Практиканты

Практиканты

Сущность практики состоит в осмысленном применении магической теории,

предметов, зелий и заклятий в реальных условиях и выработке на этой основе

навыков самостоятельной профессиональной деятельности.

Из методички

Снурова телега въехала в Синие Холмы под громкий лай рыжей шавки по прозвищу Лиска. Мирька с Ленеком оглянулись было, увидели, что Лиска привечает не королевскую карету, и вернулись к дележу огурцов со старостина огорода.

Лай сменился визгом, заставив оглянуться ещё раз. Лиски не было видно, телега подъехала ближе, и оказалось, что Снур возвращается из города не один, больше того — везёт аж троих неизвестных! Причём, одна из чужаков — самая настоящая леди. Леди в Синих Холмах никогда не видели, но сразу поняли, что молодая, тонкая, словно тростинка, девушка в изумрудно-зелёном плаще с серебряной вышивкой — это она и есть. Богатый плащ дополняло надменно-ледяное выражение лица, какое можно встретить только у потомственных аристократов. Волосы у леди были невиданного серебряного цвета, каждая прядка кончалась завитушкой. Голову сжимала диадема, неотличимая по виду от венка из полевых цветов.

Рядом с леди сидел обычный с виду парень, одетый по-городскому — в разноцветную куртку с нашивками на рукавах да серые штаны. Кроме наряда, ничего особенного в парне не было. Исправно вертя головой (как и положено порядочному человеку, прибывшему в незнакомое место), он грыз морковку и (попутно) о чём-то говорил.

Заглядевшись на леди, друзья и не заметили третьего чужака — рыжую курносую девчонку, толстую и в веснушках. Эта и одета была попроще, такие коричневые куртки носили в Синих Холмах многие. В услужении, небось, у леди-то...

Телега проехала всю улицу и остановилась у последней калитки. Подоспевшие Ленек и Мирька замерли. Никак чужаки в Ведьмин Дом собрались!

Говорили, что Ведьмин Дом стоит в деревне триста лет. Испокон веку тут жили колдуны и колдуньи. Сказывали, что каждые двенадцать лет в доме должна проливаться кровь — а иначе в первый день тринадцатого года он рухнет. Под крыльцом Ведьмина Дома когда-то зарыли три головы королевских стражников, и призраки охраняли дом и сад от воров и любопытных. В одной из комнат стоял всегда накрытый стол, за которым бывшие жильцы вечно поедали бывших гостей. Про колдунью Ришану тоже много чего рассказывали, о чём и вспоминать не хотелось.

Снур тряхнул поводья и, повернув телегу за околицей, поехал к своему дому кружной дорогой. Трое чужаков осмотрелись, и леди шевельнула ладонью.

— Яська, сделай, наконец, серьёзное лицо, — бесстрастно сказала она.

— Давай ещё в ряд выстроимся и шарики возьмём, — с усмешкой ответил парень.

Дверь Ведьмина Дома открылась, и владелица его переступила порог. Ленек задрожал. Мирька был посмелее — но и ему при виде приближающейся ведьмы захотелось если не убежать, то, хотя бы, спрятаться.

— Чего надо? — неприветливо спросила ведьма то ли у леди, то ли у парня.

— Практикантов заказывали? — хором ответила троица.

— Они там в школе что, считать разучились?! Я дала заказ на одного практиканта! На кой шут мне трое?!

Троица тактично помалкивала.

— Ишь, подборочка. Стихийник, травник и практик...

— Теоретик, боевой маг и абиолог, — поправил парень.

Ведьма хмуро осмотрела троицу.

— Ну-ка представьтесь по форме!

— Эльта Лоисделл, маг-теоретик девятой степени, пятый курс Первой Общей Школы.

— Ясень Эш Вирен, боевой маг десятой степени, пятый курс Первой Общей Школы.

— Лека... Пятый курс, факультет природоведения, кафедра абиологии.

— В этой школе точно сошли с ума, — констатировала ведьма, — И это вместо одного травника! Вот что, практиканты, есть тут деревенька одна — Шуровка называется, — там давеча девице голову отгрызли. Вот и выясните, кто. И чтоб глаза мои вас не видели.

— Умная женщина, — задумчиво произнесла рыжая девчонка, когда ведьма скрылась в доме, — Сразу поняла, что это нашествие.

— Да, с нами лучше не связываться. Яська, поспрашивай, где эта эфинова Шуровка.

— А чего я?

— А кто, я? В этом балахоне только местных и ловить.

— Чего их ловить, вон стоят. Эй, уважаемые, где тут у вас... а ну стоять!

Но Ленек и Мирька припустили вдоль улицы.

— Стойте! — позвали за спиной.

Ага, как же. С ведьмой запросто болтают, небось, сами из таких...

Потом оказалось, что они бегут на месте. Воздух тёк вязкой смолой, дорога скользила ледяным полем замёрзшего озера.

— Где находится Шуровка? — голос хлестнул снегом зимней вьюги, слова падали сосульками с крыши, со звоном разбиваясь о заледенелые уши.

Голосу нельзя было не ответить.

До Шуровки нас за три медяка согласился подвести тот же крестьянин, что привёз в Синие Холмы — он туда к свояку собирался.

Мне было неспокойно. Во-первых, если в Шуровке не было своего колдуна, к нам могут отнестись оч-чень нетерпимо. Если даже в Синих Холмах, где полтораста лет существует постоянная должность "окружного", народ шарахается, то что будет по соседству?

Во-вторых, этимология слова "Шуровка" вполне могла восходить к слову "шурвец", как в народе (правда, к северу) именовался триног болотный. Или — ещё хуже — "шуровник", как юго-западнее прозывали малого норника. Не то, чтобы эта нечисть была очень опасна для хорошего мага, но... сколько их должно быть, чтобы в их честь назвали деревню?!

— Скажите, а что это за место — Шуровка? Там болота есть? — спросила я у нашего возницы, — Или чаща...

Было и то, и другое. Более того, если Синие Холмы показались мне деревней процветающей, Шуровку даже Снур назвал "гнилым захолустьем". Яська заметно оживился. Мы с Эльтой были знакомы с захолустьями не понаслышке — обе в них выросли, только в моём захолустье читать учили, а в её — нет, — так что, у нас эта новость радости не вызвала, и энтузиазма естествоиспытателя тоже.

Ну что ж... Эльта и Яська сами выбрали свою судьбу. Первоначально к Ришане Мирельской направили меня. Ни о каком праве выбора не было и речи — школа распределяет нас очень жёстко, игнорируя наши желания. Не всегда понятно, чем она при этом руководствуется. Распределение на практику прозвали "Лотерея клопов и лягушек". За дело: обычные ученики проходят практику в болотах, лесных деревеньках и захолустных городках. Но бывают и необычные ученики — те, кто уже получил звание полного мага. Таким позволяется самим выбирать, где проходить практику.

Эльта и Яська решили отправиться со мной... видимо, заметив, что рядом со мной приключения выходят на качественно новый уровень. За глаза они меня так и зовут — "наш катализатор". Сама-то я тихая...

Шуровка размещалась в стратегически важном месте. За околицей имелось озеро с омутом. В трёх верстах1 наличествовало болото. Слева красовался роскошный ельник, справа — шикарный смешанный лес. Прямо-таки хрестоматийный пример "эфин в действии".

— Внимание, вопрос: кто здесь НЕ водится?

— Песчаный проглот, — ответил Яська, — Снежный хват. Морянка скальная. Шурш лесной...

— Какой шурш? — насторожилась я.

— Это у нас, на островах... Мелкие, вроде здешних плутов.

— Короче, есть два варианта. Первое: берём свидетелей, составляем описание, ловим первую попавшуюся подходящую нечисть и сдаём Ришане. Всё равно в таких условиях всех не переловишь, — сообщила Эльта.

— А второй вариант?

— Вырыть труп, пусть свидетельствует.

— Иди ты со своей некромантией!

Эльта пожала плечами — мол, моё дело предложить.

— Много он насвидетельствует, наверняка со спины кинулись, — добавила я.

Возница только головой покачал, слушая нашу беседу. Наверное, она могла показаться безнравственной. А по-моему, одно дело — избавить деревеньку от двух-трёх опасных существ, и другое — вмешиваться в попытки стай нечисти избавиться от одной-единственной деревеньки. Ну... Разве что на стороне нечисти...

Синие Холмы встречали нас лаем, Шуровка — мяуканьем. На поросшей мхом крыше первого с краю дома сидел здоровенный жёлто-коричневый крылокот.

— Ух ты, средь бела дня! — сказала Эльта, — Что ж тут ночью творится?

— У них этой нечисти полные амбары, — вмешался возница.

Если честно, никогда я не понимала нелюбви простого люда к крылокотам. По характеру эти зверьки не отличались от обычных кошек, размерами тоже их не превосходили. Однако, многие крестьяне считали бедолаг нечистью и при любой возможности начинали швыряться камнями, призывать богов и обстреливать несчастное животное из луков. Видимо, к шуровцам это не относилось. И то верно: небось, тут и н'раши водятся.

(Вероятно, именно из-за н'раши — зубастых летучих тварей размером со скворца — в разряд нечисти попали и крылокоты, с удовольствием их пожиравшие).

Телега остановилась. Мы поблагодарили Снура и осведомились, где тут живёт староста, а затем Яська остался караулить вещи, а я с Эльтой отправились искать подходящее место обитания.

Если бы я не знала, что Эльта — дочка бедного жерносека, детство которой прошло в условиях немногим лучше здешних, — наверняка приняла бы её за изнеженную аристократку. Избы отметались одна за другой. Ей даже не пришлось заходить внутрь — беглый взгляд, "спать в одной комнате с поросёнком? Ещё чего...", и мы идём дальше. Я даже не присматривалась: было совершенно очевидно, что ночевать придётся на свежем воздухе, то есть, в лесу под деревом. Так что, осматривать избы имело смысл лишь с целью выявления наиболее подходящих для обитания нечисти мест.

— Эльта, — на двенадцатом доме сказала я, — Я устала. Пойдём лучше вон в тот лесочек, найдём полянку...

— Почему в тот, а не в этот?!

— В том ёлки...

Эльта не видела в ёлках ничего хорошего, и мы отправились искать поляну в смешанном лесу.

До вечера строили лагерь. Яська сооружал навес, я собирала хворост, Эльта вешала на деревья обереги — это было проще, чем ставить и постоянно поддерживать магический щит. Серебряные пластинки с личной печаткой и парой рун слабо мерцали, выделяясь на фоне древесных стволов. Поляна медленно и верно приобретала таинственный вид.

Собрав хворост, я взялась за травки. Эльта обошла поляну по второму кругу, заговорив амулеты на неснимаемость. Яська их тотчас опробовал — попытался стянуть ближайший, сперва руками, потом магией. Чары действовали на совесть. Яська взялся за топор. С воплем "Я полчаса выверяла расстояния!!!" Эльта перешла в боевую трансформацию. Яська уронил топор, упал на корточки и обхватил голову руками, но оказалось, что Эльта дурачится и создаёт иллюзии. Яська тотчас осмелел и снова подошёл к амулету.

— "Ко-Мар", — прочитал он, — Это что?

— Выйди ночью за круг на полчасика — узнаешь, — посоветовала Эльта.

— Комар, что ли?! А я думал, ты их только от нежити заговорила.

— Ну и глупо, — заметила я, — Большая часть нечисти — "жить".

— Кстати, покажи-ка, чего ты там насобирала! — спохватился Яська.

Как ни забавно, первоначальное предположение Ришаны Мирельской о наших специализациях, хоть и было основано на стереотипах, могло бы оказаться истинным. Эльта — универсал, но предпочитает стихийную магию и может трансформироваться в "белый ветер". Яська интуитивный травник, у него это видовое. Я училась на практика до второго триместра третьего курса, когда мне пришлось спешно драпать на абиологию.

Вот интуитивный Яська и решил проверить видовой состав собранного мной веника.

— Ребята, так мы не пойдём к старосте? — спохватилась я.

— А зачем?

— Ну ладно... кстати, где мы будем добывать еду? Корчмы здесь нет, я смотрела.

— Купим у кого-нибудь, когда припасы выйдут. Слушай, Лека, зачем ты марник принесла? Будешь на кого-то наваждения насылать?

— Не на "кого-то", а на тебя!

— Почему на меня?

— Эксперименты над посторонними — дурной тон, а Эльту этим уже не проймёшь... Нет, на самом деле я хочу попробовать сварить одно зелье, "Дым снов"...

— И наслать наваждение на всю аудиторию? Вообще-то, правила хорошего тона требуют ставить такие эксперименты на себе.

— Какие правила, Яська? О чём ты? Ты же прекрасно знаешь, откуда растут уши у этих "правил"... — вмешалась Эльта.

— Серьёзно? Знаю? А я не знал...

— Просто идеи возникают уже на первом курсе, а "посторонних", как вы выражаетесь, под рукой нет. На ком экспериментировать? На себе... В Высшей Школе дисциплина построже, там, хоть, учителя следят, а у нас — сам помнишь, как мы музей грабили.

— Кстати, меня этим тоже не проймёшь, — я демонстративно понюхала белый цветок, очень похожий на цветок дурмана (но в пять раз меньше и с фиолетовыми прожилками).

— Эфин, Лека, ты что, тоже ставила на себе опыты???

— Нет, защиту, — поправила я.

Яська кивнул, Эльта покачала головой. Первому стало понятно, вторая не одобряла моей страсти ко всевозможным защитным заклинаниям, которые я вешала одно на другое в ужасающих количествах. Эльта была уверена, что именно постоянная защита — причина ничтожных размеров моего запаса, поскольку она должна оттягивать процентов шестьдесят волшебной силы. Я с Эльтой не согласна. Без защиты я стану довольно посредственной волшебницей с килонисом запаса (уровень Эльты-первокурсницы!), которая, конечно, обретёт некоторые новые возможности, но в драке продует той же Эльте на шестой минуте. Сейчас у меня запас — триста сорок нисов, в драке мне приходится полагаться разве что на кулаки (у нормального мощного боевого заклинания номинал — пятьсот), но и другой маг моего щита меньше, чем за час не пробьёт. Если пробьёт. И обойти вряд ли сможет.

Покончив с осмотром травок, Яська взялся готовить ужин. Мой гербарий тотчас подвергся расхищению — я поспешно эвакуировала его на другую часть поляны, но всё равно не досчиталась примерно шестой части. Эльта виновато посмотрела на друга, потом на меня — мы условились не подпускать её к продуктам, это было слишком рискованно: девушка настолько стремительно избавлялась от приобретённых в детстве навыков, что от умения готовить наверняка остался полусгнивший труп. Я верила, что виновата любовь к некромантии, и ни Яська, ни Эльта так и не сумели меня разубедить. А как иначе объяснить то, что все мои однокурсники-некроманты (независимо от происхождения) не умеют готовить, не в состоянии вырастить даже герань на подоконнике, недолюбливают походы и вылазки на природу, обзывают города с населением меньше сорока тысяч "крысиными норами" и стратегической целью полагают персональный дворец на сорок комнат?

Жалобные взгляды Эльте не помогли: за водой к озеру отправилась я, а Эльту большинством в два голоса усадили сочинять дневник практики, желательно — на всю неделю.

Староста Шуровки, как то и предрекла за ужином Эльта, явился сам. Было около полудня, мы уже устали в седьмой раз полоскать косточки "любимых" учителей и занялись делом: Эльта программировала артефакт рунно-иероглифным методом, Яська точил кусок коры (не то на оберег, не то на обычную висюльку), я переписывала Эльтино сочинение на тему прохождения практики, упражняясь в подборе синонимов. Возникший из-за кустов мужичок самой заурядной наружности с обалделым видом оглядел поляну.