Мир в подарок - общий файл

— Я полностью удовлетворен, Ваша Светлость, — церемонно поклонился наместник. — Вопросы чести оплачиваются кровью. Дочь утром сопроводят к Вам для вступления в имущественные права.

— На Совет, наместник. Пусть все будет в соответствии с правилами. После оглашения воли князя никто не посмеет спросить высокородную Эмис о причинах моего решения и предшествующих ему событиях.

Княжна отвернулась и пошла прочь, отрешенно слушая ровный стук своих каблуков, рождающий эхо в пустом темном коридоре. Позади, в спальне, ревел и визжал брат, схваченный гвардейцами князя. Звал её. Нет, милый, сегодня свою бы шкуру сохранить. Убить Адепта почти невозможно, но вот заменить... Риннарх уже однажды преуспел. Собственно, он и число претендентов сократил изрядно. Ей ли не знать!

Следом двигался почти беззвучно полуслепой Эрх, только ногти скребли стену. Надо было не спешить с играми и отпустить его на обычное место, за дверь покоев. Очередная попытка добиться покорности обошлась слишком дорого, — усмехнулась Жи одними губами.

К утру её имя изменится, — просто Катан Ранх. С казнью брата приставка 'младшая' отпадет. Вот и все результаты такой пьянящей, полной надежд ночи. Без Катан-го ей никогда не получить венец. Правда, у неё все еще есть потрепанный Эрх и слабая надежда на гибель сына Риннарха. А вот о поддержке знати Ирнасстэа, которой она добивалась уже давно, придется забыть. Ну кто мог подумать, что глупая Эмис решится все рассказать? О том, что девчонке пришлось увидеть и испытать той ночью, обычно молчат. Жи была убеждена, Эмис попадет целиком под её влияние, связанная страхом и тайным позором. Ведь ноги целовала, на коленях ползала... Надо было задуматься, когда она отказалась писать под диктовку, что опозорена Крёйном и требует его казни. Теперь и прочим письмам пропадать, да и людям. Троих лучших Теней из младших она отправила в Ирнасстэа с рекомендациями, безропотно подписанными наследницей рода Вальмит. Один должен был попасть на Архипелаг. Все напрасно.

Риннарх проводил сестру взглядом, дождался, пока коридор опустеет и заспешил в свои покои. Следом Лемар нес на руках закутанную в плащ рабыню. В малой приемной князя ждал лекарь. Быстро осмотрев пепельноволосую, он обработал ожоги и огорченно развел руками.

— Тарпен, больше ничего не смогу. Противоядия нет, настой, ослабляющий действие яда лирны я дал, но тут все сложно. Есть только один надежный рецепт. Будет двигаться, пока не переборет судороги — наверняка выживет. Но двигаться ей теперь очень больно.

— Она нас слышит? Говорить может?

— Да по обоим вопросам.

— Иди, спасибо. Посмотри глаза Эрха. Жаль беднягу, хоть и служит он сестре. — Риннарх обернулся к рабыне: — Почему тебе дали яд?

— Чтобы я не убила подонка, — тихо прошипела арагни. Она говорила на языке Карна почти без акцента, даже теперь, с трудом выговаривая непослушными губами слова. — До слез обидно. Могла прикончить, но оказалась неготовой к боли. Окаянная обожгла мне ноги, я его недодушила.

— Мне нравится эта девушка, — тихо рассмеялся Лемар, бросая рабыне бесцеремонно вынутую из шкафа рубаху властителя Карна.

— Тебе все девушки нравятся, — проворчал князь, сердито отмечая, что Тэйлан отдал новую тунику бесценного 'солнечного' шелка, голубую. Не абы что взял, лучшее выбрал и под цвет глаз. Экий он внимательный сегодня. — А братца моего удушить и воину обученному нелегко. Как хоть зовут, голубоглазая?

— Зачем ночным радостям имя? — оскалилась рабыня.

— Вообще-то, — князь усмехнулся, — я интересуюсь только одной дамой, и она далеко отсюда. Правда, тоже драчлива не в меру. Лемар наш от поклонниц уже прячется, ему ночные радости — дом твоего купца погромить, но там без него обходится развлечение, более всех повезло сегодня Крёйну. Знаешь что, заключим договор. Дать тебе свободу прямо сейчас нельзя: к утру будешь отвечать Адепту за оскорбление к тому времени уже покойного брата, надо ей хоть на ком злость сорвать. Если хочешь, весной тихо отошлю в степь, когда больной скот погонят.

— И чем свою свободу оплатит Яниза? — заинтересовалась девушка.

— Для начала выживи. Пойдешь с Лемаром в зал тренировок и будешь гонять его, если сумеешь, пока не пересилишь судороги, как лекарь велел. Потом... да назло сестрице, обзаведусь телохранителем. Давно сплетен во дворце по моему поводу не слышно.

— До весны я в ответе за жизнь князя.

— Весной по слову князя уедешь в степь. И пошли вон, подданные, в конце концов я невозможно устал, а утром Совета не миновать. Лемар, оденешь девушку и вооружишь.

— Ты безмерно жесток! — заныл Первый привычно. — Как ты можешь приказывать, чтобы я наедине, ночью, такую дивную красавицу, — и не раздел, а одел? Знаешь, вот чем дольше смотрю, тем больше уверен, что предпочитаю именно серебряные волосы у милых дам. Все думал, думал, и понял!

— Значит, у неё есть причины лупить тебя, не жалея, — довольно улыбнулся князь. — Приступайте.

Яниза тяжело поднялась на ноги, охнула, закусила губу и зло зашипела на капитана, попытавшегося ей помочь. Риннарх проводил их до дверей, с интересом наблюдая за странной парой. Лемара пока никому не удавалось гонять. Если девочка его хоть раз достанет, и правда пропал очаровательный Тэйлан. Он прежде умирал по строптивым девицам, предпринимая длительные осады гордых крепостей и изобретательные методы штурма. Кажется, выбросившие белый флаг форты его переставали интересовать еще до получения наград. Но куда им всем до этой ядовитой змеи? Она же не знает, что такое белый флаг.

Когда дверь закрылась, улыбка быстро погасла. Почти двое суток сумасшедшей скачки, тяжелая переправа и мерзкий маскарад в душных плащах окаянных, отобранных у храмовых служек. Надо отдохнуть.

Стащив сапоги и отстегнув оружие, князь рухнул в кровать поверх одеяла. Мысли упорно стремились на побережье. Он уже знал, туда уехали восемь окаянных, в том числе две приближенных к Адепту твари, наиболее опасные после сестры. Сопровождали огненных храмовые стражи, числом не менее полусотни. Слишком много. Душа с трудом удерживалась на самом краю бездонного колодца отчаяния.

Тарпен прикрыл глаза и заставил себя дышать спокойно, шаг за шагом уходя в тихий целительный сон. На уныние и слабость у него права нет, свой приговор он узнает на днях. На добрые вести с побережья князь не рассчитывал.

Утро началось омерзительно рано, до восхода солнца, когда в спальню ввалился взмокший и шумный Лемар. Рухнул с грохотом на ковер, привычно изображая любимого шута его светлости, и принялся выкрикивать, с трудом выталкивая задыхающимся, загнанным, но полным детского азартного восторга голосом почти бессвязные обрывки фраз. Тарпен в качестве 'почти отца', как шутил он сам, знал обо всех подружках Тэйлана — от дочери наместника до трактирной служаночки. Лемар был влюблен непрерывно, и каждый раз по-настоящему, взаимно, и всегда с долей шутовства. Его обожали, даже расставшись, ему сообщали самые недосягаемые тайны столицы походя, его кормили и поили бесплатно в любой корчме. Молодой красавец, любимец князя, имеющий полную власть в Тэйкарне, единственный наследник древней фамилии, равной по знатности роду Карн и родственной ему.

Только Риннарх знал, что его мальчик на самом деле ужасно одинок. И что девиц порой он почти презирает, отлично разбирая в улыбках интерес к имени, которое достанется молодой вдове обреченного умереть очень скоро вельможи, в томных взорах — внимание к положению при дворе, в кокетливом смехе — склонность к мимолетной интриге с самым модным шутом города. После гибели княгини он редко бывал прилюдно серьезен и позволял себе выглядеть взрослым и несмешным лишь с Крёйном, кажется. А сегодня голос звучал неподдельным звенящим весельем. Князь сел в постели, заинтересованно ожидая более подробного и внятного пояснения.

— Она бесподобна, ослепительна, — слегка отдышался Лемар. — Почти убила меня тридцать девять раз. Да, и один прямой удар в сердце, я смертельно очарован.

— Разве так положено будить мою светлость?— картинно приоткрыл глаз Риннарх. Потом повозился, усаживаясь более удобно. — Где убийца?

— Я распорядился наполнить для неё бассейн, девчонка визжала от восторга. У них в степи вода — роскошь. Хочешь посмотреть? Есть на что, из белья буквально пара кожаных ремешков, очень пикантно. — Лемар сел, изобразил руками фигуру и застонал, потом потер ушибленный локоть, приложил к шикарному синяку под глазом серебряную капитанскую бляху, перевел дыхание. — В общем, она залезла в воду и назад, на сушу, — никак. Мы так славно ругались... эти дурни услышали, встряли.

— Какие дурни?

— Твои служивые, кто еще? Ребята вернулись из города, когда я пришел с полотенцами. Ну, кто-то из них, кажется, назвал её рабыней и даже в шутку предложил пройтись с ним... Она, знаешь ли, совершенно шуток не понимает, час уже идет форменная бойня. Любимая гвардия твоей светлости обращена в позорное бегство. Скользкая, как угорь, и очень быстрая. Бесподобное зрелище. Так, знаешь, бодрит.

— Пошли. Ты подобрал ей одежду и оружие?

— Когда? Говорю же, чудовище! Ты вырубился, мы пошли в зал. Сперва я даже не потел, но когда её отпустило, так стал погибать раз за разом. Ну, дальше я сдуру решил угодить даме. И вот...

С последними словами Лемар распахнул двери и обличающе ткнул пальцем. По периметру малого бассейна обнаружились гвардейцы, то и дело поминающие самые неожиданные обороты площадной брани вперемешку с комплиментами. Они сидели, стояли и лежали, — вернее, падали, ползали и поднимались — в зависимости от болезненности и свежести полученных травм.

И кто? Князь захихикал ребячески. Высший егерский состав. Злые до потери рассудка здоровенные мужики, украшенные цветастыми синяками и глубокими царапинами, вымокшие, вооруженные чем попало, от мечей до тазиков. Неуклюжие вдвойне на скользком мраморе. Пол залит водой, в беспорядке разбросаны и затоптаны клочья одежды, черепки, фрукты, полотенца. Яниза скупо и точно движется, почти не сходя с позиции в центре всего учиненного безобразия, мраморно безупречная, по грудь в воде. Спокойная, посвежевшая, с внимательным холодным взглядом, вооруженная одним коротким стилетом. Пепельные косички вьются вокруг стройного тела, как живые водяные змеи. Риннарх отыскал взглядом случайно уцелевшее полотенце, подхватил и звонко хлопнул в ладоши, мечтательно и сонно улыбаясь. Больше никакие нахалы в его спальню будить до зари и не проникнут. Неожиданно удачное решение с охранницей, похвалил он себя. И счастливый случай, избавивший эту необычную девушку жалкой участи добычи безумца.

Егеря виновато затоптались, выстраивая подобие линии. Молчат, приходят в себя. Яниза фыркнула и одним движением, без плеска, выметнулась на кромку бассейна. И не скользко ей на мраморе? Похоже, нет. Приняла с коротким кивком предложенное полотенце, неспешно укуталась. Риннарх нахмурился: шею девушки по-прежнему окольцовывал рабский хомут. Пожал плечами, снял цепь с княжеским знаком и надел через мокрую голову. Потом одним движением срезал ошейник и бросил в угол.

— Вот как, господа егеря познакомились с моей новой телохранительницей, — обвел притихшую гвардию взглядом, язвительно добавил — Позор, что я еще могу сказать. Площадная брань при даме, покой которой вы грубо нарушили ночью. Яниза, следуй за мной. У тебя совершенно нет времени учить этикету моих дурней. Пока нет.

Величественно развернувшись, князь покинул погруженные в молчание покои, сопровождаемый завернутой в полотенце девушкой. Закрыв двери, он тихонько рассмеялся и, приобняв спутницу за плечо, быстро повел коридорами.

— Развлеклась?

— Да... хозяин, — она чуть дернулась под тяжелой рукой, но не отстранилась.

— Мои люди зовут меня одним из имен, какое больше им нравится — Риннарх или Тарпен. Обращаются на 'ты', это привилегия приближенных. За господина буду бить. За хозяина — бить зверски. Ты предпочитаешь одежду дамы или костюм воина? Что надо из оружия? Думай быстро, нам надо успеть на совет.

— Воина. Кинжал и меч. Хорошо бы еще кнут.

— Знать пороть в этом княжестве нельзя, дорогуша, размечталась! Сам бы иногда очень хотел... Запоминай: ты на Совете молчишь, стоишь за левым плечом. Смотришь в подбородки, не выше. Незнакомым людям говоришь три фразы: 'Да, господин', 'Нет, господин' и 'Я служу его светлости'. Ни имени, ни оскорблений, ни этого твоего шипения с фырканьем. Поняла?

— Да, господин. Вы... Ой!

— Еще раз начни, — хихикнул князь, отвесивший ловкий подзатыльник новой охраннице. — Заметь, ты заработала по-честному две оплеухи.

— Да, Тарпен. Кого я могу считать знакомым?

— Пока — Лемара и подмоченных егерей. А вообще... смотри сама. Я верю своим гвардейцам, но за последние недели уже трое оказались в сетях милой сестры. Надеюсь, ты меня ночью не заколешь, чтобы её порадовать?

— Я не убийца.

— Кто тебя учил? Первый раз вижу такую необычную девушку из степи. Клейма права рождения у тебя нет. Случайно попалась, змейка?

— По глупости, — тяжело вздохнула Яниза. — Мой кровный отец — мастер открытой руки Юлл. Меня опоили сонным зельем и отдали в оплату вместо своих детей те, кого я считала друзьями семьи. Теперь мне кажется, Юлл знал. Уж точно, что меня не искали.

— Бывает и так. Ну, хватай, что под руку попадет, и быстро! Потом вернешься, подберешь с толком. Я скажу Лемару, он покажет дворец, а то заплутаешь.

Князь толкнул высокие створчатые двери в оружейную. Невесть откуда возникший слуга получил короткое указание подобрать одежду. На Совет князь успел. Впрочем, сестра позорно не явилась, лишив затею смысла и остроты. Струсила, затаилась. Риннарх знал: ненадолго.

Все собрание заняло полчаса, если отбросить длинные протокольные церемонии. Сэй Вальмит привел дочь и кратко изложил произошедшее, сообщив под конец о состоявшейся казни. Знать зашевелилась, новость оказалась совершенно неожиданной. Карн ввел Эмис Вальмит в права имущества и попросил задержаться. Остальные ушли, откровенно глазея на пепельноволосую милашку с мокрыми волосами и княжеским чеканного золота знаком на шее. В отличие от никем, кроме глупых по молодости лет девиц, не любимого и к тому же покойного княжича, она была жива и очень оригинальна, давала повод для ярких сплетен и пересудов.

Дочь Сэя Вальмита Риннарх не видел с весны и поразился страшным переменам. Бледно-соломенные, высветленные ради Го, кудри потускнели и распрямились. От румяной хохотушки не осталось и следа — усталая, разом повзрослевшая больная женщина с отчаянием в затравленном взгляде. Сплетен ей не избежать, с грустью подумал князь. Уедет в глушь — совсем сгрызет себя. А тут подруги ох как помогут, еще быстрее укушают. Лемар говорил, у девочки добрая душа. Да другая и не стала бы унижаться и просить ради неизвестной рабыни. Мало ли их в Карне, забитых и изуродованных хозяевами, вопреки всем трудам Крёйна, жестоко и методично устанавливающего и контролирующего новые законы. Везде, только не в родном для Вальмитов Римасе, там и рабов-то нет. Занять бы её чем...

— Милая Эмис, у меня к Вам большая просьба. Постарайтесь помочь, я не могу рассчитывать на других, дело очень тонкое.