Миндаль для Белки

Хэнскрафт оценил попытку поднять ему настроение. О мисс Карлейн, преследовавшей лорда Сейвуджа, не говорил только немой, правда, благодаря поддержке леди Сейвудж и ее влиятельных друзей, история подавалась в розовом цвете, весьма благоприятном для обеих сторон.

— Да, — говорили сплетники, еще недавно смеявшиеся над глупостью девушки, — умоляла его вернуться на глазах у десятка свидетелей.

И не желая впасть в немилость, снисходительно добавляли:

— Настоящие чувства — редкость в наше время.

Мисс Карлейн не стала изгоем, более того, ввела моду на любовь в этом сезоне. Джентльмены, присматриваясь к дебютанткам, пытались определить, какая из юных нимф рискнула бы поставить ради них репутацию и гордость на кон?

Нельзя было списывать со счетов поддержку не только Хэнскрафта, новоиспеченного графа Линстайка, но и виконта Стерлинга, приехавшего в Лондон вслед (опять же по слухам) за мисс Карлейн. Они так ожесточенно пресекали вспышки раздражения у некоторых снобов, что были записаны в поклонники скандальной мисс.

— Советую вам заткнуться и присмотреться к своей супруге, — сказал как-то Хэнскрафт в ответ на злую реплику лорда Броуди, — если раньше она была просто холодна, то сейчас розовеет как девица, стоит оказаться рядом вашему племяннику.

Он бросил карты на стол и демонстративно покинул элитный мужской клуб.

— И как оно, ежедневно ожидать порцию яда в суп? — парировал Стерлинг обсуждение Гейдж лордом Крантом. — Любой мужчина мечтает о пылкой женщине, но иногда получает клочок желчи после свадьбы и сам ею пропитывается. Дурной запах, не чувствуете?

Стерлинг немедля покинул общество говорливого барона. В принципе, за свои колкие замечания и он, и Хэнскрафт могли быть убиты на дуэли, если бы их не отменили более двух веков назад и если бы их противники сами не боялись быть убитыми.

Оказываясь на одном балу с Гейдж, он и Хэнскрафт первыми вносили свои имена в ее карточку. Гейдж приписывала их опеку стараниям Артура, но он уверял обратное:

— Я зарекся играть в купидона.

И убедительно уверял, без лукавых искорок в глазах, выдававших его ранее. Обязанности купидона взяла на себя леди Сейвудж. Она уехала из МартинХолл вместе с Гейдж и Артуром, в ту же ночь, когда разразился скандал.

— Чем раньше мы окажемся в Лондоне, — сказала она, — тем меньшие корни пустят сплетни.

— Мне уже все равно, — отмахнулась Гейдж.

— А вашим детям? — строго спросила графиня. — Вашим нарожденным детям, как думаете, все равно?

— Возможно, барон...

— У вас будет муж, — нетерпеливо оборвала графиня, — которого вы сами выберете. Не говорите мне о Тейне, теперь не только я знаю, что вы выбрали его, но... Так сложилось. Я очень его люблю, он мой единственный сын, но я слишком зла, чтобы говорить о нем спокойно сейчас. Поездка в Лондон пойдет на пользу не только вам — мне нужно развеяться и все такое, и ваш брат пока не планирует возвращаться в ДримКарлейн.

Модистки, умопомрачительно дорогие и красивые наряды, балы у знати — Гейдж не имела этого даже в свой дебютный сезон, и, казалось, жизнь решила вернуть утраченные жемчужинки, нанизывая их на нить радости. Она научится казаться сильной и равнодушной, особенно, если сегодняшний утомительный вечер когда-нибудь закончится.

— Дорогая, вы готовы? — повторила леди Сейвудж, и не дожидаясь ответа, зашла в комнату.

Гейдж выдержала цепкий взгляд графини, приветливо улыбнулась.

— Идем искать вам мужа, а в глазах у вас все еще мой сын! — подвела итог осмотра леди Сейвудж. — Нет, нет, вы должны показать, что несмотря на глубокое чувство, посетившее вас, вы открыты для новых отношений.

— Как показать?

Леди Сейвудж ударила веером по задорно торчащему перу своей шляпки, обошла Гейдж, остановилась напротив, прищурилась, размышляя.

— Одного декольте мало, — сказала она, — это должны быть во взгляде, в поведении, в улыбке, в походке, в жестах. Вот что вы ответили мистеру Крассу, когда он пригласил вас сегодня в оперу?

— Что уже приглашена вами.

— Да! — возмущенно ахнула графиня. — Как будто мы с вашим братом не можем обойтись без вас!

— Миледи...

— Опять!

— Что? — не поняла Гейдж.

— Такое искренне удивление на лице. Лучше бы вы приберегли его для лорда Стерлинга, когда он хвалился своими охотничьими угодьями!

— Но мне не было это интересно.

— Вы думаете, ему были интересны высказывания Конфуция? Но он же вас слушал! И как натурально слушал — будто сгорал от любопытства всю жизнь, и именно из-за Конфуция!

— Думаете, ему не было интересно?

— Вы бы еще поделились с ним воспоминаниями о Тейне!

Гейдж издала нечто похожее на "ой", и графиня нахмурила лобик.

— Он спросил, как я думаю, как скоро пройдут мои чувства к лорду Сейвуджу, — оправдывалась Гейдж.

— И?

— Я ответила, что надеюсь... это произойдет... когда-нибудь...

— Святые небеса! — возмутилась леди Сейвудж. — Вы должны были ответить, что когда видите Стерлинга, чувствуете, как искорки, убиенные безжалостным ветром, снова загораются!

— Очень красиво, — похвалила Гейдж, — постараюсь запомнить.

— Или что весна вновь щебечет в груди птицами, — выдала другой вариант графиня.

— Птицы в груди? — усомнилась Гейдж, но заметив настороженный взгляд опекунши, исправилась. — Как романтично. Вы пишете стихи?

— С недавних пор, — вдруг смутилась графиня. — Не уводите разговор в сторону! Хватит носить траур на лице! Мой сын жив, и вы, слава Богу, тоже. И так как пока непонятно кто из вас двоих победитель, примерьте этот образ на себя.

— Где логика? Тейн меня бросил, а не я его.

— Свет примет ту логику, которую вы им умело преподнесете. Не без моей помощи, конечно. Да, мой сын вас бросил — это знают все. Слухи разлетелись быстро, не так ли? — После кивка Гейдж, графиня продолжила. — Постарайтесь подать порцию новых слухов под пикантным соусом.

— Каким?

— Сожаления, моя дорогая, сожаления, что лорд Сейвудж упустил такую девушку, как вы.

— Разве он сожалеет?

— Разве это теперь важно? — парировала графиня. — Думайте о своем будущем, и стройте его из расчета, что он сожалеет, и ведите себя так, будто он сожалеет. А вы — нет. И тогда вы не пожалеете об утраченных возможностях.

— Спасибо, — Гейдж порывисто обняла графиню.

— Не за что, — отмахнулась она. — Я обещала вас удачно выдать замуж, но не обещала сидеть в Лондоне осень и зиму.

Гейдж улыбнулась. Показная строгость графини импонировала ей. Начни леди Сейвудж гладить ее по головке или говорить нравоучительным тоном — она бы расплакалась или закрылась в себе. А так...

— Я готова, — сказала Гейдж.

— Наконец-то, а то ваш брат, верно, стер рисунок на плитке в холле. Я слышу его шаги даже здесь. Он специально подбивает каблуки туфель?

Графиня вела милую словесную перестрелку с Артуром в карете, Гейдж смотрела в окно, но не виды Лондона прельщали ее. В каждом джентльмене, прогуливавшемся с дамой, в каждом мужском силуэте, скрывшемся за углом, ей мерещился Тейн. Как будто ему мало снов, в которых он приходил еженощно: садился у ее постели или нагло ложился в нее и разговаривал. Ни о чем, но голос сладкой музыкой разливавшийся ночью, утром выводил из себя — стоило вспомнить.

И сны... Почему все они крутились возле постели? Это ее тайные помысли или... Бред! Конечно, это ее помыслы, и даже не тайные. Она хотела графа! Наверное. Потому что понятия не имела что это.

Раньше ее сны сбывались. Женщина с известием, встреча с Тейном на балу, его жест в сторону двери, ее падение — совпало. Но глупо надеяться, что хотя бы один из снов про постель и графа сбудется. Ведь глупо же?

Гейдж вышла из кареты, опираясь на руку брата. Он деланно поморщился, словно, действительно, принимал весь ее вес на одну ладонь.

— Выживешь? — подтрунила Гейдж.

— До твоей свадьбы надеюсь продержаться, — в том же духе ответил Артур.

— Я тоже, — включилась в разговор графиня, — но имейте виду, дорогая, что в моем возрасте время безжалостно, а я так хочу танцевать на балу в честь этого грандиозного события.

— Не со мной ли? — усмехнулся Артур.

— Не слишком ли вы молоды?

— Смею вас уверить, что вышел из того возраста, когда вместо ужина с гостями отсылают в постель, хотя... до сих пор предпочитаю кровать многим развлечениям.

Гейдж бросила вопросительный взгляд на брата — очень вольно ведет себя с леди Сейвудж, но графиня, кажется, так не считала. Рассмеялась, раскрыла и закрыла массивный веер из павлиньего хвоста, погрозила им Артуру, как шаловливому ребенку.

— Не будь вы помолвлены, — сказала она с каким-то надрывом, — я бы все-таки сосватала вам одну из своих племянниц. Кстати, на следующей неделе они приедут из Бата в Лондон. Не понимаю смысла в этой поездке — сезон в разгаре, и самую блестящую партию отхватит мисс Карлейн. Отхватит ведь? — Гейдж сделала вид, что рассматривает публику, заполняющую зал оперы. — К тому же, Эшлин я выбрала барона, а две другие...

Теперь Гейдж включила внимание. Девицы, на одну из которых барон ее променял, вызывали интерес.

— А для них мне было бы проще найти жениха, оставайся они в Бате, — неопределенно закончила леди Сейвудж и сменила тему. — Леди Броуди нацепила столько бриллиантов, что удивительно, как держится ее шея.

Гейдж посмотрела в ложу напротив: груди у леди Броуди не было — только массивное ожерелье, и смотрелось оно не так плохо, скрывало отсутствие шеи и наличие тройного подбородка. Леди Броуди и ее муж нацелили бинокли на их ложу, и если леди смотрела, кажется, на шляпку Гейдж, с позаимствованным пером из галереи графини, то ее муж пялился на грудь. Гейдж пожалела, что по совету графини не прикрыла декольте хотя бы жемчугом, но потом вспомнила другие советы графини и провела пальчиком по контуру выреза.

Лорд Броуди закашлялся — на него стали обращать внимание из других ложей, леди Броуди ударила супруга веером и отобрала бинокль.

— Замечательное начало вечера, — одобрительно заметила графиня.

Гейдж отпустила ситуацию с Тейном. Да, была влюблена или все еще влюблена — неважно. Тейн сделал все возможное, чтобы она скорей его забыла, и если приложить минимальные усилия со своей стороны... Она принимала взгляды любопытствующих с улыбкой, флиртовала с мистером Крассом, нанесшем визит вежливости в антракте, спросила у заглянувшего на минутку лорда Стерлинга на кого охотятся в это время года, приняла конфеты от лорда Хэнскрафта в знак дружеского расположения и пообещала проехаться завтра по Гайд-парку в его новом экипаже.

Она действовала, как советовала графиня, но когда посетители разошлись, леди Сейвудж вместо ожидаемого одобрения, сказала:

— Вы пытаетесь обхитрить обстоятельства и оттянуть желаемое. Зачем?

— О чем вы?

— О вашей прогулке с Хэнскрафтом. Это бегство от джентльменов, с которыми отношения возможны.

— А с ним невозможны?

— Докажете, что возможны?

И Гейдж вынуждена была признать очевидное. Она закрывается от новых встреч и знакомств, которые могут привести к браку, не дает шанса себе и тому человеку, которому, возможно, он тоже нужен?

— Олмак, — сказала графиня, не отрывая глаз от сцены.

— Нет, — сказал Гейдж, вздернув голову и тоже посмотрев на сцену.

— А выйти замуж? — напомнила графиня.

— Олмак... — еще раз выдавила Гейдж, снова привыкая к этому слову. — Вы полагаете, это разумно?

— Несомненно, таким образом мы дадим понять, что не просто развлекаемся в Лондоне, и что вовсе не прячемся от слухов. Пусть знают, что вы готовы к новым отношениям.

— Но ярмарка невест, — усомнилась Гейдж, — в моем возрасте, после трех провальных сезонов...

— И после скандала у Алистера, — услужливо дополнила леди Сейвудж. — Да, ярмарка, так и что? Я же не уточняю, кто торговец, а кто покупатель? Подстройте правила под себя, если не хотите подстраиваться под них.

— Артур, а почему ты молчишь?

— Потому что в отличие от вас, мне нравится слушать, как поют артисты. Изумительные голоса. И кто-то из нас троих должен являть собой образец благодарного зрителя.

— Значит, наши голоса вам не нравятся? — съязвила леди Сейвудж и словно случайно пощекотала пером шляпки нос Артура. Он чихнул, перышко повторило полет — чих ответил взаимностью, и на этот раз был таким громким, что певица забыла слова и запнулась.

— Да уж, — невинно констатировала леди Сейвудж, — таковы они, благодарные зрители, чихать хотели на искусство.

Артур протянул руку к шляпке леди Сейвудж, поправил неугомонное перо и шепнул чуть слышно:

— Ты мне за это ответишь.

Леди Сейвудж вздрогнула в сладостном предвкушении, подумав, что слова адресовались ей, но...

— Простите мою неловкость, — извинился Артур, протянув графине верхушку пера. На шляпке остался один шпиль — основание.

Когда графиня разочарованно пожала плечами, Артур снова шепнул:

— Это только начало моей мести.

И голодный взгляд не оставил сомнений — мстить перышку он больше не собирался. Графиня опасливо обернулась к Гейдж, но она была чрезмерно поглощена пустующей ложей, слева от ложи Броуди, и не замечала страстей, бушующих здесь.

— Что вы там увидели? — спросила заинтригованная графиня.

— Мне показалось...

— Что?

— Показалось, — отмахнулась Гейдж.

Не могла она видеть в ложе Тейна. Он в МартинХолл. Он в доме Алистера. Он где угодно, но не в Лондоне, иначе бы это означало...

Дверь ложи открылась. Гейдж видела перед собой только очертания фигуры и темные омуты. Судьба?

— Позволите? — спросили темные омуты, и образ перестал казаться дымкой. Лорд Сейвудж. С неизменной язвительностью в качестве компаньона.

— Вы хотите дослушать оперу именно из этой ложи? — уточнила Гейдж, едва сдержавшись, чтобы не выдернуть руку во время приветственного поцелуя. Теперь она была уверена, что видела Тейна в ложе напротив, но никто, ни один из наблюдающих сейчас за мизансценой, не ощутит ее боли. Прислушалась к себе. Боли нет, как и страха. Перегорела? Осталась лежать на полу в доме Алистера?

Артур хотел что-то сказать, но Гейдж остановила его взглядом, и снова переключила внимание на графа.

— Конечно, — усмехнулся тот, — ведь это моя ложа.

— В таком случае, извините, что невольно навязали вам свое общество, — Гейдж поднялась. Артур — следом за ней. — Леди Сейвудж уверяла, что ложа в ее пользовании и что вас нет в Лондоне.

— А если ложа моя и я в Лондоне, представление не так интересно?

Гейдж рассмеялась, но чего ей это стоило, Артур и графиня могли только предположить.

— Не льстите себе. Представление и до этого было безынтересным. Артур, где моя коробка конфет?

— Уже уходите? — бросил граф.

— Конфеты закончились, — Артур спрятал коробку за спину.

— Да, уходим, — ответила Гейдж, — у нас закончились конфеты. И шляпка у леди Сейвудж... Миледи, ваше перышко как птичка без перьев.

— Так ужасно? — Графиня ахнула, сделав вид, что только что заметила это.

— Или как перезревший одуванчик, — продолжила Гейдж, — но больше напоминает ромашку без лепестков.