Узел связей

— Товарищ говнюк! — решила громко не кричать, а то мало ли. Лидка беззвучно затрясла плечами, стараясь не сбить дыхание. Мое настроение взлетело, да и останавливаться теперь нельзя, а то коллега подумает что струхнула, поэтому я увеличила громкость и, улыбаясь, повторила. — Товарищ говнюк!

Это определенно был не мой день! Журавлев, не останавливаясь, повернул голову и вытащил один наушник. Я приготовилась бежать в обратную сторону, я даже почувствовала, что у меня есть на это силы.

— Вы что-то хотели, Решетникова?

— Нет, — пискнула я. — Комар укусил...я на него ругаюсь.

Я даже для достоверности потерло то место, где минутой назад было тельце кровососа. Капитан, сделав вид что поверил, заткнул уши и продолжил бег. Лида начала ржать, не заботясь о дыхании, а я покраснела как рак. Только мне могло так повезти, видимо попала в промежуток между песнями. Или че он там слушает, аудиокнигу "Боевой устав вооруженных сил"? Логично, что после случившегося, свои попытки передохнуть пришлось засунуть куда подальше.

Мы пробежали больше половины пути. Я уже еле ноги переставляла, да и Лидка тоже, только Журавлев продолжал двигаться с прежней скоростью. Наш маршрут проходил вокруг всего гарнизона, вдоль колючей проволоки, которая огораживает половину территории. Как будто это может кого-то остановить! Я как раз размышляла о таком ненадежном оцеплении, когда Лидка схватила меня за руку и потащила к себе.

— Это он. — коллега ткнула куда-то прямо. Я пригляделась, в метрах двухстах, возле одной из казарм, стояли двое. Какой-то тощий, невысокий пацан, видимо, срочник и высокий, крепкий мужчина. Я в непонимании взглянула на Лиду.

— Это — Петя, мой "артист". — пояснила коллега.

Честно говоря, о ее объекте обожания я только слышала, но никогда не видела. Я присмотрелась к мужчине. Ни хрена себе — Петя! Петр, как минимум, а судя по росту, так вообще — Петр 1. Мужчинка, навскидку, был около двух метров. В принципе, как раз для Лидки. Она сама была метр восемьдесят с лишним, плюс далеко не худенькая. Короче, этот Петр подходил ей идеально. Высокий, лицо такое суровое, видно волевой мужик. И сильный — ручищи то, вон какие. И выправка, и голос, все супер, только...

— Лид, ты же говорила он — артиллерист, а у этого шевроны пехоты. — посмотрела на коллегу.

— Какой пехоты? Ты на кого смотришь?

И тут мое сознание кольнуло понимание. Я повернулась к мужчинам и присмотрелась к "срочнику". Да ладно! Тощий оказался артиллеристом, я чуть не заржала. В силу специфики своей работы, а артиллерия обычно сидит позади и отстреливается, большинство офицеров этого рода войск никогда не отличались физической мощью. Но что бы так!? Судьба-злодейка, заставила Лиду влюбиться в щупленького парнишку, как минимум на две головы ниже ее. Не Петя, а Петрушка какой-то. Я теперь понимаю, почему у нее не выходит его охмурить. Да он, тупо, боится Лидку.

— Не вздумай смеяться, сама понимаю как это со стороны выглядит, но поделать ничего не могу. — предостерегла меня Лида.

— Может тебе его силой взять? У тебя получиться. — только бы не заржать! Я прям, представила, как она его через плечо перекинет.

— Девушки! — я аж на месте подскочила. Журавлев стоял позади и переводил взгляд с меня на Лиду. — Я смотрю, вы совсем не устали, может тогда еще разок? Чтобы закрепить навык.

Вот же засранец! Заметил ведь, что мы отстали. У него эхолокатор, что ли на жо...км, на пятой точке? Я даже осмотрела ту самую часть его тела.

— Я почувствовал будто меня сняли с прицела. — ответил на мой не высказанный вопрос капитан. Даже ухмыльнулся. Петросян, блин.

— Извините, товарищ капитан. У меня ногу свело, и мы решили остановиться. — выкрутилась Лидка.

— Нда? Теперь вам лучше? — он посмотрел на Лиду, и девушка кивнула. — Тогда продолжаем. Осталось немного.

И развернувшись, побежал в сторону финиша. Мы бросили последний взгляд на Лидиного Петрушку, но мужчины уже ушли. Тяжело вздохнув, мы побежали за Журавлевым, а я продолжала сверлить взглядом его эхолокатор.

* * *

Всю следующую неделю ничего не происходило. Вообще ничего. Полина Осиповна, радуясь своему состоянию здоровья, из-за которого смогла избежать стрельб и будущего марш-броска, усердно нагружала нас знаниями о народной медицине. Знаете, что я подумала? Если советы Малахова действительно помогают так ухудшить здоровье, что тебе даже бегать нельзя, то я, наверное, пересмотрю свое к нему отношение. Лида тему "артиста" больше не поднимала, я так и не поняла, стесняется она или обдумывает мое предложение взять силой. Короче, всю рабочую неделю я занималась тем, за что получаю зарплату. Ни больше, не меньше. Даже Журавлева толком не видела. Он только в среду заскочил, и объявил, что в воскресенье будет подъем по тревоге, а значит, наша тренировка состоится в субботу, уже с радиостанциями. Всё. Ни тебе ненужных распоряжений, ни глупых приказов, вообще ничего. И самое страшное, я поняла что скучаю. Да, черт возьми, я — Решетникова Анна, та девушка, что громче всех кричала о ненависти к своему начальнику, теперь сидела и скучала. Мне не хватало его жесткого голоса, уверенной походки и выразительных карих глаз. Пару раз я даже хотела удариться об стену, чтобы прогнать наваждение, но это бы не помогло. Какими то неведомыми мне путями, Журавлев сосредоточил все мое внимание на себе, и если поначалу я его действительно ненавидела, то сейчас я не была в этом уверенна. Я пыталась думать, что это весеннее гормональное обострение, и мое тело работает автономно, но — фиг! Тело может и работало самостоятельно, но мысли то тоже были о нем. Через два дня своих бесполезных попыток, я признала сама себе, что мне нравится Журавлев. Как так получилось, я не знаю, но факт остается фактом. А самое неприятное, что при всем этом, я все еще частенько думала о Кирилле. Теперь я совсем не понимала, прошла ли моя влюблённость или нет. Возможности это проверить у меня не было. Юлька сражалась с медкартами новобранцев, и заодно со своим начальником, поэтому ходить к ней на чай не было возможности. Скорее всего, эта размеренная и монотонная рабочая круговерть, привела к тому, что я стала чаще думать о Журавлеве. Дошло до того, что прислушивалась к шагам, доносившимся за дверью, в надежде, что услышу его. К середине недели я совершенно выжила из ума, и как малолетняя девчонка, стала искать встречи сама. Я бегала в туалет практически каждый час, и если мне удавалось увидеть капитана, мои органы волнительно сжимались. Да-да, именно органы — все, без исключения. Не знаю, что этот мужчина делал со мной, а может быть, у него были духи с феромонами, но при виде его у меня внутри все сжималось. А если он еще и смотрел на меня, всё — это был пипец, я чуть ли не танцевала. Короче меня накрыло какое-то странное весеннее чувство влюбленности, как у подростков. Только ко всей этой романтической возвышенности, добавлялось еще и нехилое желание. Я понимала, что веду себя как идиотка, но поделать ничего не могла. Поэтому когда в пятницу, после обеда, Журавлев приказал идти на склад и получать радиостанции, я была рада возможности наконец-то выбраться из этого болота.

Вы же понимаете, в какой стране мы живем, так вот у нас даже армия без бюрократии не обходится. Получить любые военные хрени может только материально ответственное лицо. Поэтому мы с Лидой и Журавлевым сначала пошли в штаб, к начальнику связи, написали заявку. Мужчинка ее подписал, и, теперь уже вчетвером, мы потыкали на склад, чтобы получить радиостанции и катушки с кабелем. В итоге полдня тупо проходили по части. Хотя, я этим бессовестно пользовалась и украдкой пялилась на Журавлева. Когда грозный прапор выдал нам необходимое, Журавлев сразу же куда-то испарился, причем вместе с начальником связи. Пришлось нам с Лидкой самим переть эти штуковины. Кто не знает, радиостанции выглядят как детский ранец, грубо говоря. Не особо большой, металлический ящичек с лямками. Удобно конечно, но тяжело, а еще катушка с кабелем в руках мешает. Нацепив сие оборудование, мы поначалу бодро шагали, но уже через метров пятьсот я почувствовала себя уставшей.

— Лидка, давай передохнем . — я присел на корточки и бросила катушку на пол. — а то я ща задохнусь.

— Хрен его знает, как в этом вообще бегать можно, а тем более три км. — недоумевала коллега.

— Анька! Стой!

Я услышала Юлькин голос позади и обернулась, подруга торопливо шла нам на встречу. Я начала подниматься, чтобы поприветствовать подругу, и, не рассчитав траекторию, ударилась о Лидкин "ранец". Коллега так неудачно стояла ко мне боком, что угол радиостанции угодил мне прямо в лоб, точнее чуть выше левой брови.

— Твою... — я инстинктивно схватилась за ушибленное место и почувствовала кровь.

— Ты че, Ань? — растерялась Лидка.

— Ну, Решетникова, ты без этого прям жить не можешь. — воскликнула Юлька подошедшая к нам. — Дай гляну, руку убери.

Я убрала руку, а подруга, схватив мое лицо, начала поворачивать его из стороны в сторону, пытаясь рассмотреть.

— Рассекла. — констатировала подруга. — Пошли ко мне, я зашью, горе ты мое луковое. Все равно поговорить с тобой хотела.

— Не надо зашивать, так зарастет. — шарахнулась я.

— Анька, ты че боишься? — подруга заулыбалась во весь рот. — Ладно, ссыкуха, пошли тогда хотя бы обработаю, и склею края.

Мне это выражение не понравилось, но все-таки звучало лучше чем "зашить". Я согласно кивнула головой. Лидка сказала, что сама отнесет мою катушку до кабинета, и я согласилась, Лидка сильная — она справиться. А мы с Юлькой пошли в санчасть.

— Ну так о чем ты хотела поговорить. — спросила я, как только уселась на кушетку.

— Лучше ляг. — предупредила меня подруга. Я даже напугалась слегка.

— Что? Разговор настолько серьезен, что я могу упасть в обморок?

— Дура. — хохотнула Юлька. — Мне удобнее обрабатывать будет, если ты ляжешь.

— Аааа, — я закинула ноги и приготовилась слушать. — Так че там?

— Юлия! — прогремел голос Кирилла.

Такой резкой перемены в лице у Юли я не наблюдала никогда. За доли секунды, улыбающаяся девушка, превратилась в ящера, а Семенец влетел в кабинет.

— Юля, вы, где были? — он даже меня не заметил.

— Товарищ старший лейтенант, выйдите пожалуйста, у меня пациент. — проскрежетала подруга. Кирилл обратил внимание на меня, лежащую на кушетке.

— Так это же Аня.

Охренительная, скажу я вам, логика. То есть если вы — Аня, то автоматически попадаете в список "и чё?", типа, не жалко если помрет. Сразу вспомнилось, как он меня на полу отлеживаться бросил.

— Товарищ старший лейтенант, я вас прошу, выйдете. Потом поговорим. — хорошо что у Юльки в руках был пузырек спирта, а не скальпель.

— Сейчас поговорим. — отрезал Семенец. — Я спрашиваю, где вы были? Ваш кабинет с самого утра закрыт.

— Да, ты достал меня уже!!! — завопила подруга. — Че ты ходишь ко мне каждые пять минут? Тебе че ваще от меня надо? Да, я, б..ть, в кабинете закрылась, чтобы рожу твою улыбающуюся не видеть!!

Всё, не выдержала подруга. Исаева бросила пузырек на стол и вылетела из кабинета. Семенец приходил в себя, смотря невидящим взором. А я лежала на кушетке и думала, а не пора ли мне уходить. Пора. Я, совершая как можно меньше движений, опустила ноги на пол.

— Что случилось, Ань? — заговорил Семенец.

— Юлька устала, просто, не сердись. — начала я, но Кирилл меня перебил.

— Я не про это. С тобой, что случилось?

— Да, я лоб рассекла об радиостанцию. — я неловко улыбнулась и посмотрела на парня.

— Давай обработаю.

— Не стоит, и так зарастет. — а то еще зашить надумает.

— Стоит. Если Исаева узнает, что я ей помешал, и сам тебе не помог, не носить мне головы на плечах. — усмехнулся парень и подошел к столу.

Кирилл промочил ватный тампон спиртом и подойдя ко мне, принялся обрабатывать рану. Пока его ловкие, длинные пальцы работали над моим лицом, я рассматривала парня. Сейчас, когда с моих глаз слетела пелена влюбленности, Кирилл оказался обычным человеком. Да волосы светлые, но глаза уже не такие зеленые, а скорее зеленоватые. Улыбка обыкновенная, голос тоже. Что собственно меня так привлекло в свое время, я так и не поняла. Семенец обработал рану и склеил края.

— Все готово. Можешь идти. — он разогнулся и отступил на шаг.

— Спасибо. — я поднялась и...решила все-таки проверить свои чувства. Я шагнула вперед и поцеловала парня в щеку. Раньше, это было бы для меня верхом чувственности, а сейчас...Ничего. Ни тебе потрясающих ощущений, ни искр, ни радужных пони. Как будто Юльку чмокнула. Улыбнувшись своим мыслям, я кивнула Кириллу, одела свой "ранец" и поспешила уйти. Парень так и остался стоять в оцепенении, видимо он ожидал, что я продолжу. Не угадал.

Теперь все встало на свои места. Просто в какой-то момент я влюбилась в Журавлева, и теперь Кирилл, для меня, стал обычным человеком, а не чем-то божественным, как раньше. И на душе от этого понимания стало гораздо веселей. Окрыленная своими мыслями, я не заметила, как окончился рабочий день. Домой я просто летела, но увидев грустную Юльку, сразу забыла о своем счастье. Подруга как всегда курила в форточку, но увидев меня бросила сигарету и поспешила ко мне.

— Прости, Анют, я тебя бросила.

— Да ладно тебе, зато я с Кириллом побыла. — решила поддержать подругу, пусть Юлька думает что исполнила мою мечту.

Исаеву, от упоминания ее начальника, перекосило, а взгляд стал еще грустнее.

— Юль, не кисни. Все хорошо. Рану мне обработали, так что не переживай. Только...тебе за это ничего не будет?

— Да-нет, у нас не так строго. — покачала головой подруга. — Я конечно загнула, но больше сил терпеть не было.

— Я сказала ему, что ты просто устала. Вроде как Кирилл не сильно злился.

— Да пошел он в ж..пу. Я вообще в понедельник к Михалкину пойду, пусть меня к себе переводит.

Ну что могла сказать. Конечно, я поддержала подругу. Когда на тебя постоянно давят, терпеть, долго не получится. А я знаю Юльку, она — сильный человек, и если уж она не выдержала, то значит, Семенец реально перегнул палку.

* * *

Суббота. Кто-то в этот день отдыхает, кто-то работает, а мы — пашем. Отстояв на построении, мы с Лидой получили приказ от Журавлева одеть радиостанции и прибыть в исходную точку наших тренировок. Из-за предстоящей завтра тревоги, бегать нам пришлось сегодня. В принципе, какая разница когда, если легче от этого не становиться. Зато воскресенье после всех дел, можно будет спокойно отправиться домой.

О том, что мы не пройдем и половины пути, мы с коллегой поняли, как только подошли к финишу. Те полкилометра, что мы прошли от кабинета, забрали, лично у меня, половину сил. Я очень надеялась, что Журавлев разрешит нам начать с малого, а потом, постепенно мы будем увеличивать расстояние. Но капитан меня неприятно удивил, сказав, что пройдем столько, сколько сможем, и по его взгляду я поняла, что это как минимум километра два. Однако он пошел нам на уступки, и разрешил сегодня бежать только с радиостанциями, поэтому катушки с кабелем мы оставили в кабинете. Как и Полину Осиповну, которой, в данный момент, я безумно завидовала.