Лифт

— На шестом тоже, живет кто-то "очень не хороший", — передразнил я её.

— Да, — согласилась она.

— А на какой этаж вы нажали? — спросил я её.

— Я не помню, я просто ткнула наугад. Всем стало страшно и к нам приближалось нечто, вот я и нажала не глядя. Простите.

— Лифт останавливается, — закричал мальчик.

Действительно. Возникло то самое чувство, которое всегда возникает, когда лифт собирается остановиться. Ты буквально чувствуешь, как замедляют свои обороты невидимые передачи, и мотор сбавляет обороты. Вот и сейчас все почувствовали, лифт приехал. Мы встали и с замиранием сердца ждали, пока откроются двери. Я не могу сказать, я ждал этого со спокойствием взрослого мужчины, у которого искали защиты ребенок, молодая женщина и старик. Нет, наоборот. Мне было очень страшно. Я могу придумывать бесконечные эпитеты и словесные красивости, чтобы описать свой страх. Но в тот момент, как лифт встал, я просто забыл их все и мне открылась простоя истина. Мне страшно. МНЕ, СУКА, ПИСЕЦ, КАК СТРАШНО. Как я позорно не описался я так и не смог объяснить, все же на это меня хватило, но только на это. Мальчишка, Света и даже старик все придвинулись ко мне, ожидая защиты, но я сам старался забиться в угол и не видеть больше никогда, ни этот лифт, не полумертвого мальчика с безобразной рукой, ни эту дуру с мелким, ни этого старпера. Никого из них.

Створки раскрылись. Я закрыл глаза. Ничего не произошло. Не было не потрескивания одинокой лампочки. Ни стрекота неизвестной фауны. Только свист ветра и ледяная прохлада.

— Мне холодно, — пожаловался мальчик.

— Кха-ха, — надрывно закашлял старик.

— А мне нормально, — сказала девушка.

— И мне, — подтвердил я.

Да холодновато, но терпимо. Мальчик со стариком пытались укутаться в свои тонкие летние рубашки.

Лифт остановился посреди снежной пустыни. Только темное, до черноты небо и снежный буран. Больше ничего здесь не было. Яростный ветер задувал нашу маленькую кабинку, наметая колючий снег внутрь. Но странно. Я видел метель, я видел, как моментально посинели Ромка со стариком, но я совершенно не чувствовал этого холода, как и Света. Для меня было не холоднее, чем допустим летней ночью.

— Давайте наберем льда, для малыша, — предложила Света. Он весь горит, может, мы хоть температуру собьем.

И она выбежала наружу. Опять. Опять из-за её женской тупости мы все подвергаемся смертельной опасности. Но она, похоже, этого не замечала. Есть такие люди, они живут в своих призрачный, иллюзорных мирах и не собираются их покидать.

— Закрой двери, овца! — кричал на неё Ромка. — Я сейчас замерзну насмерть!

У старика даже сил на это не было. Он громко и надрывно кашлял, по-моему, даже кровью.

А эта тупоголовая дура их и не слышала. В одном легком, летнем платьице она вышла наружу. В пургу, в неизвестность, туда, где ждала только холодная смерть, или что похуже.

— Светлана, в самом деле, давайте отсюда убираться. Дети уже посинели.

— Но ведь тут не так холодно, — попыталась возразить она, но быстро сдалась и с горстью снега вернулась обратно. Во только зачем? Пока мы её ждали, пурга занесла снега по колено. Бедный Миша уже и так был занесен с одного бока маленьким сугробом, её горсти даже на помыться не хватит, не то, что на компресс.

Я нажал на чистую кнопку. Она выглядела наименее безобидной из всех и двери лифта закрылись. Стоило створкам сойтись, как снова воцарилась привычная атмосфера и температура. Но мальчик со стариком продолжали дрожать, возможно, виной всему был лежащий на полу снег.

Да что же это такое происходит! Почему со мной? Я ведь грешил не больше чем все остальные. Даже меньше чем многие. Я всегда уважал старших, родителей, любил животных, даже постился. Не долго, правда, дня три. Но это лучше чем ничего! Я и спортом занимался. Плавал в детстве в бассейне, бегал в школе на марафоне. Так почему же я? За что?

Лифт продолжал свое движение в неизвестность, но мы все понимали, бесконечно он двигаться не будет. Я даже не был уверен едем ли мы вверх или вниз.... Вправо, влево, назад, вперед, по диагонали? Я уже ни в чем не был уверен. Я точно знал только одно. Скоро двери лифта снова откроются, и кто-то из нас умрет. Хоть бы это был тот парень. Миша, он уже и так не жилец. Теперь распухла не только его рука, но уже предплечье и часть груди. Вопрос времени, когда он умрет. Но смотреть на него уже было просто страшно. Мы боялись просто подойти к нему. Он так и лежал в луже на полу кабинки. Снег вокруг него растаял быстрее, чем вокруг нас. У него и в самом деле был ужасный жар. Он покраснел, его жилы вздулись синими противными змеями на лбу и на шее. И ещё от него пошел очень не приятный запах. Будто изнутри он уже начал разлагаться. Впрочем, возможно так оно и было. Мы прижались к стенкам, стараясь, лишний раз не дышать.

Из-за растаявшего снега мы стояли сырыми. Очень неприятно. Теперь кашлять на пару с дедом стал и Ромка. Наверное, простыл, сырость, холод, стресс. Чтобы разогнать наши не радостные думы, Света предложила:

— А давайте поедим.

А ведь и в самом деле. Мы присели на корточки и стали ждать, когда она разберется в своих необъятных пакетах. Среди различных котлет, которых нужно было сначала пожарить, фарша, масла подсолнечного, замороженной куриной грудки, чая в пакетиках, банок с кошачьим кормом и туалетным мылом, нашёлся батон, семечки в пакетике и одна большая шоколадка. Но и этого нам хватило для поднятия духа и оптимистичного взгляда в будущее. Дед даже кашлять перестал. Он же и заметил ещё знакомую кнопочку на панели. Кнопку вызова дежурного лифтера. С верой в правду власти управдома он гордо нажал на неё. Напрасно, она и в лучшее время не работала, когда лифт ещё ездил между этажами, чего уж говорить про лифт который ездит между мирами.

— Чего вам? — гнусаво спросила неведомая лифтерша.

От удивления я чуть хлебом не подавился. И не я один.

— Да, чего молчите-то?

Воображение живо нарисовало неведомую бабу, большую тётку, которая в обхвате, как два меня, разменявшая сороковник ещё в прошлом десятилетии. Наглую и скандалистую, как и любая работница, заставшая советскую власть и полностью уверенную в своей значимости и правоте. Но сейчас я был рад услышать даже её противный голос. Для нас это был лучик надежды. Связь с внешним миром.

— Женщина, женщина, — горячо закричал я в панель, пытаясь найти, где же здесь решетка, за которой скрывается микрофон с динамиком.

— Спасите нас. У нас ребенок тут больной лежит. Нет два ребенка. Ещё старик. Тоже больной. Спасите нас. Женщина! — орал я как ненормальный.

— Пожалуйста, откройте лифт, — кричала на заднем плане Света.

— Так не кричите мне здесь, — крикнула нам в ответ неведомая лифтерша. — Ишь, развопились алкоголики, наркоманы. Хватит баловаться, а то я милицию вызову!

— Открой двери, карга старая, — заскрипел наш дед. — Немедленно, мы тут и так ужаса натерпелись.

— Какого это ещё ужаса. Алкоголики! Напились до чертей синих!

— Я не пью, — возмутилась Света.

— Два алкаша и шалава, какая милая пара, — умильно — язвительно сказала лифтерша. — Тут все жильцы уже жалуются, что кто-то на лифте катается, никто его дождаться не может. А это оказывается, тут два алкаша напились и блядки устроили. Вот дождетесь, заберут вас.

— Да как вы можете, — возмутился я. — У нас тут дети!

— Вот извращенцы, ещё и с детьми. Я вызываю милицию. Вы меня слышите. Я уже набрала, они вас точно с лифта спустят, вот увидите.

И она отключилась. Света сидела на полу и плакала. Вот её слезы точно не красят. Глаза сразу стали красными, ещё и тушь размазала по всему лицу.

— Не помогут они нам, — сказал дед. — Что тут может сделать милиция? Мы теперь вне их "юрисдикции", как не посмотри.

— А если всего этого на самом деле нет? Если это кто-то пошутил и распылил в лифте, какой-то наркотик и нас всех накрыло? А? Может это просто глюки? Ведь бывают и страшные глюки, так?

— А он? Он тоже глюк?

Дед показал пальцем на полумертвого мальчика. Нет. Это не может быть глюком, отверг я свою теорию. Мальчик умирал. Умирал от укуса неизвестного насекомого. И его исход был близок. Тело сначала розовело, потом синело, а сейчас стало неестественно бледным. Распухло уже большая часть тела. А запах стал просто невозможным. Смердело смертельно.

И лифт остановился. Двери раскрылись, и нас встретила абсолютная темнота. Мы испугано прижались к стенке. Время шло, секунды медленными каплями истекали в клепсидре наших жизнях. Но ничего не происходило. Никто к нам не ломился, тягучий холод не сжимал в тисках сердце, а мертвящая тишина не сводило с ума. Лишь двери лифта упрямо не смыкались обратно, будто чего ждали от нас. А капли незримо капали, ведя свой холодный отсчет. А двери все — также не закрывались и надежда, что все образуется само собой, утекала вслед за этими каплями.

— Жертва, — тихим голосом сказала Света. — Оно требует жертву.

— Какую жертву, — тихо спросил Ромка.

— Да. Это же абсурдно, — поддержал я паренька. — Это же не чудовище какое-то, это просто лифт. Я сейчас нажму на кнопку, и мы уедим отсюда.

Но лифт упрямо стоял на месте, сколько бы я не нажимал на кнопки. В отчаянье я накрыл ладонями панели вызова, и надавил на все кнопки сразу. Ничего так и не произошло. Лишь в голову все настойчивее лезло понимание. Там за раскрытыми дверями ничего. Абсолютная пустота. И мы висим в ней, в этой бездне, без конца и края.

Холодный пот, мерзкой струйкой стек по вискам. Нельзя долго всматриваться в бездну, иначе она начнет всматриваться в тебя. Я никогда не понимал этого выражения, до сего дня. У бездны нет глаз, нет рта, нет ушей. Есть только твой страх, и он питает её сущность.

Рома не выдержал и заревел. Старик неистово крестился и твердил вполголоса молитву. А Света окончательно слетела с катушек.

— Жертва. Ему нужна, жертва. Он уже все равно умер. А нам нужно жить, да нам нужно жить. Уверен, он сам хотел бы этого. Ведь, правда? Он же был хорошим мальчиком. Он не хотел бы, что бы мы умирали. Да?

— Уйди от Михи, дура!

Света упала на колени и толкала беспамятного Мишу к краю лифта. К открытым дверям. Мальчика страшно раздуло и казалось, ещё чуть-чуть и он лопнет словно спелый плод. Но о чем это я. Ведь она пыталась вытолкнуть пацана, может его ещё можно спасти. Но от него так страшно пахнет. Но он ещё дышит. А если он уже умер, а теперь и мы должны будем умереть из-за него? Вдруг это заразно. Но...

Пока я пытался понять, как правильно поступить, Света уже почти доталкала его к краю. Видимо его не просто раздуло, а он и в самом деле стал тяжёлым.

— Остановись, дура, дура, дура, — кричал Рома и из-за всех своих детских сил пытался оттянуть её за платье от своего друга. — Сука, стерва!

Но все было тщетно. С легким покачивание кабины, тело Миши покинуло нас. Он просто исчез в темноте. Я даже не могу сказать, упал ли он, или так и остался лежать в этом неведомом нечто. Будто только этого и дожидаясь, с тихим шуршанием двери лифта закрылись. Никто не нажимал на кнопку, и мы продолжали стоять. Работу неведомых моторов мы больше не слышали. Наконец мы могли не бояться, что лифт откроется в новом круге преисподней. Но настроение в самой кабине было и так, как будто мы уже оказались в аду

Рома ревел и проклинал Свету. Старик тихо сидел в своем углу и если бы не его дикий, страшный кашель, я бы решил что и он тоже умер. Света упала на пол и отрешенным взглядом смотрела вперед, тихо покачиваясь и тихо шептавшая оправдания самой себе.

— Он уже умер. Он уже был мертв. Я только хотела, чтобы все мы выжили. Все это закончится скоро. Он же не обязательно упал. Может там ему помогут. Мы же не знаем, что же там происходит? Вдруг там есть врачи? Да. Они помогут ему и отпустят его к матери. Все будет хорошо. Все будет хорошо.

А я. А чего я. Я уже ничего не хотел. Только чтобы все это закончилось бы побыстрее. Смешно подумать, а ведь совсем недавно я думал о том, как буду отдыхать с друзьями погожим пятничным вечером.

Прошло пять минут, часов, лет, тысячелетий. Здесь трудно вести отсчет времени. Часы встали на полшестого. Причем, как на руках, так и на мобильнике. У спутников я спрашивать не стал, не хотел, да и по большому счету мне это не интересно. И не важно. Мы все обречены. Печально, а я так многого не успел сделать.

— Кхмм, — кашлянул крохотный динамик в панели и мужской официальный голос сказал. — Лейтенант Иванов, участковый вашего района. Вы меня слышите?

— Дядя милиционер, — закричал Рома и бросился к панели вызова, нещадно оттоптав мне ноги. — Заберите её! Она Мишу убила! Вы меня слышите? Заберите её! Она убийца! Пожалуйста. Она и нас убьет! Она плохая!

— Я не убивала, пожалуйста. Умоляю вас, я не убивала! — орала в микрофон панели Света, отодвинув пацана.

— Убила! Убила! Убила! Дура!

Мальчик ударил её кулачком в бок. Удар вышел не сильным, но Свете, как хрупкой девушке хватило и этого и, согнувшись, она покачнулась в сторону, освобождая место Роме.

— Она убила Мишу Иванова из третьего подъезда, у него ещё отец на заводе работает, а мама в буфете.

— Так спокойно и по порядку. Кто убил, какой буфет? Вы вообще, на каком этаже? — попытался разобраться в ситуации участковый. Какой там. Поднялась только ещё большая шумиха. Каждый пытался переорать другого и рассказать, как все было. И только когда все выдохлись и наорались, слово взял я. Вкратце я изложил все с того момента, как я переступил порог проклятого лифта.

— Я понимаю, что мой рассказ выглядит полным бредом, но клянусь, все так оно и было.

— Да пьяные они там, товарищ участковый, — вопила лифтерша. — Белочка к ним пришла, я вам говорю. Или наркоманы.

— Отставить, гражданка, — грубо прервал её лейтенант Иванов. — Вам известно, что счетчик, который показывает этаж, на котором находится лифт, показывает цифру 88? И это в типичном девятиэтажном доме.

— Ой, да сегодня, как эти алкоголики со мной на связь вышли, какие только иероглифы на нём и не видела, — никак не могла угомониться лифтерша.

— Да. Если мы тут напились всем хором, так вытащите же нас, наконец! — орал я в невидимый микрофон. — Хоть в дурку, хоть в наркодиспансер отправляйте, только умоляю, вскройте, этот чертов лифт, пока мы тут не передохли все.

— В том — то и проблема, — ответил нам участковый. — Первым делом мы открыли шахту лифта, но его самого там не было. А движок работает, канаты тянутся, поднимают и опускают кабину, которой в наличие нет. Мистика в общем.

— А сейчас мотор работает?

— Нет.

— И мы тоже стоим на месте.

— Давай ещё раз рассказывай свою историю, только помедленнее и со всеми подробностями. А вы гражданка, принесите чая. Я тут надолго, кажется.

Выслушав мой рассказ с комментариями моих спутников, участковый спросил разрешения у лифтерши закурить.

— Я так понимаю, у вас произошел локальный разрыв ткани пространства-времени, но тогда почему мотор продолжает работать? Он должен был или оказаться с вами в одной вселенной, или остаться в нашем мире и никак больше не контактировать с вами, — вполголоса стал лепить теории лейтенант.