Полёт "Голиафа".

Найдя короткую палку рядом с лавочкой, учёный принялся чертить на земле загогулины, которые должны были обозначать схему гондолы. Пробегавшие мимо двое мальчишек, на минуту удостоив корявый рисунок учёного своим вниманием, побежали дальше к леску, чтобы посмотреть на дирижабль:

— После того как включается эвакуация, четыре сопла паровых двигателей, расположенных по два на носу и в хвосте дирижабля, вместе с кочегарами отсоединяются от котлов и по подвесным рельсам перемещаются на четыре угла гондолы. Также капитанский мостик задвигается поближе к ней, сминая переходный коридор в гармошку. После этого крепления, крепко держащие гондолу под дирижаблем, разжимаются.

— Я слышал громкие щелчки...

— Да, мой голубчик! Это оно и есть! Так вот, после этого сопла, имеющие небольшой запас пара, снова начинают работать. Основной корпус "Голиафа", повреждённый и скорее всего горящий, отваливается от гондолы и уходит в свободное падение, а сама гондола, благодаря усилиям паровых сопел, благополучно приземляется.

— А если бы пара не хватило? Ведь они же отсоединились от котлов!

— Сопла в режиме эвакуации не предназначены для того, чтобы совершать полноценный полёт. Но в них остаётся достаточный запас пара для эвакуации. Это, скажем так, контролируемое падение, в конце которого сопла выдают немногим бОльшую струю для мягкого приземления.

Повернувшись к учёному, Кирилл Петрович сердечно пожал ему руку:

— Иными словами, это вы нас всех спасли, мой друг!

— Да Бог с вами, голубчик! — хохотнул мужчина. Он разлёгся, вытянув ноги, — Как же приятно находиться на земле, не правда ли?

— Согласен. Я никогда особенно не любил полёты.

— Так вы..., — он повернулся к Кириллу, — ...вы будете докладывать о своём расследовании жандармам? А я вас уверяю, они в скором времени появятся на горизонте!

Тот пожал плечами:

— Не знаю... Мистер Палмер затеял всё это, чтобы спасти фирму мистера Монтгомери от банкротства. "Голиаф" был застрахован, — пояснил он, — И у него вроде бы всё получилось. Да и пассажиры все целы. Ни одного пострадавшего, если верить месье Бонне.

Кирилл задумался... А стоит ли говорить жандармам о том, что он узнал? Ведь Девид наверняка знал о технологии этой эвакуации гондолы и был уверен в том, что всё пройдёт гладко. Да так оно всё и прошло! Все живы и здоровы! Все прибыли в Париж! Ведь можно же пассажирам потом об этой катастрофе своим внукам рассказывать как о единственном приключении в их жизни! И внуки будут слушать их с раскрытыми ртами.

Так стоит ли?

— Это не в нашей компетенции, — ответил Кирилл учёному, сложив руки на груди, — И если они ко мне обратятся... я только скажу им, что преступник, подвергший пассажиров столь серьёзной опасности, носит имя — Девид Палмер.

Он встал и отряхнул жилет.

— Вот пускай и ищут Девида Палмера!

— "И если вы, мистер Палмер, не полный дурак, то срочно вернётесь в Англию и снова смените фамилию в паспорте на отцовскую!"— подумал он про себя.

Кирилл нахмурился, поднеся палец ко рту. Затем внезапно улыбнулся.

— О чём вы думаете, голубчик? — спросил Дмитрий Иванович.

— Мне вспоминается одна история... из Библии. Про войну израильтян с филистимлянами.

— Не понимаю... при чём здесь это?

— О том, как Давид одним взмахом руки сокрушил гиганта Голиафа.

Конец.