Боевые звезды Великорасы

— Люксоген. Вы используете в ракетах люксоген... Вы смогли отправить ракеты через х-матрицу прямо внутрь их корабля!

-Неплохая идея. Вы всё-таки способны на умозаключения, кадет Пушкин, — лукаво улыбнулась она.

Я едва успел задавить ответную улыбку. Хватило полезших на такую вбитую в память фразу, как «Кадет Пушкин!», воспоминаний.

— И что теперь? — мой голос звучал сухо.

— Ничего особенного, — она подошла к стене, провела рукой и та стала прозрачным окном.

Земля.

Чёрт побери, Земля!

Я стоял и смотрел на родную планету.

— Если люди всё ещё сильны и умны, то сможете преодолеть все эти проблемы. Вам хватило ума, чтобы придумать все решения, а теперь только от них зависит, хватит ли ума их применить, хватит ли ума и сил развиваться дальше. Если нет... Вы создали нас для Галактики, и Галактике этого достаточно.

— Но ведь мы развивались... — глядя на Землю и медленно формирующиеся кольца из обломков кораблей, произнёс тихо я. — Только ретроспективная эволюция...

— Эта ваша ретроэволюция — полная чушь для неразумных детей. — фыркнула Шестёрка. — Тем, кто управляет обществом людей последние несколько сотен лет, гораздо проще было откатить общество на несколько сотен лет назад, регрессировать его, чем пытаться успеть за изменениями при нормальном развитии. А открытый вашим гением Х-привод сделал ненужным вообще хоть какое-то развитие. Зачем, если можно найти ещё одну идеальную планету?..

Я не выдержал. Снова. Шаг, поднять руку.

Мне в лицо уставился зрачок ствола. Вспышку я уже не услышал.

* * *

— С возвращением, номер Тринадцать, — улыбнулась мне Шестёрка. Та же — или другая? Не знаю.

Вокруг стояли другие сайлоны. Первая Пятерка, скопированная с экипажа «Ностромо», шестая, и ещё шестеро других, таких разных... сайлонов?

Я знал их всех. Поименно. Знал. Как и то, что вокруг меня — ванна клонирования. Стандартная, для гуманоидных тел. В комплектации одного корабля воскрешения — 1860 штук.

И я. Сайлон номер тринадцать.

«Зачем?» — хотел спросить я.

Но понял и сам.

Сайлонам тоже нужны пилоты. Хорошие пилоты.

А взамен они дали мне бессмертие...

Черт, ну почему всё так сложно?!

Я закрыл лицо руками.

— Оставим его, друзья, — голос Седьмого был как обычно мягким и спокойным.

Сайлоны ушли, осталась только Шестёрка. Они внимательно смотрела на меня, когда я убрал руки.

— Если вдруг... Рейдер ждёт тебя в ближайшей шахте.

Не обманула. Рейдер, правда, был незнакомый, толстый и с пассажирской кабиной.

Тяжелый рейдер

Но как управлять им, я знал.

Меня уже привычно выбросило в космос.

Я вошёл в атмосферу над чистым участком земной поверхности — чтобы не влезть случайно в радиоактивный пепел.

Приземлился, где-то в России.

Вышел из рейдера — и улёгся прямо на Землю, глядя вверх, где перемигивались и кружились базовые звёзды.

Эх. И кто я теперь... Предатель? Перебежчик? Пленник? Ведь как я не пытался сбежать, я всё равно воскресну на корабле воскрешения...

Поднял руку, посмотрел.

Да нет, вроде человек.

Странно. Сайлоны, даже несмотря на то, что легко могут быть гибридами — пилотами рейдеров и базовых звезд — или даже боевыми машинами-центурионами, всё равно предпочитают оставаться людьми.

И что ещё важнее — они и считают себя людьми. Несмотря на всё это. Даже те, кто стал мозгом рейдера или сердцем звезды.

Значит, они — люди. Тоже часть Великорасы.

А может ли часть Великорасы помочь другой своей части?

Я поморщился. То, о чем говорила Шестерка, теперь было и в моей памяти.

Что поделать, если единственный способ проверить, насколько жизнеспособен организм — заставить его за свою жизнь бороться? Вычищать всё вредоносное и нежизнеспособное, цепляться за жизнь зубами и когтями, и умом находить решение.

К чёрту. Колька Самохвальский бы понял умом. Наверное.

А я... Я почему-то больше не вижу в грозных боевых звёздах сайлонов — наших звёздах — что-то другое, чем корабли детей Великорасы, вернувшихся помочь всем жаром любви своих по-прежнему человеческих сердец. Помню сожженные планеты, погибших друзей, и всё равно, всё равно не могу их — нас! — за это ненавидеть.

Странно это. Но — почему-то так.

Я поднялся и отряхнулся. Как бы то ни было, но моя обязанность по-прежнему проста — защищать Великорасу. И её звёздную часть, сайлонов, и ту, что сейчас ворочается на планетах, пытаясь вырваться из многовекового сна. И собой, и множеством своих копий, что поведут в бой рейдеры.

Я обернулся, в последний раз оглядывая зелёные холмы Земли. Повернулся. И шагнул через порог.