Большая охота. Окончание.

— Пока что два фаворита. Волдеморт и Снейп.

— Кхм! Умеет девушка выбирать, ничего не скажешь.

— Итак! Руквуд. Отдашь это Мраксу. Он будет доволен. А вот это — Поттер. Она тоже будет... довольна.

— Даже слишком.

— Ты уж постарайся ее обрадовать в пустынном месте. Хорошо?

* * *

Поттер сидела в кресле, обдумывая тех, кто остался. Еще пять магов, но они однозначно не пройдут. Свой выбор она уже сделала. Волдеморт и Снейп. Два варианта, два претендента, требующие тщательного обдумывания.

Волдеморт станет Ссээши, а Снейп — Ссээш.

Каждый вариант хорош, каждый по-своему прекрасен.

Волдеморт. Маг станет Ссээши, равным партнером. Умный, сильный, с твердым характером, он подчиняться не будет. С таким и жить нелегко, и поругаться интересно.

Снейп. Он хорош как Ссээш, подчиненный. Что поделать, этот маг с радостью будет подчиняться, он устроит быт и уют... Но только если его пинать. А ей такого не хочется, она предпочитает более независимых характером. Так что...

Вздохнув, девушка поморщилась. Завтра снова в Хогвартс. И снова перед глазами будет эта бородатая сволочь. Конечно, она предприняла меры, чтобы достойно ответить на выпад директора, но этого мало. Неожиданно возник домовик, почтительно протягивающий на подносике письмо. Посмотрев на печать, Гарриэт подняла бровь.

— И что нужно невыразимцам?

*Кумкват (от кит. золотой апельсин) — желто-оранжевый тропический фрукт семейства цитрусовых вечнозеленого растения. Этот плод имеет и другие названия — кинкан и фортунелла. Внешне кумкват похож на очень маленький овальный апельсин. По длине он достигает максимум 5 см, а в ширину — 4 см. В употребление фрукт идет полностью вместе с кожурой. Вкус плода очень близок к кисловатому мандарину, но при этом кожура имеет сладко-терпкий привкус. Родиной кумквата является южная часть Китая.

** Зело — старинная форма слова "очень".

Глава 42. Теория и практика Большого взрыва.

Тихое, жуткое шипение наполняло гудящий от выплеснутой магии зал. Алтарь еле слышно потрескивал, остывая. Впитав выплеснутую разъяренной Медузой магию, камень рода просто раскалился, источая жуткий жар, маленькие кристаллы, впаянные в его толщу, сияли, словно раскаленные угли.

Гарриэт дернула головой, хрустнув шеей и сложила руки на груди.

— Вот значит, как. Не могли пустить такое на самотек, да, директор?

Волосы метались по плечам, извиваясь, словно на голове у девушки был клубок змей. Поттер раздраженно шикнула, усмиряя их, пряди послушно свились в плотные жгуты, которые она свернула в узел на макушке и заколола стилетом. Бросив взгляд на бумаги, которые она отшвырнула в угол, Гарриэт нервно дернула головой, скаля частокол зубов.

— Спокойствие... только спокойствие... — выдохнула Медуза, шагая из стороны в сторону. — Не хватало только еще сорваться... Ладно. Это я так не оставлю... но время отомстить наступит чуточку позже. Сейчас надо сосредоточиться на выборе. Дело это крайне серьезное и ответственное, так что... готовьтесь!

Тихий шипящий смех разлетелся по залу, заставляя трепетать огни факелов.

* * *

Волдеморт неторопливо постукивал пальцами по лакированной поверхности стола, обдумывая принятое накануне решение.

Сейчас Поттер ходит на свидания с оставшимися магами, нанятые шпионы исправно докладывают, что пока больше никто не прошел в финал, но это ничего не значит. Ведь есть Макнейр, и Кингсли, и остальные... Вывод: пора навестить своих должников. Вернее, должника. У него есть раритетные книги... В них обязательно должна быть необходимая информация!

* * *

Драко мрачно следил за вальяжно развалившейся на стуле Поттер. Девушка, совершенно не обращая ни на что внимания, увлеченно что-то писала, время от времени советуясь с сидящим рядом Лонгботтомом. Следовало признать, что на гриффиндорского тюфяка дружба с Избранной в последнее время действовала крайне положительно. Его поведение сильно изменилось, Невилл перестал мямлить и заикаться, неуклюжесть ушла, парень привел себя в порядок, демонстрируя своим невестам похудевшее тело с окрепшими мышцами. Гриффиндорец явно чем-то занялся, раз развил такую мускулатуру, и останавливаться на достигнутом совершенно не собирался, да и близняшки не собирались его останавливать.

Сейчас гриффиндорцы о чем-то яростно шептались, тыча перьями в записи. Драко жутко хотелось узнать, о чем именно они спорят, но, увы, это было невозможно: вокруг спорщиков был барьер против подслушивания, а по губам прочитать тоже не получалось — еще одно заклинание искажало видимые движения губ.

Малфой нахохлился, не слушая скрипящего что-то занудного Биннса. В последнее время он начал наконец понимать, в какую яму загнал самого себя своим глупым поступком. И ведь винить в этом некого, увы... Сам, своими собственными руками, так сказать. Чем он вообще думал тогда? Уж явно не мозгом. Повел себя как глупый, истеричный, капризный мальчишка, ставящий собственные "хочу" выше всего остального.

Вот и докатился...

Парень потер лицо руками и решился. Он сделает это сегодня. Прямо сейчас, на перемене.

* * *

— Леди Поттер-МакРоуз-Блек. Могу ли я с вами поговорить?

Гарриэт изумленно посмотрела на стоящего перед ней навытяжку Драко, смотрящего умоляющими глазами. Выглядел слизеринец плохо. Он был бледным, под глазами появились круги, парень явно нервничал, Поттер отметила, что Малфой украдкой вытер вспотевшую ладонь о мантию, от него разило тоской и отчаянием.

— Конечно, Наследник Малфой.

Они прошли в пустой кабинет дальше по коридору, Гарриэт захлопнула дверь и наложила на класс прорву заклинаний от всего. И от подслушивания, и от подглядывания... Причем наложила их на стены, пол и потолок. А то мало ли...

— Поттер... — выдохнул Малфой, прикрыл глаза и постарался собраться. — Поттер... Гарриэт... Прости меня. Я был таким идиотом! Прости... я вел себя, как глупый ребенок. Я прошу прощения...

Драко с трудом вытолкнул из себя последнее слово и замер, опустив голову и нервно комкая полу мантии. Гарриэт молча подняла бровь, рассматривая стоящего перед ней все-таки повзрослевшего слизеринца. Невероятно... Драко действительно раскаивался. От него разило тоской, он грыз себя за собственный идиотизм, но почти не надеялся на то, что его простят.

— Я прощаю тебя, Драко. Я прощаю тебя...

Поттер внимательно посмотрела в осветившееся лицо Малфоя, не верящего собственным ушам, и повторила.

— Я, Гарриэт Лилия, Леди Поттер, Леди МакРоуз, Леди Блэк, прощаю тебя, Драко Люциус, наследник Малфой. Иди с миром.

Магия сгустилась, что-то лопнуло, обдав магов теплым ветром, несущим запахи луговых трав. Слизеринец неверяще распахнул глаза, уставясь на Поттер, приоткрыв рот от изумления. Его простили... действительно... простили! Гарриэт хмыкнула.

— Это не я простила, это ты попросил прощения и понял, как ты мерзко поступил. Запомни это. На всю свою жизнь. И не делай больше таких ошибок. В следующий раз...

— Следующего раза не будет, — твердо отрезал Драко. — Не будет.

Он помолчал и неожиданно протянул руку.

— Мир?

Гарриэт рассмеялась и пожала плечами.

— Друзьями мы не являемся, но и гадить...

— Не буду, — пообещал слизеринец, и девушка протянула руку, пожимая ладонь парня.

— Все зависит только от тебя.

* * *

Поттер уже сделала выбор, это было четко понятно по ее взглядам и некоторым специфическим реакциям. Августус недаром работал в Отделе Тайн, маги перепотрошили все свои библиотеки, развалы и заначки, добравшись до таких мест и запасов, о которых не вспоминали последние лет шестьсот.

Сведения о Медузах, краткие и не очень, были тщательно изучены, проанализированы и буквально препарированы. Маги подвергли рассмотрению все, все привычки, возможности, известные потребности. Поэтому, для Руквуда поведение Поттер было более-менее ясно и понятно, в отличие от остальных магов.

Он прекрасно видел, что Мракс явно стал ее фаворитом, что он — вне конкуренции. С одной стороны, это огорчало — ему и самому хотелось получить этот приз. С другой... не с его характером кому-то подчиняться, пусть она хоть трижды Медуза и вообще... Выбор девушки мага повеселил и озадачил, но ревности, как таковой, не было, хотя он с удовольствием участвовал в ритуале. А почему бы и нет?

Можно на других посмотреть, да и себя показать...

Наблюдать за участниками было крайне интересно и познавательно, демонстрировать свои таланты — очень приятно, пользуясь случаем маг наладил несколько полезных знакомств, восстановил утерянные связи, так что этот ритуал был просто подарком судьбы.

Рабастан разливался соловьем, живописуя ожидающие их перспективы, Августус кивал, четко понимая, что ничего не выйдет, но это все равно не повод халтурить.

— Согласен. Потом поговорим. Уведоми Рудольфуса, все-таки он — глава, и капитал в его руках. Информацией помогу, за процент в доле.

Рабастан облегченно вздохнул, Руквуд улыбнулся. Пусть порадуется, пока может. Маги раскланялись, выходя из кафе, и направились каждый в свою сторону. Окрыленный Рабастан не заметил, что за ним внимательно следят карие глаза.

* * *

Гарриэт равнодушно смотрела на привязанного к алтарю Сириуса, строящего щенячьи глазки и поскуливающего от страха.

— Гарри! Гарриэт, что ты хочешь сделать?! Ри! Умоляю!

— Цыц... — поморщилась девушка, проверяя надежность веревок. — Не скули, сколько можно! Мозги тебе прочищу, чтоб наверняка, простой ритуал очищения...

— "Солнечный свет"? — напряженно осведомился Сириус, выворачивая шею, чтобы увидеть девушку. Поттер рассмеялась.

— Эта лабуда? Ну, что ты! Тебя ждет Сссезехешш-ассиш. "Водопад благодати"... — жуткая ухмылка Гарриэт четко показывала, что не все так чудесно, как следует из названия. Мужчина съежился, предчувствуя грядущие неприятности.

— Может, не надо? — робко осведомился он, ерзая на холодном камне. Гарриэт хмыкнула, окинула своего бывшего крестного оценивающим взглядом, сменила форму и покачала головой.

— Надо, Сириус, — она еще раз посмотрела на мужчину магическим зрением и наставительно произнесла. — Надо.

Медуза подошла к алтарю и встав перед ним, зашипела. Полурычание-полушипение заполняло ритуальный зал в доме Блэков, Сириус сначала скулил, потом затих, видя, что это не оказывает никакого эффекта, совершенно. Гарриэт вытянула когтистый палец и принялась делать аккуратные разрезы на коже Блэка — тонкие и неглубокие, в одном ей понятном порядке, не обращая внимания на вскрикивающего мужчину. По коже потекли тонкие струйки крови, вот на алтарь упала первая капля, вот вторая, третья...

Камень нагрелся, успокаивая дергающегося пленника, Сириус затих, чувствуя, что его начинает клонить в сон. Постепенно мужчина заснул, перестав реагировать на все продолжающуюся экзекуцию.

Гарриэт нанесла последний разрез и хлопнула в ладоши. Кровь продолжала стекать на алтарь, впитываясь в каменную поверхность. Мужчина спал, изредка дергаясь, он то морщился от боли, то снова затихал, то начинал дышать тяжело, с хрипами, то лежал совершенно неподвижно, словно покойник.

Постепенно ранки начали зарастать, сначала одна, затем вторая, третья... пока не исчезли все, до единой.

Лежащий на алтаре Сириус спал беспробудным сном, неожиданно он застонал, затрясся, заскулил. Гарриэт осмотрела спящего и хмыкнула. Сейчас начнется... Теперь Сириусу будут сниться сны о его жизни, показывающие неправильные с точки зрения Магии поступки. Они будут сниться, показывая, что произошло из-за неправильного поступка, заставляя делать выбор. Снова. И снова. И снова... пока мужчина не выберет правильный вариант и не примет верное решение. Только тогда эти сны уйдут. Следующие сутки будут для него веселыми.

Поттер зажгла магический светильник и вышла из зала, захлопывая за собой дверь.

* * *

... — Эта... Сириус... тут Дамблдор меня прислал, за Гарри...

— Позаботься о ней, я сейчас!

Бежать, бежать за предателем, не обращая внимания на малышку, плачущую, потирающую рану на лобике, не думая о том, что это крайне подозрительно — откуда Дамблдор узнал о смерти Поттеров, и когда успел отдать распоряжения леснику... вообще ни о чем не думая. Совершенно.

Она плакала в холоде ноября, возясь в корзинке, оставленная на улице, словно бутылка с молоком, принесенная молочником, подброшенная, как ненужный щенок или котенок. И никому не было дела до того, что ей больно, страшно и одиноко...

Сириус закричал, сердце заколотилось, в ушах бился его собственный плач. Что же он наделал? Что?

... — Эта... Сириус... тут Дамблдор меня прислал, за Гарри...

Рот открылся, чтобы произнести роковые слова... и захлопнулся. Он прижал крестницу к себе, зарычав на наглого чужака, смеющего что-то требовать.

— С чего вдруг? Ты кто, вообще? Ты мне никто! Пошел прочь!

— Мама... прости меня, идиота... прости... Знакомься, это Гарриэт Лилия Поттер. Моя крестная дочь...

* * *

Эпизоды следовали один за другим. Куски менялись в произвольном порядке, то он защищает свою крестницу, то наблюдает со стороны, как на самом деле выглядит то, что он считал шутками, то видит свою семью — умершую от горя мать, истребленный род...

Каждый раз боль, каждый раз тяжелое осознавание. Снова. И снова. И снова... пока он не примет правильное решение. И только тогда награда — облегчение, словно с души упал еще кусочек тяжкого груза.

* * *

— Знаешь, шавка, ты мне надоел... — равнодушный взгляд пронзает насквозь, заставляя поджимать хвост, пусть и отсутствующий в человеческой форме. — Ты ничему не учишься, бесполезный слизняк, и пользы от тебя нет. Заниматься мне тобой неохота, так что, я решила переложить это поистине неблагодарное занятие на чужие плечи, за некоторое вознаграждение, естественно. Знакомься... Это шаман Звездный туман. Теперь он твой хозяин... он или сделает из тебя человека... или вырвет твое сердце на жертвенном алтаре. Майя, они такие... — между губ сверкнул частокол клыков. — Прощай, Люпин. Мы или увидимся, или нет. Это зависит только от тебя.

Медуза исчезла, а скулящий от страха Ремус смотрел на предвкушающе поигрывающего обсидиановым ножом невысокого бронзовокожего мужчину с морщинистым лицом, скалящего в довольной ухмылке подпиленные зубы.

* * *

Альбус налил в чашку душистый чай, сделал глоток, поднося к глазам газету и выплюнул жидкость обратно при виде кричащего заголовка статьи на первой странице.

— Что?! Да как они посмели! — мужчина взревел, отшвыривая газету и вскакивая из-за стола. — Ну, твари! Вы у меня попляшете...

Маг принялся спешно собираться, скрежеща зубами и матерясь не хуже портового грузчика. Неожиданно над столом вспыхнуло и Альбус с холодком в груди увидел материализовавшийся официального вида свиток, украшенный целой связкой свисающих на шелковых шнурах печатей с оттисками гербов.

Схватив его, Дамблдор вскрикнул, выронив свиток и тряся рукой — на ладони наливался красным легкий ожог. Зарычав, он развернул пергамент, раздирая шнуры и ломая печати, вчитался в прыгающие перед глазами сухие официальные строчки... и тяжело осел на стул, не веря увиденному.