Скелет на правах рекламы

Вечер прошел ожидаемо — сперва мы долго крутились перед зеркалом, потом дожидались Наташкиных подруг, знакомились, болтали о том, кто, где живет и на долго ли приехал, а потом, сбившись в стайку, отправились на дискотеку. По дороге уже брели парочки и группки, доносился смех и болтовня, время от времени из переулков выныривали еще девчонки и парни и присоединялись к группкам или шли одни в ожидании встречи. Так мы добрались до местного клуба — длинного и довольно высокого деревянного здания украшенного нелепыми колоннами из окрашенных в зеленый цвет железных труб. Внутрь пока не запускали и группки вместе с парочками кучковались на небольшом пятачке, тускло освещенном двумя фонарями. Впрочем, июльская ночь еще не набрала бархатистости августа и серела размытыми чернилами у горизонта, так что все было отлично видно на расстоянии 20 шагов. Музыка уже доносилась из здания, и кое — кто притоптывал ногами от нетерпения, девчонки звонко смеялись, перешептывались и вовсю строили кавалерам глазки. Парни решали более серьезные вопросы — у кого, сколько и чего есть, хватит ли этого на вечер и не послать ли гонца, пока старуха Семенина не легла спать. Наконец двери гостеприимно распахнулись, и на крыльце появилась невысокая тетка в древнем костюме цвета дохлой мыши и розовой блузке с бантом на шее: "Напоминаю, громким суровым голосом начала она свою обычную речь, распитие спиртных напитков в зале запрещается, курение в зале запрещается, ущерб, причиненный залу, оплачивается в тройном размере!" Закончив объявление внушительной паузой, тетка одернула коротковатые лацканы пиджачка и первой вошла в двери. Народ гомоня повалил следом смеясь и толкаясь. Войдя в зал все сразу рассредоточились — девушки встали кучкой у одной стены, а парни у другой, пока еще никто не танцевал, только отдельные смельчаки проходили через центр зала под пристальным прицелом сотни глаз. Наконец, по какому — то невидимому сигналу музыка стала громче и даже кажется веселее, а дюжий как боксер тяжеловес парень не вставая объявил в микрофон : "А теперь мы начинаем дискотеку композицией всенародно любимой группы — тут он взвыл как мартовский кот — "Корни"! Под оглушительные завывания народ потихоньку стал перетекать на середину зала, судорожно подергивая руками и ногами. Стоять у стены было скучно, к тому же в зале уже заалели огоньки сигарет, запахло потом и перегаром, и мы с Наташкой выбрались на улицу. Там тоже было не плохо, по вечернему свежий воздух, неяркий свет фонарей, редкие ночные бабочки трепетали крыльями вокруг плафонов. Парни потягивали пиво и изредка бегали за угол на "пьяную скамейку", голоса становились громче и развязней, мы с Наташкой уже стали подумывать, а не вернутся ли в зал, присоединится к танцующим, как возле нас неслышно материализовался Егор. "Тьфу, напугал!" вздрогнула Наташка. "Что Аглая, скучаешь?" "Есть немного". "Сейчас Макса видел, говорит, что завтра нас к пяти ждет". "Почему так поздно? Не знаешь?" "Хочет устроить сюрприз, просил меня тачку захватить, наверно куда -ни будь поедем" " Ясно, а что будем дарить?" "Ну, ты как всегда, а я еще не знаю, завтра посмотрю". Тут Егор замолчал, а я невесело задумалась, о том, что когда-то давно выкопала себе канавку, в которую падаю каждый год. Мне было лет двенадцать, когда Максова прабабка застала меня у печи — вдохновленная бабушкиными плюшками я пекла яблочный штрудель по знаменитому венскому рецепту. Отсутствие необходимых ингредиентов меня не смущало, под рукой нашлась замена и в восторге от своего порыва я напекла этого самого штруделя килограмм пять или шесть. Моя бабуля не знала, куда это количество девать, потому что я тут же охладела к результатам собственного труда, и предложила прабабке "отнести кусочек Максимушке в подарок". С тех самых пор Макс хладнокровно требует штрудель на свой день рождения как признание его заслуг, а я малодушно готовлю его каждый год, что бы ни съесть, ни кусочка (после первой попытки я навсегда охладела к штруделю в собственном исполнении). Размышляя о стряпне и пирогах, я незаметно отдалилась от компании и завернула за угол клуба. Там простирался небольшой, запущенный парк из толстенных ив и тополей, никогда не стриженные кусты обрамляли его вместо полуразрушенной чугунной ограды. Сам парк был небольшой и просматривался насквозь почти весь, только маленькая полянка, окруженная парой раскидистых кленов, скрывалась от глаз. Идти через парк в темноте не хотелось, и я повернула назад, и тут взгляд мой выхватил кусок ярко — белого кружева выглядывающего из кустов и лежащего прямо на земле. В панике я часто задышала, и даже отступила назад, мне и в голову не пришло, что кому -то стало плохо, как-то сразу стало понятно, что случилась беда. Бегом я вернулась к дверям клуба и ошеломленно смотрела на смеющиеся парочки, болтающих девчонок и поддатых парней "Егор, почти закричала я, Егор, там кто-то лежит!" Проходящая мимо парочка дружно рассмеялась, подумаешь мол, кто— то лежит, но Егор был на высоте, коротко взглянув на мое лицо, он только спросил "Где?" И мы побежали к кустам, путаясь в траве и сухих ветках. Белое кружево было на месте, Егор обогнул клен, сзади шумно пыхтела Наташка, на земле лежала девчонка, невысокая миленькая блондинка, я даже знала ее в лицо, возможно встречались в магазине или на станции, собранные в "хвостик" красивой заколкой волосы слиплись и потемнели. "Наташка, зови Макса, пускай охранника приведет, надо милицию вызывать". Тут девчонка немного дернулась и застонала. "Ага, и скорую тоже" Тут появился Макс, увидев сразу в чем дело сказал, "Зачем скорую? Медичка здесь, рядом живет, сейчас пацана пошлю." Через две минуты вокруг стало шумно, а затем и светло — кто-то принес прожектор со сцены, вдалеке еще играла музыка, разбредались пары, а вокруг уже суетилась медсестра из акушерского пункта. Я не могла уйти, как заведенная повторяя про себя присказку дяди Миши — "Дыши и дух станет крепче"! Вскоре прибыл полусонный участковый и принялся записывать, когда и где я нашла пострадавшую, хотя она по-прежнему лежала у наших ног и не открывала глаза. Вместо ночи уже занимался рассвет, когда Макс довел меня до дома, в окнах было темно — бабуля наверно легла, не дождавшись меня. "Аглая, ты как, сама зайдешь?" "Сама, спокойной ночи Макс, наверно завтра все отменим из — за такого" спросила я, в тайне надеясь, что Макс согласиться и можно будет пожалеть себя и раскиснуть в постели на целый день. Но увы, он слишком хорошо меня знает! "И не думай, завтра все будет, вот увидишь, и не отлынивай, штрудель за тобой!" добавил он на прощание. Мог бы и не говорить, вздохнув, поднялась на крыльцо, потом на чердак, быстро разделась и рухнула в постель, ноги противно тряслись, хотелось плакать . Вскоре я заснула, прижав к себе подушку и спала крепко до первых бабушкиных криков "Кыш, кыш, окаянные!" Пришлось вставать и помогать выгонять из огорода настырных кур, почти каждый день эти нахалки отыскивали новую лазейку к любимым бабулиным дыням и огурцам. Когда, наконец это кудахтающее племя было водворено на место — в щелястый сарайчик, а мы уселись пить чай, бабушка вдруг сказала "Что у вас там случилось — то?" Я аж чаем поперхнулась от неожиданности и белая кружевная блузка вновь закачалась перед глазами в свете фонарей. "Наталья уж почитай раза три прибегала, спрашивала, как ты, я говорю, дрыхнет она, поди да разбуди, а она нет баба Нида, пусть спит, ей в себя прийти надо, такого страху натерпелась! Так давай рассказывай, что там у вас произошло?" Пришлось рассказать бабуле про кружевную блузку и девчонку с окровавленной головой. " А фельдшер-то что сказала? Сказала, что сотрясение мозга сильное и кожа на голове содрана, поэтому крови много, а кто ее ударил, участковый выяснять будет. Да чего выяснять, поди с кем парня не поделила, али просто башкой об сучок в темноте приложилась, сама ведь знаешь, опять концов не найти." В общем было похоже, что так оно и было. В течении дня дважды заходил участковый — молодой чернявый парень совсем не похожий на Сергея Безрукова, первый раз он расспрашивал с кем я была на дискотеке и кого из знакомых видела, знаю ли я пострадавшую и что могу сказать о своих друзьях, а второй раз просто сказал, что звонили из больницы, девчонка пришла в себя, но ничего не говорит, врачи запретили ее беспокоить. Уже во втором часу я вспомнила про штрудель и тут же побежала к бабуле на кухню, узнать, все ли необходимое есть дома. Оказалось — кончилось айвовое повидло для начинки (оно успешно заменяло свежие яблоки с корицей), пришлось подхватив пакет и кошелек отправится по жаре и тишине пустой улицы в ближайший магазинчик.

Мелкий белесый песок забивался в пластиковые шлепки и приятно горячил ноги. Задумавшись, я и не заметила как дотопала до магазина и лишь у старинных железных ставень распахнутых и вросших в землю соизволила поднять голову и оглядеть окрестности. Чуть правее древних затоптанных досок крыльца стояла "космическая " иномарка парень в темных очках и черных джинсах стоял небрежно у дверцы что-то доставая из окна. Отчего-то поежившись, я поспешно заскочила в магазинную прохладу, перевела дух и огляделась. Цивилизация еще не добралась до сих мест отдаленных — высокий изрядно вытертый деревянный прилавок заваленый пакетами с крупой и сахаром, облезлые зеленые весы с гирьками и мутное решетчатое окно. За прилавком торчал пучок смолянисто-черных волос упакованый бархатной резинкой. Шаркнув ногами для приличия я громко объявила — "двести грамм изюма и пару банок джема". К пучку добавились быстрые карие глазки и носик-пуговка, полненькие смуглые ручки нырнули в залежи кульков и на весы шлепнулся мешочек с изюмом, "какой джем"?? Донеслось до меня под щелканье костяшек счет— "из айвы". ...рублей, расстегивая кошелек подумывала не докупить ли еще сахару, нет пожалуй не буду.. Вдруг из-за спины появилась загорелая рука с купюрой — пачку "Парламента" быстрые глазки стрельнули в сою сторону, нам с девушкой вместе посчитайте.. Я смутилась и покраснела, да-да смутилась, а что тут удивительного?? В магазин я почти всегда хожу одна, а редкие семейные походы за подарками или совместным выбором превращаются в удовольствие для всех творческих личностей нашей семейки и в истинное мучение для меня.. Карие глазки еще раз нас обежали и я в ужасе представила, какие вести разнесут кумушки по поселку уже к сегодняшнему вечеру. Белозубо улыбнувшись парень подхватил выложенную пачку и развернувшись покинул магазин лишь скользнув взглядом по моей фигуре. Тетка за прилавком привычно выложила в мраморное блюдце сдачу, но я спешно сгребла банки и кулек кинулась следом за "благодетелем" Увы, машины и след простыл, пыль еще клубилась над барханами белого песка и примятой травкой. Тряхнув головой и смачно чертыхнувшись, поспешила к бабуле, штрудель не ждет!!

Сырая трава под ногами скользит, боязно ставить ногу, кажеться что в тенях прячутся ямы еще немного, и у тех камней можно будет отдохнуть..

Через час штрудель возлежал под салфеткой в ожидании ножа (его лучше резать еще теплым смочив нож водой), а я утомленно обмывалась над тазом — красная и вспотевшая у печи, прикинув что еще часок у меня есть решила поскорее нарезать "именинный пирог" и собрать пляжную сумку. Хлопнула дверь сеней, заскрипели тяжелые плахи пола, зашла бабуля с ведром полным воды. "Глаша" воззвала она к потолку, пришлось быстренько вылезти из шкафа и пригладить встопорщенные волосы, стараясь одновременно расправить примятую юбку. Занавеска на окне рядом с зеркалом качнулась ,под ленивым сквознячком, и сквозь потревоженную пыль вновь мелькнул сине-фиолетовый блестящий бок иномарки. Собралась быстро — джинсы, футболка с блестящим цветочком из стразиков, кепка и мастерка на пояс. Так как Макс туманно намекал на озеро и шашлыки, добавила в пакет со штруделем и подарком пару купальников и покрывало.

В назначенное время мы с Наташкой полировали неподъемное бревно у нашей калитки заменяющее окрестным бабулькам скамейку. Вскоре в далеке раздались частые выстрелы, и мы насторожившись перебрали лежащие рядом пакеты. Еще через минуту в начале переулка показался древний мотоцикл с коляской, любовно ухоженный и расписанный с помощью трафаретов и куска поролона языками пламени. Егор лихо тормознул возле нас и скомандовал — " загружайтесь!" Более осторожная Наташка приняв от него шлем полезла со всеми пакетами и бутылками в коляску, в я лихо запрыгнула за обтянутую древней штормовкой спину байкера. "Куда едем??" попробовала я расспросить Егора сквозь ужасающий треск и гудение ветра, он лишь махнул рукой и сосредоточился на ухабистой шалыге под колесами. Минут через 10 пыльная жара дороги сменилась полутенью соснового бора, а дорожка запетляла в длинной траве в объезд глубоких не просыхающих луж. Разговаривать было невозможно, и я вовсю наслаждалась ветром в лицо, запахом прогретой за день хвои и смолы. Еще минут двадцать мы катили по лесу, наконец сосны сменились густой лиственной порослью и еще через минуту мотоцикл выкатился на простор заливного лужка и старательно объезжая колдобины съехал вниз к белому песочку пляжа. Озеро лежало в пышных рукавах из лозы и осоки украшенных тесьмой из низеньких кривоватых березок.

Прямо напротив стоянки кусты и деревья расступались, открывая вид на блестящий красновато-бурый ковер листьев кувшинок, покрывавший воду метрах в двадцати от намытой паводком полоски песка. Цветы уже закрылись и над листьями торчали плотные зеленые пирамидки с выглядывающим кое-где белым бочком. У костра уже хлопотал Макс, как всегда неповторимо элегантный в светлых брюках, тонкой эластичной футболке с длинными рукавами и в мягких даже на вид мокасинах. Увидев нас, он лишь поднял голову и кивнул, продолжая священнодействовать над кусочками мяса накалывая их на шампуры вперемешку с луком и помидорками. Неподалеку над расстеленным на траве покрывалом шаманила Светка, нагрузив Мишку одноразовой посудой и овощами для помывки. Сняв шлемы, и помахав всем присутствующим руками, мы с Егором принялись извлекать из коляски Наташку, которую судя по зеленоватому цвету лица, изрядно растрясло дорогой. Потом мы дружно порезали огурцы, помидоры, сыр, хлеб, потом разлили по стаканчикам припрятанную от старших родственников бутылку "Монастырского" кагора. И Мишка, поднявшись со стаканчиком в руке, заблажил басом: "Понеже собравшиеся здесь братия почтим болярина гласом честным — многая летаааааа!!" грянули все, и смеясь чокнулись стаканчиками. Потом мы рвали дымящееся и обжигающее мясо белыми, блестящими в свете приближающегося заката зубами, хрустели яблоками и пулялись виноградными косточками, шипела газировка, и было весело и легко. Потом решили искупаться и спустились к темной воде. В озере били ключи, и прогревшийся за день слой воды нежной как парное молоко, сменялся ледяными иголочками, стоило слегка опустить ноги. У берега было совсем мелко, глубже становилась лишь в зарослях кувшинок. Гладкие сверху листочки трогали руки и ноги бархатистыми краями. Немного побарахтавшись среди гибких зеленых стеблей я просто улеглась среди листьев любуясь бескрайним зеленым морем. Чуть в стороне как два дельфина резвились Мишка со Светкой, в июне они вместе поступили на физфак, и теперь настойчиво нагоняли форму к соревнованиям. Наташка плескалась у самого берега, чуть приседая и взвизгивая, Егор молчаливо бдел на полпути между мной и ею, а Макс погладывал на нас с берега, с видом папаши присматривающего за детишками в аквапарке. Постепенно все наплескавшиеся и томные собрались у костерка со стаканчиками в руках и впали в меланхолическую задумчивость — вечер был чудо как хорош, домой можно было не торопиться, а потому расковыряв именинный штрудель, все принялись задумчиво любоваться окрестностями. А знаете, сказал вдруг молчавший доселе Егор, мне про это озеро дядька рассказывал, дед его пил очень (все сочувственно потупились, зная что для Егора это больная тема), и как то летом косить пошел на монастырские покосы — это где-то в той стороне было, на этом берегу сторожка стояла и дом священника, а там сам монастырь, ну а вокруг заливные лужки покосные. Так вот пошел он не просто так, а бутылку с собою взял, перебрал немного, и спать прямо под куст завалился, а ночью проснулся от пения, и глядь — идут по берегу монахини, поют тихонько, а в руках у них огоньки светятся. Обомлел он приподнялся, а из череды вдруг одна фигура к нему подошла, лицо свое осветила и увидел он мать свою покойную... Погрозила она ему пальцем и сказала — "Не пей больше сынок, я за тебя молиться буду". Егор замолчал, уйдя в свои мысли, а мы не дождавшись продолжения стали его теребить — "А дальше-то что??" "А, дальше прибежал он домой со всех ног, забрался на печь и до утра ничем согнать не могли". " Да нет, а пить-то бросил??" — жадно спросила Наташка. "Бросил, капли в рот не брал" — вздохнул Егор. "Эх, размечталась вдруг Светка, отыскать бы этот монастырь, там, поди, сокровища"... "Клещи, клопы, пауки.." — подхватил Мишка, напрочь лишая историю романтического ореола, зацепившего даже холодноватую и рассудочную Светку. Мы дружно засмеялись и начали собирать остатки с "пиршественного стола" хихикая и перемигиваясь, пытаясь изобразить поиски и извлечение сокровищ с помощью одноразовых ложечек.