По праву крови. (общий файл)

— Твоя кровь вытянула меня из воронки безвременья. Ты не дала мне умереть, как я на то рассчитывал. И вот, теперь я окончательно принадлежу тебе. — его слова заставили меня поежиться от холода, пришедшего вместе с пониманием.

— Ты пытался покончить с собой?

— Это лучше чем позор дальнейшего бытия.— сказал он, резко вскинув подбородок и наполнив скорбью озера глаз.

— Предполагается, что я спрошу в чем заключается позор? Может лучше сразу скажешь как это исправить? Поверь мне, я не горю желанием тобой повелевать, да и вообще особа твоя мне не приятна, и я хочу как можно скорее от нее освободиться.

Мой вопрос вызвал нешуточное удивление, и даже злость его поутихла, позволив мне вздохнуть свободнее.

— Ты правда ничего не знаешь? — спросил он так, словно все мои предыдущие уверения были пустым звуком.

— Разве такое возможно? Как кровь могла проснуться в ком-то столь далеком от... — поток его размышлений неожиданно прервался, резко отбросив меня от почти наклюнувшейся идеи о собственном происхождении вопросом:

— Зеркало есть?

— В прихожей самое большое.

И одним грациозным движением, заставившим меня вспомнить "хорошую собачку", он нырнул в темноту коридора.

Щелчок выключателя ознаменовал отсчет времени. Несколько долгих минут до меня не доносилось ни звука. Снова щелчок, только более резкий, как маленькая гильотина отсекающий отрезок неестественной тишины. И звук медленных шагов. Неохотных шагов. Так выходят узники в свой последний путь, так идут животные на бойню. Так...

"Не хочу знать. Не хочу я знать что он там увидел."

Поздно. Странно пустое лицо Арвена вынырнуло из темноты. Мгновение, и маска не выражавшая почти ничего сменилась абсолютной серьезностью. Глупо, но таким он мне больше нравился. Его лицо больше не лгало, скрывая истинные чувства. И вся его ненависть куда-то исчезла, оставив только темную печаль и горечь понимания.

— Я должен извиниться. Ты действительно не в чем не виновата. — даже голос его теперь звучал по-другому, более спокойно, напоминая движение бархатной ленты по коже.— Я вел себя недостойно.

— Все в порядке. Теперь, когда мы выяснили, что никто не в чем не виноват, может ты скажешь мне что ты увидел в зеркале?

— Я увидел знак твоего рода, отпечатавшийся у меня на коже при помощи магии крови. — сказал он это так, словно открыл мне величайшую тайну столетия, или как лектор, объясняющий новое понятие. Хотя, о магии крови стоило расспросить поподробнее, чем я и занялась.

— И что особенного в этом знаке и в этой магии?

— Прости, но я не могу ответить на этот вопрос. Теперь нам просто необходимо представить тебя Совету. Позже, я отвечу на все твои вопросы, если они у тебя появятся.

— Позже? Это угроза? Ты намекаешь на то, что нам с тобой придется и дальше кхм... общаться? И этот "совет" не решит твою маленькую проблему?— сказала я взглядом указывая на проклятый знак, какого-то проклятого рода, даром что "моего".

— Нашу проблему. Которую ты только усугубила, спасая меня. И это была не угроза, а констатация факта. Совет не в силах разорвать связь, тем более, скрепленную первым условием.— он вздохнул, и сел рядом со мной на диван, грустно и пристально глядя мне в глаза. Ожидая следующего вопроса.

— Так за чем же ты потребовал выполнения первого условия?! Зачем ты забрал вещь, которая была мне дорога? — я не задумываясь дотронулась до старинной монеты, болтавшейся теперь в середине его косы, одновременно коснувшись волос.

Мое прикосновение заставило Арвена отдернуться, как от удара. Согнувшись, словно в попытке защититься от холода, он обнял себя за плечи.

— Не трогай меня!

— Тебе больно?— его реакция на прикосновение не на шутку меня встревожила. С трудом справившись с неумением и взглянув на его ауру, я не увидела в ней ничего, что могло бы заставить беспокоиться о его здоровье.

— Нет, просто постарайся ко мне не прикасаться.

— Почему? — можно подумать, только об этом и мечтаю...

— Условия должны выполняться одно за одним, в один день, или через равные отрезки времени. Слуга, то есть я,— добавил Арвен совсем не весело,— жаждет их выполнения. Господин, а в нашем случае госпожа, просто не может отказаться их выполнять. Это изначально было в твоей крови, а теперь и в моей — условия ритуала. Жесткие рамки, позволяющие созданиям твоего рода строить и укреплять основу своей власти над существами подобными мне.

Как мне ни хотелось спросить Арвена что означали таинственные бредни про господ, слуг и "существ подобных ему", я промолчала. Было совершенно ясно, что до тех пор пока меня не "покажут" Великому и Ужасному Совету, ответов можно не ждать. Так что пришлось обойтись малым:

— Почему ты настоял на выполнении условия?

— Это гарантировало мою смерть.

— В смысле? — чем дальше, тем интереснее.

— Я собирался убить тебя. Укрепив твою власть, убивая тебя, я ушел бы вслед за тобой.

Вот так просто. Мороз по коже. Я конечно подозревала, что ничего хорошего от Арвена ждать не приходится, но хладнокровным убийцей он мне не показался.

"А вот покалечить бы запросто мог. В порыве злости. Но не хладнокровно."

— Собирался? — мое тело напряглось в ожидании ответа, готовясь дать бой. Странно, раньше я за собой этого не замечала.

— Теперь уже нет. — грустная улыбка коснулась его совершенных губ, заставив мое сердце тоскливо сжаться. — Возможно, оказаться под твоим знаком власти — это судьба. Так я искуплю свою вину.

— Вину? — ответа я не ожидала, и Арвен предупреждающе поднял руку, ограничившись отрицательным покачиванием головы.

— Ты должна понять, что убить себя я не имею права, моя жизнь, теперь, когда ты поставила знак, принадлежит тебе. А вот убив тебя, я умер бы в мучениях, но избежал позора ... служения. — он буквально выплюнул это слово.

— Ну зачем же так театрально? Никто тебя не принуждал к служению, кстати, мне уже осточертело это слово! Ты можешь уйти хоть сейчас. Тебя никто не держит. — слабая надежда на то, что этот идиотский клубок таинственной чуши распутается в один миг, еще давала о себе знать.

— Ты же знаешь, я не могу.

Да, я знала, но ведь бедная девушка имеет право на надежду?

— Ладно. Тогда о условиях. Скажи, почему э-ээ...слуга, как ты выразился, "жаждет их выполнения"?— как же неудобно спрашивать, как о чем-то глубоко интимном.

— Это рамки ритуала обладания, разработанные в древности.— злость на кого-то неведомого полыхнула из глаз,— никто не в силах сопротивляться магии крови. Даже я. Ты знаешь второе условие?— и что-то такое промелькнуло на его лице, заставив меня почувствовать собственную уязвимость.

— Плоть..— прошептала я, помимо собственной воли придвигаясь ближе к нему. И следующие слова разбились в пространстве упругой вибрирующей волной, словно удары безмолвного колокола,— чтобы насытить тело.

— Твоя плоть. Это обязательно должна быть твоя плоть.— так же тихо прошептал Арвен, плавно перетекая на пол, подальше от меня.

Такое простое движение, такое совершенное. Я поймала себя на том, что так же плавно следую за ним, повторяя его как в танце. "Ближе, туда где его сердце танцует в ритме крови..." Эта мысль, и еще шоколадные глаза Арвена, наполнившиеся сначала безысходностью, а потом пугающей жаждой, заставила меня очнуться и отползти подальше. Неуклюже, зато безопасно.

— Ты собирался откусить от меня кусок?! — возмущение прорвалось на поверхность из под массы менее понятных ощущений.

Похоже, вопрос его ошарашил, заставив удивленно моргнуть глазами.

— Конечно нет! Эта часть редко выполняется буквально. Только если князь и слуга одного пола. -Арвен сказал это с явным презрением. Как если бы "одного пола" было чем-то противоестественным.

"Постойте..."

— Скажи, а зачем вообще ставят эти знаки?— подозрение почти сформировавшееся в догадку, удушливой волной подкатило к горлу, проглядывая за легкой хрипотцой голоса.

— Ставили. Последний был дан около ста лет назад. По многим причинам. Жажда власти, силы, просто из-за любви. И уж точно, никогда первому встречному.

Понимание того, что я влезла во что-то столь серьезное, по идее должно бы было сотрясти все мое существо в приступе священного трепета выраженного в припадке падучей, ну или как минимум , я должна была грохнуться в продолжительный обморок. Примерно такие ожидания я читала в двух направленных на меня прожекторах, сияющих откровенным высокомерием. Но современная жизнь, штука трудная и редко справедливая, давно отучила нас, несчастных плебеев, падать на колени перед их сиятельствами.

— Прости, что отвлекаю тебя от мыслей о высоком,— сказала я бесцеремонно пощелкав пальцами перед лицом Арвена,— но давай вернемся к нашему вечеру вопросов и ответов. Почему эти знаки прекратили давать?

— Ты помнишь революцию? — спросил он так, словно лично был ей свидетелем.

" А хотя да, ну да..."

— Застать — не застала, но кое-что слышала.— пробормотала я скромно потупив глазки. Должно быть, он не заметил в моем высказывании ничего смешного, и как ни в чем не бывало, продолжил вещать:

— Это было страшное время. Дворянство подверглось истреблению. И те, кому удалось бежать, отнюдь не были самыми достойными, самыми благородными. Это сейчас "благородство"— пустой звук,— сказал он с горечью,— оно умерло и похоронено под слоем сомнений и опасений, под подленькими привычками недоговаривать, недодавать и не доверять. Под халдейскими правилом — заискивать перед стоящими выше и раздуваться от собственной "значимости" перед всеми остальными. Благородство разбавлено кровью плебеев. А тогда это был образ жизни. В их жилах текла "благая кровь" и в некоторых родах она не дремала, лишь изредка давая о себе знать слабыми вспышками, а изначально полыхала в каждом вздохе, в каждом движении.

— Как ты думаешь, почему чернь так отчаянно истребляла дворянство?— неожиданно спросил Арвен, прервав свой наполненный глухими отзвуками прошлого, рассказ.

— Я думаю, чернь устала жить в нищете. — сказала я с усмешкой. Кто еще кроме него много использовать это слово, для обозначения класса? Подумать только, "чернь"! Наверное, так уже лет сто не говорят.

— И это тоже. Но разве они стали богаче? Стали жить лучше, избавившись от "угнетателей"? — его губы обнажили идеальный оскал зубов, который, видимо, должен был символизировать улыбку.

— Ты говоришь о давнем прошлом. Какое отношение это имеет к твоей... к нашей проблеме?— я решила вернуть разговор в нужное русло. История всегда была одним из моих любимых предметов, но сейчас я не могла позволить себе упустить возможность воспользоваться его неожиданной словоохотливостью.

— Все по порядку. Ты получишь свои ответы. В твоих же интересах выслушать меня до конца.

"Ну надо же, то слова не вытянешь, то рот затыкает..."

— Я вся внимание.

Недобрая улыбка искривила его губы.

"Кажется, он не так безнадежен, как мне показалось сначала, сарказм он точно воспринимает."

— Ну еще бы ты не была. — раздражение бурлило в его голосе, как пузырьки на поверхности горячей воды. Арвен поднялся и принял ораторскую позу. Но не поза заставила меня удивленно вскинуть брови. Было что-то такое в его голосе, просто в самом поведении, что заставило меня посмотреть на него по новому. Как на не просто красивую упаковку, а на личность заслуживающую внимания. Это привело меня к выводу о том, что Арвен еще опасней чем кажется. Что я вообще о нем знала?

— Так вот, чернь истребляла дворян по одной простой причине. Все в "благородных" было им ненавистно. Все в них заставляло низший класс чувствовать себя ничтожнее.

— Ты хочешь сказать, что все без исключения дворяне были..э-э-э безупречны?

— Конечно нет, — в его усмешке проскользнул хищник,— но те кто были — в большинстве своем не выжили. Каста была истреблена.

— Каста? Немного напоминает древнюю Индию, не находишь? Что еще больше отдаляет нас от нашей проблемы.— так много мне хотелось бы узнать, а он устраивал мне ненужные экскурсы в историю.

— Касты существовали всегда. Это закон природы. Тебе ли этого не знать?— его темные глаза нашли мои, ища ответ на вопрос, который я не понимала.

— Ладно, ты ведешь к тому, что почти все, кто были способны дать знак силы, что? Истреблены?

— Не совсем. Были истреблены все, кто мог дать ТВОЙ знак.— его слова прозвучали как-то слишком обыденно. Как будто мне показали картонную коробку с надписью "Старые газеты", а пахла она как сотня шоколадных конфет.

— Что ты хочешь сказать? Во мне есть что-то особенное?

О, определенно, особенное.— Арвен рассмеялся, и его смех содержал в себе так много всего. Злорадство, предвкушение чего-то, обреченность... Все что угодно кроме радости.

— Договаривай.

— О! Я не вправе.— он не врал, но от этого не стал менее злорадным.— я не один из вас. Тебе расскажет Совет.

"Опять этот "Совет"."

— Тогда расскажи мне о Совете. Кто это? Совет социалистических республик?— я не смогла сдержать ехидства. Да и кто бы смог на моем месте?

— Я не рекомендовал бы тебе шутить на эту тему.— Арвен нахмурился, но даже сердитым он выглядел таким милым, таким...

"Зараза! Опять!"

— Ты не мог бы попридержать свой. Э.. Природный магнетизм?!

— Я не делаю ничего, чего бы не делала ты!— я вздрогнула от неожиданной резкости в его голосе.

— Я ничего не делала. И не сделаю. Это могу тебе пообещать абсолютно точно.

— Не стоит! Когда придет время, ты пообещаешь мне совсем другое! — вскрикнул Арвен, повернувшись ко мне спиной .

Черт, что он имел в виду? Чем я обидела его?

"Может, лучше не знать..."

— Арвен. Посмотри на меня.— сказала я тихим спокойным голосом. Кажется так разговаривают с нервными лошадями?

Он попытался изобразить спиной презрительное неповиновение. Так мило и так инфантильно... Вопреки всему это заставило меня улыбнуться.

"Лучше бы мне прислали его с инструкцией. Да не-е-т, лучше бы он потерялся на почте. Стоп, а кто вообще делал этот заказ? Может его еще можно вернуть?"

Я вздохнула, медленно сосчитала до трех, и только тогда поняла, как устала. Устала от ситуации, от незнакомца, который чувствовался почти родным, просто физически устала.

Ночь за окном была чем-то ощутимо тяжелым, прохладным и успокаивающим. Ветер шептал в редеющих кронах деревьев о приближении зимы, о приближении долгого сна. И сон навалился внезапно, как снег, и так же мягко. Не задав главный вопрос, не узнав ничего из того что меня волновало, я начала засыпать прямо там где сидела. Что само по себе было мне не свойственно. Освобождающая ярость забурлила где-то на дне сознания, но было уже слишком поздно. Я спала.

Глава 4.

Мне снился полет. Стремительный полет в ночном небе. Я прорывалась сквозь влажные комья облаков, ныряла в темную высоту, как в воду. Огромная черная звезда сияла в вышине, маня призрачным светом. Она пела мне песню, знакомую песню без музыки и слов. Она звала меня искупаться в мягком сиянии черных лучей. И это было то, о чем я всегда мечтала, возможно, то ради чего я жила. Я родилась для того, чтобы упасть в эту сияющую тьму, такую знакомую, такую прекрасную... Но разве свет может быть черным? Разве..? Горло болезненно сжалось, сдерживая радостный всхлип. Он был так прекрасен! Два образа — человека и звезды слились воедино, полыхая черным огнем. Я знала его... я откуда-то знала его... Разве кто — нибудь может сравниться с ним? Разве существуют другие? Он был богом, он звал меня и сердце трепетало от счастья. Невидимая струна звенела в хрустальной пустоте, притягивая меня ближе к этому совершенному лицу, к этим глазам, горевшим подобно синим звездам, к губам, изогнувшимся в радостной улыбке. Кончики пальцев болели от желания прикоснуться к нему, погрузиться в эту ослепительную тьму. Вдруг, мое движение замедлилось. Сила канатом врезалась в спину, насквозь, через середину груди, петлей сдавливая горло. Больно! Это было так больно — отдаляться от него, но что-то неумолимо тащило меня назад. Я попыталась крикнуть, но горло оказалось сдавленно удавкой чужой силы. Моя вселенная, мой Бог звал меня, а я не могла ответить. Я беззвучно кричала, пытаясь вырваться. Мой Бог протянул руки и я увидела печаль в его глазах. Он звал меня, а я покидала его, снова оставляла одного в холоде одиночества. Последний отчаянный рывок, туда к нему, но что-то с удвоенной силой дернуло меня обратно и все исчезло. Мир залила густая и вязкая как мед пустота.