. — В бой! Эй! Ты что? Ты куда?

Дикий крик пронёсся вдоль здания. В окошко сиганул, понял Михаил.

— Ничего, меня ты не убьёшь! — возопил Красавчик. — Ведь я же... я же... А, чёрт, не открывается!!!

Ангел поднялся на последний этаж. Перед ним лежал парень со смазливым лицом в голубой рубахе. Видимо, он пытался вылезти на чердак, но силёнок открыть туда проход не хватало.

— Купидон стреляет прямо в сердце, — хмуро произнёс Поднебесный.

— НЕТ! — завопил Красавчик. — НЕТ!! НЕ-Е-ЕТ!!!

Истерику прервал выстрел.

Без особых проблем Ангел забрался на крышу. Оказалось, что Красавчик был прав. Барышев был там. Поднебесный узнал его сразу, так как он был ужасно похож на своего сына.

Илья Барышев спокойно сидел на крыше, Руки он держал перед собой, показывая Михаилу, что оружия у него нет.

— Вот ты и пришёл, — отметил авторитет.

— Странно, — проговорил Ангел. — Я не вижу у тебя никакого оружия.

— Как раз ничего странного, — возразил Барышев. — Своей жизнью я не дорожу, а твоей смерти я не жажду.

— Именно поэтому ты всё это устроил? — спросил Михаил.

— Хм, похоже, ты не понимаешь, — спокойно произнёс Илья. — Что ж, если хочешь, я могу тебе всё рассказать.

— Валяй, — сказал Поднебесный.

— Когда ты убил моего сына, меня охватила ужаснейшая боль, — проговорил Барышев. — Во мне кипел благородный гнев мщения. Я хотел убить всех, кто к этому причастен, причём в страшных мучениях. Но когда я поймал заказчика и утопил его в серной кислоте, я не почувствовал никакого удовлетворения. Наоборот, боль ещё больше увеличилась. И я решил устроить на тебя охоту. Я знал, что так просто тебя не убьют, и когда-нибудь ты доберёшься до меня. И ты меня наконец-то прикончишь.

У Ангела от такого признания даже челюсть отвисла.

— Удивлён? — горько улыбнулся Илья. — А дивиться-то нечего. У меня нет семьи. У меня больше нет сына. И никогда больше не будет. И ничто меня больше не обрадует, даже твоя смерть. Самого себя я убить всё равно не смогу, так пусть это сделаешь ты.

Ангел так и стоял с отвисшей челюстью.

— А если бы меня убили? — поинтересовался Поднебесный.

— Что же, тогда бы я заплатил ему, — произнёс Барышев. — А потом убил бы себя. Если бы, конечно, смог. А теперь давай покончим с этим.

Михаил поднёс ствол ко лбу Ильи.

Выстрел.

Мёртвый Барышев лежит у ног Ангела.

Глава 10. Ошибка

Ангел стоял над трупом Барышева. Вот и всё. Он убил его. Теперь уже ничто не грозит ему. Он смог. Он победил. Он выжил.

— Извините, пожалуйста! — услышал он чей-то голос сзади. — Вы не против, если я вас убью?

Михаил обернулся. Перед ним стоял странный человек. Он был одет в розовую рубашку и белые брюки. Правая рука была в гипсе. В левой он держал пистолет.

— Кто ты? — спросил Поднебесный.

— Как, вы меня не узнали? — улыбнулся человек. — Это же я, Лавуш, латыш. Бывший маляр, между прочим.

— Что тебе нужно? — не понял Ангел.

— Как что? — переспросил Лавуш. — Я хочу убить вас.

Михаил усмехнулся.

— Куда тебе? У тебя же рука сломана. Кстати, мной сломана.

— Дело в том, что я — левша,— произнёс Лавуш.

— Как? — не понял Поднебесный. — Но ты же бросился на меня с ножом...

— Всё было продумано, — сказал бывший маляр. — Я — левша, и действительно превосходно стреляю. И когда я услышал про охоту на вас, то я тоже решил поучаствовать. Но что я мог сделать? Зарезать вас? Я же абсолютно не умею обращаться с ножом. Застрелить? Но беда в том, что у меня на тот момент не было даже пистолета. И я решил для начала помочь вам. Я знал, что вы тёртый калач, и если вы узнаете, что на вас объявлена охота, то проживёте дольше. Именно поэтому я вам всё рассказал.

Я знал, что живым и здоровым вы меня от себя, конечно, не отпустите. Именно поэтому я подставил под удар свою правую руку. Затем я получил пистолет, и всё стало гораздо проще.

— Спешу тебя огорчить, — улыбаясь, сказал Ангел. — Барышев мёртв, и никто тебе не заплатит за мою смерть.

— Барышев мёртв, — также улыбаясь, сказал Лавуш. — Но тотализатор всё ещё работает.

Улыбка Михаила потухла. Он всё понял.

— Я собрал все деньги, которые только мог, — продолжал латыш. — И поставил их на то, что я тебя убью. Бывший маляр в розовой рубашке со сломанной рукой — мои шансы оценили как один к девяноста девяти. Если я убью тебя, то я получу сумму, примерно равную половине той, которую предлагал Барышев. Но мне и этого вполне хватит.

Ангела охватила паника. Нет, только не это! Кто угодно, только не он! Пусть его убьёт Палач, или Пантера, или Несчастный случай, или... или Горлопанов, в конце-то концов! Но не этот же, в розовой рубашке...

— Стой! — спохватился Поднебесный. — Давай договоримся! Разольём кровь, заплатим соседям, скажем, что ты меня убил, а я смоюсь из города...

— Мне кажется, что я когда-то уже предлагал такой расклад, — молвил бывший маляр. — И вы от него отказались. Так что...

" — Столько пройти, что бы так окончить путь, — печально подумал Ангел. — Похоже, я заработал премию Дарвина..."

— Во многих сказаниях благородный рыцарь оставляет жизнь своему врагу, — произнёс Лавуш. — Но что потом случается с этим рыцарем нигде не написано...

И он нажал на курок.

История 5.

Я, муз

Я шёл по парку, всё ускоряя шаг. Если поторопиться, то можно успеть застать Солнышко. Иначе придётся худо.

С неба лил дождь. Стеклянно прозрачные капли срывались с небес и разбивались о лужи, падая с неимоверной высоты. Редкие прохожие ёжились под зонтиками и старались побыстрее дойти до дома.

Серость окутывала улицы города.

Внезапно в моей голове раздался дикий вой сирены.

" — Внимание! Автор Шрам вызывает вас в свою книгу! Внимание! Автор Шрам вызывает вас в свою книгу! Будьте готовы к перемещению!"

Я быстро добежал до арки. Здесь вряд ли кто-нибудь увидит, как я буду исчезать. А то чья-нибудь психика может такое перенести.

Голос в моей голове продолжает.

" — До перемещения осталось: девять, восемь, семь..."

— Да когда уже! — в злости подумал я.

"...шесть, пять, четыре, три, два, один..."

Я пал в другую реальность. Передо мной проплывали полотнища различных различных цветов: фиолетовый, пурпурный, красный... Они смешивались и вновь растворялись на отдельные куски.

Мультики. Так их назвал один из музов. Никто уже не помнит, кто именно, но название так и закрепилось.

Мультики быстро закончились, и я очутился в небольшой комнате. Автор не был сосредоточен на мне, что дало мне возможность оглядеться. Так, чёрная униформа, чёрные сапоги... Ко мне в голову закралась догадка. Я глянул на плечо и увидел... Свастику! Да-да, её родимую! А что, спрашивается, надо было ожидать от Шрама?

Самый жестокий из всех авторов, Шрам, постоянно выдумывал какие-нибудь ужасы. И нам, рабам автора, с тяжёлым сердцем приходится обыгрывать все его фантазии. Что поделаешь, денег за участие в его книгах платят больше всего денег.

Я взглянул на руку сидящей передо мной женщины. Меня покоробило от ужаса. Все ногти на её правой руке были перевязаны бинтами. Несложно было догадаться, что этих ногтей уже попросту не было.

В порыве ярости я крепко стиснул зубы. Что этот зверь-автор творит? Всё то, что случилось с музой во время романа, переносится и в её настоящую жизнь. Когда девушку освободят из этой книги, содранные ногти так и останутся при ней. Кого впечатлит такая муза? Кто возьмёт её в другое произведение? На что ей жить, в конце концов?

Внезапно автор завладел моим сознанием.

— Что ж, фрау Миллер, — произнёс я, чеканя шаг мимо стола, за которым она сидела. — Или как вас теперь называть? Елизавета Фунова? Весьма похвально, что вы всё-таки согласились с нами сотрудничать.

— Я всё вам рассказала, герр Штрахенбайер, — ответила фрау Миллер. — Больше я не знаю ничего.

— Ну, это определять не мне, — усмехнулся я. — Это решат вышестоящие лица. В конце концов, на второй руке ногти у вас ещё остались, — я со злобной улыбкой подмигнул ей.

Ненавижу! Ненавижу автора! Ненавижу себя за то, что следую его воле! Ненавижу! Ненавижу!!!

— Можете даже не рассчитывать, — спокойно заявляет Фунова. — Я всё равно больше ничего не знаю.

Внезапно нас обоих передёрнуло. Автор отвлёкся. Освободил нас обоих из-под чуткого контроля.

— Меня неплохо потрепали, — показала мне свои перевязанные пальцы. — Кстати, по твоему приказу.

— Настанет день, и я убью Шрама! — со злостью сказал я. Это было всеобщей мечтой любого муза. И все понимали, насколько эта мечта несбыточна.

Шрама можно было увидеть на детской площадке. Он сидел всегда на одной и той же лавке, в то время как его десятилетняя дочь бегала по площадке. Убивать автора было запрещено, а уж тем более — отца маленькой девочки.

Я поморщил лоб. Как можно имея такую замечательную дочь писать такую гадость.

— Как тебя зовут? — спросил я девушку.

— Юля, — представилась она. — Юля Алетинова. А тебя как?

— Я — Сергей Мискин, — проговорил я. — Ты где живёшь?

— А зачем тебе? — переспросила Юля.

— Ну, судя по твоей руке, на ближайший месяц ты выведена из игры, — произнёс я. — А жить-то на что-то надо. Я буду тебе помогать. Всё ж таки, получается, что это по моей вине всё так случилось, — улыбнулся я.

Немного помявшись, Юля всё-таки согласилась.

— Я живу на улице Попова, 65. — сказала она. — Первый подъезд, квартира 16. Буду ждать...

Внезапно раздался оглушительный звук сирены.

" — Внимание! Автор закончил творчество! Всем приготовиться к возвращению! Автор закончил творчество!" — женский голос звучал, казалось, отовсюду.

— Что ж, до встречи! — помахала мне Юля здоровой рукой.

— До встречи! — выдавил улыбку я.

* * *

Мы — музы. Мы те, кто вдохновляет писателя на творчество. Автор ведь не просто так, из пустоты создаёт своих персонажей. Он видит нас на улице, в магазинах, в массовке по телевизору. Затем образ муза или музы возникает в голове у автора, и он начинает выдумывать для нас приключения. И мы попадаем в мир автора.

Когда автор берётся за нас, мы полностью теряем свою волю. Мы выполняем лишь те действия, которые описывает автор в своих книгах. У нас нет никакой свободы выбора. Пока автор не отвлечётся.

Отвлечением называется тот момент, когда автор переключает своё внимание с одних персонажей на других, никак с ними несвязанных. Если автор отвлекается, нам вновь возвращается свобода действий. Мы можем делать всё, что угодно. Даже убить друг друга. Это, правда, не рекомендуется. В случае, если кого-то убили, и вдруг в игру вернётся автор, то он рискует получить переутомление. То есть, у автора ум за разум заходит, и он заканчивает творчество на сегодняшний день. До тех пор, пока не найдёт где-нибудь схожего человека, который встанет на место ушедшего персонажа. Короче говоря, пока не найдёт нового муза на место старого.

Всё, что происходит в книгах с музами, происходит с нами и в реальной жизни. Умрёшь в книге — умрёшь и в реальности.

Браки между музами, конечно, никем не запрещены. Но мы стараемся не заключать подобных браков. В таком случае ребёнок на сто процентов родится музом, тогда как в смешанных браках такое рождение составляет пятьдесят процентов. Мы всё же надеемся, что наши дети станут нормальными людьми. Уж слишком опасна жизнь муза.

Как это ни банально, за свои подвиги мы получаем не опыт. И не здоровье. Мы получаем обычные деньги. Причём, как правило, чем опаснее книга, тем больше денег нам достаётся.

Кто платит нам деньги, мы не знаем. Просто когда мы возвращаемся в реальность, они уже оказываются у нас в карманах. Никак по-другому мы зарабатывать просто не можем. Любое дело, за которое мы берёмся, просто валится из рук.

Когда автор прерывает своё творчество, мы возвращаемся в то место, откуда мы исчезли. В реальном мире все наши приключения не занимают и секунды. Если книга завершается без нас, мы всё равно получаем гонорар. В конце концов, мы же участвовали.

Чтобы стать героем книги, достаточно просто попасться к автору на глаза. Он запомнит тебя и, если захочет, возьмёт в книгу. Меня пока на главные роли ни разу не брали. Так, проходняк. Но меня и это вполне устраивает

В нашем городе существует несколько авторов. Вот как подписываются некоторые из них:

Шрам. Про него уже было достаточно сказано. Садист с маленькой дочкой. Обожает сочинять хорроры с подробным описанием всех ужасов пыток и жутких смертей. Да, безусловно, опасно. Но сколько денег за это можно получить...

Солнышко. Молодая мама. У неё двое замечательных детишек. Близнецы, мальчик и девочка. Пишет она, в основном, для них. Попасть в её книгу — всё равно, что попасть в рай. Никто не умирает, никому не причиняют боль — в общем, сказка. Правда, и цена за неё смешная. Но перебиться, в принципе, можно и на Солнышке.

Одиссей. Здоровый бугай с небольшой бородкой, но без усов. Имя такое он получил за то, что любит по поводу и без повода говорить "Я — Одиссей". Опасный тип. Может убить своего муза только ради смеха. Все помнят отца Прохора. Одиссей заставил несчастного старика гонять по городу с автоматом в руках, а затем и вовсе жестоко расправился с ним, приковав его наручниками к поезду. Несчастный священник...

Унылый Трудяга. Воспитан в семье коммунистических тружеников. Описывает, в основном, суровые будни рабочего класса. Скука неимоверная, но... зарабатывать-то хоть как-то надо.

Мадам. Пишет любовные романы. В принципе, тоже вариант для зарабатывания денег, но есть одно "но". В прошлом романе главный герой трагически погиб. Если у неё погибает даже главный герой, то что уж говорить о нас, простых смертных. Рискованно, но довольно прибыльно.

И, наконец, Корсар. Пишет свои произведения, в основном, по мотивам фильмов и аниме. Риск погибнуть, безусловно, есть, но работать куда спокойнее чем, скажем, со Шрамом.

Они творцы наших жизней. Они наши Боги.

Мы любим их. Мы поклоняемся им. Мы ненавидим их.

Но, так или иначе, жить без них мы не сможем.

* * *

Я вновь оказался в той же самой подворотне. Всё то время, что я провёл в книге пролетело за одну секунду. Для случайных прохожих я просто на секунду исчез и тут же появился на том же месте. Если такие и имелись, то они, скорее всего, просто подумали, что у них проблемы со зрением.

Я сунул руку в карман и вытащил хрустящие банкноты. Сорок пять тысяч рублей. За проходную роль, однако. Неслабо, очень неслабо.

С неба всё также лил дождь. Я спокойно наблюдал, как капли падали с небес, растворяясь в грязных лужах. Здесь, в подворотне, ливень был нестрашен.

" — Какая-то хреновая зима! — подумал я. — Середина декабря, а тут — сплошные дожди. Оказаться бы сейчас где-нибудь на море, на солнце..."