Оружейник - глава 10

Глава 10

В "штаб-квартире", как назвал Данила свой зал для совещаний, его уже ждал Кадиас, потому инженер не стал терять время попусту. Испытания устроили там же, где и первый раз — в темнице. Остроконечная пуля пробила нагрудник, можно сказать, легко и непринужденно. Ну почти.

— Вот это уже прорыв, — сказал Данила, — теперь мы знаем, что делать дальше. Необходимо изготовить таких стволов... скажем, сто штук. Чтобы с запасом. Или хотя бы пятьдесят для начала.

Озадачив министра-кузнеца, он велел слугам подать в свою комнату побольше пирожков и "кофейного напитка" и принести большой канделябр с яркими светящимися кристаллами: для него как инженера-конструктора начинается самый сложный и самый интересный этап: проектировка.

Для начала Данила решил не изобретать велосипед. Имея проверенные технологии изготовления ствола, пороха и пули, он спроектирует простейший однозарядный мушкет, а затем уже по результатам применения оного будет видеть, в каком направлении двигаться. Правда, "модель номер один" тяжела для человека, но первая партия изначально рассчитана на полуорка, а вторая и все последующие будут созданы с учетом уже накопленного к тому времени опыта.

Исходя из того, что важнейшим фактором является скорость разработки и простота изготовления, Разумовский пожертвовал скорострельностью в пользу и надежности в том числе. Затвор, если так это можно было назвать, представлял собой винт-заглушку с рукояткой по типу тисков. Открутил, засунул пулю, засыпал порох, закрутил, подсыпал пороха на полку для затравки — и можно стрелять.

Конечно, боевая ценность такого мушкета — ну не поворачивается язык назвать аркебузой бандуру под двадцать кило веса! — будет минимальной, потому как даже в скорострельности гоблинские образцы лучше, у них переломный замок и запирание получше устроены, скорострельность куда выше. А самое худшее — что если хотя бы один мушкет с пулями попадет в руки врага — дело обернется совсем худо, потому как оперенные дротиковые пули гоблины переймут тот же час. И тогда будут косить арлансийцев с еще большего расстояния, чем прежде. Хреново.

Данила упер голову в локти. Все осложняется тем, что какую классную пищаль ты ни сделай — преимущества от передового вооружения можно будет получить только в одном сражении. К следующей битве враг уже переймет все новаторские идеи. Гранаты принесут победу — но лишь однажды, есть высокая вероятность, что гоблины поймут, как они устроены, даже не получив в руки целый экземпляр. Разумеется, при условии, что они пока еще не имеют оных.

И дождь можно будет использовать лишь один раз, увы. Обжегшись на дожде — парадоксально звучит, к слову — ублюдки сделают выводы. А дальше — простейшее решение в виде зонтов.

Инженер взял с тарелки пирожок и откусил, запив кофейным напитком. Напиток, конечно, на кофе не похож вообще никак, но бодрит, а это главное: впереди ждут бессонные ночи.

Расклад, на самом деле, и правда плох. У противника перевес в живой силе, производственная база у него наверняка уже налажена, примитивные танки пока что непобедимы, плюс неизвестное число козырей в рукаве. У Данилы — только масса передовых для средневековья конструкторских решений, и применить любое из них — значит отдать противнику, который пока что и так опережает по новинкам, будь то недотанк или доспех повышенной прочности. И любая победа может оказаться пирровой, потому что хитрый враг всякую новинку возьмет себе на вооружение, а на каждую уловку будет знать противодействие самое позднее к следующему бою.

Вывод напрашивался только один: в длительной войне перспективы не самые радужные. Чтобы победить серых уродцев, необходимо выманить их на решительное сражение и учинить сокрушительный разгром. Это, как минимум, позволит сохранить секрет оперенных пуль. Идеальный вариант — генеральная битва под дождем с применением ручных гранат, но это вряд ли осуществимо.

Данила вздохнул и отправил в рот остатки пирожка. Как ни жаль ему выкладывать мощный козырь — противопехотную гранату — за малозначащую победу, а придется. Король прав: люди, потерпев кровавый разгром от нечестивого оружия, не пойдут на битву без веры в победу. Надо доказать, что и они способны малым числом разбить вражье полчище. Первая победа если и не нанесет врагу больших потерь, то хотя бы вернет людям веру в себя и в новое оружие.

Однако этот временный успех никак не изменит того факта, что ему, Даниле, придется играть на хитрость против врага, заведомо опережающего по этой самой хитрости. Ему по-прежнему нужно противотанковое оружие, это раз. Артиллерия — очень возможный козырь, который враг пока держит в секрете, значит ему и самому нужна артиллерия. Что-то типа торсионной метательной установки, баллиста там, или тот же онагр, приплюсовать к этому фитильную гранату — вот и артиллерия. Вопрос в том, как обстоят дела с осадными машинами у гоблинов: если оные у них есть, то, узнав концепцию гранаты, они стопроцентно додумаются метать ее катапультой. И потому в плане артиллерии серых не обогнать, максимум, что получится — это не дать обогнать себя.

Данила взял с тарелки новый пирожок, откусил и принялся меланхолично работать челюстями. Выиграть войну быстро будет реально, если найдется хоть что-то, чего гоблины не смогут перенять. В противном случае он, Данила Разумовский, рискует застрять в этом мире надолго. Черт.

Минут через пять, решив позвать слугу и потребовать еще пирожков, инженер встал, со стуком поставил на стол опустевший бокал и внезапно замер. Стук бокала по столу пробудил в голове некоторые ассоциации. Стук. Удар. Удар... Эврика!

Капсюль.

Маленький сукин сын, медная плошка с гремучей ртутью внутри, залитой каплей клея или лака. Капсюльное оружие даст, во-первых, эффект всепогодности. Во-вторых, применение капсюля вместо фитиля позволит существенно сократить количество пороха в заряде или же повысить его мощность при том же весе. В-третьих, это первый шаг к многозарядному скорострельному оружию. Производство унитарных патронов — нереально, но первые капсюльные револьверы прекрасно обходились и без них: в каждую камору барабана насыпался порох, запрессовывалась пуля, во избежание поджога спереди камора замазывалась пушечным салом, на брандтрубку надевался капсюль — и можно стрелять.

Данила забарабанил пальцами по столу. А ведь это действительно выход. Остроконечные оперенные пули, гранаты, начиненные порохом, метательная артиллерия и даже настоящие литые пушки — изобретения простые, которые достаточно просто подсмотреть. Но вот капсюль фиг подсмотришь, нужно понять, как он изготавливается. Надо знать формулу. И если развитой химии у серых гоблинов нет — капсюльного оружия им не видать. Правда, если алхимия Арлансии находится в зачаточном состоянии — не видать оного и Даниле.

Он встал, взял свой новый дублет и вышел, на ходу кивнув охраннику:

— Едем к министру алхимии.

Правда, уехать сразу не получилось: пришлось ждать Роктис, хоть и недолго. Главный алхимик обитал неподалеку от дворца, так что путь занял немного времени.

Данила постучал в дверь, открыл слуга. После короткого объяснения он с поклоном пригласил гостей войти, а сам отправился за хозяином. Вскоре тот появился, не успев снять передник.

— Приветствую, — сказал Данила, — тут возник очень срочный вопрос. Мне надо знать, во-первых, есть ли у вас кое-какие компоненты. Во-вторых — осмотреть вашу лабораторию.

"Во-вторых" старому алхимику не очень понравилось, но деваться некуда, о том, что мастер-чужеземец получил от короля фактический карт-бланш, знали уже все.

— Входите, — пригласил он, — желаете вина? Перекусить с дороги?

— Нет, чем быстрее мы разберемся с этим вопросом, тем лучше. — Данила двинулся следом за алхимиком и задал первый вопрос: — у вас есть ртуть?

На выученном им языке "ртуть" прозвучала как "холодное жидкое олово". Довольно закономерное название.

— Нету, зачем она мне? Но ее можно получить, пережигая киноварь.

— А киноварь есть?

— Можно достать. Ближайший карьер — в дне пути от города на запад.

— Мне понадобится жидкое олово, и много. Для начала — хотя бы десять мерок.

Алхимик пожал плечами:

— Вопрос только в рабочих.

— Хорошо, это я с королем утрясу. Второе, у вас есть?.. — он немного подождал, пока слово само прыгнет на язык, как это бывало раньше, но этого не случилось, видимо, тот мудрец в алхимии был не силен.

— Что именно?

— Вот блин, а я слова-то не знаю. Бурая прозрачная жидкость, в которой медная монета растворяется, а золотая — нет!

— Селитряно-едкий эликсир?

— Вы его добываете из селитры и медного купороса?

— Ну да.

— Он и есть. Его понадобится по весу в двенадцать раз больше, чем жидкого олова.

Алхимик схватился за голову:

— В таких количествах?! Тогда придется еще и за железным купоросом караван работников посылать...

— Значит, пошлем. Давайте я гляну, что у вас есть из лабораторной утвари.

Осмотр показал, что все необходимое имеется: фульминат ртути на самом деле можно произвести даже в домашних условиях, из оборудования наиболее сложная штука — колба с так называемым обратным холодильником в виде трубки, и этого добра у алхимика нашлось навалом.

— Понадобится "водяная баня" для подогрева реакции — и таких комплектов оснащения надо много, чтобы быстрее производить...

— Что именно?

Данила ухмыльнулся:

— Пока секрет. Но вам, почтенный, понравится!

* * *

Т"Альдин осмотрел дерево и записал на листе бумаги его ориентиры: позже сюда придут заготовители и спилят. Всего в списке Т"Альдина восемь деревьев, которые уже отжили свое, если окажется недостаточно — найдет еще.

Он никогда не понимал, почему нельзя срезать первые попавшиеся деревья. Переться полдня, искать старые, потом резать их, пилить на части, нести обратно... Масса ненужной работы, с его прагматической точки зрения. Но у поверхностных эльфов к лесу свое отношение, недоступное пониманию дроу. Странные они, считают лес своим домом, а дома, обычные домики из дерева — всего лишь обителью. Это как если бы Т"Альдин считал своим домом не родовое поместье, а все Подземье целиком. Странно.

Т'Альдин, впрочем, никогда не переживал по этому поводу: ну да, некоторые правила странные, но вовсе не обязательно их понимать. Он их просто выполняет, приняв как данность, и это устраивает всех, и его самого, и эльфов, среди которых он теперь живет.

С тех пор, как эльфы приняли его к себе, прошло двадцать лет, не особо долгих, потому что Т"Альдин устроился быстро и без проблем. Да, он по-прежнему многого не понимает в том, как работает мышление его новых сородичей, но это совершенно не мешает ему спокойно жить.

Кое-что Т"Альдин, впрочем, понял. Зашла как-то речь о доверии, и он обронил, что трудно понять то, чего нельзя увидеть. Один из старейшин, или, как зовут их сами эльфы, светлейший, в ответ заметил, что доверия Т"Альдин не видел потому, что оно исчезло с его появлением.

— А раньше оно как проявлялось? — спросил он.

— Как тебе сказать... Пока тебя не было, никто не запирал на ночь дверь, — ответил светлейший.

После того разговора прошли годы, и жители деревни снова перестали запирать двери. И, что самое удивительное, Т"Альдин тоже научился оставлять незапертой свою собственную.

Постепенно к нему привыкли, он стал в деревне своим, и ее жители стали своими для Т"Альдина. Он научился говорить только правду, это, оказывается, совсем несложно, особенно если за невыгодную для него правду минимальное наказание, а за ложь можно быть изгнанным. Вопрос веры решился еще проще: божества эльфов не требуют ни опасного служения, ни жертв, выбирай любого покровителя и присягай, кому хочешь. Или всем сразу: здесь на удивление неревнивые боги.

Вегетарианство тоже удалось благополучно обойти. Оказывается, эльфы не охотятся на животных в своем лесу и не едят их мясо, но совершенно не возражают, если Т"Альдин, посещая города людей, будет есть мясо там. Конечно, он так и не понял, с какого чуда светлоухие считают любую зверушку в своем лесу своим домашним питомцем — ну и ладно.

Всего пару лет спустя ему разрешили покидать деревню по своим делам без спросу, Т"Альдин быстро взял на себя обязанности ночного следопыта, охранника и гонца. Вскоре он подружился с невысокой, симпатичной девушкой по имени Таруна, на несколько лет моложе себя, и обнаружил, что не так уж сильно он привык быть на голову ниже женщины. Некоторое время Т"Альдин всерьез опасался, что совет светлейших может иметь иные планы на его женитьбу, но оказалось, что это не так. Для чего светлейшие изначально оговорили, что сами выберут ему супругу, а затем отказались от этих намерений, выяснять не стал: он давно уже прекратил попытки понять других. Его все устраивает, эльфов все устраивает, а остальное не имеет значения.

Примерно так же сложились судьбы остальных: Саами"Дан взял в жены кто-то из соседнего поселка, Каэлис завела интрижку в обход совета — и совершенно никак за это наказана не была. Двое кадетов были отправлены куда-то далеко, и за двадцать лет Т"Альдин видел их лишь однажды, когда был в тех краях по службе, к тому времени оба уже обзавелись семьями. Подробностей он не спрашивал, а те двое не спешили откровенничать, но по их лицам было понятно: их тоже все устраивает. Один, правда, лишился кончика уха — оказалось, дело в бешеном волке, а не в наказании, как поначалу думал Т"Альдин.

Что же до шести оставшихся, то не прошло и месяца, как Заар"Ти, Ар"Кай и еще один, все трое изможденные, исхудалые и больные, вышли посреди ночи к деревне и без сил опустились на колени в пыль. По их наводке отряд отыскал еще двоих, слишком слабых, чтобы прийти самостоятельно. Ринкора среди них не оказалось: он погиб неделей раньше.

Всем пятерым выдвинули те же условия, и они так же безропотно их приняли. Впоследствии их раздали в несколько особо удаленных селений, и Т"Альдин годы спустя встретил только Заар"Ти: она тоже устроилась вполне сносно, по крайней мере, с виду всем вполне довольная. Поговорить им не пришлось: никто не горел таким желанием. Впрочем, Т"Альдин при виде ее испытал небольшой прилив гордости: как ни крути, а свою группу он, по большей части, спас, что в той гиблой ситуации было чуть ли не чудом.

Т"Альдин зевнул. Вести в соседний поселок доставлены, заодно и деревья поискал. Неплохо для одного похода, а до конца ночи еще есть время. Как вариант — забежать в селение людей, в той деревне, что у лесной дороги, есть харчевня, открытая круглые сутки, и там подают неплохое жаркое.

Он порылся в карманах: деньги заканчиваются. Вообще говоря, у эльфов денег как таковых нет, они нужны только в селениях людей. Т"Альдина это даже сейчас, двадцать лет спустя, ставит в тупик: денег нет, богатства нет. Светлейшие живут в таких же домах, едят такую же еду и носят такую же одежду, как и все остальные — так какой же смысл во власти и статусе?! Получается, что никакой выгоды со своего авторитета у них нет.

Пересчитав монеты, Т"Альдин прикинул, что на пару раз поесть жаркого еще хватит, но потом надо где-то добыть наличности. Если удастся поймать парочку разбойников — хорошо, но с течением времени их становится все меньше и меньше. Видимо, придется сменить место охоты, о том, что есть в лесу гиблое для работников ножа и топора место, скорее всего, знает уже каждая собака в окрестных селах.