Боевые звезды Великорасы

— То есть, товарищ эскадр-капитан, если нам повезёт, мы поймаем там их авианосец с несколькими сотнями рейдеров, или даже несколько, и если очень повезёт — до того, как они превратят Грозный в ядерную пустыню, то есть с полными подвесами ядерных ракет?

— Именно так, товарищи, — устало посмотрел он. — Или так, или просто потерять все планеты, как сказал главком флота. Собрать флот и устроить генеральную битву мы не можем — клоны к ней не стремятся, а где их метрополия, мы не знаем. Просто бросить все планеты тоже. Будем встречать, будем перехватывать, вызывать подмогу и работать изо всех сил. Понятно, товарищи офицеры?

Неровный гул был ему ответом. Он, как и главком, были чертовски правы...

Но как же не хочется умирать!

* * *

Хорошо, что нам не рассказали, какая часть флота скрывается за “несколько потерянных кораблей и станций” — и тем более, сколько кораблей было потеряно во Внеземелье. Мы бы нервничали куда больше.

Перед тем, как уйти в Х-переход, флуггеры закатили на катапульты.

Личный боевой “Сокол” вместо учебного “Горыныча”, а ведь я даже зачёт по пустотному пилотированию не сдал...

— Сокол-1, как слышишь меня? — прорвался через тишину в шлемофоне голос Володихина.

— Слышу вас хорошо, Павел Степанович! — обрадованно откликнулся я. Надо же, инструкторы с “Дзуйхо” тоже здесь!

— Вот и молодец, что слышишь. Значит так. В бою будешь держаться за мой хвост, да смотри, чтобы больше никто не держался. Пустотное пилотирование тебе я зачёл, а в атмосфере ты и раньше летал.

— А... Ага. То есть так точно, Россомаха! — нашёл я в списке позывной инструктора.

— Приготовиться к Х-переходу! — приказал РП.

Х-матрица втянула нас и выбросила в сотне парсек от Земли.

— Х-переход совершён... Авианосец противника по правому борту! Флуггерам старт!

Барабан самолётоподатчика повернулся, выставляя меня на катапульту. Пинок сзади. И распахнутое чёрное небо вокруг.

Над Грозным было пусто. “Звезда” сайлонов одиноко кружилась над планетой, не демонстрируя никакой активности.

А вот на Грозном...

Атомные “грибы” кучно вставали над городами. В атмосфере закручивались страшные бури. В эфире царила тишина.

Впрочем, пока это было неважно.

— Торпедоносцам — ат-така! Истребителям — прикрывать!

Мимо меня пронеслись широкие туши торпедоносцев, направляющиеся к носителю противника...

— Сокол-1, не спать!

Я спохватился и зацепился автопилотом за хвост ведущего. “Сокол” рванул вперёд, пристроился и стал набирать скорость.

От Три-Эс до “звезды” было километров тысяча, не больше. Минута полёта...

Между нами и “звездой” начали вспыхивать солитоны Бруно-Левашова, маркеры чьих-то Х-переходов. И их было много.

— Рейдеры впереди! Истребителям — атака! Разобрать цели! Торпедоносцам — пуск по цели!

Я нашёл на ручке и два раза нажал гашетку, выпуская ракеты по захваченным парсером целям и одновременно наблюдая, как из-под широких силуэтов “Фульминаторов” начали выбрасываться длинные хвосты стартующих торпед ВТ-1000.

Рейдеры неслись им и нам навстречу и пытались сбить их огнём твердотельных пушек. Без особого успеха, но рейдеров было много, а торпед — мало... Одна, другая, третья торпеда разлетелась обломками, и тут запущенные нами “Оводы” наконец-то долетели.

Пораженные рейдеры выбросили в стороны шикарные хвосты топлива и других жидкостей, а остальные оставили торпеды в покое и рванулись к нам.

— Сокол-1, пуск! — сбросил мне новые метки ведущий, я два раза нажал гашетку, и...

Стремящиеся к нам острокрылые рейдеры выплюнули навстречу свои снаряды, дважды моргнули какими-то красными огнями...

И кабина “Сокола” погрузилась во тьму.

— Что за чёрт?! Россомаха, меня вырубило, прошу помощи!

Ведущий меня не слышал. А его “Горыныч” обессиленно повис впереди!

— Чёрт!

Приближающиеся рейдеры выплюнули несколько снарядов, отчетливо целясь по нам...

В этот момент огнем небесным на металле понемногу приближающейся “звезды” сайлонов вспыхнуло звёздное пламя.

Торпеды ВТ-1000, тупые, но очень, очень прочные и тяжелые ракеты долетели до цели.

Полыхающий костром и фонтанами через штатные и нештатные дыры в корпусе носитель сайлонов помедлил секунду... Очень долгую секунду... И взорвался.

Рейдеры, приблизившиеся так, что я уже видел их в деталях, развернулись на пятачке, с огромной перегрузкой, и были они, показалось, так близко, что я разглядел без всякой оптики пустые ракетные пилоны под их брюхами — а потом дали полную тягу от нас и один за других исчезли во вспышках Х-переходов.

А через секунду мимо фонаря кабины пролетели безразличные снаряды твердотельных пушек.

Автоматика скафандра действовала, в отличие от парсера, и потому мой конфуз никто потом не заметил.

Через несколько минут, когда я пришёл в себя, я нашёл руководство по эксплуатации флуггера в кармане под правой рукой, пролистал его, нашёл кнопку перезагрузки парсера и успешно перезагрузился.

Когда приборная доска и ИЛС замигали огнями, оживая, я, не помня себя, заорал в микрофон:

— Я живооооой!

Кажется, я плакал и матерился, не помню.

Но мой “Сокол” был одним из нескольких флуггеров, что вернулся на борт Трёх-Эс сам. Ещё несколько — выключенных, или с ранеными пилотами — корабль подобрал чуть позже.

Павел Степанович Головихин на борт не вернулся, как и Колька Самохвальский. По ним рейдеры не промахнулись.

А меня, Булгарина и Румянцева — как и остальных выживших пилотов — собрали на совет.

Поседевший за один день эскадр-капитан Тоцкий коротко рассказал, что было на корабле во время этой атаки.

Да, их тоже вырубило. Вот только на корабле есть специальные люди, которые быстро и решительно перезагрузили парсеры, так что к моменту бегства рейдеров они уже вернулись в строй.

— А вот почему они нас не атаковали...

Я поднял руку, перебивая эскадр-капитана:

— Да пустые они были. Ни одной ракеты. Так близко были, что я увидел, — произнёс я и поёжился.

— Что с этой их пакостью делать, лучше скажи. — Булгарин был хмур и недоволен.

“Кольку Самохвальского бы сюда... Как ж теперь без него-то...”

— Они одной вспышкой выключили все наши парсеры, — Андрей Румянцев был не менее хмурым, но это не мешало ему думать. — Что мы можем сделать?

В глазах эскадр-капитана блеснул огонек мысли.

— Вспышка? Какая вспышка?

— Красная, — припомнил я.

— Механик! — заорал РП.

Что было дальше, не знаю — неосторожно моргнув, я вырубился.

Не знаю, что и как там решили товарищи механики, но к тому моменту, когда я пришёл в себя, что-то они уже придумали и обещали, что в следующем бою нас так не выключат... Правда, парсеры теряли половину возможностей, но лучше хоть так, чем становиться просто мишенями.

Заодно и с поверхностью связаться успели.

Там творился ад. На всей планете жило едва под сотню тысяч жителей, так что сайлоны стреляли не по площади — прицельно...

Столицу планеты, окруженную взрывами, ударные волны перемололи и разметали со всеми жителями. Клоны не пожалели боеголовок даже на мелкие посёлки.

Но, как и всегда, выжившие нашлись. Туристы в лесу, дежурные офицеры в бункере местного штаба — под сотню человек всего, разбросанных по всей планете.

Бросить их здесь было бы предательством. Командир авиакрыла выделил одну “Андромеду” под эвакуацию. В прикрытие, подумав — все три боеспособных истребителя. Я летел правым ведомым, как самостоятельно вернувшийся, тройку вёл самый опытный из живых истребитель Булгарин, Андрея оставили на авианосце, а пилота третьей машины, с позывным “Стилет”, я не знал.

Два “Горыныча” и “Сокол”, следуя за толстой “Андромедой”, взлетели с авианосца и полетели к атмосфере Грозного.

— Сокол-1, ты же зачёт по атмосферному спуску не сдавал ещё? — уже в полёте обратился ко мне Булгарин.

— Нет ещё, Беркут.

— Тогда пойдешь на автопилоте. Появится один завалящий рейдер — сдохнешь к чёртовой матери, но без автопилота ты точно не сядешь. Так что следи в оба, Саша, и если что — будь готов.

— Всегда готов, Беркут.

Флуггеры, наклонив носы, воткнулись в атмосферу и окутались плазменными облаками, вытягивающимися куда-то назад и очень далеко. Связь пропала, но так и должно быть.

И всё-таки я выдохнул с облегчением, когда плазма рассеялась и связь восстановилась. В атмосфере я уже летал, так что тут отказ парсера — не страшен. На одной электромеханике улечу!

“Андромеда” садилась несколько раз, подбирая выживших, пока мы кружились на высоте, а потом мы дружной компанией летели к следующему маяку.

Ни одного клона на горизонте видно не было.

Я облегченно выдохнул, когда грузовик подобрал последних выживших и устремился вверх, к авианосцу...

— Вижу рейдер! — обеспокоенно сообщили с “Андромеды”.

— Так, братцы-кролики, выходим вперёд и стреляем с дальней дистанции, — скомандовал Булгарин. — Цели захватить!

Одинокий рейдер падал на нас с орбиты и, должно быть, ещё не видел нас... А вот мы его видели хорошо. И глазами, и радарами. Дождавшись подтверждающего писка парсера, я даванул на гашетку и выпустил две ракеты. Ещё по паре “Оводов” ушло от “Горынычей”...

Рейдер до последнего летел прямо. И только когда ракетам оставалось с полсекунды — резко отвернул в сторону.

“Оводы” бессильно рассыпались осколками за его хвостом, а рейдер, закладывая мёртвую петлю, падал из чёрно-синего неба на нас сверху.

Парсер возмущенно пищал, не успевая захватить резко маневрирующую цель, рейдер наводился на нас, и тут...

Вспышка. Рейдер разламывается на две половинки и они пролетают, вращаясь как падающие листья, мимо нас вниз.

— Вот и подловил тебя, голубу. — довольно прокомментировал Булгарин. — Ещё не разучился стрелять ваш товарищ инструктор, птенцы. Однако хорошо попал, сам не ожидал... — и, без перехода, рявкнул. — Рты закрыть, пока муха не залетела! На орбиту летим!

После этого снайперского выстрела бортовых лазеров “Горыныча” бортовой номер 12 выход в космос и полёт на остатках топлива до авианосца как-то смазались ощущением пролетевшей мимо смерти.

А когда меня доставали из кокпита, авианосец ушёл в Х-матрицу.

К Земле.

* * *

Колонна пополнения, все истребители третьего курса нашей академии, бодрым шагом маршировала по ангару от только-только заехавшей внутрь “Андромеды”. Следом за ними из толстого брюха грузовика выкатывали контейнеры с флуггерами.

Три-Эс не стали опускаться на планету, пополнение опять прибыло своим ходом. И сейчас шло мимо меня.

Я провёл тряпкой по борту своего флуггера в последний раз, полюбовался, и повернулся к товарищам.

Идущий впереди колонны старшина курса Андрей Белоконь меня тоже узнал, скомандовал:

— Колонна, стой! Раз-два.

И двинулся ко мне.

— Кадет Пушкин!

Кажется, он хотел что-то спросить или приказать — но тут я скромно отошёл в сторону, продемонстрировав короткий, всего в три штуки, ряд звёздочек на борту.

— Трое сбитых, — ахнул Белоконь. — Так ты... Так вы им дали! И как?!

— Дали, — кивнул я. — Рейдеров посшибали видимо-невидимо, один авианосец со спущенными штанами поймали и в труху... И вернулись на палубу только как раз трое.

Белоконь побледнел.

— Не теряйся, Андрюха, — ткнул его кулаком в плечо на правах более опытного товарища. — Теперь полегче будет. Должно быть. Веди орлов занебесья к командованию, лифты вон там, — и я махнул рукой.

Тот встряхнулся, вернулся к колонне уже начавших разбредаться кадетов и повел их дальше.

Эскадр-капитан Тоцкий глядел хмуро:

— Обстановка у нас, товарищи, следующая... Печальная у нас обстановочка. Потери в людях катастрофически огромные. Мы так же потеряли десятки внешних планет, десятки кораблей и огромную часть индустрии.

Противник не ушёл безнаказанным — мы умыли их их же кровью. Только в бою над Грозным мы уничтожили их тяжёлый авианосец, в других местах противник также понес значительные потери...

Это война на уничтожение. Останется кто-то один.

Но к делу, товарищи.

Сейчас «Три Святителя» отправляется в систему звезды Лукреция, к планете Цандер. Это важный ресурсный центр внешней границы Сферы Великорасы, в астероидных поясах добывают дейнекс, хризолин и эмпориум. Это привело к высокой концентрации там преступных элементов и различных вооружений. Именно поэтому система Лукреции успешно отбила нападение сайлонов. Мало того, они уверены, что отобьются и дальше сами — но в системе сейчас находится огромный и уязвимый балласт, пятьдесят тысяч гражданских. Они сформировали караван гражданских судов, а мы должны прикрыть его.

Мы не стартовали к Цандеру сразу же, как я подумал после инструктажа. Мне дали выспаться и пообедать — или позавтракать? Не знаю. Пока разгружали грузовые, ремонтировали поврежденные и собирали новые флуггеры, распределяли пилотов и снаряжение, я отдыхал.

И только спустя почти шесть часов нас снова закатили на катапульты. Я шёл левым ведомым с Булгариным — командование не стало разбивать нашу троицу.

— Ну и бардак они тут собрали! — восхищенно выругался Булгарин.

Было от чего. Нас выстрелили почти сразу, когда авианосец ещё только сближался с караваном, так что мы могли рассмотреть его во всей красе.

А краса была очень разная. Сюда, кажется, собралось вообще всё, что когда-то только летало у других звёзд. Я поискал взглядом легендарные фотонные звездолёты, но нет, их не было. Были:

— транспортники от мала до велика, и самый новый из них сошёл с верфей лет сорок назад.

Контейнеровоз

— пассажирские лайнеры, забитые по самые люки.

Лайнер

— притащенный каким-то чудом огрызок орбитальной крепости (с оранжереей, охренеть!)

Оранжерея

— блестящая яхта какого-то богатого чудака.

Яхта

— фрегат военфлота, просигналивший «Свои!»

Фрегат "Камарад Лепанто"

— и несколько десятков флуггеров, кружащихся вокруг какого-то грузовика, почему-то обозначенного как авианосец «Сумеречный призрак».

«Сумеречный призрак»

— Беркут, а откуда здесь авианосец? И почему он не обозначен как флотский?

— А, это местные, Саша.

— Местные?!

— Ну да. Это же Дикий Запад. Здесь есть только бандиты, браконьеры, б.. бабы и бабло. Вот кто-то и обзавелся.

— Станислав Сергеич, а фрегат — тоже местных?

— Флота ЮжноАмериканской Директории. У них здесь базы, заводы, рудники... были.

Пока мы развлекались светской беседой, Три-Эс, нами сопровождаемый, дополз до конвоя.

— Мать! — выругался «Беркут». — Местные говорят, у них половины этого бардака или люксогена на борту нет, или движки сдохли, или ещё какой геморрой.