Прода от 22.01.2017 (2.29; Эпилог арки Танзаки)

2.9. Безумный феникс расправляет крылья II

Тихий летний день в деревне скрытой в листве. Один из многих спокойных деньков в месте, где будто застыло само время.

Тишина и покой загородного особняка Сенджу нарушается поскрипыванием деревьев исполинов да мерным дыханием парня, ожидающего аудиенции.

Молодой человек с трудом мог держать спокойное лицо. Последние три дня он был сам не свой. Близилось его пятнадцатилетие, а с ним и особая "взрослая" тренировка. Уже подобрана кандидатура куноичи, что будет "просвещать" юнца, а также сделаны все необходимые приготовления, чтобы парень случайно не влюбился во взрослую красавицу. И чтобы близость была плодотворной (чтобы научится противостоять зову гормонов в процессе) парню приходилось специальными методиками расшатывать свой контроль эмоций.

Однако все не было столь плохо, если бы не порой пробивающиеся сквозь толщину стен песни страсти неизвестной женщины.

"Учитель..." — с трудом сдерживал парень грустную мольбу.

"Развратник! Зачем вы позвали меня в гости, если сами занимаетесь... занимаетесь... занимаетесь!" — гневался иногда парниша. Сжимал кулаки, и даже хотел уйти и громко хлопнуть дверью. Однако гнев быстро уходил.

*Выдох* — тяжело и печально вздохнул парень. Сколько невинных красавец было совращено в соседней комнате?

"Может даже Канеде..." — стоило мысли возникнуть, сознание само дорисовало картину страстной борьбы двух начал. Вот только вместо сенсея, сознание рисовало на месте мужчины его, парня, образ!

*Хлоп* — дал себе пощёчину парень. Словно только этого и ждала, куноичи за стеной издала особенно сильную песнь удовольствия и все стихло.

Парень сглотнул вязкую слюну. Прогнал чакру через каналы по всему телу — помогло лишь на время.

Так он и сидел в прихожей, гоняя чакру по каналам, уничтожая лезущие в сознания картины болью и ожидая вызова учителя.

Вскоре дверь отварилась. До слуха парня донесся обрывок диалога:

-... я выполню все, Хокаге-сама, — усталый женский голос нес в себе толику нежности и любви. Парень украдкой бросил взгляд на выходящую из "логова" женщину. Невысока милая особа с короткими русыми волосами, лицо скрывала безликая маска. Примечательно, что у особы этой не было выдающихся форм, длинных ног, а её нижняя округлость была ближе к плоскости.

"Как странно!" — подметил парень. Обычно его сенсею нравятся девушки с формами, а тут плоская как доска особа. Неожиданно.

"Неужели у учителя изменился вкус?" — хлопал глазами парень.

Куноичи поклонилась и пошла на выход, даже не обратила внимания на парня. В нос юноши шибанул аромат женщины, и сознание несчастного подростка чуть не улетело в далекие дали.

— Проходи, — отрезвил парня голос учителя.

Собрав мысли в кулак, молодой шиноби зашел в кабинет, соседствующий со спальней.

У большого окна во всю стену стоял мужчина, одетый в домашнее кимоно серого цвета. Взгляд мужчины был устремлен куда-то вдаль, спина была ровной, плечи расправлены.

Парень всегда удивлялся способности учителя в любом положении выглядеть уверенно, и отчаянно желал быть таким же крутым. Родные смеялись на попытки парня подрожать сенсею, но юноше было все равно. Он хотел также когда-нибудь стоять в своем кабинете и вызывать своей крутой уверенностью благоговение подчиненных!

— Присаживайся. У нас будет серьезный разговор, — поставил бокал с вином на стол мужчина и повернулся к парню. Абсолютно белые волосы качнулись от движения головы мужчины, юношу пригвоздили к креслу два красных глаза, которые отражали необычный внутренний мир их обладателя.

Слегка поскрипывали деревья на ветру, приветливо заглядывало в комнату солнышко, где-то недалеко жужжал комар. Мужчина же долго вглядывался в юношу, и только когда убедился, что ученик ведет себя степенно и не ерзает, как вел себя бы второй его ученик (а точнее первый по старшинству) приступил к объяснению.

— Я долго думал, что еще оставить своей деревне в наследство, — как обычно без расшаркивания объяснял мужчина:

— Учебное заведение, где обычные люди смогут обучаться вровень с детьми ниндзя. Специальное подразделение шиноби, действующее скрытно и выполняющее особые поручения, поручения которые нельзя доверить открытым и простым людям. Совет Джонинов, как третья сила в политической среде Конохи — это может показаться большим вкладом в развитие Конохи, — альбинос глубоко вздохнул, чем безмерно удивил своего ученика. Раньше за мужчиной не было заметно подобной слабости. Всегда уверенный в себе, Второй Хокаге, походил на существо из льда, а тут столь человеческий жест, слабость, перед лицом приемника своей воли!

— Но этого все еще не достаточно, — потер виски Тобирама.

— Данзо-кун, есть два дара которые я попрошу сохранить. Первый, — взял тонкий лист со стола Хокаге и бросил напряженному ученику.

— Читай, — не просьба, приказ.

И Данзо прочел. Прочел, и чуть было не воскликнул от удивления. В папке было описано особое под подразделение Анбу некий Корень Анбу — закрытая структура, задачи которой были обширны, но огласке не подлежали. Примечательно, что предполагалось обучение членов Корня с самого детства, а не подбор кандидатур из опытных ниндзя, как делается в АНБУ.

— Удивлен? Предположу, что ты считал, будто я забыл о тебе ученик? — совсем незаметно дернулись уголки губ Тобирама Сенджу в намеке на улыбку.

Первым желанием Данзо было отказаться от столь ответственного поста. Парень справедливо считал, что не готов к такой сложной задаче, но первые мысли не преобразовались в слова. Данзо вовремя прикусил язык.

Ничего не скрылось от красных глаз Тобирама Сенджу.

— Тебе будут помогать опытные старые шиноби, доверие к которым у меня безгранично, но лет через пять я, думаю, ты сможешь и самостоятельно справиться с задачами, стоящими перед новым подразделением, — уверенно заключил альбинос.

Некоторое время Хокаге молчал. Затем отвел взгляд в сторону приоткрытой двери в спальню.

— Не только Корень я хочу доверить тебе, ученик. Придет время и к тебе придет одна особа и отдаст в руки один из трех моих последних даров Конохе, — затем легендарный ниндзя, мрачный гений, кои рождаются не чаще раза в поколение, мечтательно (мечтательно!) проговорил непонятные на тот момент для Данзо слова:

— Один листок к солнцу ближе,

второй скрыт в глубине, среди корней,

последний же, третий, появится еще не скоро, и будет в среде простых листков расти, — поэтически выразил свою мысль беловолосый Сенджу.

Парня покоробило излишне возвышенные слова сенсея. Однако он уже привык к подобным изречениям. Иногда Тобирама высказывал идеи невероятной глубины, заключенные в паре фраз брошенных альбиносом походя, с легкой руки. Но порой, на гениального Сенджу "находило" и он выдавал слишком много высокой речи. Подобным заразился и первый ученик Тобирамы — Сарутоби Хирузен, но вот второй считал подобное излишеством. Нужно говорить четко и по существу, а все эти пафосные речи нужно оставить философам и монахам.

Обычно парень не слишком вслушивался в высокую речь сенсея, но не в этот раз. Чем-то зацепил юношу этот стих. Было ощущение, что учитель вкладывает в него не только свой ум, но и душу.

— Рассчитываю на тебя, Данзо-кун. Сохрани мое наследие, — потрепал ошарашенного ученика Тобирама по плечу, при этом слегка улыбаясь.

Это был один из последних разговоров между учителем и учеником. Вскоре Сенджу Тобирама, талантливый ниндзя, один из немногих идущих путем науки, пал от рук отряда Ивы, прикрывая отход молодых ниндзя. Он и остался в сердцах многих великим реформатором и правителем, который будучи много слабей Первого Хокаге, сделал для Конохи на порядок больше.

Много лет спустя.

Крепкий мужчина со шрамом на лице и раскосыми глазами, которые в данный момент были широко раскрыты, читал письмо. Долго уже читал, минут, пожалуй, сто. Перечитывал, откладывал в сторону, и вновь брался за чтение.

Что бы ни было написано на небольшом листке бумаге, это вывело хладнокровного главу Корня Анбу из душевного равновесия.

— Ками, учитель, вы даже после стольких лет умудряетесь испытывать разум своего ученика, — устало произнес в потолок Шимура Данзо, первый глава сверх секретного спецподразделения ниндзя.

— Трое, да, — потер крестообразный шрам мужчина. Его мысли скакали от одной темы на другую. Через некоторое время, используя дыхательную методику, Данзо удалось восстановить здравость мышления.

— Теперь существование Джирайи не кажется вашей ошибкой, учитель, — рассуждал шиноби. Вновь взглянул на письмо. Строки, так потрясшие Данзо, никуда не исчезли.

Взяв письмо, Данзо пропустил два первых абзаца с пояснениями и надолго прикипел взглядом к последней фразе:

— Я больше не смогу вынашивать ребенка. Дитя Сенджу скоро родится... — дальше шло зашифрованное пояснения места нахождения таинственной матери.

Еще раз пройдясь мыслями по ситуации в целом, Данзо засобирался. Накинул костюм Корня, безликую маску и, не предупреждая помощников, отправился прямиком к указанному месту. Вероятность засады была велика, поэтому в течение следующих суток шиноби всеми возможными способами проверял место жительство некой Игами, потомственной куноичи, которую выгнали из семьи за неизвестный проступок.

Ближе к полудню следующего дня, Данзо, готовый пробить дзюцу блокировки пространства, вошел в небольшую хижину на крою Конохи.

Обстановка домашнего уюта, сочетающаяся с аскетизмом одинокого человека — вот что первое отмети Данзо, войдя в дом.

Чуткий слух шиноби уловил тихий всхлип. Позже он сам не мог объяснить, почему так резко бросился в комнату, откуда донесся всхлип, но вероятно расторопность Данзо спасла ребенку жизнь.

Вбежав в комнату, Данзо наткнулся взглядом на тяжело дышащую женщину низкого роста. Её пустые глаза безучастно смотрели в потолок. Женщине было около тридцати пяти, но она не выглядела на свой возраст, только благодаря своему опыту Данзо удалось определить её истинный возраст.

"Возможно кровь пустынного народа?" — как обычно анализировал Данзо.

Данзо почему-то эта женщина казалась знакомой, и он пытался вспомнить, где её видел. Очередной всхлип вывел шиноби из созерцательного состояния.

Нахмурившись, мужчина скинул с тела женщины одеяло.

— Биджу! — выдохнул он.

На груди женщины лежал ребенок, младенец с необрезанной пуповиной.

Не тратя время на выяснение состояния женщины, Данзо при помощи своих скудных навыков ирьениндзюцу обрезал пуповину. Женщина дернулась, её взгляд стал осмысленным на долю секунды.

— Успели... её зовут... Сенджу Фай... — выдохнула женщина. Словно с пуповиной Данзо обрезал и её жизнь.

Понимая, что у него нет времени на реанимацию женщины, Данзо рванул на выход, желая спасти дитя. Ведь именно в тот самый момент, когда мужчина взял в руки крошку, его плечо ощутило давление. Будто учитель вновь сжимает его плечо и просит сохранить его наследие.

Он успел. Дитя уже готовилось отойти в чистый мир, когда Данзо достиг места встречи с вызванным ирьенином из штата своих сотрудников.

Молодая безликая не смогла удержать чувств в узде, когда увидела маленькую умирающую девочку. Данзо впервые был слеп к ошибкам подчинённой...

Тем же вечером, в штабе Корня он сидел возле палаты и ожидал вердикта специалистов.

Вышедший из операционной ирьенин лишь кивнул головой два раза на невысказанные вопросы Данзо. Некоторые слова не стоит произносить вслух. Ночью того же дня, ирьенин проверяющий ребенком наложил на себя руки...

Годы сменяли друг друга, Шимура Данзо занимался делами Корня, следил за балбесом Джирайя, постоянно при этом, разочаровываясь в методах Хирузена как наставника, и искал намеки на последнего ребенка. Любые признаки чрезмерно долгой беременности Данзо рассматривал со всем усердием, но пока его результаты практически ничего не дали, разве что только удалось приобрести несколько детей, чьи матери не выдержали "задержку" беременности (специальный комплекс дзюцу позволяющий вынашивать ребенка дольше положенного срока; чем дольше женщина беременная, тем больше потенциал ребенка, вот только имеется шанс злокачественной мутации или преждевременной смерти матери) и погибли родами, а также одного ребенка с весьма незаурядной мутацией.

Как-то само собой получилось, что время за делами прошло незаметно и вот настал момент, когда нужно было решать судьбу маленькой Фай. Если честно, Данзо был в затруднении. Что делать с ребенком? Окружить заботой и выучить на ирьенина? Погрузить в водоворот опасностей бытности шиноби? А может... взять в ученики?

Дилемма.

Данзо решил для начала посмотреть на девочку. Все же с момента доставки в Корень он её не часто видел. Не желал привлекать излишнее внимание к дочери Тобирама остальных детей и подростков.

Собравшись, предупредив заместителя о своем отсутствии в течение дня, Данзо отправился в детский сад.

Как обычно, детишки занимались своими делами, веселились и смеялись, не подозревая что из будущее уже предопределенно — все они станут однажды шиноби Корня, и останутся ими вплоть до самой смерти. Так или иначе.

Её он заметил сразу. Взгляд сам собой нашел невысокую девочку с растрепанными волосами.

Данзо задержал дыхание. Маленькая девочка с непослушными волосами и чертами лица, так знакомыми мужчине серьезно что-то рассказывала воспитателю.

"Как похожа!"

Плечо сдавило фантомная рука.

"Биджу вас подери, учитель".

Достав из кармана конфетку, хозяин мрачных подземелий Конохи пошел устанавливать контакт с трёхлетней дочерью своего сенсея. Он подозревал, что эта юная особа не только внешне похожа на Сенджу Тобирама, а сие значит конец для спокойных деньков опытного убийцы...

Настоящее время

Данзо потер перенапрягшиеся глаза.

Отодвинул от себя один из множества отчетов. Усталость давала о себе знать, но шиноби не желала уступать ей. Еще много предстоит сделать, а времени на подготовку все меньше.

"Хирузен, мог бы и поделиться своими планами", — позволил себе толику гнева мужчина.

Целую уйму времени Данзо приходилось тратить на анализ планов Хокаге, и это время можно было бы потратить на что-то более полезное — например, на шлифование этих самых планов, ведь Хирузен человек и он часто ошибается, обязанность Данзо уменьшить ущерб от этих ошибок, а еще лучше полностью свести ошибки на нет.

Проблема заключалась в том, что Хирузен слишком подозрителен и не дает Данзо информации о своих планах. Вообще никакой информации! Даже на прямой вопрос обычно отвечает уклончиво. Иногда Данзо даже кажется, что Хирузен в основном занимается импровизацией, лишь задает направление интриге, а затем направляет происходящее в выгодную Конохе сторону. Если бы Данзо не знал Хирузен долгое время, и не доверял ему как правителю, то большинство паутин Сарутоби Хирузена были бы разрублены Данзо или переплетены на свой лад. Однако в отличие от Хирузена, Данзо доверял своему другу, доверял и помогал во всех его начинаниях.

"Хирузен правит на свету, ты же, Данзо, будешь защищать его из тени", — вспомнил изречение Тобирама-сенсея Данзо.

К сожалению доверие было односторонним. По правде сказать, Хирузен вообще никому не доверял, даже своим детям, ученикам и жене. Что говорить о Данзо, который дефакто не столько друг, сколько друг-соперник, а это накладывает отпечаток на взаимоотношения двух правителей Конохи.

Но сколько бы Данзо не доверял Хирузену, порой ему сложно было удержаться грубого вмешательства в планы Хокаге.

Взять, к примеру, нынешнюю политику Хокаге на западе Данзо не одобрял. Хирузен всеми силами поддерживает революцию Акацуки, дает молодежи сильных кланов Дождя выплеснуть свою агрессию в нужную сторону, но что будет, когда Акацуки победят? Ведь как не посмотри, Хокаге своими руками создает конкурента для Страны Огня. Подрывает экономический потенциал страны! И ради чего? В чем его план? Есть ли вообще этот план?

А Танзаки? Понятно Хирузен желает разрушить монополию торговой знати, да и саму торговую знать изжить, но зачем ради этого реорганизовывать торговый центр запада?

И все это в свете непонятной ситуации в Дожде. Данзо точно знал, что Хирузен потерял все свои глаза и уши в тех болотах, но все равно Хокаге с упорством продолжает заигрывать с революционерами. Может, они уже давно продались Суне. Кто знает, что там вообще происходит?

"Биджу тебя раздери, Хирузен!" — гнев усилился. Данзо всей душой ненавидел бардак, а происходящее никак иначе назвать и не получается. Но дело было не только в этом. Данзо сам себе не признавался, но он сильно волновался за безопасность своей ученицы. Неясная тревога недавно поселилась в его душе... а еще болело плечо. Плохой знак.

"С ней все будет хорошо. S ранг у неё не заслужен, мало найдется шиноби способных противостоять её разрушительным дзюцу огня и ветра", — успокоил себя Данзо, потер плечо и продолжил разбирать отчеты, пытаясь вникнуть в интригу Хокаге, чтобы если что вмешаться и подстраховать Хирузена.

* * *

Агрессивное пламя, понукаемое сильным ветром, перекидывалось с дома на дом, стремясь покрыть собой каждое строение в городе.

Горячий пепел, поднимаемый к небу дымом, через некоторое время серым снегом осыпал улицы агонизирующего города. Недолго пеплу удавалось сохранять свой темно-серый цвет, в местах безумства людей он в одночасье становился красным.

Толпа в иступленной ярости прошла по улицам Танзаки, смела все на своем пути, её воля подавила индивидуальности отдельно взятых личностей. Тысячи людей стали жуткой многоголовой и многоглазой химерой, жаждущей крови "тех кто был всем". В местах, где стража и милиция пыталась навести порядок, свое слово говорили кунаи и ножи нукенинов, нанятых с целью нанести как можно больший вред экономики региона. Но помимо отрядов обычных нукенинов, был еще один ведомый тощим шиноби из Суны. Йомей вихрем проносился сквозь улицы Танзаки, за ним с трудом поспевали трое мужчин и одна женщина с протекторами разных деревень. Естественно через все символы деревень проходила косая царапина — знак преступника, нукенина.

— Хм. Куда ты подевался?! — вдруг остановился посреди улицы Йомей и заорал в голос. Его волосы встали дыбом, по ним прошлась электрическая дуга.

Стоило шиноби на мгновение отвлечься, как двоих нукенинов, шедших позади, смело нечто невероятно быстрое. Двое мужчин даже вскрикнуть не успели, как им в спины ударило дзюцу врага.

Двух нукенинов бросило на Йомейя сила дзюцу, самым шокирующим для остальной части отряда было то, как тела неестественно сворачиваются в трубочку. Трещат кости, рвется кода и на грязный пепел, покрывающий дорогу, льется кровь.

Два трупа шмякнулись подле складывающего печати Йомейя. Удивительно, но, не смотря на все повреждения, эти двое были еще живы некоторое время!

— Что вам от меня надо? — спросил парень, стоящий позади группы

— Это клон! — воскликнула девушка, она поняла, что из себя представляет стоящий посреди улицы юноша.

— Отдай нам Юрэцу, и будешь жить, — проигнорировал высказывание своей подчиненной Йомей.

Клон молча развоплотился.

— Проклятье. Что их убило? Кто-нибудь видел? — один из нукенинов присел подле трупов своих товарищей.

Два тела свернутые в трубочку навевали жути.

— Такое ощущение, что их тела не жалели встречаться с чем-то и "извернулись". Все их раны нанесены ими самими себе... точнее смогу сказать только после полного анализа, — провела над телами светящейся зеленой рукой женщина.

Йомей молчал. Медленно вокруг его вставших дыбом волос стали летать дуги молний.

— Тварь! — яростно выкрикнул шиноби Суны и взмахнул рукой в сторону одного из зданий. Серп синей энергии сорвался с ребра его ладони, и разрубил дом на две части.

— Я найду тебя! Слышишь, Коноховский выродок, найду и подвешу за шею над воротами этого клоповника! — взбесился Йомей. Чем сильней была его ярость, тем чаще по волосам пробегали разряды молний.

Между тем, Йомей и не подозревал, что противника уже давно рядом нет. Шиноби Конохи на всех порах бежал к выходу из города.

Все лицо, за исключением двух дорожек от глаз к подбородку, было в саже. Кумагаи Аки плакал.

— Как же так... — приговаривал парень. Его сердце разрывалось от неописуемой душевной боли. Так плохо ему не было даже после смерти отца!

"За что!? Они же всего лишь дети!?" — боль заглушала вину, но парень знал, что ненадолго.

"Как я посмотрю ей в глаза?!" — хотелось отчаянно взвыть. Но именно в моменты наивысшего пика прохлада окатывала разум, заглушались все переживания на десять минут. Десять минут ясного холодного разума. Аки желал, чтобы это состояние продлилось вечность, но десять минут проходили и его геном вновь играл свою игру в кубик. А пока концентрация не срабатывала вновь, юный шиноби был вынужден испытывать всю душевную боль от потери, страх перед неизбежной встречей с последней выжившей из Норы и гнев на самого себя за допущенные ошибки. Если бы он только мог повернуть время вспять! Если бы Клон успел на минуту раньше! Если бы...

Когда клон принес бледную, совершенно ни на что не реагирующую Юзу, сердце Аки пропустило удар, но когда он развеялся...

Аки "вспомнил" трагедию, память клона на миг захватила сознание юноши.

Сейчас несясь сквозь практически мертвый город, Аки вновь вспоминал ту сцену.

*Везде оранжевый свет пламени, пепел падает с неба, подобно снегу. Видимость снижена из-за дыма. Клон, наконец, добирается до Норы, но в ней никого нет. Следы борьбы в небольшом помещении, кровь на уголке стола сильно пугают клона. Он, отчаянно ищет следы детей и находит. Капля крови у одного из запасных выходов. Уже не заботясь о чакре, клон протискивается в лаз и спешит следом. Кровь все чаще попадается ему на пути. Вскоре, после очередного поворота, виднеется тусклый свет пожарищ. Клон вываливается на гору мусора, и тут же вскакивает на ноги, ищет следы детей. Взгляд цепляется за небольшую фигурку сидящую вдалеке. Миг и клон возле неё.

— Малышка Юзу... — шепчет клон. Он боится испугать девочку, или того что она атакует его и развеет.

— Юзу-чан, — трогает нежно девочку за плечо клон.

— Большой братик... большой братик... помоги мне достать Цин-Цин, у меня не получается... — мертвый голос ребенка, её пустой взгляд и лицо со следами засохших слез. Девочка указывает пальчиком в сторону развалин.

Клон поворачивается в указанную сторону, и немедля точным нажатием вырубает Юзу.

Тлеющие развалины дома, на одной из несущих стен, словно бабочка на иглу, на острый конец поломанный доски обвалившегося пола насажена бледная фигура. Ребенок с узнаваемыми чертами лица, совсем рядом с ней, под грудой бревен, лежит тело мертвого старика с гримасой ярости, навечно застывшей на его лице.

Кон усилием воли поднял взгляд на тело Цин-Цин. Острие доски выходило прямо из её шеи. Девушка, будто на цыпочках стояла на земле, простое платьице залито кровью...

— Нужно её снять... — дрогнул голос клона. Он ощутил, как огромное количество чакры, дающей ему псевдо жизнь исчезло от удара по сознанию.

— Нельзя её так оставлять! — будто пытался сам себя убедить клон Аки, но говорил он одно, а делал совсем иное. Чертов расчет и понимание! Если он сейчас развеется, то это станет концом для Юзу. Девочка просто не выживет на улицах Танзаки!

Клон взял малышку на руки, развернулся и побежал, ощущая всю дорогу взгляд потухших фиолетовых глаз.

У клона не было чакры искать Цуцудзаки, не было возможности снять несчастную Цин-Цин с доски... все, что он мог — это доставить Юзу оригиналу, а после исчезнуть в вечной пустоте.

— Я не успел, — три слова сказал клон своему оригинал и навсегда исчез в глубинах подсознания Кумагаи Аки, стал вновь частью оригинала.*

Аки усилием воли подавил воспоминания. Сейчас не время!

* * *

"Сейчас не время! Потом будешь убиваться по мертвым, сейчас главное позаботиться о живых!" — прорычал я мысленно. Вновь сработала Концентрация, позволяя мне забыть на время всю боль потери.

Вдруг ощущаю смерть клона. Поток мыслеобразов дезориентирует на секунду.

"Не нашел! Даже не успел добраться до тела Цин-Цин", — понял я. Складываю печати и создаю теневого клона, половина чакры исчезает из каналов циркуляции и вливается в клона. Я мог бы создать множество копий, но они будут много слабей одного, в нынешних условиях толпу использовать бесполезно. Нукенины быстро ощутят их чакру, а у сильного клона будет небольшой шанс скрыть себя от сенсоров.

Клон угрюмо смотрит на меня и, не говоря ни слова, бежит на поиски Цуцудзаки, а в случае неудачи хотя бы снимет Цин-Цин и похоронит по человечески.

"Надежда еще есть", — повторяю себя раз за разом. Ноги несут меня сквозь выгоревшую улицу к виднеющемуся невдалеке лесу. Осталось совсем чуть-чуть. И надежды найти Цуцудзаки все меньше.

Я не имею права рисковать заказчиком, обязан доставить его в безопасное место.

"Цуцудзаки, надеюсь с тобой все в порядке", — перед глазами вновь встал образ пригвождённой к стене девочки с фиолетовыми глазами, красивым, кукольным личиком, в платье залитом кровью.

В данный момент я был не в лучшем расположении духа, и поэтому нападение самым поганым образом прозевал. Успел только сместить тело и избежать критических повреждений.

Взрыв рядом. Меня тащит взрывная волна в сторону. На одних инстинктах изворачиваюсь и, оттолкнувшись в полете ногами от земли, меняю свое движение с неуправляемого полета, на прыжок.

— Вот ты и попался, шкет, — три фигуры появляются рядом. Тощий мужчина с торчащими вверх волосами ухмыляется, двое других не давая мне времени очухаться, сближаются и пытаются вырубить точными ударами с двух сторон.

Локтем блокирую удар ногой женщины, с трудом успеваю убрать голову в сторону — кулак мужчины просвистывает совсем рядом.

Я слегка контужен и не могу мыслить здраво, но тело, выкованное в оружие бесчисленными тренировками, действует само.

Благодаря науке отца, стиль Кумагаи — защитный стиль с редкими смертельными ударами, мне удается выстоять некоторое время против слаженной пары нукенинов, но когда в дело вступает худой, я четко осознаю что вскоре мне конец.

Удары сыплются со всех сторон, враги атакую быстро, страхуют друг друга, не рискуют понапрасну. Моя скорость немного выше скорости нукенинов, но с Суновцем мы наровне. Практикуй бы я атакующий стиль тай, и все было бы уже кончено.

Очередная попытка противника сбить с ног подножкой. Я понимаю, что это шанс. Вместо того, чтобы использовать локтевой блок, мягко отвожу удар ладонью, в момент касания выпускаю Токсичные Когти.

Ноги нукенина подгибаются от боли, он бледнеет. Рвусь к нему, желая добить, но напарники прикрывают раненого, отгоняют меня ураганом кулаков.

Полученную секунду использую с умом.

Складываю печать концентрации и выдыхаю дзюцу в сторону противников:

— Стихия Ветра: Воздушные змеи!

Четырнадцать ураганных потоков, похожих на извивающихся змей, летят в сторону противников. Женщина успевает воздвигнуть на пути земляную стену. Однако это неважно. Враги упустили инициативу.

Не заботясь о количестве чакры, вновь складываю Двойную Печать.

— Стихия Ветра: Воздушные змеи!

И вновь четырнадцать ураганных потоков, похожих на змеи, рвутся к своим жертвам. Хлипкая стена земли взрывается каменным крошевом под режущим все на своем пути ветром, пять из четырнадцати змей летят дальше, к нукенинам.

Двое врагов успевают уйти заменой, а третий, тот, который испытал на себе Токсичный Коготь, становится жертвой кровожадного ветра. Его тело змеи подымают в воздух, где разрывают на части. На землю льется кровавый дождь.

Я не наслаждаюсь видом смерти своего противника, вместо этого бегу по кругу и забрасываю отступающих противников кунаями. Нельзя дать им время прийти в себя, нужно постоянно давить и давить. Часть кунаев несет на себе печать, хранящую деревяшку, необходимую для применения замены. Однако враги не глупы, они полностью контролируют окружение и особенно те кунаи, которыми я их забрасывал.

Чакры у меня еще много, но излишние траты нежелательны, кто знает, сколько еще битв сегодня предстоит.

На краю сознания ощущаю некое несоответствие.

"Биджу!"

— Кай! — вовремя складываю печать и сбрасываю гендзюцу. Отклоняю корпус в сторону, и поэтому колотый удар кунаем вдруг возникшего рядом Суновца вместо груди попадает в плечо. Оружие застревает в кости, чем я и пользуюсь. Из пальцев левой руки выходят салатовые токсичные когти, левое плечо, пронзенное кунаем, отвожу в сторону. Противник проваливается вперед.

Взмах правой рукой. Противник пытается уменьшить повреждения, уклонится от атаки, но мне все же удается его задеть.

На скуластом лице врага возникает болезненное выражение. Успех развить не удается, дуга молнии сама появляется на волосах противника и ударяет в меня в грудь.

Чудовищная физическая боль проходит сквозь все нутро, каждый нерв полыхает пламенем агонии. Из последних сил пинаю противника, выпуская параллельно из тенкецу стоп заряд чары.

Нас раскидывает в стороны.

От моей груди идет слабый дымок, нос раздражает запах паленого мяса.

С трудом ускоряю поток чакры в каналах, особое внимание уделяя груди. Кое-как удается вытолкнуть вредную стихийную чакру вовне до того как она нанесет критические повреждения системе циркуляции.

— А ты хорош, но хватит игр, — противник как ни в чем не бывало отряхивает место, куда пришелся мой удар. Усмехается, складывает ряд печатей.

Женщина-нукенин обходит меня сзади и ждет своего шанса.

— Стихия Ян: Живая грива!

На моих глазах волосы Суновца начинают расти. Готовлюсь к неприятностям.

— Стихия молнии: Глубинный Охотник!

Порядком отросшая шевелюра Суновца вдруг начинает сиять синим, волосы собираются в нечто напоминающее змею... нет, скорее в угря. По "угрю" струятся энергетические заряды, он, вопреки законом здравого смысла, ведет себя как живое существо.

"Проклятье, он мастер Стихии Ян", — ругаюсь про себя.

Придумать вменяемый план не дает кунай, брошенный женщиной. С легкостью отбиваю его, при этом не спуская глаз с Суновца.

— Поехали! — радостно орет шиноби. Прыгает в мою сторону, угорь из наэлектризованных волос плавает вокруг мужчины, но стоило Суновцу приблизится ко мне, угорь открыв пасть рывком нападает, пытается откусить мне голову.

С трудом уклоняюсь от укуса, но неожиданно дуга молнии соединяет мою руку и угря. Через тело проходит болезненный разряд.

Сплевываю сгусток крови. Из последних сил пытаюсь уйти в сторону от Суновца, но женщина-нункенин не дремлет, несколько кунаев вонзается мне в спину.

— Пха, — мощный удар в живот выбивает из груди воздух. Самое страшное, что удар попал рядом с очагом, и тот сбивается с ровной работы. Начинается пульсация.

Судорожно пытаюсь взять очаг под контроль, и упускаю из виду канал чакры в мозгу, о чем тут же жалею. Противник успел наложить гендзюцу, и мое восприятие было нарушено.

Только чудом можно назвать то, что я смог уйти от очередного укуса угря. Вновь разряд с живых волос Суновца бьет меня, на этот раз в плечо.

"Нужно отходить. Срочно!" — бьется в голове мысль.

К сожалению у противников были свои мысли на этот счет. Удары Суновца чередующиеся с укусами угря и молниями, шквалом обрушиваются со всех сторон. Сконцентрироваться на обороне не дает нукенин, постоянно посылающая в меня кунаи и сюрикены, приправленные изрядной порцией чакры.

Наш бой постепенно смещался в сторону центра города. Люди, не успевшие уйти с дороги от молний угря либо от шального куная.

В ночи, освещаемой светом пожарищ, три наших фигуры танцевали вальс смерти, крови и молний.

Слух сбоило, от слепящих молний болели глаза, многочисленные раны жгли не хуже раскаленного железа, от кровопотери и постоянных насылаемых врагом гендзюцу сильно кружилась голова, мысли терялись по пути.

У меня был единственный шанс вырваться, и когда наш бой переместился на две улицы в сторону от места рандеву, я решился.

Подгадав момент, вливаю огромное количество чакры в простенькое пространственное дзюцу.

— Замена! — вербальный элемент позволяет четче представить образ для работы чакры.

Ощущаю, как рвется дзюцу врага и меня уносит в сторону выбранной метки. Это было на грани! Вложи враг больше чакры в дзюцу подавления пространства и мне настал бы конец.

Моргнул. Окружение изменилось. Я перенесся к метке. Ногой задеваю один из разбросанных кунаев, тех самых, которые я метал еще вначале боя.

Вдыхаю. Очаг на максимум, ускоряю движение чакры до предела. Чувствую как болезненно расширяются каналы чакры, эта боль заглушает боль от многочисленных ран — она идет изнутри, и от неё никуда не деться.

С выдохом на всей доступной мне скорости срываюсь к выходу из города. Под ногами крошится земля, ветер свистит в ушах. Где-то позади слышится гром взрыва и ругань Суновца. Петляю из стороны в сторону, уходя от роя кунаев и молний, посылаемых врагами мне в спину. Ногу чиркает шальной кунай, дуга молнии проносится совсем рядом с ухом, электризует мои волосы.

"Быстрее! Быстрее! Быстрее!" — бьётся мысль в такт сердцу.

На полной скорости вылетаю из города и устремляюсь к лесу. Рядом взрывается земля, с боку свистит режущий серп ветра. Не вильни я вправо, и вместо одного Аки, нас стало бы двое.

В сознание уже нет места самобичеванию и горю, желание жить захватывает меня полностью.

" Я не хочу умирать. Я хочу жить!" — простая, по сути, мысль дает силы бежать, не смотря на боль от ран и слабость от потери крови. Чакра чуть ли не рвет каналы, очаг превратился в маленькое солнце, а где-то ниже него, но чуть выше паха, ощущается отклик чего-то непонятного. Еще полностью не сформировавшаяся Мудра делится небольшими порциями особой чакры.

Бегу позабыв обо всем на свете. Мимо мелькают деревья, прыгаю на верхние пути и уже по ним пытаюсь оторваться от врагов.

Ветку под ногами срезает лезвие ветра, в падении изворачиваюсь, бью ногами по стволу дерева и выстреливаю телом вперед. В полете достаю из подсумка кунаи с взрыв тегами и кидаю их назад широким веером, за ними еще раз и еще. Кавалькада взрывов на секунду оглушает.

Приходит понимание о получении опыта.

"Неужели победил?" — просыпается надежда. Однако множественные серпы ветра разрывают надежду на части.

В сторону, в другую, мимо со свистом пролетают серпы. Неожиданно плечо пробивает поток острого ветра. Вскрикивают от неожиданности, нога соскальзывает с ветки и я падаю к земле. Удается извернутся в полете, призвать Токсичные когти и зацепиться за кору дерева, а по ней, оставляя за собой борозду гниющей древесины, соскользнуть на землю.

Только мои ноги касаются земли, как совсем рядом ударяет мощная вакуумная бомба.

— Ха... ха... ха... — тяжело дыша, с трудом поднимаюсь, чтобы затем согнуться от мощного удара в живот. На мою спину опускается мощный удар сцепленных рук противника.

Толком ничего уже не соображая, отмахиваюсь от врага Струной Ртути. С трудом могу понять когда успел создать это дзюцу.

— Маленький засранец! — воскликнул кто-то рядом.

Через расплывающееся зрение, вижу, как недалеко встает на ноги мужчина, то, что раньше было живым угрем, теперь представляет собой клок спутанных, кусками вырванных, длинных волос.

Легким движение противник кидает в меня кунаи, отмахиваюсь струной. Железяки, перегнутыми кусками метала, падают на землю.

Собираю волю в кулак и иду в сторону противника, готовый вложить всего себя на его уничтожения.

Враг отшатывается, взмах рукой в его исполнении порождает лезвие ветра. Но струна ртути, хоть и с большими затратами чакры, рассеивает дзюцу.

"Нужно убить его...." — желание отомстить за всю боль от ран нарастает. Шаг, еще один, однако в последний момент я останавливаюсь. Что-то не так. Прыжок в сторону.

— Кай... — не узнаю свой хриплый и вымученный голос.

Взмах струной, противник, неожиданно появившийся совсем рядом, с руганью отпрыгивает в сторону.

Осознаю, что у врага еще полно сил, он просто не рискует и действует аккуратно.

От подобной мысли становится горько. Уровень этого Йомейя ниже моего на два, у него много классов, но ни один не развит так сильно, как у меня ниндзюцу, чакры у меня намного больше, восстанавливается она быстрей, и все равно я с треском проигрываю.

"Нет. Я не имею права проиграть. Юзу, Эцу, я должен доставить их в безопасное место", — приходит решимость.

Если нельзя победить, нужно отступить. Напускаю на лицо выражение мрачной решимости, дергаюсь в сторону противника, швыряю в него последний кунай со взрыв тэгом, а сам ухожу в сторону, чтобы затем сорваться в бег.

И вновь погоня. Мелькают мимо деревья, я отмахиваюсь постепенно тускнеющей струной ртути от дзюцу противника.

Сколько времени я бежал, уворачивался от дзюцу врага, сказать трудно. Небо уже становилось светлей, когда противник оставил меня, а еще через некоторое время, когда добрая звезда уже виднелась из-за крон, я вышел к заставе Конохи. Буквально свалился на руки подоспевшему Анбу в маске крота.

— Кумагаи Аки... чунин Конохагакуре но сато... выполнял миссию... в Танзаки... заказчик запечатан в свиток... — успел сказать я, прежде чем тьма опустилась на мир.

После я вроде просыпался несколько раз. Трудно вспомнить те побуждения. Вполне может быть, мой разговор с шиноби в маске неизвестной птицы не что иное, как бред воспалённого сознания. Помню, отвечал на вопросы, просил позаботиться об Юзу, давал информацию о Эцу. Интересовался, распечатали ли их из свитков запечатывания людей. Ругал себя в голос матом за свои ошибки. В такие момент собеседник касался моего лба, и я проваливался в небытие. Всего пробуждений было несколько, и все вспоминаются с трудом. За последним пробуждением последовал глубокий сон без сновидений.

А потом я проснулся...

* * *

Будучи младшей девочкой в большом семействе, Ци Эн была избалована вниманием братьев и матери, да и строгий отец не скрывал улыбки в её присутствии. Естественно это наложило свой отпечаток на характер невысокой блондинки с карими глазами.

Ци Эн была капризна, стервозна и совершенно не признавала авторитетов. Даже старший брат Кан, не мог совладать с молодой куноичи. Постоянные придирки, капризы, нытье вроде бы должны были отвернуть от Ци Эн братьев и сестер, но как обычно и бывает — невинной внешностью и милой мордашкой Ци Эн смогла захватить сердца братьев и сестер. Её оберегали.

Однако насколько бы девушку не баловали, никто не желал потакать её мечте. Ци Эн не желала быть куноичи. Девочке хотелось просто жить, найти себе суженого, любить его и дать жизнь его детям. Убийства, опасность и постоянные тяготы жизни куноичи не вызывали в душе младшей из сестер ничего кроме отторжения.

Вот только отец был упрям. Все доводы девочки, все её попытки убедить папу раз за разом проваливались, упираясь в один и тот же довод — "Сперва найди суженого, а потом поговорим".

И Ци Эн искала. Искала с такой страстью, что большинство молодых людей равного с ней статуса из союзных кланов Страны Реки стали прятаться от Ци Эн по углам. Однако не всем так везло. Был один невезучий парень из Бамбукового Дома, который имел глупость не только слушать её болтовню, но даже пару раз похвалил её таланты, внешность и манеры.

В общем, бедняга не знал, что Ци Эн назначила его целью номер один.

И кто знает, как бы сложилась жизнь активной лоли, если бы отец не отрядил её на усиление в Страну Дождя.

Ци Эн ненавидела полевую работу шиноби!

Постоянный недосып, постоянная боязнь встретить опасность, многие лишения — все это сильно раздражало Ци Эн. А еще ей, после принятия дара союзника — странной белой таблетки. Таблетка эта помимо усиления очага чакры, еще и дала Ци Эн способность создавать особое пространство в твердых средах, благодаря которому получалось плавать сквозь почву, камень и даже дерево, и уведичида сенсорные способности девочки. Если раньше чувствительность кожи Ци Эн позволяла найти источник чакры на расстоянии в километр, то после принятия дара это расстояние увеличилось в десять раз! И не только чувствительность к чакре увеличилась, Ци Эн смогла улавливать малейшие колебания пространства, воздуха, а ощущения от прикосновений... это сложно описать словами. Ци Эн могла через касание кож полностью понять тело того, с кем контактирует! Ощутить его как часть себя... Очень смущающая способность, по мнению Ву Ци Эн.

Поэтому, когда куноичи Конохи наступила на голову Ци Эн, когда кожа на голове младшей, и единственной выжившей из молодого поколения Ву соприкоснулась с кожей (сандали являются проводником чакры, поэтому Ци Эн и удалось синхронизировать свою чакру и чакру Фай через них), Ци Эн ощутила врага как часть себя.

Противное чувство овладело Ци Эн.

Эта тварь убила мою семью! Ненавижу!

Глухая злоба и злые слезы — вот и все на что была способна в этой ситуации Ци Эн. На её глазах только что погиб Катака, погиб ужасной смертью — от рук животного! Как он теперь сможет посматреть в глаза предкам? Не станет ли он призраком, если его выгонят из чистого мира?

Лишенная всего, своей семьи, почти всех друзей и свободы, Ци Эн отчаянно возжелала Фай смерти.

Нерушимая воля стала Ки и ударила по сознанию Фай... но разве столь слабая жажда крови могла что-либо сделать куноичи вне категорий? Даже сбить создание дзюцу пленения у Ци Эн не вышло!

"Ками... помоги... помоги!" — молила девочка. Воля, невидимая никому чистая Инь Ци Эн раньше направленная во вне, на врага, изменила вектор и устремилась в глубину к Очагу Чакры, где в пламени плавал крошечный, меньше чем с ноготок, эмбрион белого существа — Зецу.

Эмбрион, живущий на стыке энергетического и физического тел Ци Эн открыл большие глаза, его рот беззвучно прошептал что-то, а следом из эмбриона во все стороны стали расти корни белого растения. Эти корни за долю секунды оплели Очаг Ци Эн, и устремились по каналам чакры прямиком к тенкецу.

Мутаген, активированный волей двух существ — Ци Эн и Черного Зецу(именно он дал команду эмбриону) изменил систему циркуляции чакры девочки безвозвратно.

С кем-нибудь другим подобное изменение бы не прошло, но клан Ву не просто так был выбран в качестве союзника для хозяина Черного Зецу.

Контроль Кожи, Контроль Костей, Контроль Мышечной массы — все, что связано с преобразованием чакры в органику легко поддается для изменения при помощи силы Белого Зецу, а контроль Черного Зецу позволяет получить именно те изменения, что нужны!

"Ты станешь инструментом хозяина", — прошептал кто-то в голове Ци Эн.

"Я согласна! Помоги мне отомстить!" — надежда вспыхнула в душе девочки.

" Это договор".

После этой мысли неизвестного, ужасная боль прошлась от кончиков волос, на ногтей пальцев ног. Огромный поток мягкой плотной чакры расширил каналы чакры девочки в десять раз. Сознание резко расширилось, мир замедлился.

Множество знаний возникло в голове девушки. Нет, это были не дзюцу, не стили боя, и даже не какие-то мистические знания — Ци Эн просто поняла на что ныне способно её тело.

Мягкая чакра девушки окружила стопу Фай и стала втягивать в себя чужеродную энергию, перестраивая её по мере всасывания.

Фай ощутив резкое сжатие каналов чакры на ногах, попыталась вдавить голову Ци Эн в землю, но та резко извергнув руку под немыслимым углом, с чудовищной силой обрушила девичий кулачок на ногу Фай.

Не ожидавшая такой подлянки от полуживого врага, Фай не успела полностью избежать повреждений. Она ощутила как треснула кость!

"Какая сила!" — удивилась Фай, но это не помешало ей попытаться прирезать Ци Эн. И вновь последняя из молодого поколения Ву, будто не имея костей, вывернулась из-под удара. На немыслимой скорости контратаковала.

Фай блокировала удар, ощутила как часть каналы на руке сжались, будто нечто выкачало часть чакры из рук.

Это было очень опасно. Без чакры мало кто из шиноби, насколько бы велик он не был, способен хоть на что-то.

Поняв, что риск не стоит возможного профита, Фай решила ликвидировать Ци Эн. Отпрыгнула назад, сложила печать концентрации:

— Стихия Огня: Великое Солнце!

Мощнейшее дзюцу S ранга имело вид плотного желтого огненного шара. Это дзюцу не только требовательно к запасам чакры, контролю, в обоих его формах, но еще не возможно к применению шиноби не владеющими ветром на должном уровне. Почему так, неизвестно, ведь дзюцу использует только чакру огня. Но тем не менее, кто не владеет ветром, создать Великое Солнце не сможет.

Шар желтого огня, плавя все на своем пути обманчиво медленно, из-за своего великого размера, устремился в сторону Ци Эн. У девушки не было шанса полностью избежать повреждений, странно, но она и не пыталась этого сделать. Прикрыла глаза и рот ладонями и прыгнула прямиком в пламя!

Фай покачала головой. Возможно, девочка сошла с ума? Ходили слухи, что обезумевшие на поле боя ниндзя начинают творить нечто невообразимое, такое, на что в здравом рассудке способны не были.

Взрыв солнца стал для Фай полнейшей неожиданностью. Что бы понять, почему талантливая куноичи Анбу Корня пропустила атаку вырвавшейся из пламени совершенно голой Ци Эн, нужно понять, что тратя в бою чакру, шиноби расходует свой запас изначальной (энергии первого порядка) Ян и Инь, короче говоря, устает как физически, так и ментально. Опытный ниндзя может долго противится усталости физической, но от отупения по ходу боя избавится никуда не деться.

Единственное что можно делать, это развивать свою Инь. Много читать, думать, играть в развивающие ум игры и т.д.

Инь невозможно ощутить, и самостоятельно только очень опытный ниндзя может понять, что он тупеет по ходу боя.

Фай была опытна, талантлива, а её родословная заставит завидовать большую часть спесивых клановых отпрысков! Она прекрасно контролировала свою ментальную усталость, но одно дело её контролировать, а совсем другое от неё избавиться.

Короче говоря, на свежую голову Фай никогда бы не пропустила неожиданную атаку Ци Эн.

Пинок голой девушки попал прямо Фай в челюсть, но самое поганое было не в физических травмах. Чакра буквально на мгновение исчезла из каналов чакры в мозгу Фай. Можно сказать, куноичи на долю секунды испытала смерть мозга!

Все практикующие чакру живучи как тараканы. Некоторые даже могут некоторое время сражаться с дыркой в мозгу, или сердце. Поэтому Фай довольно быстро пришла в себя. Её тело же, на время смерти сознания действовало само!

Талант, рожденный из упорного труда, родословной и удачного стечения обстоятельств в момент наивысшей опасности расцвел прекрасным цветком.

Без участия сознания, тело, как на тысячи тренировках, сделало шаг вперед и ударило прямо перед собой. Никакой чакры, только чистая Ян, чистая сила порождённая сочетанием энергии мышц, крови и костей.

Удар пришелся прямо в район сердца ошалевшей от своего могущества Ци Эн (не каждый день удается поглотить чакру при помощи кожи из дзюцу вне категорий).

Кинетическая энергия перешла из кулака Фай сперва в плоть Ци Эн, а затем ломая кости в сердце.

Белый корень, что оплетал все внутренности дочери Ву, спас её от мгновенной смерти, а мягкая чакра за несколько секунд залечила повреждения.

Инициатива была упущена. Фай, очнувшаяся от временной смерти, поняла слабость противницы. Как не удивительно, но только грубая сила могла помочь Фай одолеть Ци Эн.

Пронзительно свистнув, Фай достала из печатей два Чакрама, и когда Минчи, её напарник отвлек Ци Эн, нанеся той точный укол в затылок, взмахнула своим оружием, желая срезать девичью голову, как бутон цветка.

Удалось.

Вот только каково же было удивление Фай, когда из взмывшей в воздух головы, в частности из шеи вылетели белые корни и вонзились в еще не упавшее тело.

Быстро, слишком быстро, чтобы Фай успела среагировать, голова Ци Эн с противным звуком вернулась на свое законное место. В ту же секунду из спины ничего не понимающей Ци Эн выросли две белые руки и попытались схватить Минчи.

Фай много всякого в жизни поведала, но вот две длинные белые руки толщиной с руку культуриста растущие из спины невысокой блондинки, такое даже для неё немного чересчур.

"Очаг не долго сможет работать в таком темпе. Чакра не успевает восстановится, как я её трачу. Враг способен поглощать чакру даже из дзюцу, отрубленная голова не является для врага критичной раной. И теперь у неё еще и две дополнительные конечности, что усложняет ближний бой в разы. Замечательно, Фай, тебе как всегда везет", — сарказм сквозил в мыслях Фай.

А вот Ци Эн была еще в прострации. Фактически, она только что не контролировала свое тело, а это нанесло ей неслабый такой ментальный урон.

Вот так в прострации Ци Эн и встретила атаку Минчи. Новые конечности сработали сами, их скорость сравнима со скоростью хорька, а сила в разы превосходила большинство шиноби. Но ловкий зверёк смог увернуться от белых рук, и вонзить свой нож в основание шеи Ци Эн.

Тем временем Фай складывала печати. Пришло время для её сильнейшей техники, и пускай это дзюцу еще не доработано, но его мощи должно хватить для ликвидации врага. Особенно важно то, что дзюцу это использовало энергию стихийной чакры, для преобразования оружия, короче говоря это было не ниндзюцу, а буки но дзюцу!

— Мастерство оружия: Красная Роза к праху мертвеца.

Фай подняла палец к небу, из него вырвался столб чакры, который постоянно дергался из стороны в сторону по мере движения. Второй рукой Фай швырнула оба своих Чакрама, во вспышке дыма вместо двух орудий появилось намного больше. Чакрамы по дуге изменили свой полет в сторону Фай, а на подлете резко взмыли вверх в сторону верха стебля чакры.

Все это произошло примерно за четыре секунды.

Как только Чакрамы достигли вершины стебля, дзюцу развернулось.

Букидзюцу, дополненное стихией Инь, предстало во всей своей мощи.

Исчезли чакрамы, вместо них на вершине стебля появился крупный бутон.

Со стороны было похоже, что из Фай проросла гигантская синяя роза, которая через долю секунды вспыхнула красным пламенем!

Красный бутон раскрылся. Воздух вокруг него поплыл от высочайшей температуры. Откуда-то подул невидимый ветер, который сорвал с бутона красные лепестки и понес большинство из них в сторону Ци Эн. Остальные разлетелись в разные стороны.

По мере движения лепестков земля раскалялась, высокая трава превращалась в пепел, сенчакра в воздухе горела синим пламенем. Все это было так прекрасно... и опасно!

Минчи видя такое дело, отступил в домашнее измерение. Он свое дело сделал, отвлек странно пахнущую девушку, дал напарнице время на создание этого пугающего дзюцу.

Мира больше не стало. Вокруг был лишь один огонь! Он окутал собой почву и небо, травы и деревья, тела погибших и живых.

Ци Эн корчилась в агонии. Её регенерация не справлялась, белые корни постепенно перерабатывались очагом в мягкую лечебную чакру и Ян. Однако этого было не достаточно!

Ци Эн, плакала, ей было так больно. Уже забыта месть, забыты родственники, остался лишь страх и желание спрятаться под кровать от ужасов мира, от этой боли...

Сколько времени прошло, Ци Эн не знала, вокруг неё пару раз обтекали лепестки раскаленного метала, чтобы затем лететь дальше и вновь обрушится на тело несчастной.

Все вокруг было в огне.

Страх заполнял все естество Ци Эн. На гране жизни и смерти, девушка вспомнила все свои чаяния и надежды, буквально вся жизнь пролетела перед её глазами.

Почему он ей помог? Было ли лучше сделать ставку на Катаку, на человека имеющего кеккей генкай? Зачем возится с по сути простой потомственной куноичи, вся полезность, которой заключается в легко поддающейся мутации крови? Да и то, из Ву Катака вышел бы лучший инструмент, ведь диапазон изменений его тела был выше благодаря Геному.

Изначально Черный Зецу и планировал работать с Катака, но по неясным причинам передумал.

Может все дело в каком-то гениальном плане, интриге рожденной в разуме странного существа? Или же Черный Зецу опасался утери контроля над Катака. Поставил на легко поддающуюся на психологические манипуляции Ци Эн?

А может ему просто стало жалко... нет, Черный Зецу выше чувств и эмоций. Для него существует лишь цель, а все остальное средства для её достижения — именно так ответил бы само черное существо на вопрос стороннего наблюдателя.

Когда Ци Эн уже была на грани, кто-то схватил её за ступню и рывком погрузил в холодное пространство, очень похожее, на то что создавала сама девушка для быстрых путешествий через твердые поверхности.

Оставив дочь Ву приходить в себя, Черный Зецу, в данный взявший полный контроль над Белым, подплыл к Фай. Создание пространства в раскаленной пароде было невероятно сложно, чакра уходила с бешенной скоростью.

Атаковать сходу было опасно, Черный Зецу не смел недооценивать боевые способности воспитанницы Данзо.

В момент окончания действия жуткого дзюцу стихии огня, Черный Зецу, напал.

Фай отходила использования большого количества чакры. Каналы чакры девушки постреливали болью, очаг опасливо пульсировал теплом, а мысли все никак не хотели становится ясными.

Вдруг, неожиданно для девушки, из земли возникла волна белой субстанции. Фай прыгнула, желая уйти от непонятного дзюцу врага.

Белая дрянь лишь слегка коснулась ноги девушки...

Тело ощутило слабость. По ноге стала распространяться онемение, Фай тревожно наблюдала, как конечность покрывает белая слизь, из слизи выступают очертания лица.

Не медля ни секунды, куноичи выхватила клинок, пропустила по нему чакру ветра и рубанула резко и зло.

Красивая девичья ножка упала пяточек чистой земли. Фонтан крови прыснул из обрубка, Фай тут же прижгла культяпку.

Чакры осталось мало.

Слабость от потери крови туманило сознание.

Не будь печати фильтра эмоций и Фай поддалась бы страху.

"Биджу... я... должна сообщить..." — тяжелая мысль упала камнем на пруд сознания девушки, породив круги-мысли соответствующей направленности.

Огромное количество белых щупалец тянулось из под земли к Фай, из щупалец вдруг выстрелили семена. Попав на тело девушки, белые семена проросли лицами людей-близнецом, белыми ногами и руками. Паразиты, несмотря на все усилия куноичи вытягивали из тенкецу чакру.

Щупальца уже почти настигли Фай.

И девушка решилась.

Собрав всю свою волю, весь свой талант в кулак, она, за долю секунды, использовав наработки по пространственному дзюцу Сенджу Тобирама, которые недавно подарил ей сенсей, создала форму для совершенно новой техники. И использовала её.

"Почему я не отработала это дзюцу... все бы тогда сложилось совсем иначе", — думая про шедевр седоволосого Хокаге сожалела Фай. Из последних сил она, отправила импульс Стихии Инь своему напарнику с наказом сообщить все узнанное Данзо-сенсею.

А затем она применила последнее дзюцу своей жизни. Дзюцу у которого не было и не будет названия. Дзюцу, которое Фай не передаст своем ученикам, не отдаст в библиотеку Корня. Дзюцу, которое уйдет в небытие вместе с талантливой куноичи Фай... нет, Шимура Фай.

"Прости, папа, я не справилась..." — была последняя мысль Фай.

*Крак*

Трещина прошлась через тело девушки. Щупальца, коснувшиеся куноичи, разрезала сила обезумевшего пространства.

Свет исчез вокруг Фай, она стала центром черного шара десятиметрового радиуса, а когда лучи солнца смогли пробиться через черную кляксу пространственной дыры, куноичи уже не было в её центре. Она исчезла, не оставив после себя ничего.

Черный Зецу, осмотрев Ци Эн, влил в неё на всякий случай половину массы Белого Зецу, и погрузился в глубины земли.

Некоторое время спустя, Ци Эн с трудом поднялась.

Земля уже немного остыла, но все равно её температура обжигала тело девушки.

С трудом создав пространство, тем самым защитившись от жара, Ци Эн смогла перевести дух. Боль быстро уступила, многочисленные ожоги зажили за несколько минут, даже волосы отрасли.

Девушка облегченно вздохнула, что бы потом пошатнуться от осознание потери.

Из глаз Ци Эн полились слезы, она завыла раненным зверьком.

Никого больше нет. Кан, Кафка, Каору, сестрицы Кен И Ан У, братик Катака — все они мертвы!

Душевная боль и отчаянье опустило девушку на колени. Солнце село, прошла полный оборот луна, а Ци Эн сидела, покачиваясь на вязкой от действия пространственного дзюцу земле.

И только ближе к полудню девушка смогла зацепиться за мысль:

"Я должна принести домой их останки!"

Эта мысль стала маяком для разума девушки.

Осмотрев покрытую пеплом равнину, Ци Эн сложила ручные печати. Её разум расширился, она ощутила десятки километров земли, все на этом расстоянии стало открыто для "взгляда" Ци Эн.

Найдя что-то, девушка, словно на коньяках по льду, заскользила по земле на север. Чтобы затем нырнуть в почву, как в воду.

По земле, как по водной глади, разошлись круги.

* * *

Безумный феникс Танзаки засыпал, насытившись телами и душами людей.

Тонкие струйки затухающих пожарищ все еще поднимались к небу. Все что могло сгореть — сгорело, остались только черные угли, да пепел.

Пепел скрыл от взгляда людские преступления, но разве сами люди в состоянии забыть совершенное?

Безумие ушло так же быстро как появилось, и многие вспомнив что они совершали ужаснулись! Страх перед последствиями бунта тяжким грузом опустился на плечи протрезвевших от кровавого пьянства людей. Многие еще помнили тысячу крестьян, которых Дайме приказал за убийство аристократа посадить на бамбук.

А что же будит с ними, практически уничтожившими город и всех его владельцев? — этот вопрос не давал покоя самым сознательным из людей, и они устремились из города. К сожалению глупость человеческая безгранична, а умных людей лишь толика от общей массы. Большинство решили спрятаться в городе и переждать, были и те кто продолжил бесчинствовать, их уже нельзя было назвать людьми — звери в человеческом обличии. Шакалы, отведавшие крови. Они бродили по пепелищу и насыщались ощущением своей власти над слабыми.

На крыше пустующей башни Наместника, за панорамой города наблюдал плотно сбитый мужчина с протектором Суны на голове. Он давно уже выполнил как свою основную работу, так и просьбу одного красноволосого гения. Сейчас Кандзи ожидал приказа об отходе. И чем дольше он ждал, тем сильнее нервничал.

Чтобы успокоится, Кандзи занял себя делом. Еще раз подсчитал свой улов — около сорока свитков с запечатанными в них ресурсами.

"Хватит ли этого? Он не сказал сколько ему точно нужно. Может пройтись по городу еще раз, вдруг найду еще подходящие ресурсы?" — заколебался Кандзи.

От размышлений его отвлек прибывший, наконец-то, Йомей.

Видок у напарника был еще тот.

Растрепанные, явно срезанные кунаем, волосы. Одежда порвана во многих местах, а лицо все в саже.

Что характерно пришел Йомей в одиночестве, без нукенинов.

— Удалось захватить цель? — не подавая виду что надеется на отрицательный ответ, спросил Кандзи.

Ответом ему стал злой взгляд напарника.

"Неудача? А сколько гонору-то было! Даже не смог отбить торгаша из лап Коноховского сосунка!" — радостная мысль согрела душу кукольника.

Хоть основные задачи были выполнены — Танзаки уничтожен, торговля в регионе встанет, что позволит готовым к этому союзникам Суны перехватить торговые маршруты Конохи. Однако Кадзекаге ясно дал понять, что ему нужен член семьи Юрэцу. Кандзи подозревал, что из парня хотят сделать символ несостоятельности Хокаге. Вроде как поимка Юрэцу не миссия, а просьба, но самодур не любит когда его просьбы не исполняют.

Очень сильно не любит.

— Отходим. Скоро здесь будет Коноха, — холодно бросил Йомей.

Пожав плечами, Кандзи убрал запечатывающие свитки в подсумок, миг и в небо поднимается красная звёздочка. Сигнал отступления подан. Пора возвращаться домой.

Кандзи не терпелось повидать семью. Может после этой миссии песчаные дэву будут благосклонны к почитателю и одарят Кандзи наследником?

Думая о статях своей красавицы жены, Кандзи и покинул уничтоженный город, оставив за собой лишь смерть, пепел и боль.

А среди пепелища осталась одиноко стоять покосившаяся башня Наместника. Ей не впервой было наблюдать за падением города, как и ни в первой видеть его возрождение.

Феникс всегда поднимался из пепла.

Танзаки перерождался вновь и вновь, и нынешняя трагедия для города лишь одна из стадий жизненного цикла.

2.299. Цифровая форма жизни.

Он плавал в необъятной пустоте чистого света. Медленно его дух погружался все глубже и глубже в свет, пока не достиг точки невозврата.

Было все и не было ничего.

Его сознание испуганной мышкой пыталось спрятаться, искало хоть малейшую тень мире пустоты и света. Прошла секунда, а может тысячелетие, и мышка смирилась, перестала искать спасение. И спасение само пришло.

Ужасающая, страшная, безмерно злая, и между тем добрая, чистая и прекрасная сила влилась в его слабую душонку.

Он прозрел.

Нет индивидуальности, есть только общность.

Общность бессознательной пустоты.

Тьма и свет переплелись воедино, пустота соединила его дух с мириадами таких же как он. Стало легко и свободно. Страх, сопровождающий любое живое существо всю его жизнь, растаял туманной дымкой.

Ушли заботы и тревоги. Больше не нужно было лезть из кожи вон, чтобы доказать, отцу, семье, друзьям и врагам, всему миру, свое право на существование.

Катака стал един со всеми умершими и с самим миром. Чистый мир принял новую душу в свои объятия.

Купаясь в бесконечном потоке знаний, контактируя с духами, составляющими суть чистого мира, Катака понял множество вещей. Прожив воспоминания братьев и сестер, парящих рядом, он понял их мотивы и их любовь к себе.

Но это понимание ни как не повлияло на Катаку. Сейчас ему было все равно.

То, что делало Катаку индивидуальностью, не таким как все, медленно растворялась в чистом свете и глубокой тьме, единых в этом пустом и одновременно до краев полном мире.

Покой.

Безмятежность.

Чистота.

Прошли годы, столетия, мириады лет. Дух, один из многих, являющийся частью единого духа чистого мира занял свое место в пазле мертвых душ.

Но неожиданно, кто-то вырвал несчастный дух из единого организма.

Катака не желал осознавать себя, не хотел восстанавливать индивидуальность, Катака отчаянно просил отпустить его обратно, снять с души ярлык ненужного имени.

Сила была глуха к мольбам мелкого духа.

Медленно Катака погружался все глубже и глубже в пустату. Давно уже исчезло влияние чистого мира, а он все тонул в безмерной пустоте. Медленно его дух сжимало давление окружающей пустоты.

Подобие формы тела, гротескный человеческий образ из синего света, сдавило в маленький шар чистой синевы.

А погружение все продолжалось.

Катака, полностью осознавший себя, неожиданно вывалился куда-то.

Теперь он не был простым шариком света. Он стал таким, каким был до смерти.

Ву Катака, сгораемый от желания вернуться в чистоту безмятежности, потянулся своей душой к общему сознательному, но некая сила не дала мертвецу воспарить.

— Не спеши, дух, — возник подле Катаки некий старец с белыми волосами и странными глазами. Он что-то говорил, но Катака не желал его слушать. Все чего хотела душа из чакры вернуться назад, вновь освободится от тревог тленного существования.

А старик говорил и говорил, он не обращал внимания на состояние Катаки. Казалось, старцу доставляло удовольствие разрывать бесконечную тишину своей мудрой речью.

Биджу... Кагуя... Асура... Индра... Предназначение... Избранность — все эти слова не имели для Катаки никакого значения. Он бился в сетях, созданных волей старца, стремясь вновь ощутить свободу чистого океана.

Спустя множество мгновений Катака, наконец, понял, что сила старика безгранична, ему, обычной душе не под силу вырваться из пут!

Дух с мольбой взглянул в глаза старика.

Вдруг, совершенно неожиданно, несчастного духа чакры продавило через некую пленку. По крайне мере таковы были ощущения Катака.

Свет сменился тьмой. Окружающее давление вновь сдавило духа чакры, коим был Катака, в шар.

*Бульк, бульк*.

Пузыри чакры поднимались от шара-Катаки и плыли в разных направлениях. Это было странно, он будто терял себя.

Легкий треск привлек внимание Катаки. Дух "посмотрел" в сторону звука.

Совершенно беззвучно перед Катакой открылся огромный красный глаз. По нему медленно распространялись, будто круги на воде, концентрированные круги. По каждому из многочисленных движущихся кругов, как по орбите планет спутники, двигались томое.

Глаз поглотил все внимание Катаке.

Он был бесподобен. Завораживающе прекрасен. Хотелось всю оставшуюся вечность утопать в его красном сиянии.

*Бульк, бульк, бульк*

Дух становился все меньше. Он медленно плыл в сторону глаза.

Катака желал этот глаз.

Тоненькие щупы вышли из шара-духа и направились к красному оку.

Уже почти. Еще чуть-чуть и эта прелестная красота будет моя! — кричала душа Катаки, охваченная целиком и полностью жадностью.

Касание жгута и ока породило эффект волны. Глаз словно очнулся от спячки. Катака ощутил на себе подавляющее внимание кого-то безмерно огромного и неописуемо сильного.

Волна распространилась от глаза и отшвырнула угасающий дух от себя.

А затем раздался треск древесины.

Он заполнил все вокруг. Весь мир для Катаки стал, наполнен этим ужасающим треском.

Дух ощутил, что разрывает на части, но как все неожиданно началось, так же неожиданно и прекратилось.

Око закрылось, для Катаки наступила непроглядная тьма.

Дух испытал ни с чем не сравнимое разочарование. Ему так хотелось обладать этим глазом...

Медленно, Катака стал всплывать. В безвременье прошло все время мира, когда Катака наконец вновь очутился перед старцем.

Мудрый старик уже не казался таким уж мудрым. Пустая уставшая оболочка.

"Он не достоин глаза", — с отвращением осознал Катака.

— Иди, от тебя зависит судьба мира, — закончил свою речь старик. Взмахнул посохом.

Катака не стал сопротивляться силе старца. У духа было понимание, что так нужно, еще не время возвращаться в чистый мир.

У Катаки есть еще дела в мире тленном.

Пробившись через все преграды, дух очутился в мёртвой оболочке.

Скользнув из потухшего очага, дух прошелся по всем каналам чакры, достиг сердца, где и растворился.

Мертвое, покрытое слоем кожи сердце, пропустило удар. Еще один. Слабая толика физической энергии, созданная этим сокращением, тут же возникал в очаге. Столкнувшись с духовной энергией в самом его центре, в так называемой клетке Инь-Ян, она стала топливом, тогда как духовная энергия стала розжигом.

Грянул взрыв. Чакра хлынула во все каналы системы циркуляции. По дороге потеряв из-за пробоин в каналах часть давления, чакра тем не менее смогла достичь мозга, а точнее небольшого вкрапления белой живительной субстанции, что закрывала в мозгу дыру.

Тело Катаки было в ужасном состоянии. Каналы чакры были все в дырках, кровь из-за жара вскипела и загустилась, внутренние органы превратились в комки сукровицы, в обрамлении кожи. Пожалуй только многочисленные нити кожи, которыми Катака непроизвольно скрепил все свои органы, кости и плоть, сдерживали обрубок тела, коим в данный момент был Катака, от размалывания на части.

Внешне тело Катаки покрывал кокон из сухой белой кожи, который под волей псевдо разума белой слизи в мозгу Катаки, погрузил тело в землю. Было это сделано на последние крохи чакры из системы циркуляции. Возможно, будь там еще хоть капля, и комок белой слизи подпитал бы себя и смог бы сохранить свой разум. Но что вышло, то вышло. Остатки личности Белого Зецу смогли спасти лишь кусок мертвой плоти Катаки, но не свою личность.

Сердце Катаки медленно, с трудом, билось в груди. Насос из плоти не гонял кровь по венам и артериям, он просто работал, создавая физическую энергию. Физическая энергия в реакции с духовной создавали чакру, которая в свою очередь шла на биение сердца и восстановление мозга.

С генами же Катаки творилось нечто непонятное. Они изменялись под действием чего-то глубокого, неосязаемого, присутствующего в духовной энергии Катаки.

Того, что дух получит от Ока.

Восстановление заняло бы многие месяцы, но вмешался случай. А точнее одна юная особа, уже не надеявшаяся не то что найти живых братьев и сестер, а даже не рассчитывающая отыскать их останки.

Ци Эн, не веря своим ощущениям, подхватила кокон из сухой кожи, и выплыла с ним на поверхность.

Положив кокон на землю, девушка попыталась сфокусировать на нем все свое "внимание".

— Жив... — выдохнула Ци Эн.

Младшая из сестер никогда не практиковалась в ирьениндзюцу, она не умела лечить, однако у неё была мягкая чакра.

Из спины Ци Эн по её воле выросли две длинные белые руки с тонкими пальцами, легли на кокон.

Поток мягкой чакры устремился через мертвую кожу к обрубку тела.

Сердце Катаки забилось ровней. Пришли в движение нити кожи. Белая субстанция заполнила собой расплавленный мозг и по шее, струясь внутри нитей из кожи, достигла каждого уголка тела Катаки.

Тем временем Ци Эн разрывалась между желанием освободить тело брата от кокона, подхватить его на руки и рвануть домой, к отцу и матери, и разреветься навзничь от радости и горя.

В такие моменты и проявляется порода. Обычная девочка, которой Ци Эн и мечтала стать, разрыдалась бы навзничь или сделала бы глупость и сорвала мертвую кожу кокона.

Младшая дочь Ву, же серьезно кивнув своим мыслям, развернулась спиной к кокону. Белые руки подхватили Катаку, чей размер из-за отсутствия конечностей был с учетом слоев кожи не так уж и велик.

Выдохнув и пообещав возвращаться на этот выжженный пустырь каждый год, Ву Ци Эн создала под своими ногами небольшие круги пространства и заскользила по земле, как по льду, на Юг. К Стране Реки.

Ву Ци Эн с полумертвым Ву Катакой возвращались домой.

* * *

Данзо открыл глаза. Выпил предложенное ирьенином лекарство от головы, и только затем стал анализировать полученную информацию.

"Хм, Акацуки затеяли свою игру. Ладно бы только это, но неизвестный Учиха с сильной чакрой имеющий какие-то дела с пешками Хокаге настораживает. И с пешками ли? Не превратились ли пешки в игроков?" — с трудом ворочалась мысль. Разум еще не отошел от контакта с сознанием призывного животного. Данзо слегка поморщился.

Было сложно. Разум призывного животного, особенно такого как Минчи, животного первого поколения, сильно отличается от человеческого. Помимо визуальной и звуковой информации, хорек передал Данзо еще и память о запахах, о давлении полюсов и еще кучу иной ненужной информации.

Пока Данзо брал себя в руки, хорек, лежавший на операционном столе, закрыл бусинки своих глаз. Его дыхание замедлилось.

Ирьенины отчаянно пытались поддержать жизнь в маленьком тельце, но почему-то все их навыки не работали.

Данзо знал почему.

Минчи. Он помнил как Фай принесла этого хорька из леса, и поставила учителя перед фактом, что теперь это её домашний любимец. Девочке на тот момент было около десяти лет, и Данзо посчитал неплохой идеей дать ей поиграться с живой игрушкой... чтобы затем приказать ликвидировать зверя.

Тренировка на решимость — так обозначил Данзо эту тренировку.

Целый год он дал Фай на игру с Минчи. Обычный хорек, первое время и вел себя обычно. Ловил крыс, доставал Данзо, гадил на начальственное кресло, а также метил все вокруг.

Противное создание.

С каким удовольствием Данзо отдавал Фай приказ убить Минчи, но ничего не вышло! Хитрая девочка обманула учителя.

В течение этого года она не просто игралась с хорьком, нет она кормила его своей кровью, вливала в зверя немного чакры, а также поила медицинскими отварами, стимулирующих рост системы циркуляции чакры. В конце же додумалась создать кровавый контракт. С обычным животным!

Данзо впервые позволил себе перейти с угрожающего шепота на крик.

Такая растрата потенциала! Да отправься девочка в свободный поиск призыва, Данзо бы не был так зол, как в случае контракта с животным! Кровавого контракта! Что будет, когда Минчи умрет? Не повредит ли его смерть Фай? Никто никогда не проводил подобных исследований! Все кровавые контракты заключались с призывными зверьми, но ни как не с обычными!

Данзо был так зол, что даже хотел напоить девочку обезболивающим и ликвидировать Минчи. Но Фай сыграла на опережение. Она отправила своего хорька обратным призывом в параллельный мир.

А через год эта крыса вернулась. Вернулась уже не простым животным, а чакро зверем. И хоть Минчи не умел разговаривать, но его разум, с учетом особенностей психики зверей, стал сравним с разумом самой Фай.

Данзо посмотрел на радостную ученицу... и убрал в стол приказ о операции для ирьенинов Корня.

Шло время, Фай выросла в сильную куноичи. Вместе с ней рос и потенциал хорька. А однажды, Минчи приволок на базу Корня трех мелких, полу слеповатых хорьков. Все трое были чакрозверьми.

Вот так Фай основала клан призывных зверей.

— Оставьте его. Кто не хочет жить, тот умрет, — громким шепотом приказал Данзо.

Хорек открыл свои глазки и мутным взором глянул на главу Корня.

*Писк-писк* — вздохнуло маленькое существо.

Минчи облегченно выдохнул... и больше не вдохнул.

Никто из клана, для которых хорек стал прародителем так и не прибыл. Данзо не удивился, скорее он бы удивился, если бы хорьки появились. Разум призывных животных далек от разума человека, они мыслят другими категориями, и в большинстве своем не знакомы с понятием благодарности.

Будь иначе, и хорьки бы заключили полный контракт с Фай, но они отказали сославшись на некие обстоятельства в мире призыва.

"Все как у людей", — хмыкнул грустно Данзо.

Развернулся и вышел из лечебницы. По пути в свой кабинет, шиноби думал о полученной информации. Если с Акацуки все ясно, что-то подобное Данзо и подозревал — не может быть союза между странами и деревнями.

Пока Дождю выгодно держаться Конохи, но что будет когда все внутренние проблемы Дождя решаться? Эта страна всегда славилась сильными шиноби. Данзо был уверен, что союзником Дождь будет фиктивным. А с учетом декларируемых Акацуки идей, чуть ли не врагом. Один тот факт, что Страна Дождя может стать свободной экономической зоной уже понижает доверие иностранных торговцев к Огню. Даже сейчас заметен отток фондов из Страны Огня. Что будет, когда Акацуки откроют границы и позволят торговцем всех великих стран беспошлинно торговать у себя в стране, при этом гарантируя их безопасность?

Не нужно быть умником, чтобы дать ответ — Экономика Огня, основанная на торговле, будет подорвана.

Но и это не главная опасность. Суна. Сейчас песчанников прижали со всех сторон. Но открыв границы, Дождь впустит в свою страну и торговцев Ветра.

В первых обвалятся цены на продовольствие.

Во вторых ожидается резкий скачек рождаемости в ветре, и в Суне в частности.

В третьих Суна получит доступ к ресурсам Страны Железа и Страны Травы. А это металл и травы, необходимые для медицины.

Данзо бросало в пот от мысли, чего могут добиться корпус кукольников.

И это только основные последствия. Вполне возможно именно с открытия Дождя для торговли начнется упадок Великих Деревень.

Но все это Данзо знал и без данных, полученных от Минчи.

Больше настораживало присутствие в том регионе сильного Учиха. При том, чакру этого Учиха Минчи не признал, что говорит о том, что у Клана Основателей есть по крайне мере один сильный ниндзя, выполняющий особые поручения.

Данзо волновало усиление Клана Учиха. С падением Сенджу и Удзумаки, роль оппозиции фракции Сарутоби была свободна. Пока свободна. Все шло к тому, что именно Учиха станут противовесом Сарутоби в Совете Кланов.

"Глупо и опасно! Клан славящийся сильной эмоциональностью желает занять позицию, на которой самое место людям с холодными головами и ясными умами. Нельзя допустить создания Учихами оппозиционной фракции. Особенно в свете открывшейся информации о мутных делах представителя этого клана в Дожде", — чеканя шаг, шел по подземному коридору Шимура Данзо. За главой Корня, на пару шагов позади, следовал неприметный ниндзя с бледным лицом.

Может ли быть Учиха нукенином? Вероятность подобного... менее 5%. За всю историю Учиха, у них никогда не было нукенинов. Те, кто вынужден был покинуть Коноху, странным образом умирали от рук своих ближайших родственников или друзей. Был даже случай, когда одного сильного Джонина, предавшего интересы деревни (скорее всего выполнявшего приказ главы клана Учиха) прирезал пятилетний сын. Учиха еще имели наглость утверждать, будто мальчишка сразил "нукенина" в честном бою...

А тут выясняется, что есть ниндзя Учиха, которого никто не знает (давно Фай дала Минчи попробовать на вкус чакру всех представителей клана Учиха и не только), довольно сильный, судя по плотности чакры, творящий какие-то дела за спиной у Конохи.

Сколько таких ниндзя у Учиха? Где есть один, там есть десяток.

Создай Учиха сейчас стабильную фракцию оппозиции, и не получится ли так, что через пару лет они полностью захватят власть?

Данзо не был наивным дураком. Он видел все проблемы Конохи. Система противовесов не работала в должной мере, кланы постоянно тянули одеяло власти на себя, Хокаге вел мутные дела, Совет Джонинов был политически слаб, орган судебной власти так и вообще еще не работал.

Любой клан, захвати он власть, будет действовать только ради интересов своих членов.

Нужно создать оппозицию Сарутоби, чтобы не дать клану закрепиться у власти, но и нельзя делать оппозицию слишком сильно, по той же причине.

Мечта Тобирама-сенсея все еще остается мечтой. Нет сейчас у обычных шиноби Конохи власти, как таковой. Долгий путь предстоит пройти Деревне Скрытой в Листве, прежде чем шапку Хокаге примет лишенный связей с кланами ниндзя.

Задача Данзо сохранить Коноху до тех времен.

— Полную информацию мне о кланах средней и высокой кроны, — приказал новому секретарю Данзо.

Бледный ниндзя растворился в тенях.

Войдя в кабинет, Данзо скинул с плеч белый халат. Налил себе бодрящего напитка из варки. По помещению разнесся приятный аромат.

Новый секретарь показал завидную расторопность и вскоре на столе Данзо, а также ровными стопками рядом, лежали пухлые папки с информацией по требуемым кланам.

Помимо средней и высокой кроны, секретарь принес еще и дела кланов высшей кроны.

Данзо поморщился от столь явной неуверенности подчиненного, но все же прочел дела сильнейших и влиятельных кланов Конохи. Ничего интересного он там не увидел. Пару кланов так и вообще уже стоило бы понизить до высокой кроны.

Например Сенджу, хоть сейчас и активно размножаются (Цунаде родила второго ребенка, и Данзо сомневался что блондинка остановится на двух. По его прикидкам будет четыре, максимум пять детей. Больше Като Дан не позволит, не даст своей жене убивать себя частыми родами), но шанс возвысится вновь у них мизерный. Все еще не отозваны заказы на головы Сенджу. Сколько детей Цунаде и Като Дана доживут до совершеннолетия неизвестно, неизвестно также будут ли они способны продолжить свой род, ведь всегда есть место случайности (погибшая любовь всей жизни; эксперименты над своим телом, как следствие бесплодность; нетрадиционная сексуальная ориентация и т.д.). Та же ситуация и с Удзумаки. Красноволосые все еще не отошли от потери своей деревни и не спешат продолжить свой род. Количество детей Удзумаки за этот год упало на 90%. На следующий ожидается подъем, но Данзо сомневался что он покроет убыль шиноби клана красноволосых.

Остальные кланы высшей кроны либо уже входили в политическую фракцию (Сарутоби, Инузука), либо мечтали эту фракцию создать, но не имели для этого квалификации (Учиха, Абураме).

Отложив в сторону дела кланов высшей кроны, Данзо взял первую папку из стопки пухлых папок кланов высокой кроны.

Практически сутки спустя, Данзо отложил, откинулся на спинку кресла. В очередной, восьмой раз за день, прогнал чакру по каналам. Смысла просматривать дела высокой кроны уже не было. Все и так ясно.

"Нда, такие дела..." — потер виски уставший шиноби.

Выводы были неутешительны. Из всего многообразия кланов высокой кроны, лишь два имели потенциал пробиться в высшую и возглавить оппозицию.

Курама и Яманака.

Оба не устраивали Данзо по ряду причин, но в отличие от Яманака (найдите дурака давать власть менталистам), с матриархатом Курама можно было иметь дела, если конечно прикрыть глаза на явную феминистку направленность взглядов членов клана.

" С другой стороны, можно сыграть на повышении прав куноичи, и женщин в общем", — пришла идея Данзо.

Идея, нужно сказать, была очень опасной. Данзо, как никто другой, понимал, как сложно иметь дела с куноичи. Женщины отличаются от мужчин, а женщины-политики — змеи, принявшие облик людей.

Понимая, что иного варианта нет, Данзо остановился на клане Курама. Однако мало выбрать главу для фракции, нужно подобрать кланы для укрепления основы оппозиции.

Взглянув на несколько высоких колон папок, Данзо хлебнул остывшего бодрящего напитка, прикрыл глаза, дав им минуту отдыха, и с новыми силами взялся за работу.

Пару раз его работу прерывали шиноби, вернувшиеся с отчетом по миссиям, иногда заглядывал секретарь, приносивший — завтрак, обед, полдник, ужин. Один раз пришел вызов от Хокаге, пришлось прерваться и идти к другу-сопернику, смотреть на его хитрое лицо, спорить по нескольким важным вопросом.

А затем вновь браться за работу.

Несколько долгих дней спустя, Данзо положил последнюю папку на невысокую стопку её товарок. Всего двенадцать кланов средней кроны подходили для целей Данзо. Вроде бы много, но, сколько откажутся, предпочтут нейтралитет или окажутся тайными союзниками Сарутоби, вопрос, на который у Данзо ответа нет.

Немного подумав, Данзо решил просмотреть еще и дела кланов низкой кроны. Секретарь, услышав просьбу, как-то странно посмотрел на Данзо, но промолчал.

"Фай бы высказалась в лицо. Трус, и с таким контингентом приходится работать!" — устало подумал глава корня.

Потянулись долгие дни обработки данных, составления планов. Данзо давал себе минимум времени на сон, снизил количество приемов пищи до двух и наконец, через долгих пол месяца упорного труда, ему удалось подобрать около двадцати кланов малой кроны, пару из которых вполне можно было возвысить до средней.

Первая часть дела была сделана. Теперь необходимо было договорится со всеми этими кланами, встретиться с матриархом Курама, предложить ей помощь и возможно пообещать помочь с возвышением до высшей кроны древа Конохи.

Со всем этим в одиночку Данзо справиться был не в состоянии, поэтому организовал несколько своих шиноби, наиболее подходящих для таких дел, и отправил их к кланам низшей кроны. С Курама и кланами средней кроны, Данзо работал лично.

Встреча с матриархом прошла штатно. Не молодая, но еще и не старая женщина сохранившая внешнюю красоту тела немного опасалась Данзо, но свой страх держала в узде.

Как обычно надавив на нужные места, Данзо добился внимания матриарха. Тут главное было не перегнуть. Сильно напугаешь — убегут просить помощи Хокаге. Не додавишь — почуют слабину и выторгуют для себя лучшие условия.

С Курама у Данзо все прошло как по маслу. Женщина уцепилась за возможность стать политической силой мертвой хваткой, и даже начала флиртовать с мертвоглазым Шимурой! Курама, что с них взять.

Дальше были встречи с кланами средней кроны, организация подписания пактов между кланами, на все про все ушло около месяца. Таким образом, решив большую часть проблем, Данзо дал новоявленной фракции немного свободы и позволил им "поговорить" между собой на темы, которые в присутствие Данзо они бы и не подняли.

Стоит сказать, что матриарх Курама, Курама Бай, удивила Данзо своим напором. Возможно зря он долгое время обходил этот клан стороной?

Неожиданно у Данзо появилось свободное время. Все важные дела были улажены: Хокаге умчался в столицу успокаивать озверевшего от потери Танзаки Дайме; Учиха вели себя ниже травы, тише воды, Акацуки все никак не могли дожать болотных националистов; Суна постепенно все глубже погружалась в топь интриги Хокаге (Данзо все же удалось разобраться чего хочет добиться своими безумными, на первый взгляд, действиями Хирузен); остальные великие деревни стоически пытались подавить торговлю Огня, но пока у них это не очень-то и выходит; пираты Страны Воды, получив по шапке, затихли и реже нападают на торговые караваны. Вообще в кои-то веке у Данзо появилось время на хобби.

Странное дело, но шиноби, даже сильно устав, предпочел спокойному долгому сну, несколько час дремы и активное хобби.

Взяв молот, зубило и приготовив иные инструменты скульптора, Данзо вошел в закуток своей маленькой мастерской. Желания заканчивать работу над Мадарой-саном не было, хотелось сделать новую скульптуру.

Порыскав в своих запасах, Данзо выбрал в качестве материала основы для скульптуры снежный мрамор, доставленный через подставных лиц из страны Снега.

"Чью бы статую создать?" — задумался шиноби.

"Мито Удзумаки? Хм, красное на белом. Использую краситель и вдавлю его чакрой в "волосы" статуи. Отличная идея!" — зажегся Данзо.

Скинул верхнюю одежду, открыв миру тугие рельефные мышцы, что обычно скрывались под множеством одежд.

Вскоре работа над скульптурой полностью поглотила Данзо. Он работала день и ночь, полностью отказавшись от отдыха и приемов пищи. Словно безумие овладело шиноби.

Когда же работа была закончена, дымная пелена спала с глаз Данзо.

Инструмент звонко стукнулся о пол.

Данзо пытался вдохнуть воздух, но легкие не желали принимать живительного газа. Сердце пропустило удар и встало, сознание поплыло.

Вместо Удзумаки Мито, на него, на Данзо, смотрела любящими глазами пятнадцатилетняя девушка с плоской фигурой и милым личиком.

Данзо, лишенный сил, сполз по статуи на землю. Воздуха не хватало. Водоворот воспоминаний захватил мужчину.

"Данзо-сан, вы... вы мой папа?" — спросила как-то его девочка с растрепанными волосами, которую он угостил конфетой.

"Нет", — замешкавшись, ответил тогда Данзо.

Сдерживаемая долгое время боль вырвалась на свободу. В душе Данзо разразилась буря!

В полумраке стояла статуя юной девушке чуть светящаяся белым чистым светом, её ноги обнял немолодой уже мужчина.

Тишину нарушало тяжелое прерывистое дыхание одинокого, стареющего прямо на глазах мужчины.

* * *

— Вас всех стоило бы повесить за шею... — цедил слова упитанный низкорослый мужчина в богато украшенной броне:

— Будь моя воля, я бы вас всех пересажал на кол! Но многоуважаемый Дайме, да горит огонь его жизни долгие века, решил проявить к вам, неблагодарные отбросы, снисхождение, — говорящий обвел взглядом толпу людей, трясущихся в страхе.

Около пяти тысяч самых разных людей были согнаны с пепелища Танзаки в лагерь неподалеку от города. Вот уже два месяца люди ожидали вердикта властей. Что их ждет? Этих людей обозначили как бунтовщиков. Государство не разбиралось кто прав, а кто виноват. Всех жителей Танзаки согнали в лагеря, тех, кто пытался сбежать убивали на месте.

Между тем толстяк продолжил:

— Отныне вы все изгои. Вас лишают гражданства Страны Огня, а чтобы вы не пытались юлить и обманывать, каждому из вас поставят клеймо предателя! Но не переживайте, вашей жизни ничего не грозит, — пакостно улыбнулся оратор.

— Уже готовятся резервации, где вы своим трудом будете отрабатывать свои преступления. Нашей стране нужна древесина, гордитесь, ведь именно вы будете её добывать!

Люди ахнули. Мужчины выругались, женщины запричитали и заплакали.

Рубить деревья, это значит подвергать свою жизнь опасности! Каждое дерево, растущее в регионе Страны Огня, при срубании выпускает некую злую силу, которая травит лесорубов, некоторые даже превращаются в камень!

Жуткая смерть. И на такую смерть всех жителей Танзаки приговорил Дайме Огня.

— Вы, конечно, можете попробовать сбежать, — радостным голосом говорил толстяк:

— Испытайте судьбу, давайте, мои люди только и ждут, желая пополнить коллекцию, — взмах в сторону дерева, на котором висели безголовые тела.

Много чего еще говорил толстяк, но в основном он наслаждался своей властью над жизнью и смертью людей, нежели делился информацией.

Среди толпы стоял мальчик с перебинтованной головой. Обычный с виду ребенок, каких тысячи, но его глаза выделяли мальчика из толпы сверстников.

Волчьи глаза.

Агрессивным и хищным взором, Цуцудзаки неотрывно смотрел на толстого мужчину. В голове мальчика мелькали идеи способов убийства мешающей ему личности.

Прикусив губу, Цуцудзаки отвел взгляд к земле. Сейчас не время.

— Цуцу, что с нами будет? — подергала за рукав мальчика неопрятная девочка с короткими волосами. Она была нескладна, носила мальчишеские лохмотья и совершенно не умела держать свои эмоции в узде. Вот и сейчас Инни шмыгала носом, старалась не зареветь навзничь.

Цуцудзаки ущипнул девочку. Та ойкнула и сердито уставилась на друга.

На сердце парня стало теплей.

Инни. Раньше он и помыслить не мог, что эта нескладная глуповатая девчушка станет тем якорем, что удержит Цуцудзаки от самоубийства.

В ту злополучную ночь, когда Цуцудзаки потерял все, и чуть не лишился жизни под обломками горящего здания, именно Инни вытащил его из груды обломков. Не смотря на боль от полученных ожогов, девочка дотащила Цуцудзаки до безопасного места, а затем выхаживала несколько недель, делилась едой и водой. Утишала сгоравшего в бреду мальчика.

Первое что Цуцу увидел, придя в сознание — заплаканное, засопливенное лицо девочки-пацанки.

Затем был период эгоистического желания Цуцу уйти в чистый мир к сестрам, и только жалость к одинокой девочке не дала совершить самоубийство. Уже потом, полностью восстановив здравость суждения, Цуцудзаки смог оценить усердие и самоотверженность Инни.

В павшем городе, в условиях трудных для выживания, когда каждый человек становится волком, Инни взяла себе на плечи ношу спасения своего далеко не лучшего друга.

Как мог Цуцудзаки обмануть, предать Инни?

Каким-то невообразимым образом, он смог побороть свою слабость. Запечатать горе глубоко внутри себя. Однако потрясения не прошли для Цуцудзаки бесследно. Его душу и тело тронул призрачный огонь сумасшедшего феникса, и Цуцудзаки преобразился. Стал злее, холоднее, угрюмее и самое главное — намного сильнее характером.

"Если судьба толкает на этот путь, то я пойду по нему с высоко поднятой головой! Вор, грабитель, убийца? Ха, пускай, пускай. Мы еще посмотрим кто кого! Слышишь, посмотрим!" — холодная ярость жгла сознание. Цуцудзаки вложил ладонь Инни в свою. Посмотрел на девочку своими злыми, волчьими глазами.

"Как она похожа на Юзу..." — пискнула мысль на границе сознания.

Цуцудзаки немедленно сфокусировался на своем теле, на процессах, протекавших в нем, на еле уловимой физической энергии. Все ради того, чтобы подавить вспышку активности энергии духовной.

Инни несмело улыбнулась другу.

Цуцудзаки оскалился в ответ.

— Подруга, мы выживем. У меня есть пару идей, — в отрешенном состоянии, вызванном фокусировкой на Ян, Цуцудзаки с легкостью удавалось придумать пару отдающих безумием планов.

Пока он простой беспризорник, без гроша за душой. Но придет время, верил Цуцудзаки, и преступный мир содрогнётся под его поступью.

А там Цуцудзаки найдет силу, чтобы защитить дорогих ему людей. Никогда больше он не будет бессильным.

Сила, ему нужна сила!

* * *

— Всего доброго, Хокаге-сан, — попрощался холодно с главой деревни красивый мужчина с волосами отдающими небесной синевой.

— Като-сан, — будто не замечая недовольства шиноби, кивнул головой глава деревни.

Прикрыв за собой дверь, Дан резко выдохнул, развернулся и немного хищной походкой, пугая всех встречных холодным Ки, которую мужчине не удалось сдержать полностью, пошел к выходу резиденции Хокаге.

Чунины, чиновники и прочие работники и случайные посетители резиденции, завидев бледного, с застывшим восковой маской лицом, Дана старались убраться с дороги.

Чунин из отдела наказаний, Ибики, словно сопливый юнец перед бешенным тигром, застыл, прислонившись спиной к стене, надеясь что его не съедят.

Высокомерная куноичи из клана Хьюга подавилась своей пафосной речью, стоило ей только заметить занятого своими мыслями Като Дана. Сердце Деревянной Бьюши пропустило удар. Захотелось спрятаться под кровать и закрыть глазки, в надежде, что ночной монстр её не заметит. Когда же Като Дан скрылся за поворотом, щеки Деревянной Бьюши налились краской, ей показалось, что было бы здорово, если бы этот волк её "съел".

Като Дан не замечал как действует его ярость, просачивающаяся вместе с чакрой во вне на людей. Сейчас мужчину заботило только одно — здоровье его ученика.

Когда Дан только узнал о творящемся в Танзаки, первой его мыслью было бросить все и бежать выручать невезучего ученика. Однако Хокаге, словно ожидая от Дана этого порыва, приказал шиноби оставаться в деревне.

Прямой приказ Хокаге задержаться на пару дней в Конохе стал для Дана полнейшей неожиданностью. Глупцом мужчина не был, и смог догадаться что не все с восстанием в Танзаки чисто.

Понимая, что его поспешные действия могут вызвать неконтролируемые последствия (Джонин S ранга, появившийся в бунтующем городе не то же самое, что чунин пытающийся из Танзаки бежать), Дан решил поступить иначе. Связавшись со своими знакомыми в руководстве Анбу, он попросил помощи в спасении жизни ученика.

Однако неожиданно Аки сам вышел на заставу. Полумертвый, уставший, весь покрытый своей кровью, он буквально свалился на руку шиноби из Анбу, собирающихся его спасать.

Более того. Като Дану было чем гордиться. Ученик в столь сложных обстоятельствах умудрился вывести заказчика из-под опасности! Стоит ли говорить, насколько хорошая запись появится в личном деле Аки? Чунин, на своей первой одиночной миссии, которая должна быть легкой прогулкой, смог убраться с гражданским на плечах из горящего города, более того уйти от нукенинов, и возможно от шиноби Суны! Выполнить сложнейшую миссию А ранга!

Като Дан был горд. Разумеется, когда ученик очнется и более-менее придет в себя, Като надет и ошибки, и недочёты, но без этого нельзя. Важно чтобы Аки понимал свои ошибки и старался их исправить.

Беспокоило Дана другое. Если Хокаге знал о предстоящей возне в Танзаки, то почему настоял на посылании Аки именно туда?

Хокаге знал цену Дану, не мог не знать он цену и Аки. Посылать юное дарование широкими шагами идущее к внеранговому званию практически на убой... А ведь Кумагаи Аки не просто какой-то талантливый шиноби, он еще и Личный Ученик принца-консорта клана Сенджу. Вхож в дом Сенджу. Дружит с принцем и принцессой Учиха. Имеет связи с принцессой Инузука. Да он ко всему прочему еще и один из немногих друзей джинчурики!

Хокаге идиот? Или может из-за статуса Аки и был послан на опасную миссию? Но тогда не лучше было бы подстраховаться и решить проблему наверняка?

От одной мысли о попытке убийства ученика Като Дан чуть было не выпустил всю свою Ки.

Попытка вызвать Хокаге на прямой разговор не увенчалась успехом. Единственное на что намекнул Хирузен — если бы даже Аки решили ликвидировать, что он, Като Дан, смог сделать?

"Ничего. Что толку от моей личной силы?" — было горько признавать, но Дан и вправду был бессилен против интриг политиков.

Осознание шаткости положения всей его семьи, зародило в душе страх.

Выйдя на улицу, Дан вдохнул носом свежий воздух. Он уже начал просчитывать ходы для ликвидации своей слабости. Перебирал в уме возможных союзников... и понял как мало у него информации о внутриполитической ситуации в Конохе.

"Позже поговорю с Цунаде, все же её учили разбираться во всем этом с детства", — оставил на время свои идеи Дан.

"Сейчас самое важное — здоровье Аки" — решил Дан. Даже не пытаясь использовать Шуншин (для использование этой техники необходимо быть полностью спокойным, в море эмоций должен быть штиль), вместо этого по крышам побежал к госпиталю.

Вскоре Дан стучался в кабинет Фукуи-сана, личного ирьенина Аки, а также его названого дяди.

— Кто там пришёл?! — дверь резко отварилась. Очень старый лысеющий мужчина с козлиной бородкой гневно открыл было рот, но увидев вместо "бездельников и идиотов" Като Дана растянул свои губы в улыбке.

— Дан-сан! Заходите, милости прошу, — отошел в сторону Фукуи Кайоши, ирьенин, чуть-чуть не дотягивающий до S класса, человек перед которым робела даже высокомерная Цунаде.

Пройдя в кабинет, Дан осмотрелся. За время его прошлого визита (а точнее посиделок с лучшим саке Конохи) ничего здесь не изменилось. Будто само время остановилось в этом помещении.

— Этот кактус еще жив? — удивленно пробормотал Дан. Стоило сказать, что бедное растение, которое Кайоши принципиально не поливал, готовилось завять вот уже несколько лет (Дан подозревал, что и несколько десятков лет), но все боролось за жизнь.

— Пхе, этот старичок еще тебя переживет, — кряхтя, старик разлил по чашкам горячий чай.

— Присаживайся, Дан-кун, — дождавшись, когда гость примостит свой зад на неудобный стул, Кайоши заговорил:

— Я так понимаю, ты пришёл узнать по поводу Аки-куна, — Кайоши хлебнул чая:

— Так вот, он в коме. Нет, не переживай, это наведенная кома, лечебная, так сказать. Видишь ли, наш малыш довольно сильно пострадал. По его каналам чакры гуляет стихийная чакра молнии и ветра, очаг был перенапряжен, часть тенкецу излишне растянуты. Помимо этого у мальчика серьезнейшее ментально потрясение. Скорее всего это связано с той девочкой, которую он привел с собой... — Кайоши ненадолго замолчал.

— Видишь ли в чем дело, Дан-кун, ментальная травма мальчика, даже не смотря на его "особенность" довольно коварна. Если причина в девочке, боюсь она сможет стать раздражителем и пагубно повлиять на восстановление.

— На что вы намекаете? — насторожился Дан.

— Эх. Никто не хочет быть злодеем, но девочку и Аки нужно разделить. Но зная нашего мальчика, предположу что он будет упрям в своем желании встретиться с несчастной... не будет девочки, не будет и проблемы, — прищурил глаза Кайоши.

— Нет! Никогда я на это не пойду. И вам не дам. Я верю Аки, справится с этим кризисом, — резче чем следовало ответил Като Дан.

— Молодость. Не переживай, Дан-кун, никто не узнает. Девочка и так на грани. Кто удивиться смерти той, что жить не хочет, — не замечая резкости Дана, добродушно улыбнулся Кайоши. Сделал глоток чая.

— Я буду знать. "Мы оружие, но мы не бездушны, есть вещи, которые мы вынуждены совершать, но есть и то, что делать не следует. Если хочешь остаться человеком, то нужно им быть", — процитировал слова Первого Хокаге Дан.

— "Ниндзя должен быть готов пожертвовать своей честью ради деревни, семьи и любимых. Их ненависть приносит боль, но стоит помнить, что мертвые не ненавидят. Пока любимые живут и ненавидят, это радость", — ответил цитатой еще одного великого Сенджу старик.

— Я не позволю девочке умереть, — поставил точку в споре Дан. На что ирьенин с сожалением покачал головой.

— Она безнадежна. Ты её не видел, может знакомство развеет твои сомнения, Дан-кун? Поверь старику, вот уже пять десятков лет лечащего травмы физические и ментальные, эту девочку лучше освободить от ноши жизни. Так будет лучше всем.

Однако Кайоши не удалось переубедить Като Дана. Все что оставалось старику — надеяться на силу воли Аки и его разумность.

— Могу я навестить ученика? — под конец беседы спросил Дан.

— Не стоит. Он сейчас в стерильном помещении. Сторонняя чакра может повредить его восстановлению. Подождите минимум неделю. Пока вся стихийная чакра не выйдет из Системы Циркуляции, мальчик будет находиться в лечебной коме. По итогам этого этапа восстановления я обозначу точные сроки.

Като Дан уже покинул кабинет, оставив Кайоши наедине со своими мыслями.

— Принципиальность. Честность. Доброта, — это хорошие качества для человека, Дан-кун, но не для шиноби. Как было бы хорошо, стань учителем Аки Орочимару-кун. Мда, — пожевал губы старый ирьенин.

Посетовал на старость — раньше бы он сделал все по-своему — девочка бы ушла во сне. Но не теперь, нынче время молодых. Кто знает, может нынешнее поколение лучше приспособлено к нынешнем реалиям, и все его советы — бредни спятившего старика?

* * *

Далеко на западе, за болотами Стран Рек и Дождя, простирается бесконечное море песка. Ураганные ветры поднимают неслыханного размера песчаные волны и гонят их за горизонт, чтобы обрушить на глиняные стены жилищ смертных.

Пустыня неоднородна. Здесь есть реки, моря и водовороты. Ветряные потоки создают своеобразные течения, которые местным жителям удалось покроить при помощи особых кораблей из глины.

Суровые те места. Ядовитые животные всех размеров и форм постоянно желают теплой крови человека, палящее солнце нагревает песок до температуры при которой ни одно живое существо не может существовать, ночи же обманчиво прохладные после заката, уже к полуночи покрывают трещащий от резкого перепада температур песок слоем инея.

Люди, живущие в этих местах низкорослы и на вид слабы, но это обманчивое впечатление. Поколения за поколением, песчаный народ терпел тягости и лишения. Слабые гибли, но сильные продолжали людской род. Сама природа озаботилась тем, чтобы женщина песков долгое время могла рожать, а мужчина не столь сильно привязывался к одной жене, чтобы забывать об остальных. Так получилось, что через многие годы, пройдя испытания жарой и песком, женщина получила красоту и здоровье вплоть до преклонного возраста, а мужчина стал любить многих женщин, и ныне способен добиться ответной любви от многих жен.

Долгие годы песчаный народ страдал от Демона Песков, что закрыл людям пустыни пути к плодородным землям, но славный герой одолел тварь, положив конец изоляции Людей Ветра и Песка.

Дед Первого Кадзекаге то был.

Но не получили желаемого даже со смертью Демона песчаные люди. Не смогли они пробиться к центру континента, проиграли красноглазым дьяволом на востоке и взрывающим скалы горцам на севере.

Так и теснится пустынный народ на небольших оазисах среди пустыни. Но есть еще надежда на счастливую жизнь. Две точки зрения родилось из страха перед голодом, самым главным врагом детей ветра и песка.

Путь на Запад через неспокойный океан.

Путь на Восток через кровь врагов.

У каждого пути свои приверженцы, каждый путь хорош по-своему. Но по какому из двух пойдет народ песков?

Решаться этот вопрос будет в городе шиноби Ветра и Песка, что стоит на месте высохшего озера — в Суне.

Ох, Суна.

Ты прекрасна.

Построенная в природной крепости, ты вобрала в себя всю красоту пустынной культуры с её изящным минимализмом и своеобразной архитектурой. Небольшие парки, за коими ухаживают денно и ночно ответственные жительницы славной Суны радуют глаз усталых путников песков. А какие тут живут женщины! Рожденные в сложных условиях они ценят домашний уют и добры нравом, но, признаться честно, не этими своими качествами они покоряют холодные сердца молодых воинов. Каждая прелестница от мала до велика обладает удивительным шармом и очаровательна своей чистой невинной красотой. В Суне вы не встретите большегрудых роковых женщин, не увидите вы и длинноногих страстных особ — не этим славятся женщины запада. Хрупкие, очаровательные, девушки, рожденные в Суне, способны растопить лед сердца любого смотрящего на их изящные стати.

Жаль, но мир беспощаден к Людям Ветра. Голод, мор, потери в последней войне и жесткая политика консерватизма Кадзекаге разрушает жемчужину запада.

Однако есть люди еще борющиеся с неизбежным. Их немного, но они сильны своей сплоченностью. Корпус Кукольников все еще борется за будущее Суны и Страны Ветра.

Их пытались уничтожить вот уже три поколения правителей Суны, но Кукольники лишь презрительно смотрели на жалкие попытки Каге подмять власть над корпусом. Почему же у могущественных Кадзекаге не вышло? Ответ прост — в корпус принимают любого. Фактически корпус кукольников это утопия, кою видел Хоширама в своих мечтах. Организация, где клановые, бесклановые и потомственные шиноби живут и работают вместе.

Одно то, что даже нынешний Кадзекаге — тиран, обладающий всей полнотой власти над Суной, не способен подавить Корпус, значит многое.

У корпуса множество баз по всей Суне. В одних кукольники постигают путь медицины, в ином тактику и стратегию использования кукол в бою, в третьем тренируют тайдзюцу и ниндзюцу, но самым важным, несомненно, местом Корпуса являться база, где лучшие шиноби-инженеры создают кукол.

Размер этой базы поражает. Три особняка, соединённых между собой переходами-стенами, а под ними, на глубине в несколько десятков метров простирается центр всей жизни Корпуса — подземелье, где творят основу силы корпуса — кукол.

Спускаясь все ниже и ниже, достигнув каменного дна иссохшего озера, вы попадете в место, где в данный момент творится история.

Это небольшое помещение защищено всеми возможными способами от взглядов любопытствующих. Возможно, даже сам Рикудо-санин не смог бы подсмотреть за работой хозяина этого места, что говорить об остальных?

В данный момент, помимо хозяина секретной лаборатории, в помещении находился еще один... разумный, если можно так конечно сказать о высоком, почти два с четвертью метров в высоту, индивидуума, чье тело полностью закрыто бинтами, а на лицо скрывает массивная золотая шлем-маска, изображающая шакала.

Разумный с интересом наблюдал за работой тринадцатилетнего красноволосого мальчика хрупкого телосложения, который в данный момент что-то делал с механической куклой некой девочки.

— *вдох-выдох* Получилось? — хриплый неожиданно юношеский голос прозвучал в тишине, породил своеобразное эхо, отразившись от стен рукотворной пещеры.

Красноволосый парень не ответил. Он сосредоточенно смотрел на свое творение — обычная кукла без оружия и печатей. В этот раз девочка.

— Отчего зависит успех, — тихий голос красноволосого парня стал для здоровяка неожиданностью.

Плечи бугая поникли:

— Провал, да? — тяжко вздохнул бинтованный.

Вдруг тело куклы вздрогнуло. Что-то заскрипело, в стороны от куклы ударила волна синей чакры.

Красноволосый поспешно отошел от своего создания. Хоть на его лице и было невозмутимое выражение, но в данный момент он нервничал, даже сильнее разумного рядом с ним.

Глаза куклы медленно открылись.

— Я её не контролирую. Она живая... это успех... — произнес на красноволосый, а уже затем на тон ниже со вздохом добавил:

— И я совершенно не понимаю почему.

Здоровяк подал плечами, подошел к кукле. Заглянул в её неожиданно живые фиолетовые глаза:

— С днем рождение, дитя. Скажи, как тебя зовут?

Кукла пару раз моргнула, приподнялась на локтях.

— Цин... Цин из клана Цин — тихий девичий голос разрезал тишину.