Выживший (прода)

— Мистер, тут долгая история, если есть желание, я вам расскажу ее чуть позже. Дайте пожалуйста воды, я не пил четыре дня.

— Сэр, разрешите, я научу его хорошим манерам? — обратил на себя внимание морячок повыше ростом.

— Эй, Ленни, остынь, — не глядя на него, сказал кэп. — Я понимаю, что у тебя чешутся кулаки, ты же у нас главный боец на судне, но пока придержи лошадей. А лучше принеси парню воды, он, похоже, и впрямь едва на ногах держится.

Пока подручный бегал за водой, капитан с помощью все того же рубильника вернул створки крыши в исходное положение. Тем временем мне принесли кружку, полную до краёв, которую я осушил буквально одним глотком, несмотря на какой-то болотистый привкус.

— Ещё, — попросил я, возвращая матросу посуду.

— Ленни, — кивнул капитан, и матрос, хмыкнув, снова исчез в дверном проеме. — Е..ф...им... Черта с два выговоришь это русское имя. Слушай, давай ты будешь Филом? Так вот, Фил, предлагаю перейти ко мне в каюту, там и поговорим без посторонних ушей.

На том и порешили, так что спустя пару минут я уже сидел на койке в капитанской каюте с третьей уже по счету кружкой воды в руках. На этот раз я пил медленно, хотя все еще хотелось вылить в себя все одним махом. Мой вещмешок лежал в ногах, я почему-то постеснялся положить его рядом на вполне еще чистое покрывало.

Капитана звали Сэмюэль Джейсон Уолкер, про себя я его окрестил Семеном Денисовичем. Фамилия Уолкер на славянские ассоциации не наводила.

— Ну, теперь можешь рассказать, за что ты угодил в тюрьму и как оказался на моем судне? — поинтересовался капитан, сидевший напротив меня на табурете.

— Тюрьму? Сначала была тюрьма, когда шло следствие, а потом лагерь в тайге. Мне присудили шесть лет за то, что я набил морды троим негодяям, которые оскорбляли мою девушку. Одному сломал челюсть, остальных немного потрепал. Ну и девице одной из их компании досталось, которая пыталась выцарапать мне глаза. Так тот, кого я покалечил, оказался сынком местной шишки. В противном случае, возможно, просто отделался бы условным наказанием.

— Ты, выходит, любитель помахать кулаками? — усмехнулся кэп. — Это может тебе пригодиться. У моих ребят есть одно хорошее развлечение — бои без правил. Месяцами болтаться по океану скучно, вот и придумали себе занятие с моего разрешения. И мне, старику, есть на что поглазеть, в молодости я тоже был не промах двинуть кому-нибудь в морду.

— И что, правил совсем никаких?

— Они есть, но их всего два: не бить в глаза и промеж ног. Ну и не калечить, мне нужны здоровые матросы. Может поучаствовать, когда окрепнешь, глядишь, что-нибудь еще на этом и заработаешь. Ну а из лагеря зачем сбежал?

— Повздорил с уголовниками, случилась у нас там стычка, стенка на стенку, я нескольких противников порубил своим мачете. Пока суд да дело, начальник лагеря приказал меня посадить в холодный карцер без верхней одежды, а морозы сами знаете какие в тех краях. Это ж верная гибель, да еще и за убийство стольких уголовников меня могли запросто к стенке поставить. Так что на пути к карцеру я разоружил конвоира, захватил аэросани и вышиб тараном ворота. Топлива хватило на несколько часов пути, дальше пошел пешком. Сразу решил, что попробую дойти до Архангельска и пробраться на иностранное судно. В дороге простудился, выходил меня местный охотник. У него в таежном домике я прожил пару месяцев, потом пошел дальше.

— А на моем 'Liberty' как очутился?

Рассказал вкратце эпопею с проникновением на судно, капитан, слушая, только хмыкал и крутил головой.

— И что теперь думаешь? Мы на пути в порт приписки нигде останавливаться не планировали. Или тебе все равно, куда плыть, лишь бы подальше?

— Это точно, нужно запутать следы.

— Ты же обычный уголовник, думаешь, тебя будет искать весь НКВД? — он снова произнёс эти четыре буквы на русском языке.

Не рассказывать же ему об интересе ко мне со стороны наркома внутренних дел Николая Ежова, с которого станется отправить наёмных убийц в любую точку земного шара.

— Все-таки побег заключенного, да еще при таких обстоятельствах — это удар по самолюбию НКВД, — тоже на русском повторил я зловещую аббревиатуру. — Кто знает, возможно, захотят наказать. А порт приписки у вас где?

— В Нью-Йорке, сынок, в самом прекрасном и самом отвратительном городе Соединенных Штатов.

О как! Хотя с ним, пожалуй, можно согласиться. Бывал я в этом мегаполисе пару раз, мне даже как-то устроили экскурсию через Бруклин и Брайтон-Бич, так что я видел и красоту Нью-Йорка, и его грязь. Думаю, в это время примерно то же самое.

— Получается, мы плывем через Атлантический океан?

— Пока еще проплываем Норвежское море, но в скором времени да, войдем в воды Атлантики. А там ещё недели две хода, и мы дома. Ну ладно, высадим мы тебя в Большом Яблоке, а там куда? У тебя же, как я догадываюсь, нет ни денег, ни документов? Тебя просто отправят обратно в СССР.

— Пусть сначала докажут, что я русский, документов-то у меня нет, — нагло заявил я.

— Как-нибудь выкручусь. Главное — добраться до Америки.

Сэм, прищурившись, смерил меня оценивающим взглядом, который я расценил по-своему.

— Понимаю, что лишний рот вам ни к чему. Но я могу выполнять любую неквалифицированную работу.

— Драить палубу и чистить на камбузе картошку? Хорошо, я учту. Но пока тебе нужно привести себя в норму. Я скажу боцману, чтобы определил тебе место в кубрике и поставил на довольствие. Кстати, оружие при себе есть?

Я молча выложил на стол револьвер и охотничий нож в кожаных ножнах. Нож капитан подвинул ко мне обратно, а револьвер сунул себе куда-то за пазуху.

— Иметь при себе огнестрельное оружие на этом судне разрешено только капитану, то есть мне, — пояснил он. — Не переживай, верну, когда приплывем в Нью-Йорк. Надеюсь, ты не устроишь пальбу сразу в порту? Иначе и я окажусь под следствием как капитан судна, перевозившего беглого преступника.

— Не переживайте, вас я не сдам в любом случае, и стрелять ни в кого не собираюсь. Если хотите, можете оставить оружие себе насовсем, — предложил я в чувствах.

— Нет уж, каждый мужчина должен иметь оружие для самозащиты. Авраам Линкольн дал людям свободу, а полковник Кольт уравнял их шансы, — процитировал Уолкер, подняв указательный палец. — И если ты владеешь оружием, то никто не имеет права его у тебя отнять. Кроме меня, потому что ты на моем судне. Между прочим, знаменитый 'Кольт Уолкер' полковник сконструировал вместе с капитаном Сэмюэлем Уолкером, тезкой и непрямым, но все же потомком которого я, собственно, и являюсь.

В глазах собеседника скользнуло неприкрытое самодовольство, мол, гордись, парень, что плывешь на одном судне с таким человеком. Мало того, в завершение своего спича кэп открыл небольшой, встроенный в стену сейф, куда положил мой револьвер и откуда извлек тот самый 'Кольт Уолкер', показавшийся мне слишком громоздким.

— Даже лошадь валит, не то что человека, — не без гордости произнес он, прежде чем спрятать оружие обратно в сейф.

Следующие три дня я приходил в себя, восстанавливая силы. В первый же вечер в кубрике меня закидали вопросами, в чем-то аналогичными тем, что задавал капитан. Получив общие сведения, парни принялись интересоваться какими-то подробностями моей биографии, тут уже пришлось свои ответы контролировать, чтобы не сболтнуть лишнего, что-то при этом придумывая на ходу экспромтом. Всё это продолжалось до тех пор, пока Ленни, видно, державший здесь шишку, не заявил, что 'этот русский скоро упадет в обморок, он четыре дня обходился без воды, только сегодня напился, и поэтому, парни, кончайте со своими расспросами'.

Большую часть времени команда скучала, развлекая себя или игрой в карты, или турнирами по боям без правил. Очередной такой турнир состоялся примерно на полпути из Европы в Америку. На палубе мелом очертили круг диаметром около шести метров, в котором и дрались бойцы. Экипировка могла оказаться любой, но обязательным условием были обмотанные специальными бинтами руки. Кольца, у кого имелись, также предусматривалось в обязательном порядке снимать, во избежание нанесения травм. Тут же делались ставки в размере по пять долларов с носа. Победитель боя имел с каждой выигрышной ставки 30 процентов. Как я понял, фавориты давно были известны, поэтому на них и делались ставки в предварительных боях. А вот ближе к финалу исход поединка не был столь однозначным, и здесь кто-то из банкующих в случае удачи мог хорошо подняться. Но победитель, как я понял, практически всегда был один, а именно хорошо уже мне знакомый Ленни МакДауэлл. Парень, по возрасту, впрочем, уже входящий в категорию мужики — на вид ему было чуть за тридцать — дрался довольно профессионально, при этом не гнушаясь использовать и удары ногами. Но ногами по большей части обрабатывал ноги соперника, все это мне напомнило лоу-кики из арсенала тайских боксеров.

— Ну как тебе наш Ленни? — довольно ухмыляясь, поинтересовался у меня кэп после окончания финального поединка.

— Неплох, но против меня продержался бы от силы полминуты.

— Шутишь? — брови Уолкера поползли вверх. — Я, конечно, верю твоему рассказу, что ты уложил трех парней и девчонку, но Ленни — неофициальный чемпион Атлантики. Если ты не в курсе — а ты точно не в курсе — раз в год в порту Нью-Йорка проходит турнир лучших бойцов судоходной компании, который спонсируют сами же владельцы компании, братья Джон и Нэвилл Гардсмит, большие любители бокса. И в прошлом году Ленни уделал всех. Ему предлагали работу профессионального боксера, но он отказался, заявив, что живет морем. Он и впрямь морской волк, на суше больше недели не протянет, загнётся от тоски. Потому и холостой до сих пор.

Ещё спустя несколько дней я почувствовал, что практически полностью восстановился и стал тренироваться каждые утро и вечер. Глядя на меня, матросы предположили, что я решил поучаствовать в их турнире, который по традиции планировалось провести за сутки до прибытия в Нью-Йорк, тем самым символизируя прибытие в родную гавань. Я ответил, что в принципе не против подзаработать немного деньжат, выиграв турнир, и моё заявление было встречено дружным смехом.

— Ну-ну, посмотрим, как ты надерешь задницу нашему Ленни.

В указанное время команда имела возможность убедиться, что я слов на ветер не бросаю. Турнир я выиграл, проведя предварительный поединок, полуфинал и финал, в котором мне, естественно, противостоял 'вечный чемпион' Ленни. Хорошо, что мы не встретились в полуфинале, иначе решающий бой не вызвал бы такого ажиотажа. Я хоть и старался не полностью выкладываться в предыдущих боях, но мой уровень к финальной встрече любители такого рода поединков успели оценить по достоинству. А уж в бою с Ленни я показал, что такое российский спецназ, сдобренный всякого рода восточными штучками. Для начала немного повозился с противников в боксерском стиле, стараясь не попадать под его лоу-кики, а после этого несильно, но точно стал отключать МакДауэлла по частям. Сначала ударом в нервный узел обездвижил его правую руку, затем левую, а когда обе руки оппонента безвольно повисли, закончил дело тычком в солнечное сплетение, и Ленни просто осел на настил палубы. В итоге я, не имея ни цента, а лишь остатки советских рублей, поднялся сразу на 80 долларов.

Ленни заявил, что я выиграл нечестными приемами, но его никто не хотел слушать. А я уже думал о завтрашнем дне. Как-то меня встретит 'страна великих возможностей'? И как я буду оттуда помогать своей Родине, готовящейся к войне с самым сильным и страшным врагом в своей истории?

На следующее утро, едва рассвело, я уже стоял рядом с Уолкером в капитанской рубке, куда он меня милостиво пригласил, заметив, что я ежусь под накрапывающим дождиком. Мы шли вдоль береговой линии от самой границы с Канадой, и в какой-то момент в предрассветном тумане я увидел так хорошо знакомые мне очертания статуи Свободы, взметнувшей вверх свой каменный факел. Уолкер лично дал протяжный гудок, сигнализируя о прибытии судна в порт. Ну здравствуй, мать твою, Америка!

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ