2. Право вредности

Несоответствие этого и случившегося дало мне преувеличенно неверное представление о важности нашего отбытия, скорей всего, в связи с данным временным отрезком. А так как на отъезде настаивал я, то логично было предположить, что причиной смерти мистера Блэйка явились мои действия. Я же, напротив, был уверен, что...

— Все, спасибо, Роджер. Я поняла. То есть, если я поняла и не все, то главное: чем более полной информацией вы располагаете, тем меньше вероятность ваших "ступоров".

Роджер кивнул, совсем по-человечески.

Арика обернулась к другому роботу:

— Лонг, скажите пожалуйста, почему Роджер мне все объяснил, а вы лишь сослались на мое техническую безграмотность?

Лонг невозмутимо ответил:

— Роджер создан с поправкой на человечность, я же служил мистеру Блэйку исключительно как научный секретарь.

— Причина достаточно веская. Но вы не могли бы, исходя из того, что теперь служите мне, "очеловечиться"? Настолько максимально, чтобы это не помешало выполнению ваших прямых обязанностей в отношении технического обслуживания Роджера.

— Как прикажете, мадам.

— И не называйте меня "мадам", с Роджером, я, кажется, уже об этом договорилась.

— Как вам угодно, но будет лучше, если вы перейдете в обращении к нам на "ты", — заметил Лонг.

Арика, подумав, кивнула.

— Аналогично. Роджер. Если бы вы... ты имел полную информацию, то поехал бы со мной?

— Нет.

Войдя в дом, Арика негромко приказала:

— Свет!

Обернувшись к роботам, заметила:

— Прежде всего, вам придется внести матрицу своих голосов в домашний компьютер. Сумеете?

Лонг кивнул.

— Роджер, пойдем, я покажу твою комнату. Лонг, тебе комната нужна?

— Думаю, будет разумнее, если я разделю ее с Роджером.

— Тоже верно.

Поднявшись на второй этаж, Арика ввела роботов в просторную комнату. Это была одна из спален, предназначенная для периодически появляющихся гостей. Арика выбрала ту из комнат, которая была побольше.

Впрочем, на этом ее преимущества кончались — обставлена спальня была вполне стандартно — кровать, письменный стол, три стула на колесиках, встроенный шкаф и полки, на которых сиротливо пылились несколько безделушек. Между окнами висело зеркало в человеческий рост с подставкой для косметики. Одну из оставшихся стен занимал стереоэкран, на второй висело кашпо с серебристыми цветами.

— Устраивает? С остальным знакомьтесь сами.

Роджер уточнил:

— В доме живет еще кто-то?

— Постоянно — нет, но гости бывают довольно часто. Если что понадобится — моя спальня в конце коридора.

Спальня Арики немногим отличалась от той, где она поселила Роджера с Лонгом. Единственное, в ней присутствовал некоторый беспорядок, на столе персональный компьютер, возле кровати — телефон, а вместо кашпо со стены таращилась обсидиановая маска с татуировкой на щеках и прищуренным левым глазом, привезенная с одной из поездок. Впрочем, такого же происхождения были девяносто процентов безделушек, имеющихся в доме.

Добравшись до кровати, Арика некоторое время лежала неподвижно. Потом дотянулась до автоответчика. Предпоследний звонок был от Десторджа — приглашение завтра вечером на новый спектакль, последний — от Нааля — получасовой давности.

— С приездом, девочка. Как только сможешь, зайди, пожалуйста, ко мне, кажется, наклевывается интересный заказ. До встречи.

Прослушав остальные записи, — исключительно рекламная дребедень, — Арика стала лениво размышлять, стоит поспать или идти сразу к Наалю. Или добраться до бассейна?.. В дверь постучали.

— Да!

Роджер вкатил столик с кофе и бутербродами, поставил около кровати. Арика слегка растерялась.

— С-спасибо. Быстро ты освоился.

— В какое время вы обычно едите?

— Не "вы", а "ты". Честно говоря, когда придется. Скажем, так: завтрак в десять, обед в два, ужин в шесть. Но это не обязательно, смотря по обстоятельствам.

Робот, поклонившись, собрался уходить.

— Подожди. Через полтора часа разбуди меня, пожалуйста. И будь готов сам: я хочу познакомить тебя с Наалем.

Книжный магазин Нааля был известен далеко за пределами города. Конечно, Нааль торговал и обычными книгами, учебниками — жил он, в основном, с этого. Но одновременно он специализировался на раритетных изданиях, причем настолько успешно, что к нему присылали заказы даже с других планет.

Для их выполнения иногда приходилось ездить в другие города, а бывало и на другие планеты — когда переговоры через перекупщиков не приводили к желаемому результату. Конечно, и стоило все это не дешево, но, как Арика с удивлением выяснила, за престиж или страсть люди согласны платить весьма и весьма дорого.

Увидев Арику, Нааль вышел из-за прилавка, улыбнулся:

— Здравствуй, девочка.

Высвободившись из объятий, Арика несколько секунд смотрела на книготорговца.

— Как дела, как жизнь? — весело спросила она.

— Пока ничего нового.

— Какой заказ?.. Ох, прежде всего, познакомься — мой новый слуга, Роджер.

Нааль взглянул на робота достаточно неодобрительно.

— Нет, нет, — поспешила заверить его девушка. — Идеальные рекомендации и все такое.

— Тебе видней. В любом случае, пусть подождет тут.

— Да, конечно. — Арика глазами указала Роджеру на кресло, сама пошла за Наалем к двери, скрытой за прилавком.

— Прошу прощения.

Нааль и Арика обернулись.

— Я успел просмотреть несколько справочников в вашем доме, госпожа, но, думаю, тут найдутся еще.

— И верно, Нааль, дай Роджеру пару монографий потолще. Пусть образовывается.

Нааль молча, но уже менее неодобрительно, вытянул с полки за прилавком громадный том. Арика приготовилась выслушать краткую наставительную лекцию об аккуратном обращении с раритетами, но Роджер принял книгу так бережно, что книготорговец промолчал, только хмыкнул.

За дверью Нааль заметил:

— Знаешь, возможно, из парня выйдет толк.

— Посмотрим. Что за заказ?

Дома Арику встретила Вета — расстроенная и мрачная. Арика чуть улыбнулась — сейчас будет очередной рассказ о непорядочности последнего любовника или его родственников.

Надо сказать, что Вета совсем не ставила своей целью охоту на мужчин. Она была одной из самых модных парикмахеров города, — именно потому, что девушка все силы и энергию отдавала своему искусству. А все остальное было для нее лишь приятным времяпровождением.

— Что за... Ой, здравствуйте. Извините, я вас не сразу заметила.

Арика только сейчас вспомнила про Роджера.

— Знакомься. Это мой новый компаньон, Роджер. Роджер, моя лучшая подруга Вета.

Робот церемонно наклонил голову:

— Очень приятно.

Вета кокетливо улыбнулась, и тут же с живым интересом обернулась к Арике:

— Ты что, купила робота?

Арика вздрогнула, но тут же вспомнила про Лонга.

— Д-да. Я его еще не купила, а взяла, с испытательным сроком в полгода. Если он мне подойдет, тогда доплачу оставшиеся тридцать процентов, и все.

— Здорово. Я тебе немного завидую.

— При желании ты могла бы иметь то же, что и я и даже больше. Роджер, пожалуйста, приготовь нам что-нибудь легкое, — попросила Арика.

Когда подруги остались одни, Вета лукаво взглянула на Арику:

— Ты успела дать Десторджу отставку?

— Вот уж нет. С чего ты взяла?

— Но твой новый слуга...

— Только слуга и ничего больше.

— Да? И давно он у тебя?

— И недели нет. А приехали мы только сегодня. Ох, я забыла ему сказать...

— Что?

— Про особенности моего домашнего комбайна.

Вета рассмеялась.

— И ничего смешного. Бедный парень, небось, в тихом ужасе. Пойду расскажу, что и как.

В кухне Роджер уже заканчивал сервировать столик на колесах.

— Как я поняла, с комбайном ты разобрался сам.

— Система кодировок своеобразная, но логика присутствует. Как я понял, у тебя в гостях бывают существа с различным обменом веществ.

— Молодец. — Арика прикрыла дверь, и, вздохнув, подняла глаза на робота. — Э... послушай, Роджер.

Он выпрямился и выжидательно смотрел на девушку.

— Извини, конечно, я не знаю, какие моральные нормы мистер Блэйк посчитал нужным вложить в тебя. И, извини еще раз, если мой вопрос им противоречит.

— Если ты о сексе, то мистер Блэйк, будучи реалистом, постарался снабдить меня всем, что должно удовлетворять как женщин, так и мужчин.

— Э-ээ. Не поняла. Насчет мужчин. Ты что, гермафродит, или преобразуешься по желанию?

— Я имею в виду гомосексуалистов.

Арика все же решила уточнить:

— То есть физиологически...

— Я неотличим от мужчины, за исключением того, что у меня не может быть детей. Если хочешь, могу продемонст...

— Нет-нет, ни в коем случае. Оно мне не надо. Извини еще раз, что значит твоя оговорка по поводу реализма мистера Блэйка?

Роджер несколько задержался с ответом.

— Я не хотел бы, чтобы ты составила себе представление о мистере Блэйке как о развращенном человеке...

— Вот уж никогда бы не... Извини, что перебила.

— ...Но, основываясь на своем жизненном опыте, мистер Блэйк считал, что, после его смерти, мои шансы на выживание будут гораздо большими, если я смогу выполнять и сексуальные функции.

— М-да. Понятно. Ладно, идем, а то Вета уже заждалась.

Поздно ночью, когда Вета давно заснула, Арика зашла в комнату к роботам. Лонг стоял в углу, Роджер сидел за столом и читал.

— "Пять" за то, что включил лампу, "два" за то, что не спишь.

В ответ на удивленный взгляд Роджера, Арика кивнула:

— Я все прекрасно понимаю. Но когда у меня гости, будь добр — раздевайся на ночь, ложись в постель... Договорились?

— Как прикажешь.

— Хорошо. При отсутствии чужих в доме ты, естественно, волен заниматься по ночам чем хочешь. И еще. Извини, Роджер, но мне хотелось бы задать тебе еще несколько вопросов. Вечером, в кухне, было слишком мало времени...

— Я слушаю.

— Если отбросить мотивы выживания, как ты относишься к сексуальным контактам? Как я понимаю, удовольствия они тебе не доставляют. Или подобные вопросы глупы с моей стороны и тебе все равно?

— Я создан для того, чтобы служить человеческим существам, и поэтому любая форма служения является основной целью моего функционирования, конечно, в рамках известных трех законов. Если переводить на человеческий язык, то я получаю удовольствие от каждого факта качественного выполнения своих обязанностей.

Арика невольно передернулась. Но, взяв себя в руки, заметила:

— В том-то и дело, что с сексом все не так просто. Это... как бы это объяснить... не единовременная вещь. Существуют такие понятия, как отношения "до" и "после". ну и так далее.

— Все стороны человеческой жизни таковы.

— Возможно. Но секс — одна из наиболее запутанных. То есть для кого как, но в данном случае мой интерес отнюдь не академический, я имею ввиду конкретного человека.

— Вету?

— Она, кажется, заинтересовалась тобой. Можно придумать что-нибудь, ну, я не знаю... болезнь, обет... но все это будет выглядеть крайне неестественно — понимаешь, вид у тебя не соответствует. Любая попытка запрета с моей стороны тоже не типична.

— Если у Веты действительно есть такое желание, и если ты не против, то я не вижу причин...

— А я вижу. Понимаешь, у нее не было почти ни одного нормально оконченного романа. Бурные сцены, ссоры. Она моя единственная близкая подруга. И я совсем не против вашей связи, но боюсь, в результате я ее потеряю. Чего мне бы очень не хотелось.

— Если дело только в этом, то я, кажется, могу тебя успокоить. Я прослушал несколько курсов ведущих психологов, кроме того, по настоянию мистера Блэйка, я имел некоторую светскую практику.

— Что ты понимаешь под "светской практикой"?

— В течение нескольких лет, как сын мистера Блэйка, я вел активную светскую жизнь, в которую, кроме всего прочего, входили любовные связи, в том числе с замужними женщинами.

— Боги, это-то зачем?

— Среди этих дам было несколько, которые оказывали — через своих мужей — влияние не только на мою судьбу, но и на судьбу мистера Блэйка. Благодаря всему этому он прожил на несколько лет дольше.

Арика передернулась:

— Ничего себе. Шпионский роман какой-то.

— Мистер Блэйк старался обезопасить себя... нас. Так что я имею большой опыт сохранения дружеских отношений с бывшими дамами сердца. Большинство из них, кстати, весьма неуравновешенны. Это ни в коем случае не обвинение, а всего лишь констатация.

— Ладно.

— Так же побочным результатом этих связей явилось предотвращение двух разводов и множества скандалов. Кстати, несмотря на относительную активность, лично я ни в один скандал не попал.

— Просто идеал осмотрительности и благоразумия, — саркастически хмыкнула Арика. — Что ж. Если ты такой светский лев, то смотри сам, по обстоятельствам. Только, пожалуйста, не обижай Вету, хорошо?

— Последнее пожелание абсолютно излишне, — невозмутимо ответил робот.

— Да, действительно. Кстати, — задумчиво продолжила Арика, — твоя светскость. Ты врать умеешь?

— В соответствие с твоими пожеланиями я легко могу замалчивать отдельные факты, переводить разговор на другие темы, и так далее. Прямая ложь возможна только в случае определенным образом сформулированных приказов, включающих степени приоритетности — Лонг может тебе об этом рассказать. Под подобным приказом, например, находится вопрос о моей человечности.

— То есть... у тебя добивались, не робот ли ты?

— Да.

— Ты не хочешь об этом говорить?

Вмешался Лонг: — Не надо расспрашивать Роджера о том случае, Арика. Это может привести к "ступору". Если захочешь, я расскажу потом, без него.

Арика встревожено нахмурилась:

— Да, конечно, извини, Роджер. Вот еще что. Вы с мистером Блэйком, вероятно, разрабатывали варианты легенд твоей самостоятельной жизни. Какая-нибудь может подойти для нашего случая? То есть, почему ты решил наняться ко мне в компаньоны, ну и так далее.

Роджер пожал плечами:

— Я образованный молодой человек, подающий надежды, но не более. После смерти отца оказалось, что его состояние далеко не столь значительно, как я представлял, его хоть и хватило на оплату долгов, для жизни не осталось ничего. В результате я нанялся не необременительную, как мне показалось, работу, с перспективой женитьбы на состоятельной нанимательнице.

— Неплохо. Хотя последнее — лишнее, так как... ну, любой, знающий меня хоть немного поймет, что это чушь.

Роджер усмехнулся:

— Мне откуда об этом знать? А пока разберусь, что к чему, отступать будет некуда — придется ждать и надеяться на то, что ты все-таки оценишь меня по достоинству. — Роджер, привстав, церемонно поклонился. — Кстати, это может объяснять, почему я избегаю романов "на стороне".

— Только не полностью, — заметила Арика, включаясь в игру. — Это выглядело бы слишком неестественно. Будешь периодически заводить себе кого-нибудь, тщательно скрывая это от меня. Мужчина ты или нет, в конце концов?! Местные кумушки будут в восторге! — Она расхохоталась. — Что ж, на первые три-четыре года сойдет. А там видно будет.