Ужин, против ожидаемого, оказался совсем неплох. Доев последний кусочек, я вспомнил о кольце, которое вручил мне дядька Мирон. Вячеку я о нем не рассказал — он бы меня обязательно высмеял. И так он относится ко мне, как к избалованному ребенку. А ведь чудеса случаются — доказательством этому служило существование дракона, которого везде, кроме Наровина считают сказочным персонажем, а также это кольцо. И если дядька Мирон не соврал, а он не врал никогда, то оно действительно должно обладать какими-то необыкновенными свойствами. Надо только понять, как им пользоваться...

Через 3 часа я сдался — проклятое кольцо никак не хотело раскрывать свои секреты. Я его тер, бросал в огонь, в воду и вино, произносил над ним заговорные слова — ничего!!! Все что я выяснил, так это то, чего кольцо не делает: оно не указывало на золото, не делало невидимым и умным, никак не влияло на внешность, не уменьшало и не увеличивало и не исполняло желания. Ближе к полуночи запас идей у меня истощился и с отчаяния я вышвырнул проклятый кусок металла в воды Сьеннежа. После чего, уставший и взбешенный, отправился спать.

Глава 4.

Проснулся я совершенно разбитым и в отвратительном настроении. Погода не радовала — вчерашний моросящий дождик плавно перешел в сплошной ливень. Магнолия, видимо, тоже встала не с той ноги, если только это выражение применимо к лошади, но таких номеров, которые она выдавала на переправе, я не видел ни в одном цирке. Сначала она заартачилась при виде воды, и ни в какую не хотела переходить на паром. Пришлось ее долго уговаривать и заманивать кусочком сахара. И вот, когда я уже думал, что дело сделано, и осталось только привязать ее, эта тварь сталкивает меня в воду и с довольным ржанием перепрыгивает обратно на берег. Номер имел грандиозный успех — люди на пароме просто рыдали в истерике. Я мог их понять — со стороны это, наверное, выглядело очень смешно, но в тот момент я был готов поубивать всех, и проклятую кобылу в первую очередь. Несмотря на то, что пока я выбрался на берег, прошло довольно много времени, эта скотина даже и не думала удирать — преспокойно стояла себе на берегу, и, кося на меня хитрым глазом, делала вид, что щиплет травку. Но, стоило мне, хлюпая водой в сапогах приблизиться, как она срывалась с места, и отскакивала на несколько шагов в сторону. Эта игра продолжалась довольно долго, пока несколько парней с парома, утирая слезы и хихикая, не помогли мне поймать мою лошадь. Но и на этом она не успокоилась! Когда мы начали отчаливать, это "милое животное" вцепилось зубами в веревку на причале, не давая нам тронуться, что вызвало очередной приступ веселья у окружающих. Одна из наблюдавших на берегу женщин, смеялась так, что у нее начались родовые схватки. Надо ли говорить, что мы оказались в центре внимания: Магнолию благодарные зрители закормили сахаром, а мне дали одеяло и бутылку рома, чтобы согреться. Паромщик даже не взял с меня денег, что само по себе являлось чудом. Обсохнув и согревшись, я слегка успокоился и решил не убивать проклятую скотину, а всего лишь продать ее при первом же удобном случае.

Все это сильно задержало наш отъезд. В довершение всех бед, дороги от дождя развезло так, что грязь достигала колен и в итоге, до Эрнежа я добрался только в сумерках, хотя планировал в нем пообедать. Нехорошие предчувствия шелохнулись во мне еще при въезде в город, когда я увидел ряды телег и повозок, а также толпы торговцев, запрудивших улицы. Прохожий, которого я спросил о причине этого столпотворения, тут же подтвердил мои опасения, объяснив, что из-за дождей сошла сель. Люди же, которых я вижу, были застигнуты известием об этом по дороге в столицу, и теперь ожидают, когда перевал будет расчищен.

— Так, когда же он будет расчищен, почтенный? — спросил я, кидая ему монету.

— Никто не знает, высокородный господин,— отвечал тот, вздыхая.— Скорее бы все это закончилось. Сил нет терпеть эту саранчу — загадили весь город.

Городок и вправду вид имел запущенный. Хуже было то, что все гостиницы, постоялые дворы, а также сараи были уже заняты. Прохожий посоветовал обратиться в " Красный щит" — самую лучшую гостиницу Эрнежа, возможно там еще остались свободные места. Не сильно надеясь на успех, я все же последовал его совету, и был приятно удивлен. Зато цена, запрошенная хозяином, была такой астрономической, что становилось понятно, каким образом в этом переполненном городе осталась свободная комната — хозяин выжимал максимум из сложившейся ситуации. Делать было нечего — не ночевать же на улице! К тому же после целого дня верхом, я с трудом держался на ногах.

— Останетесь довольны, сударь — сказал хозяин, провожая меня в мою комнату. — Сама королева Магда провела ночь в этой кровати, и изволила хвалить.

Не сильно доверяя сказкам хозяина — королева Магда отошла в серые пределы 300 лет назад, я, тем не менее, был впечатлен роскошью обстановки: огромная кровать, на которой могли уместиться человек 10, тяжелый красный с золотом балдахин, расшитый имперскими розами, большой камин, отделанный желтым мрамором, с барельефом, изображавшим сцены охоты, ковер с восточным узором — такой спальне мог позавидовать и король!

— А чей это портрет, милейший? — спросил я, останавливаясь возле большой картины на стене — Это кто, королева Магда?

— Это Ее Сиятельство, принцесса Инесс — с благоговеньем в голосе, ответил хозяин. — В прошлом году столичный художник, месье Жако, проиграл все деньги в карты заезжему торговцу, так я принял портрет в счет платы за комнату. Хорош, а?

Портрет был действительно превосходен — как по манере исполнения, та и по красоте модели. Золотистые локоны до пояса, бездонные голубые глаза, нежная кожа, полоска жемчужных зубов под приоткрытыми в полуулыбке коралловыми губами, высокая грудь, тонкая талия — с трудом верилось, что изображенное на портрете прелестное существо действительно существует в реальности, а не только в фантазии живописца.

— Неужели в жизни она также хороша, как и на портрете?

— Еще лучше, — ответил хозяин, — видел, когда был на ярмарке в прошлом году. Ее Сиятельство как раз проезжали с кортежем к храму Розы. На белом жеребце, с золоченым седлом, в красном атласном платье — даже королеве фей с ней не сравниться! А ведь матушка ее была далеко не красавица. Да и Его Величество, прямо скажем...

Выпроводив хозяина, пока он не слишком углубился в генеалогию Тонненбургских императоров, я умылся и завалился спать на удивительно мягкую перину лучшей кровати в Эрнеже. И всю ночь мне снилась Инесс Тонненбургская верхом на белом коне.

Утро не принесло ничего хорошего — ливень усилился еще больше, и, выйдя проведать Магнолию, я почувствовал себя так, как будто прохожу под водопадом. Известий о том, когда расчистят перевал, тоже не было. Несколько торговцев коротали время в общем зале, уныло попивая местное вино, пришлось присоединиться к ним. Впрочем, после нескольких неудачных попыток завести разговор, я пересел и стал смотреть в окно.

Мое внимание привлек какой-то человек, шедший по улице в полном одиночестве. Он перепрыгивал через лужи так забавно, и с таким проворством, что я невольно залюбовался им. Конечным пунктом его прогулки оказалась гостиница " Красный щит", так что вскоре я смог рассмотреть его получше. И не только я — когда он, впустив холодный воздух и капли дождя, вошел в общий зал, все головы были повернуты в его сторону. Видно было, что он является темой для сплетен — мои соседи тут же стали шушукаться между собой, оживленно кивая в сторону только что вошедшего. Вид у него действительно был необычный: очень смуглая кожа, черные, отливающие синевой волосы, нос с горбинкой и круглые карие глаза, с каким-то особенным разрезом — внешние уголки были опущены вниз, из-за чего он походил на грустную сову. Одежда незнакомца была столь странного покроя и цвета, что я, наплевав на правила хорошего тона, рассматривал его, почти в упор. Между тем, сняв плащ, и тихо переговорив о чем-то с хозяином, незнакомец направился к лестнице. Проходя мимо, меня он обронил платок, с необычным орнаментом, вышитым золотыми нитями. Радуясь, что у меня есть возможность рассмотреть незнакомца поближе, я окликнул его и протянул ему платок. Реакция на это была столь бурной, что мне сделалось неловко. Громко восклицая что-то на неизвестном мне языке, и осыпая платок поцелуями, он то закатывал глаза к потолку, то порывался стать передо мной на колени. С трудом успокоив его, я предложил ему выпить и познакомиться поближе.

— О, вы благородный человек! — воскликнул незнакомец, которого, как выяснилось, звали Терибей-паша. — Если бы вы знали, как дорог мне этот платок! О, услуга, оказанная вами столь неоценима! И так отрадно в этой варварской стране встретить человека, столь благородного!

Прервав поток славословий в мою честь, я заказал нам утку, фаршированную грибами под соусом муанси, запеченного целиком молочного поросенка и яблочного вина. Беседа, сдобренная столь изысканной закуской, потекла свободно и к обоюдному удовольствию. Терибей-паша оказался переводчиком в свите принцессы Нармин, из далекой страны Инберр. Принцесса направлялась в Рейнсберк с визитом к Императору, дабы просить его о помощи в деле о престолонаследии, которое затевал против нее ее дядя. Платок же, подобранный мной служил чем-то вроде верительной грамоты — документов в Инберре не существовало. Все это Терибей-паша объяснил мне в процессе обеда, с завидным аппетитом поглощая стоящие на столе яства. Он рассказал мне также много занятных вещей о своей родине, стране Инберр, которая находилась за тремя горами и одним морем. Впрочем, кроме понятного любопытства, была еще одна причина, по которой я затеял этот разговор.

— А скажите, уважаемый, — спросил я, когда мы перешли к десерту, — водятся ли в Инберре диковинные животные?

— Да в Инберре все животные диковинные! — воскликнул Терибей-паша, — во всяком случае, не сочтите за обиду, для вас, благородный рыцарь.

— Что, и драконы имеются?

Терибей-паша задумался, и, наклонившись ко мне и понизив голос, произнес:

— Скажу вам по секрету (ибо я полагаюсь на ваше честное слово, и верю, что все мною вам рассказанное, останется в тайне) что в ханском зверинце, по слухам живет один дракон. Я сам там не был — чином не вышел, но мой свояк, который служит главным садовником, рассказывал, что однажды дракон вырвался, и, пока его поймали, сжег половину сада.

От таких слов я пришел в крайнее возбуждение — подумать только, какой счастливый случай! Я-то полагал, что мне предстоят долгие и трудные поиски, которые еще неизвестно, закончатся ли успехом, а дракон можно сказать сам идет ко мне в руки!

— Терибей-паша, голубчик! — воскликнул я — если бы ты знал, как он мне нужен! Помоги мне добыть дракона, все что хочешь, проси, никаких денег не пожалею!

Поначалу опешивший переводчик наотрез отказался даже думать о подобной возможности, мол, если он обратится к принцессе с такой дерзостью, ему не сносить головы. Но после часа уговоров, щедрых посулов и бутылки граппы, он согласился устроить мне встречу с принцессой Нармин. Расстались мы лучшими друзьями. Я поднялся к себе, чтобы переодеться и привести себя в порядок, и ровно в назначенное время постучал в дверь, за которой находились покои принцессы.

Дверь мне открыл здоровенный черный детина, в тюрбане, шароварах и с кривой саблей наперевес. Он сопроводил меня в соседнюю комнату, где кроме роскошного ковра были только разбросанные по полу подушки. Тщетно оглядевшись вокруг, и не найдя ни одного стула, я остался стоять, глазея по сторонам. Убранство комнаты составляли в основном прозрачные занавески всех цветов радуги, а возле окна стояла огромная клетка, в которой скучала потрясающей красоты птица — красная, с ярко-желтыми крыльями и горбатым носом. Я хотел было подойти, чтобы рассмотреть ее поближе, но тут из соседней комнаты вышел Терибей-паша и трижды хлопнул в ладоши. Вслед за ним выскочили какие-то девушки, закутанные в покрывала так, что были видны только их глаза, и с необыкновенной быстротой и проворством принялись уставлять комнату различными предметами: одна притащила невысокую резную табуретку, другая положила на нее круглый золотой поднос, потом этот импровизированный стол был быстро заполнен вазами с яствами, названий которых я даже не знал, а также фигурными кувшинчиками с питьем. В конце концов, они закончили, и скрылись в соседней комнате. Терибей-паша опять трижды хлопнул в ладоши и оттуда же показалась целая процессия: одна из служанок торжественно несла впереди расшитую золотом подушку, следом за ней две девицы держали небольшой, изящный балдахин, а под балдахином.... Под балдахином грациозно выступала потрясающей красоты дама, одетая так необычно, что я даже не сразу сообразил, что это и есть принцесса, и следует, соблюсти этикет. Спохватившись, я отвесил ей глубокий поклон, прижав шляпу к груди. Получилось немного неуклюже, зато с большим чувством.

Было от чего опешить — во-первых, принцесса была в шальварах из полупрозрачной ткани, что позволяло видеть стройные, изящные ножки. Лицо у нее было наполовину скрыто вуалью, оставлявшей открытыми потрясающей красоты зеленые глаза, соболиные брови и чистый высокий лоб. Черные как смоль волосы, были охвачены спереди диадемой, в центре которой был вставлен изумруд, размером с куриное яйцо. Но даже это не главное. Больше всего меня поразило то, что блузка принцессы была столь коротка, что позволяла увидеть весь живот. Более того, в пупок принцессы было вставлено небольшое колечко с рубином. То есть не то, чтобы я до этого не видел голых женщин, видел, конечно. Просто на сеновале, где это в основном и происходило, был полумрак, да и мне было не до разглядываний. А в остальное время все женщины, которых я когда-либо видел, и аристократки, и служанки, носили закрытые платья, позволявшие увидеть разве что запястья и шею. Ну, иногда и декольте у дам из высшего общества. Так что сегодня я увидел женский пупок впервые. Надо сказать, это доставило мне большое удовольствие.

Служанка положила подушку на пол и принцесса изящно опустилась на нее, указав мне жестом на место напротив. Я сделал вывод, что в Инберре так принято и уселся, скрестив ноги, на пол. Повинуясь жесту госпожи, служанка поставила передо мной чашу с вином и фрукты. Принцесса пригубила из своего бокала и произнесла низким чувственным голосом длинную фразу. Появившийся, как из-под земли, Терибей-паша принялся переводить:

— Ее Высочество, принцесса Нармин, законная и полновластная повелительница страны Инберр, просит тебя, благородный юноша, объяснить кто ты и какое дело привело тебя сюда.

Я встал и представился. О настоящей причине, побудившей меня отправиться на поиски дракона, я умолчал — мне почему-то было стыдно рассказывать этой красивой и нежной принцессе о том, что наше королевство настолько мало, что кормил нас только несчастный пожилой дракон, которого я случайно заколол. Сказал только, что всегда мечтал увидеть это невероятное, мистическое существо.

— Принцесса Нармин, — переводил Терибей-паша, — очень удивлена. Она всегда считала дракона обычным животным, как лошадь или собаку. Принцесса знает, что недавно дракониха, живущая в зверинце родила малыша. Если благородный рыцарь сумеет развлечь принцессу, то она тут же напишет домой, чтобы маленького дракончика отправили с первым же кораблем.