Дерек поклонился продолжающей спокойно сидеть женщине и уловил заинтересованный и почти восхищённый взгляд... нет, не красавицы, а вернувшегося с улицы купца из бывших охранников.
Дерек слегка кивнул — одновременно купцу и красавице, и пошёл на второй этаж.
Если торговец заинтересован нанять "пастушка" в охрану — то сам его найдёт. А женщина... не хватало только поддаться её чарам и забыть обо всём на свете.
Перебежчика в спальне не было. Дерек ещё раз перепроверил оставшиеся амулеты, отнёс их в конюшню и решил с утра поискать мага, чтобы от них избавиться. С тем он и повалился на кровать не раздеваясь и намереваясь по-прежнему спать короткими погружениями. Вряд ли кому-нибудь придёт в голову, что он остался в своей спальне.
* * *
* *
Боевые заклинания не требовали тонкого и изящного плетения. А поисковые... Если бы он умел бросать поисковые заклинания! Поэтому он стоял и смотрел, не зная — войти или бежать. Талина протянула ему заряженный арбалет, он отвёл её руку — стреляла она не хуже него. Один из находящихся внутри был ещё точно жив, и, похоже, безоружен. Ренни кивнул Талине и приготовился. Он не был уверен, что в таком небольшом помещении огонь их не заденет, но ничего другого не умел.
— Стой здесь, — шепнул он, — я пройду вдоль стен.
— Свистни лучше, — предложила Талина, и ему стало стыдно. Не он первый, не он последний, кто при выходе на свет забывает, что можно пользоваться слухом, но всё равно стыдно. Он свистнул: звук отразился от пустых стен — лишь на полу возникли помехи. Свистнул ещё: если кто и был в комнате — то лишь невысоко в центре.
Войдя, он первым делом пробежался вдоль стен, наскоро их простукивая — пустота обнаружилась, но сказать, куда открывалась дверь, было сложно. Тогда они старательно задвинули камень, не обращая внимания на стоны раненого. Не внушали доверия ему все встреченные здесь. Теперь он рискнул осмотреться: возвышение по центру было накрыто тканью, под которой просматривались тела. То, что вспомнилось из древних свитков, гравировок и таблиц, заставило похолодеть и ещё раз проверить — не сорвётся ли огонь с ладоней сам, с перепугу.
— Я посмотрю, а ты меня лучше прикрой, — шепнула Талина, и ему опять стало стыдно.
Она оказалась смелой. Конечно, она почти совсем взрослая, и долго жила наверху, но ведь женщина! Он пытался подражать её выдержке, но когда узнал знакомое шерстяное платье...
— Это же... я помню эту вязку, ещё сама хотела научиться... — Талина стащила ткань до конца... зажмурилась и привычно свистнула — анализ отразившегося от стен звука немного привёл её в чувство, так что хватило сил накинуть покрывало обратно не открывая глаз и не упав в обморок.
— Это наши, те двое, что пропали из обоза, помнишь? — торопливо повернулась к Ренни, соображая — видел, не видел, маленький он ещё. — У них платье и свитер были вязаные, я узор хорошо запомнила, если самой связать — наверху очень дёшево выйдет, а у нас стоить будет — дюжиницы три не работать можно...
Она не понимала, что и зачем говорит. Судя по расширившимся глазам Ренни, её спина отнюдь не перекрыла ему обзор.
— Надо допросить, — еле выдавил он из себя, мотнув головой в сторону раненого.
Один был мёртв — Талина хорошо стреляла. Второй по-прежнему стонал, и теперь они решились к нему подойти.
— Что это?
Она не смогла бы говорить так жёстко.
— Ну? — повторил он, забирая у неё арбалет.
Раненый был чисто выбрит. Второй — тоже. Так вот что насторожило Ренни на поляне — местные не бреются. Мужчина стонал, буравя их обоих ненавидящим взглядом.
— Что это? — Ренни прицелился в раненого, хотя вряд ли мог этим его испугать — добить было милосерднее.
— Ты бы лучше спросил, где выход, сопляк, — выплюнул мужчина.
— Он спросит, — вмешалась Талина, — потом. Сейчас скажи, что это...
На самом деле она не была уверена, что хочет знать. Мужчина закрыл глаза. Молчал долго. Потом выдавил:
— Алтарь...
Слово было ей абсолютно незнакомо.
— Кому? — судя по вопросу, Ренни знал, что оно означает. Что-то магическое, решила Талина.
— Светлому... — мужчина ни на секунду не задумался, лишь кривился от боли.
— Светлому? — переспросил Ренни. — Зачем?
— Облегчить приход, — голос раненого слабел.
— Не может быть... — растерянно выдохнул Ренни, — он же... светлый...
— Дурак, — захрипел мужчина, — он такой же, как и тёмный... хуже, чем тёмный, потому что... притворяется...
— И нас должны были... тоже? — Талина уточняла на всякий случай, она поняла это, как увидела платье.
— Суки... не успели... — сквозь зубы прошипел раненый.
А она ещё убивалась по господину Хенлеримаду.
* * *
* *
Золомер в окаменении наблюдал за ссорой. Приезжий в плаще из непонятного материала спас сегодня его трактир. И, возможно, жизнь. Не только его — всех присутствующих, включая свою собственную. Хорошо, госпожа не успела рассердиться за отсутствующего вышибалу. Что она не задумываясь убила бы нападающих, а затем раскатала дом по брёвнышку вместе с посетителями, трактирщик не особенно сомневался. Надо ж было этим троим упиться до полной потери разума...
Золомер мрачно глянул на вышибалу и бегом понёс госпоже вино и мясо. Он до помутнения в глазах боялся не угодить женщине в эльфийском плаще. Красавица, путешествующая одна ночью в таком одеянии, крайне опасна. Этот плащ стоил больше, чем всё золото и бриллианты, которые он успел заметить под ним. Не случайно компания весёлого люда напротив примолкла и стушевалась. Когда люди в таких плащах входят в трактир, остаётся только надеяться, что им всё понравится — иначе... Он поёжился и подобострастно склонился перед госпожой. А она была красива, так красива, что на мгновение трактирщик забыл об опасности. Женщина милостиво улыбнулась и скосила взгляд чуть назад, не обращая внимания на согнувшегося хозяина.
— Подожди, — пропела она, — будет ещё заказ.
Золомер поднял голову: к столику направлялся посетитель. Безумец. Только безумец может подсесть к женщине в таком плаще. И только полностью сумасшедший может отказать, когда она так призывно улыбается. Оставалось надеяться, что трактир сегодня устоит. Но жену и детей надо срочно отправить к кому-нибудь из родичей...
Глава седьмая. Купец
— Привет, рыбка. Не утерпела? Ладно, и я соскучился.
— Повтори, я не ослышалась?
— Солнышко, я соскучился. Очень. И как тебе?
— Хорош, хо-о-ро-ош. Где нашёл? Совершенно потрясающий мужчина! Рост, стать, манера держаться — загляденье! Долго искал?
— Ты тише, тише, это всё-таки не элитный жеребец, чтоб так о нём отзываться.
— А что такого? Все мужики либо жеребцы, либо кобели, либо...
— Козлы, я знаю. И всё же попридержи язык, мне не нравится твой тон...
— Да? Раз не нравится, значит и правда хорош. Не тяни, рассказывай, где отыскал-то и что так долго?
— Да не поверишь — как в себя пришёл, думаю всё, каюк, в нижние миры выбросило. Весь цикл по шагам перебрал, все прегрешения вспомнил — чуть не взвыл, как представил, что мне оттуда наверх ползти. Решил — не выберусь, всех покромсаю, такое устрою — сами меня выкинут. Главное, непонятно, за что? Ничего вспомнить не могу — вполне же нормально всё было... ну пусть не совсем нормально, но уж не так, чтобы в нижние... Прочухался: ничего подобного, мир-то вполне себе средний. Там и нашёл....
— И кто он?
— Лучший мечник империи, главнокомандующий, первый в технике владения боевым бичом и основной претендент на трон императора — сама понимаешь, за кем армия, тот и правитель. И при этом вполне нормальный мужик, но тут всякое бывает, сама знаешь... Слушай, вкусно! Не столько даже вкусно, сколько вкус как таковой имеется. Ты не представляешь — они там едят в основном грибы, с тебя примерно ростом, ещё и дома ими украшают, а жидкость, которую из грибочков добывают, называют нектаром и пьют. Причём стоит данный напиток, как вполне приличные обед и ужин за пять дней... из тех же грибов. На вкус сия амброзия напоминает... ммм... пожалуй, очень сильно разведённую водой простоквашу... раз так в десять... а грибочки вкуса не имеют вообще, и специй к ним никаких не положено. Нету там специй. Нет, где-то через пару дюжиниц я научился-таки различать около куля оттенков вкуса этой бумаги, и даже убедил себя, что она есть весьма и весьма изысканное кушанье, зело полезное и развивающее вкусовые рецепторы, но мясо как-то лучше. Надо трактирщику ещё золотой кинуть, а то как бы он от страха не окочурился...
— Перебьётся, ты и так переплатил. А какие там женщины?
— Будешь очень сильно смеяться — не видел ни одной... Они их на улицу не выпускают. И не говорят о них. А мне недосуг было выискивать, на мою задачу это никак не влияло, а времени отняло бы уйму.
— Так за шесть лет ни одной и не видел? Врёшь и не краснеешь. Что б ты, да первым делом по бабам не пробежался? Это намёк? Да ты за шесть лет с ума бы спятил, без баб-то...
— С чего бы? Я когда временны́ми сдвигами клинков занимался, лет десять женщин не видел — и даже и не вспоминал, что они существуют, смещение-то куда как интереснее.
— Угу. Мне, чай не дюжина с хвостиком, чтоб такие сдвиги мне впаривать.
— Ну представь... вот ты разрабатываешь модель шикарного платья. Когда ты решаешь, где лучше сделать разрез, а где пустить эту... оборку, допустим, ты разве в этот момент о мужиках думаешь?
— Естественно, а для кого же я этот разрез делаю? Они ж туда заглядывать будут. Ты чего?
— Извини, у меня, видать, упущения по части женской психологии... Не переживай, я наверстаю...
— Не сомневаюсь. Как только меня спровадишь, так сразу навёрстывать и побежишь. Или я всё же с вами останусь?
— Солнышко, ну пойми, у меня свои планы, и ты в них пока не вписываешься... Не сердись. Ну не сердись, лап, мне правда сейчас не до тебя...
— Так мне уйти?
— Рыбка, ну не злись. Потерпи ещё чуток. Я же тоже соскучился... ну не злись... не до риска сейчас ... мне б его на троне хоть пару-тройку дюжин лет удержать...
— Думаешь, и с этим не получится?
— Посмотрим... хорошо хоть, что эту дрянь удалось здесь запереть... и... такое ощущение, что пока у тебя почти нет работы, у меня нет шансов... Мне вообще порой кажется, что это никогда не кончится... Осталось сцепить зубы и экспериментировать...
— И ещё пытаться с пользой провести свободное время. Отдыхать тоже надо...
— Потом. Когда оно действительно будет свободное. Тебя проводить?
— Вот что ты так упёрся? Цену себе набиваешь?
— Нет, солнышко, просто хочу иметь трезвую голову, а с тобой это не всегда возможно... И не облизывайся — я его к тебе не подпущу.
— Да я и не облизываюсь, тебе мерещится...
— Ага. То-то ты с таким вожделением на него смотрела.
— Тебе жалко, что ли?
— Смотря кого. Дел полно, не до баб сейчас. Мне здравомыслящие люди нужны.
— Конечно. Если сам нормально думать не умеешь, то кто-то же должен...
— Я тебя провожу.
— Наверх?
— Нет, до околицы.
— Скотина.
— Скотина, куда деваться.
* * *
* *
Утро дало знать о себе серой полосой за ставнями и вползшей в комнату прохладой. Хотомысла по-прежнему не было.
Выспался Дерек отменно и решил пробежаться до реки — не смог отказать себе в удовольствии искупаться. Видел вчера, как ничего не боясь плавают и ныряют местные мальчишки. Сейчас он был безумно благодарен мастеру, который заставил его научиться плавать. Вспомнил, как брыкался и костерил беднягу, доказывая, что лучше ещё пару часов посвятить бою на мечах. Убедил Дерека тогда лишь аргумент, что плавание — фамильное умение членов императорской семьи, и без него стыдно называться четвёртым сыном императора.
Далеко отплыть от берега он всё же не рискнул — это не домашний отцовский бассейн, мало ли кто здесь водится, но искупался и несколько раз нырнул. Вода оказалась ледяной, но абсолютно чистой. На берегу было пусто, так что Дерек никого не испугал шрамами на ноге. Они тоже поменяли цвет и вроде бы стали чуть меньше. Но, возможно, так просто казалось при новом освещении.
На обратном пути ему встретился пастух — негоже, конечно, было проникаться симпатией к представителю низших слоёв, и явно не воину, но поскольку он был единственным здесь, кто ходил с хлыстом, Дерек решил посмотреть, как тот лихо им щёлкает. Сопровождали пастуха три собаки или оборотня — местные и сами их в зверином облике не отличали, а пастух, кажется, с утра не совсем понимал с кем, куда и зачем идёт. Но хлыстом щёлкал громко.
Поддержав беседу об окончательно потерявших совесть волках, вампирах и бабах, не дающих поутру опохмелиться, о сбрендивших магах и распоясавшихся оборотнях, Дерек распрощался с пастухом и отправился на базар — услышать что-нибудь более дельное и отыскать там вчерашних посетителей харчевни. Особенно одного посетителя, которого нельзя было назвать мужчиной. Пройдя с полсотни шагов Дерек честно признался самому себе, что искать он будет не сведения о мире и не скупщика амулетов, а женщину с чёрными глазами.
Естественно, никаких красивых женщин он на базаре не нашёл. Некрасивых и скандальных — сколько угодно. Они вопили, чихали и ругались так, как Дереку ещё слышать не доводилось. Вложенный словарный запас не сработал — ни один из трёх языков адекватного перевода ужасающим заклинаниям не дал. Зато он понял, что перебранка шла о поимке людьми князя распоясавшегося оборотня, загрызшего двух человек посреди дороги. От ряда к ряду подробности погони за озверевшим перевёртышем становились всё ужаснее — если в первом рассказе дело заканчивалось парой укусов у стражника, то в восьмом к откушенным рукам и ногам прибавлялось перегрызенное горло и ужасающие симптомы ликантропии, которые проявились у бедного охранника сразу после взгляда на рану. В девятом рассказе повествовалось уже о том, как укушенный в горло стражник бросился на князя и загрыз его верного коня. Пострадал ли сам князь — не сообщалось. Княжеский суд над оборотнем и его казнь планировались днём, после окончания торговли.
Что ж, если он всё правильно понял, то удалось без труда отделаться от предателя. Осталось только убедиться, что это не какой-нибудь другой оборотень и выкинуть в реку амулеты. Или подбросить их в караван рыжебородого купца-разбойника.
На судилище собралось всё поселение. Проводилось оно вне крепостных стен, так что рассмотреть замок в подробностях возможности не представилось. Лезть же в обнаруженный подземный ход для удовлетворения собственного любопытства Дерек не собирался. Но из разговоров понял, что князь живёт на верхних этажах башни, а вовсе не под землёй.
Разглядывая собравшийся народ Дерек заметил, что его тоже внимательно изучают.
Во-первых, все вчерашние посетители харчевни. Мужского пола, как ни жаль. Включая рыжебородого разбойника и купца из бывших охранников.
Во-вторых, поджарый и светловолосый мужчина с непривычным взглядом — глаза у него меняли свой цвет от прозрачно-голубых до тёмно-синих. Дерек осторожно присмотрелся к окружающим — на синеглазого парня обращали внимание в основном женщины. Причём он им откровенно нравился. Но те же женщины с не меньшим вожделением разглядывали и самого Дерека, призывно и маняще улыбаясь. Дерек попытался оторваться от синеглазого, но тот неуклонно следовал за ним, почти не пряча своего интереса. А вот купец из охранников заинтересованность старался скрыть, хотя тоже не упускал бывшего воеводу из виду. В итоге получилось, что когда на деревянный помост выволокли Хотомысла, оба наблюдателя оказались неподалёку. Дерек этому не препятствовал — купец точно на князя не работал, а собирался предложить наняться к себе в телохранители или в обоз, второй же парень был настроен вполне миролюбиво. Пока.
