Чудовище для своих [2014]

БОГДАН ДОРОШИН

ЧУДОВИЩЕ ДЛЯ СВОИХ

Влад де Шонс был не самым опытным следователем Ордена, но за последние годы ему не раз довелось доказывать на практике свою компетентность. Негромкие и незначительные дела раскрывались волшебником с блеском, а имя постепенно стало фигурировать на устах высшего начальства — архимагов. Они же и начали подкидывать молодому, но перспективному сотруднику дела посерьезнее.

И как правило — грязнее.

Находясь внутри самого обычного амбара, каких по сельской местности можно встретить великое множество, де Шонс крепко стискивал зубы и старался дышать исключительно ртом. Вокруг него царила картина, достойная кисти самого безумного из художников, в дополнение страдающего расстройством психики. И будь такой холст действительно написан, красная акварель преобладала бы в нем над всеми остальными цветами многократно.

— Уже третий случай, господин маг, — тихо прошептал констебль, специально прибывший из ближайшего крупного поселения — городка Миро. — Первые два случились в Гимме и Кальде, и все примерно... кгхм... по тому же сценарию.

— В тех деревнях был мой напарник, — кивнул де Шонс, которому казалось, что находится он на скотобойне. Вот только вокруг были разбросаны останки отнюдь не скотины. — Сколько тел?

— Сложно сказать. Мы... пока считаем. Но я... черт, извините, мне раньше не доводилось такого видывать! — выпалил констебль, протирая потный лоб платком. — Это не мог сделать человек, правда? Иначе вас бы не прислали. Орден не занимается...

— Это мог быть кто угодно, — скупо прервал констебля Влад. — Психов в нашем мире хватает.

Больше необходимого внутри оставаться де Шонс не хотел, а потому вскоре вышел на улицу. Все это время он стоически выносил трупный сырой запах, и, вдохнув чистого воздуха, едва не закашлялся. Вокруг амбара уже собралось изрядно народу. В целом — представители власти, в том числе и деревенская дружина, которая не столько помогала, сколько бессмысленно глазела во множество выпученных буркал. Раньше этим молодым, крепким ребятам доводилось разве что пьяных разнимать в таверне. А тут такое на голову свалилось...

— Что делать с местом происшествия? — чуть погодя спросил констебль, когда они отошли на порядочное расстояние от "кровавого" амбара.

— По вашему усмотрению. Все что хотел, я уже увидел.

Констебль кивнул. Руки у него дрожали, и даже мысли в голове не возникло поспорить со следователем из самого Ордена. Влад же подошел к забитому досками колодцу, у которого стоял знакомый ему человек, и поинтересовался:

— Что думаешь? Наше дело?

— Определенно, — отозвался Трэкс де Зонн. — Третье нападение за последние несколько месяцев это подтверждает.

— Значит, низшую нежить и фейри можно сбрасывать со счетов?

— Как и людей. Почерк знакомый, и мотив, увы, тоже. Убийства связаны, и то существо... оно сделает это снова. Но уже в другом месте.

— Уверен?

— Абсолютно, — лицо Трэкса де Зонна по обыкновению отображало безразличие. — После того, что произошло с владельцем амбара и его друзьями-фермерами, мирно распивающими вино после трудового дня, весь здешний фон словно в тумане. Отыскать новых жертв в таких условиях убийце будет очень сложно.

Особый следователь Ордена Влад де Шонс нахмурился.

— Я ничего не чувствую, — буркнул он.

— Разумеется нет, но тем не менее, это так. Чтобы перехватить нашего клиента, необходимо опередить его.

— Отыскать следующую жертву раньше, — понял Влад, искоса поглядывая как дружинники в нерешительности мнутся у амбара, перешептываясь.

— Верно. К счастью, благодаря тому количеству трупов, что тянутся за нашим убийцей, мы примерно знаем, кого оно выпило, а кого нет. Это поможет определить приблизительную ауру потенциальных целей. Более того: чувствуется, что наш убийца неопытен, либо ему не хватает сил. А значит, следующего нападения в ближайшие недели ждать не стоит. За это время нужно отыскать всех потенциальных жертв, кто подходит под критерий его отбора, и взять их под колпак.

— А потом прищучим гада, когда он за кем-то явится!

— Если получиться, — де Зонн криво усмехнулся. — В любом случае, здесь нам делать больше нечего. Нужно разделиться и изучить соседние поселения, где еще не случалось убийств. Их, насколько я могу судить по карте, штуки три-четыре?

— Две деревни и семь хуторов, раскиданных на территории в пятьдесят километров квадратных.

— И железная дорога их не связывает, верно? Забавно. Поедешь верхом, волшебник?

Владу не очень нравился навязанный Орденом напарник. Ему куда проще работалось, когда он действовал в одиночку. Но повышение по службе означало так же и повышенную опасность заданий, а в таких ситуациях принято работать попарно.

— А ты? — скрежетнул зубами де Шонс, перед глазами которого все еще стоял амбар и "красная акварель".

— А мне дороги не нужны, — де Зонн обнажил в улыбке зубы, ехидно взял под козырек, и двинулся в сторону проселочной дороги.

Влад неодобрительно глядел напарнику вслед.

* * *

Ночь была чудесна, она дышала волшебством. Теплый воздух вливался в легкие, наполняя их ароматом хвои, лесных ягод и пожухлой травы. Высоко в небе светила Серебряная луна. Неправдоподобно ярко и сочно, словно подстраиваясь под эмоции Элли. Зависнув на небосводе, месяц выступал единственным свидетелем их ночной прогулки. И словно подмигивал: "я все знаю, не думай, но... пусть. Сегодня можно. Ведь ты любишь его, верно?".

Элли смутилась подобных мыслей. Они с Генри уже некоторое время шли в молчании, наслаждаясь тишиной и редкими лесными звуками. Девушка украдкой взглянула на парня, не поворачивая головы. Ей захотелось улыбнуться. Странное чувство охватило ее, и в груди стало тесно сердцу, которое яростно отбивало ритм. Еще несколько месяцев назад Элли, привыкшая быть рассудительной и правильной, не смогла бы и представить, что ей судьбой выпадет идти близ опушки темного леса, да в обществе мужчины, а вот теперь...

Хотя Генри, конечно же, мужчиной еще не был. Возрастом этот не самый высокий парень недалеко ушел от нее, а Эллис лишь недавно выпало праздновать шестнадцатые именины. Но ни о чем таком девушка не думала. Все ее мысли занимала романтическая прогулка, где было место только для нее, его и проказницы луны. И не важно, что ночь, и плевать, что огни деревни давным-давно скрылись из виду, а глухая чаща поглядывает зловещим темным провалом, словно заманивая влюбленных в свои объятия.

Впрочем, Эллис не боялась. И не потому, что с ней был ее (эту сладостную мысль она несколько раз прокрутила в голове, смакуя каждую деталь) Генри, сколько оттого, что схожим маршрутом она не раз и даже не десять возвращалась домой. Их с родителями домик находился на отшибе, ибо папа занимался самой важной в мире профессией, благодаря которой из года в год он спасал сотни жизней. Так он сам говорил, и Элли ему всегда верила. Уже повзрослев, она поняла, что в словах отца была известная доля преувеличения, но героем в ее глазах он быть не перестал.

А являлся он садовником, но далеко не простым. На заднем дворе у семьи Элли росли чудные растения, листья которых очень ценились в алхимии, и шли в том числе на целебные снадобья. Назывались такие цветы гелус-долор, и требовали очень бережного ухода. Не любили шум и тянулись к небу лишь в самые лунные ночи, когда серебряный свет заливает землю подобно солнечным лучам. К тому же эти растения не дружили с влагой, окроме разве что сладкого вина, а потому отец соорудил для них некое подобие оранжереи. Каждый цветок гелус-долор имел собственное укрытие, личное жилище, куда не проникали ни дожди, ни дневной свет. А от шума и суеты цветы спасались далеким нахождением своего сада от деревни, где зарю оповещают петухи, ржут ежечасно лошади и мычат коровы, а от веселого шума детворы спрятаться можно разве что в каменных стенах храма. Но лишь до той поры пока звонарь не заиграет медную мелодию, отмерив бег солнца по небосводу и указывая жителям Сверчков, что трудовой день подошел к концу.

Странное чувство вдруг охватило Элли, мешая приятным мыслям. Между лопатками зачесалось, словно в спину ей уперся чей-то настырный и недружелюбный взгляд. Не останавливаясь, и не отнимая руки от изгиба локтя Генри, девушка украдкой посмотрела назад. Ее взгляд встретился с темной стеной леса, где высокие сосны лысыми пальцами смотрели в небосвод. Между стволами ей почудилось какой-то движение, и глаза Эллис расширились.

Генри, вероятно почувствовав страх своей спутницы, остановился.

— Что такое? — произнес он негромко, обернулся и напряженно вгляделся во тьму. Он смешно щурил глаза, в точности как отец, когда тот силился прочитать почту без очков. — Ты что-то увидела?

Девушке показалось, что в его голосе мелькнул испуг. Или скорее настороженность? Ее принц, конечно же, бояться не умеет!

— Да так, — уклончиво ответила Элли. — Показалось. Идем скорее. Прохладно.

Ей не хотелось стоять на одном месте, казалось, что чем быстрее она увидит вдалеке силуэт родительского дома, тем лучше. Их небольшая хижина, всего в один этаж высотой, находилась уже за следующим холмом. А там ей улыбнутся веселые огни в окнах, столь близкие и знакомые, что никакие плохие предчувствия не будут ей страшны.

И невидимые взгляды, преследующие Эллис уже не первую неделю, так же развеются дымом.

Но Генри двинулся далеко не сразу. Он стоял, важно вытянув шею и всматриваясь в кромку далекого леса, словно намереваясь отыскать там волка или медведя. Он был не здешним, и не знал, что Сверчки вполне обеспеченная деревня, территория которой окружена хоть и простыми, но защитными заклятиями. Ставил их опытный маг, а потому опасных зверей в округе не водилось.

Наконец Генри передернул плечами, и вспомнив, что на улице действительно прохладно, приобнял Эллис за плечи. Что это было за прикосновение! Сердце вновь гулко забилось в груди, а щеки вспыхнули ярким румянцем. Никогда раньше подобные ощущения не охватывали девушку, и ничего удивительного, что вскоре она совершенно забыла о навязчивом чувстве чужого взгляда. Генри ее защитит. Пока они вместе, ей ничего не грозит! Девушка чувствовала это тем неосознанным способом, который не иначе как женской интуицией объяснить невозможно.

Медленно идя вперед, пара оставляла за спиной угрюмый сосновый бор, а Эллис продолжала украдкой любоваться Генри, который казался в свете луны столь взрослым и мужественным, что мог бы сравниться с любым из сказочных героев, которыми изобиловали самые любимые ее книжки. Разумеется, вся эта литература в той или иной мере была про честь, дружбу и взаимопомощь, но в первую очередь — про любовь. Светлую и настоящую. Которая приходит лишь раз в жизни, и остается до самого последнего вздоха, который непременно будет разделен с любимым человеком.

Между тем Элли почему-то вспомнилась их первая с Генри встреча. Он ей не понравился. Он тогда мало кому понравился, а сельский староста и глава деревенской дружины даже хотели выгнать его взашей. Не потому, что подозревали юношу в дезертирстве из армии или в чем-то подобном, но предосторожности ради. Паренек явился один, без поклажи и одетый явно не по-походному. Выглядел он так, будто что-то искал, но увидев Сверчки решил остановиться и погостить именно в них. Возможно у него закончились деньги для дальнейшего путешествия на север, и он хотел подработать, а может быть у Генри были совершенно другие причины. Немногословный и не слишком-то приветливый, он попросил у старосты временного приюта, сказав, что уйдет после зимы. К всеобщему удивлению за него вступился плотник Голзмо, имеющий немалый вес в Сверчках, и вскоре пришелец поступил к нему на службу подмастерьем, чему все изумились еще больше.

С тех пор в деревне появился новый житель, а Элли, которую уже тогда мучило назойливое чувство невидимого взгляда, его избегала. Она считала, что новенький как-то связан с этим, что прибыл он в Сверчки отнюдь не случайно.

И так считала не она одна.

На фоне жутких слухов, что приходили в поселение вместе с бродячими торговцами и голубиной почтой, становилось ясно, что на севере неспокойно. Элли, разумеется, не посещала трактир, а родители не пересказывали ей ужасных подробностей, которыми изобиловали письма и чужие россказни, но у девушки было много подруг. От них она и узнала, что в Гимме, в Кальде, а следом и в Миллоке исчезают люди. Целыми группами. Джейни, одна из самых заядлых сплетниц Сверчков, даже утверждала, что несчастных терзают на куски неведомые животные, разбрасывая останки тел по всей округе.

Неудивительно, что с приходом Генри все в Сверчках встревожились, особенно староста и господин дружинник. Они не хотели неприятностей, боялись их, но в конечном итоге все же решили, что шестнадцатилетний юноша вряд ли для кого-то может представлять угрозу. Тем более что вскоре открылся весьма полезный талант пришельца: парень оказался искусен в резьбе по дереву, и на прилавках Голзмо появились столь красивые безделушки, что многие сами подивились такому чуду. Генри каким-то образом мог рисовать по дубу, кедру, липе, изображая что угодно и в мельчайших деталях. Это завораживало. Отец как-то признался Элли, что даже в городских магазинах подобного ни разу не встречал, а чтобы в такой глуши...

И пусть девушка остерегалась неведомого пришельца, она все же решила сама посмотреть на эти изделия, так как очень любила все необычное и странное.

Именно в лавке Голзмо они случайно и познакомились. И удивительная вещь: когда Генри оказался рядом, Эллис охватило такое ощущение спокойствия и умиротворенности, что все дурные мысли и предчувствия разом исчезли.

В том числе — таинственный взгляд исподтишка. Словно кто-то, тайком за ней шпионящий, вмиг скрылся, стоило лишь Генри оказаться поблизости. И это сыграло решающую роль в их дружбе. Они начали видеться чаще, стали улыбаться друг другу, а вскоре даже и убегать на окраину деревни, где им не мешали ни косые взгляды (ведь юноша все еще оставался чужаком), ни суетливость деревенских вечеров, где каждый был друг у друга на виду. Спустя несколько недель Элли начала относиться к пришельцу как к брату, даже не помышляя о чем-то большем.

До этого вечера. Или она поняла все куда раньше? А может... может в глубине души она знала о своей любви всегда, как только увидела его? Девушка еще раз украдкой посмотрела на профиль Генри, краснея от одних только мыслей, что она не хочет больше оставаться друзьями, а желает чего-то большего. Но... примет ли он это? Что ответит? А если ее порыв разобьется о глухую стену непонимания, что если он, вопреки всему, весной захочет уйти из Сверчков как и собирался?

До холма оставалось совсем чуть-чуть, и каждый шаг отмерялся гулким ударом сердца. Эллис хаотично размышляла над своей ситуацией. В тех книгах, что ей довелось читать, все происходило по-другому, естественным путем. Влюбленные просто целовались, а после жили долго и счастливо.

Может поцелуй действительно все изменит? Но что скажут мама и папа? Они ведь даже не знают, что их дочь не на празднике в кругу подруг, а идет в лунном море с парнем, которого они считают подозрительным и даже опасным. Разве они разрешат им пожениться?

От столь неслыханной мысли у девушки перехватило дыхание, и она порадовалась, что в свете луны невозможно разглядеть насколько пунцовым стало ее лицо. Свадьба... Раньше, еще несколько лет назад, она твердо решила, что никогда не выйдет замуж. Не дождутся! А тут сама подумала. Странно. Или нет? Что плохого в том, чтобы связать свою жизнь с любимым человеком?

Но прежде, резонно решила девушка, нужно убедиться, что рядом с ней идет ТОТ САМЫЙ мужчина. С этой мыслью Элли и отстранилась от столь манящего объятия Генри, и отошла на несколько шагов. Подмастерье (или все же мастер?) плотника удивленно остановился, поглядев на свою спутницу слегка настороженным взглядом. Его глаза вновь так знакомо сощурились. У Эллис промелькнула мысль, что ему пошли бы очки. Не круглые и большие, как у отца, а продолговатые полустекла, которые она однажды видела на раскладке у торговца.

— Генри, — произнесла она чуточку сбивчиво. — Скажи, ты... что ты чувствуешь... э-мм... — видя, что он удивляется все больше, Элли запаниковала и выпалила: — Закрой глаза!

Ей вдруг показалось, что сейчас он рассмеется, отшутится и вся та магия, что захватила ее душу, будет повержена этим ударом. Мысленно отсчитывая сердечный ритм и прикусив губу, она всматривалась в столь любимое лицо мужчины. Ее мужчины. Ведь он должен...

И тут он закрыл глаза. Сначала удивился, конечно, его брови поползи вверх, но... закрыл! И Эллис, боясь собственной смелости, наглости и беспечности, быстро приблизилась к нему. Сердце продолжало бешено стучать, а пальцы левой руки судорожно ухватились за его кисть. Но прежде чем Генри что-то понял, Элли подалась вперед и поцеловала его.

Впервые в жизни она целовала кого-то ТАК, с мыслью о продолжении. Она закрыла глаза, и не видела его лица. Лишь ее губы чувствовали сжатую полоску чужого рта, и от этого девушку охватило отчаяние. Она хотела уже отстраниться, как ощутила, что его губы разошлись. Он отвечал на поцелуй! И Элли переполнило счастье, внутри у нее заполыхал всепоглощающий огонь, которая не могла погасить даже врожденная стыдливость.

Завершив поцелуй, девушка сделала шаг назад, выжидательно поглядев своими большими глазами на Генри. Пальцы ее рук тем временем были накрепко переплетены за спиной, ожидая вердикта. Но первой заговорить Элли не решалась. Она не знала, что говорить в таких ситуациях, и боялась все испортить.

Генри между тем медленно прикоснулся двумя пальцами к своим губам, словно не поверив в произошедшее. Его глаза все это время смотрели на нее, и в них кроме удивления было кое-что еще. Нечто, что Эллис с легкостью готова была принять за любовь. Потому что ей этого очень хотелось. Ведь недаром мама говорила, что мужчинам нужно время, чтобы понять, что твориться в их сердцах. А потому Элли и не обиделась на следующий вопрос.

— Ты чего? — кажется, он был обескуражен.

— Ничего! — быстро выпалила девушка. — Захотела тебя поцеловать! Запрещено что ли?

— Нет, — все так же ошалело ответствовал он.

— Ну вот и нечего лишний раз заострять на этом внимание! Холодно, ты разве не помнишь?

Она надула губки, предварительно скрестив руки на груди, а после сама прыгнула под его руку. Генри приобнял ее и Эллис улыбнулась. Ее глаза сверкали блеском первопроходца, а от невиданного доселе чувства дрожало все ее тело. К счастью, Генри принял это за зябкость, и они пошли дальше. Но с молчанием Элли больше мириться не желала.

— А тебе... ну...

— М-м?

— Понравилось?

Она подняла на него требовательный взгляд. Все же он был выше, подумалось девушке сразу, его подбородок находился аккурат на уровне ее глаз.

— Да, — наконец произнес он, и в его голосе прозвучала едва уловимая грусть. — Я... ты очень дорога мне... Элли.

Услышав подобное, Эллис тут же остановилась, и они поцеловались вновь. На этот раз поцелуй вышел более долгим и страстным, и девушка почувствовала, что внутри у нее просыпается нечто, чего раньше она не замечала. Жгучее желание не отпускать, притянуть к себе, почувствовать сильные руки на талии, еще ниже...

Но все закончилось очень целомудренно. Улыбаясь, они отстранились друг от друга, и Эллис быстро спросила:

— Придешь к нам ужинать на днях? Ну... если я уговорю папу с мамой... они не очень тебя воспринимают... ну там всякие слухи, кривотолки...

Она поймала себя на том, что несет полную чушь. Но Генри улыбнулся кончиком губ, и важно кивнул:

— Разумеется приду, моя леди. И поставлю себя самым благовоспитанным из людей! Даже дворяне обзавидуются моим манерам, честное слово!

— Дворян лучше не вспоминай, — наставительно проинструктирова Эллис. — Папа их не любит.

— Да их никто не любит, — совершенно искренне согласился Генри, и они рассмеялись. Весело и непринужденно.

Обогнув холм, Элли махнула рукой в сторону дома и произнесла, все еще не в силах отойти от пережитых ощущений:

— Дальше тебе лучше не ходить. Папа жутко рассердится, если увидит нас вместе. Но, когда вы подружитесь, я тебе обязательно покажу его сад. Там растут гелус-долор. Очень важный ингредиент для целебных зелий, между прочим. А еще эти растения очень красивы.

Генри кивнул, оставшись стоять на месте. Судя по всему, он хотел проводить ее до двери если не лично, то хотя бы глазами. Луна над головой светила чрезвычайно ярко, и Эллис быстро отыскала знакомую тропинку. Но когда она посмотрела на небольшой домик, к которому та вела, нечто насторожило ее.

— Странно...

— Что такое? — тут же откликнулся Генри. В его голосе чувствовалось беспокойство.

— Свет в окнах. Он не горит.

— Так ведь поздний вечер. Может все спят уже?

— Может быть, — согласилась девушка, хотя прекрасно знала, что в подобные ночи, когда луна не прячется за облаками и светит ярко, отец до самого рассвета будет копошиться в саду, ухаживая за гелус-долор. И раньше он всегда оставлял в окне небольшую сферу-артефакт, где был заключен их домашний фейри. Если сферу хорошенько потрясти, то волшебный озорник в ярости заметается по своей хрустальной темнице, источая ярчайший свет, а его пыльца будет давать освещение еще как минимум несколько часов. — Ну ладно. Я пошла? Увидимся завтра?

Но Генри решительно замотал головой.

— Я с тобой. Тихонько. До двери провожу и все.

Она обрадовалась его заботе, но нехорошее предчувствие все же не отпускало. Вдруг отец их застукает?

Не успели они пройти и половины дороги, как Элли ощутила на запястье стальную хватку.

— Что такое? — шепотом спросила девушка, немного даже рассердившись. Его жест был грубым.

— Дверь, — тихо прошептал Генри, с прищуром разглядывая одноэтажную хижину с деревянным крыльцом, черепичной крышей и несколькими окнами. — Она приоткрыта. Это нормально?

Элли медленно, словно в вязком сне, покачала головой. По спине прошлись мурашки, и девушка сама не могла понять, что ее так испугало.

* * *

Влад сидел за угловым столиком и барабанил пальцами в такт музыке. Ему нравилось находиться в подобных местах, где традиции оставались неизменными, несмотря на смену множества поколений. Это в магических городах, где волшебство витает в воздухе словно дым возле оружейной, веяния моды заставляют хозяев всевозможных кабаков, рестораций и клубов изворачиваться в поисках новых решений, дабы развлекать высокую публику. В деревнях с этим проще, и вместо всевозможных виол, арф и клавесинов, в зале трактира играла несколько подзабытая мелодия лютни вперемешку с дыханием флейты. Не то, чтобы местные музыканты отличались особой искусностью (здесь у них наблюдались определенные проблемы), но Владу нравилось. Главное с душой, решил он, а остальное не важно.

Да и в трактирах, где на полу солома, а за освещение отвечают пусть и алхимические, но самые приземленные свечи, маг не бывал давно. В зале слышался гогот, чье-то пьяное гиканье и звонкий смех какой-то девицы, позволившей себе засидеться допоздна в компании молодых людей. Да Влад и сам прекрасно понимал, почему в зале так людно. Он не столько ловил, сколько чувствовал чужие взгляды. Зачастую любопытные, иногда угрюмые, и лишь один — раздраженный. Выявить кому принадлежит последний, волшебник не мог при всем желании, но подозревал, что здесь не обошлось без высокого увальня, кажется, сына мясника. Влад на всякий случай прощупал его ауру и действительно уловил обиду. Вероятно он из тех, кому не нравятся люди, столь разительно отличающиеся от привычных ему архетипов.

— Не будь я магом, — вздохнул де Шонс в пивную пенку, делая заодно и глоток, — то получил бы в зубы. Ставлю золотой в пользу такой догадки.

То, что особого следователя Ордена хорошо примут в Сверчках, Влад нисколько не сомневался. Не раз и не два ему приходилось пользоваться своим положением, и неизменно он получал если и не полное, то сотрудничество. Его контору не везде любили, скорее даже наоборот, слишком уж большой властью пользовался Орден, но если где-то начинало попахивать жареным, люди неизменно посылали за знающими специалистами. Ибо справляться самолично с потусторонним, мистическим и опасным зачастую себе дороже.

Вот и староста с этим боровом "главой деревенского ополчения" несказанно обрадовались приезду высокого гостя. Им даже не пришлось показывать рунный медальон, удостоверяющий личность, они поверили и так. Слишком уж испугались новостей, что пришли в их мирное царство сна. И пусть ни в Гимме, ни в Кальде, ни тем более в Миллоке, где было больше всего жертв, эти люди не были, их пугала одна лишь перспектива, что зло явится и к ним. В беседе с этими господами Влад выказал полную уверенность, что ситуация под контролем и солгал, что сведения с юга несколько преувеличены.

Сеять панику попусту он не желал, это лишь помешало бы его работе.

— Прошу, господин маг, — перед Владом опустилась оловянная тарелка с капустой, домашними колбасками и картофелем, поджаренным на сале. — Ой! Я хотела сказать милорд де Шонс!

Вышеназванный де Шонс с интересом поглядел на женщину средних лет, еще симпатичную, но уже с ореолом морщин у глаз и в складках губ. Нет, кажется не издевается. Действительно считает, что определение "милорд" к "господину магу" обязательно. Хотя о том, что двадцать два года назад произошла революция, после которой дворяне потеряли свое значение как социальный институт, знали даже в такой глухомани как эта. Вероятно элемент вежливости, решил наконец Влад, не собираясь тем не менее просвещать хозяйку о том, что свою громкую фамилию с приставкой "де" он придумал себе сам после окончания Академии. Ведь не смотря на мнимое равенство и братство, в миру не стали больше уважать людей без громкого имени.

— Выглядит аппетитно, — Влад вдохнул пар, исходящий от тарелки и действительно почувствовал, как во рту ускорилось слюноотделение.

— Ну разумеется, господин... милорд маг! — тут же поправилась хозяйка, расплывшись в натужной улыбке; ей очень не хотелось ударить перед столь важным гостем в грязь лицом. — У нас все натуральное, домашнее. Никакой примеси алхимии, боги упаси!

— Верю. В этом я кое-что смыслю. Много лет провел в Торгете, причем бывал и в таких кварталах, куда лучше не заходить. Но что поделать? Народу там — через край. Всем кушать надо, и без магии не обойдешься.

То, что Торгет не самый крупный город с населением всего в семьсот тысяч, Влад так же не стал распространяться. Для этой женщины и такое количество показалось бы космическим, вздумай он озвучить эту цифру. Да и что поделаешь с деревенскими? У них из удобств, предоставляемых магией, самый минимум. Разве что услугами некомпетентных чародеев пользуются, накладывая чары на огороды, поля, сады, оси повозок и тому подобное. Вон даже ванную, которую Влад заказал сразу же по прибытии, приходилось дожидаться около часа. Пока нагреют воду, пока натаскают наверх, пока то да се. В целом — бессмысленная рутина, которую можно было бы решить путем установки огненной руны или сферы искр. Хотя о чем это он? Здесь даже водопровода нет!

— Вы к нам надолго, в Сверчки-то? — хозяйка наконец решила задать мучивший ее вопрос. — Мы все видели как вы вот за этим самым столом с господином старостой и господином Вольфом общались. Я к тому это... ну как бы выразиться... по службе ль, или отдыхать?

Влад чуть не прыснул, но вовремя сдержался. Отдыхать? Здесь? Да она вероятно шутит! Сюда даже локомотивы, работающие на алхимической турбине, не ездят, воздушные суда не летают, ибо портов-под-небесами не сыскать, а самодвижущиеся повозки сломаются еще на подходе. Чтобы прибыть в это захолустье Владу пришлось воспользоваться почтовой каретой, а после — пересесть на верховую лошадь, которой он правил постольку-поскольку. И эта женщина еще спрашивает!..

— Я здесь по делам, — важно ответил он, делая очередной глоток. Местное пиво ему нравилось. Действительно нет алхимических примесей. Несомненный (если не единственный) плюс глубинки перед большими метрополиями. — Возможно вы слышали...

— Да-да! — с жаром воскликнула хозяйка, присев на краешек скамейки. — Мы всей деревней только и говорим о том, что же случилось в Гимме, Миллоке и...

Она запнулась, явно не в силах вспомнить название одной из соседских деревень, находящейся всего в двадцати километрах от Сверчков.

— Кальде, — подсказал Влад, и сразу предостерег: — Но я не могу обсуждать с вами предмет своего расследования. Правда, кое-что все же скажу. Точнее у меня есть к вам просьба.

— Да?

— Если вы заметите нечто странное, — начал издалека Влад, — то обязательно сообщите об этом мне. Я имею ввиду: любую мелочь. Даже если ставни ни с того ни с сего начнут хлопать, и вы будете грешить на ветер, — докладывайте. И остальным передайте. Но... — тут маг поспешно отгородился ладонью, представив, как его утопят в мнимых подозрениях, — эту важную миссию я возлагаю на вас. Слушайте, собирайте сплетни, систематизируйте, а после, одной кипой, выкладывайте мне. Договорились?

— Конечно, милорд маг. Можете на меня рассчитывать.

— Вот и славно, дорогуша. А пока... принесите-ка мне еще пива. А то заканчивается, — в подтверждение своих слов особый следователь Ордена побултыхал наполовину пустой кружкой.

Хозяйка бросилась выполнять просьбу столь стремительно, словно он ее ошпарил кипятком. Влад неодобрительно посмотрел ей вслед. Ему не нравились люди, готовые расстилаться, словно ковер в прихожей, перед людьми, что стоят выше по положению. Даже упитый сын мясника, ненавидевший его за щегольской наряд, модную шляпу и дорогие украшения, был ему ближе. Тот хотя бы искренен в своих чувствах. Впрочем, Владу хватало презрения на свой век, а потому он не стал проявлять своих чувств вслух, и тем более не стал никого поучать. Каждый сам должен знать, как жить. Кому-то уготовано место в тени, кому-то под солнцем, но каждого в итоге ждет сырая земля.

Местные музыканты, больше смахивающие на фермеров своей простецкой одеждой, между тем сменили ритм мелодий от лирических до заводных. Ну разумеется, публика-то уже не первый час сидит, пора на мутную голову в пляс пускаться, показывать мастерство нетрезвого танца. Влад усмехнулся, делая глоток. Сам он напиваться не собирался. Еще одну кружечку, ну максимум две и на второй этаж, знакомится с местной постелью. Клопов, если что, он перебить сможет и сам, главное с исходящей энергией не переборщить, а то придется за порченую мебель платить.

И только де Шонс подумал об отдыхе, как мизинец на его правой руке взорвался адской болью. Не ожидая такой подставы, особый следователь вскочил на ноги, переворачивая кружку с остатками пива прямо себе на штаны.

— Твою ж ты мать!.. — ругнулся волшебник, неосознанно добавив парочку особо грязных словечек в довесок. — Почему так сильно?

Перстень с крупным рубином жег кожу, и де Шонс в раздражении стянул его с пальца. Температура была такова, что мизинец раскраснелся, но больше всего Влада бесил тот факт, что в этом чужой вины нет. Только его собственная невнимательность. Нечего расслабляться! Он ведь при исполнении!

В дополнение ко всему маг заметил, что завсегдатаи трактира пялятся на него. Подняв руку, он нервно махнул им, мол, все в порядке, продолжайте пить и веселиться. Находись он сейчас в одной из рестораций Торгета, где кельнеры порой одеваются дороже чем он, то без скандала не обошлось бы. За ругань его вежливо бы выпроводили вон, а тут ничего, словно и не заметили.

Схватив со стола шляпу, Влад двинулся к входной двери. Потом резко остановился и вернулся к столу, где наколол на двузубую вилку колбаску и мощно заработал челюстями. Исполнять свой долг на голодный желудок он не любил, тем более что с дороги пообедать так толком и не удалось.

Хозяйка вернулась в тот момент, когда Влад снова собирался двинуться к выходу.

— Ваше пиво, милорд? — она протянула ему кружку.

— Спешу, — коротко бросил маг. — Отнесите его вон тому парню, с отвислыми щеками. За мой счет.

— А вы...

Но дослушивать Влад не стал, вырвался в ночь, подивившись ярко светящей луне. В такие ночи ничего хорошего ждать зачастую не приходиться, но на своей службе он привык ко всякому. Взглянув на перстень, маг Ордена вновь натянул его на мизинец, частично блокировав исходящую от него мощь. Впрочем, рубин уже остывал и сам.

Выбежав на центральную улицу, где сиротливо горел алхимический фонарь, Влад огляделся. Он не мог определить направление. Повертевшись на каблуках, он посмотрел во все стороны, не обделив ни юг с севером, ни запад с востоком. Артефакт сработал очень мощно, но на локализацию вспышки требовалось время.

Одно Влад знал точно: раз рубин раскалился до красна, то тварь, что свела в могилу тринадцать человек, вновь вышла на охоту.

* * *

Никогда еще родной дом не казался ей таким чужим и незнакомым. Внутри царила пугающая темень, и лишь благодаря лунному свету, вливающемуся в дверной проем и не забранные ставнями окна, можно было различить внутреннее убранство. Контуры гостиной были знакомы: глиняные стены, небольших размеров дубовый стол у окна, лестница ведущая на полати, а так же подвешенные к потолочным крючьям клети, где мать держала почтовых голубей. Впрочем, сейчас птиц видно не было, да Элли и не особо обратила на это внимания. Куда больше девушку занимала полная разруха, царящая внутри. Ящики сломаны, табуреты перевернуты, хрустальный шар с фейри разбит. По полу разбросана разная мелочь: осколки посуды, ворохи изодранной одежды, треснувший ларец, где мать прятала свои нехитрые украшения.

Эллис прошла лишь несколько метров, а после остановилась испуганным зверьком. Интуитивно она посмотрела на Генри. Он был неподалеку, но исступленно молчал. Сейчас девушке как никогда требовались слова поддержки, она безумно хотела, чтобы ей объяснили, что все это значит. Утешили, приласкали и успокоили. Сообщили, что это не ее дом, что она заблудилась и забрела не туда. Ведь может такое быть? Вполне, почему нет?

Когда Элли заговорила, голос ее дрожал:

— Это... мой дом? Н-но где же п-папа и мама? И почему здесь такой погром? В Сверчках не бывает воров. У н-нас все свои.

Ей ответила лишь тишина, и девушка медленно подошла к серванту, одна дверца которого висела на поврежденных петлях. Мысли путались, завертевшись в бурном водовороте хаоса, где важные вопросы неизбежно смешивались с совсем незначительными, приземленными. Элли вдруг страшно заинтересовало, что же случилось с ее книгами, а так же резными фигурками, изображающими рыцарей, принцесс, шутов и придворных. Она сделала несколько шагов, и почувствовала, что подошвы ее сапожек неохотно отлепляются от досок. На полу было разлито что-то вязкое. Варенье? Но вся консервация хранилась в погребе, ей нечего делать здесь...

Словно в тумане девушка поглядела под ноги, силясь разобрать, в чем стоит. Поводила носком по липкой луже, но лунного освещения не хватало. Мозг не подчинялся ей, и упорно твердил, что это сон, обычный кошмар. Сердце при этом сжималось уже не счастливо, но болезненно. Элли хотела спросить у Генри, где ее родители, но передумала. Ноги сами поплелись в сторону задней двери, вдоль липких пятен на полу. Запах стоял сырой и приторный. Незнакомый. Может ее родители спят? Она найдет их в спальне, спросит что произошло...

Генри все это время смотрел девушке вслед. Его лицо приобрело жесткие черты, глаза наполнились неестественной глубиной. Он видел, как ее фигура исчезает в темном проеме двери, ведущей в смежную комнату. Видел как Эллис, словно пьяная, пытается отыскать серную соломку и с ее помощью зажечь свечу. Руки ее дрожали, а от удушливой вони лицо вытягивалось все сильней. Наконец она повернула голову в сторону широкой кровати, где ей так нравилось располагаться между папой и мамой в детские годы...

И закричала.

Крик этот был пронзительный и глубокий. В нем не было ничего осознанного, лишь интуитивное проявление горя, шока и недоверия. И длился он неправдоподобно долго. Когда воздух в легких закончился, Элли на мгновение замолчала, но лишь затем, чтобы закричать с новой силой. Раненой кошкой она выплескивала свое чувство на стены, мебель, окровавленный пол.

Потом надолго затихла, погружая отцовский дом в тишину. Где-то мерно переключались стрелки механических часов, отсчитывая секунды. Вероятно они не попались под руку того, кто учинил этот жуткий разгром.

— Генри, — слабо позвала девушка, появляясь в дверях родительской спальни. Она была бледна, словно призрак. — Т-там... к-какие-то люди. Они мертвые, Генри. Кажется... это действительно так. Где мои родители, Г-генри? Где мама с папой?

Глаза Эллис были широко раскрыты, зрачки не фокусировались ни на чем. Она медленно сделала несколько шагов, но остановилась. Сквозь шок, сковавший все ее члены, девушка неожиданно ощутила чувство опасности. Взглянула на Генри, чей силуэт терялся в тени, ибо яркий лунный свет лился ему прямо в спину. Он стоял там же, у входа, и за все время, кажется, не сдвинулся даже на сантиметр. Она попыталась разглядеть его лицо, но не сумела. Сплошной мрак, в котором едва проглядывалась белизна белков. Но глаза ее любимого теперь выглядели совершенно иначе. Возможно из-за пережитого потрясения, но Элли готова была поклясться, что в них появился перламутровый отблеск.

И именно в этот момент чувство, что за ней наблюдает кто-то невидимый, вернулось. Холодок прошелся от поясницы до самого затылка, в животе тугим узлом скрутился страх. Если раньше Элли чувствовала лишь назойливое эхо, недокучливое и пугающее, то теперь все ее рецепторы кричали только об одном: беги, спасайся! Прямо сейчас и не смотря ни на что.

Но человек, которого она любила, ее мужчина, стоял в самых дверях, загораживая единственный выход. Паническая нотка мысли быстро пронеслась в голове: а ведь Джейни, эта глупая, болтливая сплетница как-то говорила ей, что в Кальде видели некий силуэт возле места преступления. Невысокий, щуплый, подвижный. Он мог бы принадлежать молодому человеку лет шестнадцати-семнадцати.

Он мог бы принадлежать Генри.

— Что с моими родителями? Они в деревне, правда? Небось пьют эль тетки Руты в таверне, — последовал нервный смешок. — Я-я знаю, это не они в той комнате! Кто-то другой! Надо их найти. Сейчас же...

Эллис сделала неуверенный шаг, но тут же замерла на месте, потому что Генри заговорил. Колючим и неприветливым голосом, в котором не было теплоты.

— Стой на месте. Иначе — уничтожу!

* * *

Войдя в дом, он оставался спокойным, пусть и знал, что здесь произошло. Почувствовал то количество страха и страданий, исходящее от человеческой крови. Она уже остыла, но все еще хранила ауру убитых людей. Ему потребовалось все самообладание, чтобы не обращать на нее внимания. Остановившись в дверном проеме, он застыл статуей, наблюдая за метаниями несчастной девочки. Она не могла понять, что произошло, была в шоке, и всеми силами пыталась поверить, что находится лишь в дурном сне.

Но это был не сон.

Родители Эллис находились в соседней комнате, разорванные на куски, предварительно пережившие момент жути, который наступает лишь при встрече с чем-то действительно ужасным. "Генри" подумал, что от такой смерти старики вполне могли перевоплотиться "тенями", но проверять эту теорию не спешил.

Потому как убийца до сих пор находился в доме. Он... точнее она... никуда не ушел, поджидая в темноте задней комнаты новых жертв. "Генри" беспристрастно смотрел на женщину, чье горло было располосовано до кости, руки и ноги в синяках, а губы прокусаны. Она сохраняла всю печать боли и страха, который сопутствовал ей до самого конца. Пока ее не убили. И пока она не очнулась вновь. Напуганная, истерзанная, голодная.

Элли прошла мимо убийцы своих родителей, не заметив ее. "Генри" не удивился. Не каждому из людей дано различать "теней", ибо находятся они на ином пласте мироздания. Кто-то их называет призраками, кто-то духами, кто-то бессмертным ужасом, но правда всегда прозаичнее домыслов. "Тени" — существа Параллельного мира, те, кто вовремя не ушел. Кто испугался идти дальше.

Призрак женщины долгое время скалился, судорожно расцарапывая свои бледные руки. Ей было плохо, не хватало энергии, подпитки. Ауры только что убитых оказались несовместимы с ее сущностью, и облегчения она не испытала. Не смогла проглотить, пожрать души. А потому она и дрожит, потому и силится вновь соскрести силы, дабы пусть и на мгновение, но стать материальной. Тогда она сможет напасть вновь, и уж в этот раз...

Когда Элли издала свой протяжный, полный боли вопль, женщина с перерезанным горлом ликующе заулыбалась. Она не обращала внимания на "Генри". В ее разумении он был таким же человеком. Таким же ужином, но девчонка — определенно вкуснее. Она полна эмоций, а для "теней" это сродни запаху горячей пищи. Ароматной и хорошо приготовленной.

— Генри. Т-там... к-какие-то люди. Они мертвые, Генри.

Он не ответил. Продолжал пристально следить за "тенью", изучая каждую деталь. И уродливую рану на шее, и затравленные глаза, разорванный подол юбки. Эта женщина встретила нелегкую смерть, но, увы, подобное не может служить оправданием. Человеческие законы в этом плане единодушны. Жители Параллели не имеют права убивать в мире живых, иначе за ними придут и уничтожат.

Эллис тем временем продолжала что-то говорить. Она несла чепуху, отрицала очевидное. Не хотела верить в катастрофу, разом обрушившую ее жизнь. А мертвая женщина невидимой угрозой продолжала стоять за ее спиной. Было видно, что она уже почти собралась с силами и готова напасть. Еще немного и...

И тут "тень" увидела, что он смотрит прямо на нее. Не на испуганную девчонку, которая через секунду превратится в фарш, не на разруху в комнате, и даже не на липкую кровь, которой на полу и стенах оказалось в избытке. На нее. Призрака! Женщину подобное озадачило, хищный оскал почти исчез с ее полубезумного лица.

— Стой на месте, иначе уничтожу! — предупредил "Генри", обращаясь к бесплотной покойнице.

Та шарахнулась в сторону, насквозь проплыв через стол и мелкую утварь. Еще ни разу с момента ее смерти никто не мог ее увидеть. Лишь когда она сама этого хотела, в те мгновения, когда отнимала чужие жизни, силясь насытиться чужими аурами.

— Ты кто? — настороженно прохрипела "тень".

И "Генри" продемонстрировал.

В мгновение ока ушел на тот же пласт мироздания, где находилась его визави. Стал бесплотным духом, разом растворяясь в воздухе. Краем сознания он отметил, что Эллис, для которой он просто исчез словно мираж, вновь дико закричала, отступая назад и выставив перед собой руки.

Мир не изменился, разве что в его сознании. Теперь он сам выбирал краски и оттенки, но предпочитал ничего не трогать. Прослойка между миром живых и Параллелью была сугубо условной, и законы здесь были так же свои. "Генри" доказал это, сделав несколько шагов по направлению к женщине-убийце, пройдя попутно Эллис насквозь. Та ничего не ощутила, разве что легкий холодок.

— Т-ты! — палец женщины, на конце которого виднелся сломанный ноготь, поднялся в его сторону. — Такой же... как я! Мы оба... призраки!

— "Тени", — холодно поправил "Генри". — Хотя название сути не меняет.

— Но ты живой! Я видела! Материальный!.. как же жжет, — женщина вновь вцепилась пальцами в свою бледную, бесплотную кожу. — Что со мной происходит? Где я? Почему... сквозь стены... сквозь людей... умею летать... и этот голод! И боль. Почему мне так больно?!

"Генри" позволил себе улыбку, но далеко не веселую, и тем более не дружелюбную. Он присел на один из уцелевших стульев, и тот охотно принял его несуществующий вес. В изнанке свои законы.

— Тебе не хватает энергии. Окружающий мир тянет из тебя последние силы. Чтобы боль ушла, необходимо подпитываться.

— Чем? — быстро спросила женщина, затравленно глядя на него. Кажется ей было страшно. От былого задора хищника не осталось и следа. — Людьми?

— Плоть не имеет значения, — безразлично отозвался "Генри". — Но вот души — да. Каждый живущий в этом мире вмещает в себе бессмертную ауру, которая и является единственной пищей для нас, "теней". Без нее в этом мире существовать невозможно.

— Взгляни! — женщина в отчаянии развела руками, демонстрируя учиненный беспорядок и расчлененные трупы. — Не помогло! Раньше помогало, а сейчас нет! Меня влекло в этот дом, именно сюда! Не понимаю. Ничего... не... понимаю... как же жжет, щиплет... ар-аарр!

"Генри" безразлично взглянул на убитых, вновь заметив остаточный след ауры, аппетитный и манящий. Подобное искушение лишь вызвало раздражение, отчего юный лоб поморщился.

— Не каждый смертный подходит для утоления голода, — пояснил он. — Иначе все было бы слишком просто, не находишь? Будь так, "тени" великолепно чувствовали бы себя не только в Параллели, но и здесь. Совместимость душ очень сложная штука, и забивать тебе голову этими материями я не стану. Все равно это бессмысленно. Обратной дороги нет.

— Но меня влекло сюда! — вспылила убитая женщина, взмахнув рукой. В реальном мире от этого движения по комнате прошелся ветерок. — Я чувствую. До сих пор! Это девчонка, да?! Она? А те двое... мужчина и женщина... были пустыми оболочками, фальшивкой!

— Не фальшивкой, — поморщился "Генри". — "Тени" различаются между собой, и не только по силе. Что одному есть нельзя, другому пиршеством будет. Лишь в Параллели все иначе. Там энергия одинакова для всех, там хорошо. И боли нет.

— Что за Параллель? — насторожилась убийца, но глаза ее вновь начали следить за Элли, которая забилась в угол, прижав к груди какую-то книгу, вероятно священные псалмы. — Как ее найти?

— Это мир "теней". В него попадают лишь избранные, те, кто умер на пике эмоций. Неважно каких, но чаще — негативных. По статистике на одну "тень" приходится двадцать тысяч мертвецов.

— И что это значит?

— То, что лишь очень немногие могут сохранить свое сознание после смерти. Стать чем-то большим.

— А остальные?

— Уходят. И не спрашивай куда, я не знаю. Никто не знает. Даже самые древние из нас. Особенно самые древние, — с горечью добавил "Генри", припомнив нечто давно забытое.

Женщина прошлась по комнате, неосознанно левитируя над полом. Она была в волнении. Голодный блеск в ее глазах не исчез, но в голове появились и другие мысли.

— Как попасть в эту Параллель? Если там нет боли... если там хорошо...

— Мне известно два способа, — "Генри" флегматично поднял соответствующее количество пальцев. — Первый: тебя должен кто-то проводить. Такая же "тень", но более опытная и сильная. Второй: ты завершишь незаконченные дела, те, что вызвали ту бурю эмоции, которой сопровождалась твоя смерть. Это может быть все что угодно, но зачастую — месть.

— Ублюдки убившие и изнасиловавшие меня, — прошипела призрак с яростью. — Ненавижу! И, — она вдруг стала очень неуверенной, — я не знаю, где они сейчас.

— Ты могла бы их найти, — пожал плечами "Генри". — Если бы успела. Когда окружающий мир высосет из тебя последние силы, ты развоплотишься. Отправишься туда, куда уходит большинство из живущих. В черную неизвестность.

— Я отыщу их! — прохрипела "тень" женщины, сцепив зубы. — Или... или ты мог бы меня провести в эту Параллель! Я не забуду этого!..

— О, так бы и случилось, поверь мне, — на его лице появилась не самая приятная из улыбок. — Но только в том случае, если бы я нашел тебя раньше, чем ты совершила все те жуткие убийства. Теперь же тебя ждет... тьма. Или лучше сказать окончательная смерть?

Женщина с шипением кошки отскочила от собеседника, ожидая, что он тут же ее атакует, но ошиблась. "Генри" даже позы не сменил, развалившись на стуле и разве что ногу за ногу не закинув. Он был спокоен, и это настораживало ее.

— Какое тебе дело до смертных? Ты ведь сам знаешь КАКОВА боль! Сколь тягостны мучения! Я не в силах была удержаться! Меня жгло, словно внутрь залили кипящее масло, зажгли алхимический огонь!

— Я не судья, но исполнитель.

— Перед лицом какого закона?! — призрак закричала так громко, что ставни в доме захлопали и стало холодно. Это еще больше напугало бедняжку Элли, которая дрожала всем телом и громко читала бессмысленные молитвы. — Я сама видела твою материальную оболочку! Ты расхаживал под ручку с этой девкой несколько недель, словно сотканный из плоти и крови! А знаешь, что это значит?

— М-м?

— Это значит, что ты отнял для этого чужую энергию! Много! Убил бесчисленное количество безвинных людей, которых сейчас столь лицемерно защищаешь! Разве я не права?! Ты — худшее зло!

"Генри" некоторое время смотрел на собеседницу. Смотрел удивленно, с интересом. Он не мог понять, почему это существо цепляется за жизнь, ведь она еще не поняла, что значит быть "тенью". Не увидела новых граней, не заглянула сквозь изнанку в Параллель. Она не знает, чего он ее собирается лишить. И, тем более, не осознает каким жутким способом.

На мгновение ему стало жаль ее, эту женщину, беспощадно уничтожившую свыше дюжины людей.

— Все еще хуже, чем ты говоришь, — тихо произнес он, чувствуя себя отчего-то погано. — Я питаюсь не людьми. Я питаюсь "тенями".

* * *

Женщина-призрак атаковала быстро и без всяких переходов. Ею руководила ярость, и именно она придавала ей сил. Дикий вопль ударной волной разошелся по комнате, а руки несколько раз полоснули то место, где еще недавно сидел "Генри". Вслед за ее пальцами тянулся белесый след, словно жирный дым от курительных палочек. Поняв, что промахнулась, "тень" резко развернулась, ища безумными глазами противника, но ее настиг контрудар.

Он ударил грубо, без всяких хитростей, прекрасно понимая, что перед ним не самый сильный противник. Кулак настиг подбородок женщины, вспыхнул ослепительный свет, и тело убийцы снарядом улетело вверх, проламывая крышу. Грохот застлал все вокруг, а к ногам падали обломки досок и треснувшая черепица. Лунное свечение моментально разлилось по комнате, словно молоко.

"Генри" не особо переживал за сохранность места преступления, тем более, что он ему ничем и не вредил. В том пласте пространства, где он сейчас находился, не было ничего реального. Изнанка лишь копировала настоящий мир, и состояла из весьма реалистичных, но все же фантомов. Материализуйся он сейчас, и крыша осталась бы не тронутой. "Тени" при желании вообще могут сражаться друг с другом без особого риска навредить окружающим.

Не желая терять время, "Генри" выскользнул бесформенным сгустком в пролом и устремился вверх, прямиком к луне. Со стороны это, вероятно, выглядело красиво, но единственная, кто могла это оценить, сейчас бесконтрольно летела к облакам, влекомая силой чужого удара.

Ему не составило труда настигнуть женщину в воздухе, после чего его фигура застыла у самого ее лица, и он ударил вновь. Хлопок и резкий порыв ветра возвестили, что убийца с перерезанным горлом отправилась в обратный путь, несясь к земле с пятидесятиметровой высоты.

"Генри" проследил за падением своего противника, зависнув в воздухе на фоне яркой луны. Дикая "тень" увесистой гирей свалилась на другой участок крыши, проламывая перекрытия и потолочные балки. Тот час же она хотела взмыть вверх, в дикой ярости мечтая сокрушить подлого врага, но он с невероятным ускорением настиг ее, врезаясь мощным тараном.

У "Генри" не повернулся язык назвать произошедшее стычкой. Он просто сломил волю новоявленной "тени", грубо и без всяких изысков. Это было похоже на то, как взрослый волк разрывает щенка. Все это время женщина-призрак пронзительно визжала и пыталась вырваться из невидимых пут, но к счастью ее вопль не доходил до реального мира. Наконец убийца выдохлась и начала молить о пощаде, но ее слова не были услышаны. Победивший призрак неспешно готовился к ритуалу, который ненавидел всем сердцем.

Поглощение "теней" по всем законам Параллели невозможно. Жители загробного мира способны перерабатывать лишь ту энергию, которую дают им души усопших, но никак не ауры друг друга. В мире же людей все оказалось проще. Волшебники Ордена добились небывалого прорыва, создав схему артефакта-темницы, который постепенно растворяет "теней", подпитывая своего владельца. Жертвы при этом испытывают невероятные мучения, и "Генри" всякий раз содрогался, загоняя внутрь жестяного, невзрачного с виду медальона, очередного призрака. Даже если тот полностью заслуживал окончательной смерти.

Ведь существует разница между уходом по-тихому, и уходом сквозь безумное страдание. Особенно если учесть, что "тенями" и так зачастую становятся лишь жертвы неприятных смертей. "Генри" еще ни разу не слышал, чтобы в призрака перевоплотился человек, спокойно умерший во сне от преклонного возраста.

Но для него выбора не существовало. Он должен был находиться в этом мире, обязан был исполнить свою давнюю клятву. Ведь чтобы существовать здесь — нужна сила. Он бы мог брать ее у подходящих людей, ибо не видел в этом ничего дурного. Слишком уж долго он был "тенью", растеряв за долгие годы те крохи бессмысленной нравственности, что присуща большинству живущих.

Но поступи он так, его бы уничтожили.

Ведь "тени" не только высшие существа, но еще и орудия. Призраков призывают из Параллели, вырывают из уютного сна, заставляя исполнять чужую волю под гнетом оков. Кому-то даже разрешают "пить" чужие жизни, для поддержания тонуса, но нынешние хозяева "Генри" были слишком щепетильны в этом вопросе. В своей гуманности они придумали столь ужасающий инструмент контроля, что ему больше не приходилось нуждаться в силе. Зато с каждым разом, запирая в артефакт-тюрьму брата или сестру, он чувствовал, что все глубже скатывается вниз. Становится чудовищем для своих. Чужаком, которому нет пути обратно.

Да ну и пусть. "Генри" давно решил, что в Параллель не вернется. Исполнит свой долг, свою клятву... и уйдет. Навсегда. Во тьму.

В реальном мире он появился легко и непринужденно, словно и не исчезал вовсе. В мгновение ока став материальным, он вдохнул запах сырой крови, заигрывающий с его рассудком, и медленно подошел к Элли. Доски под его ботинками поскрипывали, и девушка медленно повернула голову. Она больше не кричала, лишь ее губы беззвучно повторяли молитвы. Как бессмысленно. Против "тени" не поможет ни одна святая песнь. Даже самая мощная магия не всегда гарантирует результат.

— Тише, малыш, все уже закончено, — он присел рядом с Эллис на корточки, проведя ладонью по ее волосам. — Не бойся. Твои родители, они... обретут новый дом. Если кто-то из них воплотится в "тень", я проведу их на ту сторону, прямиком в Параллель. Если же нет, то...

Он замолчал, ибо не знал, что ждет душу за гранью окончательной смерти.

Элли его не слушала. Она впала в прострацию, повторяя из раза в раз одно слово. Он ошибся, посчитав, что это молитва. Девушка без умолку накручивала: Генри, Генри, Генри... Возможно она повредилась рассудком, и больше никогда не станет прежней. Ее запрут в какую-то клинику или отдадут в монастырь, где годы молодости пройдут в монотонном отблеске того ужаса, что ей довелось пережить сегодня.

Но "тени" могут многое. Они куда могущественней самого сильного из магов, и законы мироздания для них не являются непроходимой трясиной.

— Несчастное человеческое дитя, — пробормотал он с грустью, почти ласково. — Сейчас ты все забудешь: и свою любовь, и свою утрату. Я сотру не память, но чувства.

На этих словах Элли посмотрела ему прямо в глаза, которые сейчас переливались перламутром. Кажется она хотела что-то сказать: ее губы уже открылись, девушка подалась вперед, но "Генри" успел коснуться пальцем ее лба раньше. Не было никаких вспышек или других визуальных эффектов, девушка просто уснула. В той же позе, что и сидела.

С книгой возле груди, и фальшивым именем на устах...

* * *

День выдался погожим, сквозь кроны высокого бука пробивались озорные солнечные лучи. Невдалеке журчал ручеек, умиротворяюще и тихо. Ветер шелестел ветвями, а лиственная подстилка уже отдавала первыми запахами гниения. Он сидел, отыскав себе место на сухом валежнике, и не делал абсолютно ничего. Просто ждал, размышляя. Выглядел "тень" так же, как и несколько недель кряду, хоть в любой момент мог сменить свой облик на любой иной. Образ Генри ему почему-то нравился. По крайней мере, он был ничем не хуже остальных.

Сканировать пространство призрак не пытался, просто закрыл глаза, и наслаждался теплым днем. Точнее пытался это сделать. Для "тени", даже заряженной под завязку энергией, человеческий мир всегда остается враждебной средой. Она разъедает, кусается, тянет силы. Здесь нельзя раствориться в спокойствии, ведь ежесекундно что-то будет мешать. Сам он любил пример с облаком жужжащих комаров. Чем истощенней "тень", тем насекомых больше, они крупнее и голоднее.

Минуты шли плавно, словно лист клена упавший в речку со слабым течением. Спешить было некуда. Но все же, спустя время он открыл глаза, потому как знал, что на небольшой прогалине он больше не один.

Напротив стоял человек, одетый весьма необычно для этих мест. Высокие кожаные сапоги по последней городской моде, камзол, перчатки, широкополая шляпа с пером. На шее — медальон, а на мизинце правой руки — крупный рубин. Красавцем мужчина не выглядел. Если рыжеватые волосы и серые глаза привлекали внимание и вызывали легкую симпатию, то великоватый нос, сломанное ухо и вертикальный шрам вдоль лба и левого виска, выдавали в нем человека бывалого, пережившего не одну передрягу.

Подобрался маг совершенно бесшумно, отчего на лице "Генри" появилась улыбка. Слегка лукавая и мальчишеская, что очень подходило его моложавому лицу, но гостя она не проняла. Он не улыбнулся в ответ. Его не самое выразительное лицо носило печать требовательной суровости, а в стальных глазах застыло нетерпение.

— Господин Влад де Шонс, — "Генри" спрыгнул с поваленного ствола и шутовски поклонился.

— Посланник Параллели, — проскрипел особый следователь Ордена. — Или все же предпочитаешь Трэкс де Зонн?

— Да как пожелаешь, — "тень" махнул рукой. — Последние несколько недель меня вон Генри все называли. Я им фигурки из дерева вырезал. Очень забавно быть ремесленником. Щелкнул пальцами — и продукт готов. Может устроиться на какую-то мануфактуру, как считаешь?

— Ты облажался! — сквозь зубы процедил Влад. По его одежде можно было судить, что добирался он сюда долго. — Родители девочки...

— Я не мог их спасти, — быстро парировал Трэкс, а из голоса у него исчезли все шутовские нотки. — Блуждающая "тень" оказалась безумной, и разорвала их на куски.

— Но ты говорил...

— Да, съедобной, — "тень" интонацией выделил последнее слово, — была лишь девочка. Именно к Элли тянуло призрака, их связывала незримая нить. Она, вероятно, и сама это чувствовала, но не могла толком объяснить. Знаешь, ведь как бывает? Дискомфорт, чувство чужого присутствия, ночные кошмары...

— А ты?

— А я выполнял то, что должно! — "тень" совсем по-человечески сплюнул. — Отправился вперед, дабы взять под опеку предполагаемую жертву и несколько недель к ряду разыгрывал из себя человеческого парнишку, приглядываясь ко всему странному и необычному. К счастью, в деревне под критерии отбора подпадала одна лишь Эллис. Это удалось определить точно благодаря предыдущим жертвам. Идентифицировать же убийцу заранее я не мог, для этого необходимо, чтобы другая "тень" себя хоть как-то проявила. А у женщины с распоротым горлом попросту на это не было сил. Ее едва хватило на убийство супружеской пары...

— Но хватило! — вспылил Влад, который чувствовал за собой вину в смерти родителей девочки.

— Как только я понял, что происходит, тотчас же отправил тебе сигнал. Разве не получил?

— Получил, — кисло отозвался маг Ордена, демонстрируя до сих пор красный от ожога мизинец. — В следующий раз будь деликатнее. Ты мне чуть палец не прожег!

— Я плохо взаимодействую с вашими артефактами. Какова ситуация в целом?

— Девочка считает, что ее родителей убил ты. Ну, то есть ее парень Генри. Расчленил топором и сбежал. Правда, что странно, кажется, ей вообще до этого нет дела. Ты вторгался в ее сознание?

— Нет, — отмахнулся Трэкс. — Я прекрасно помню, что это запрещено. Вероятно последствия шока. Она еще не отошла.

— Вероятно.

Они помолчали. Влад продолжал буравить своего собеседника взглядом. Сейчас он ненавидел его за полнейшее равнодушие к ситуации. Маг помнил тот день, когда в Ордене ему вручили "напарника". Передали то самое кольцо с рубином, и предупредили, что работать ему придется с весьма своеобразной, очень старой, но лояльной к их делу "тенью". Архимаги уверяли, что у Трэкса де Зонна, как величали выходца из другого мира для удобства общения, есть свои мотивы служить Ордену. Он мог бы в любой момент убраться в Параллель, но что-то держало его в этом мире.

— Как я понял, с убийцей покончено? — осведомился Влад, нарушая молчание. — Насколько тебе хватит ее ауры?

— Ненадолго, — скривившись, признал Трэкс. — Она оказалась очень слабой "тенью", даже по меркам этого мира. Я бы сказал, классификация иссай, может быть катхакен. Но не больше. Твой дьявольский артефакт переварит ее за несколько месяцев, а потом внешний мир начнет жрать мою оболочку.

— Ну что же, тебе не помешает сбросить пару лишних килограммов, — неудачно пошутил Влад.

— Правда? А мне казалось я стройный и красивый. Хотя если посмотреть с иного ракурса...

В мгновения ока юноша исчез, и перед Владом де Шонсом стоял Влад де Шонс, словно зеркальное отражение. "Тень" ерничал, приняв чужой облик. Особый следователь Ордена знал, что это не иллюзия. Стопроцентная копия, способная имитировать оригинал вплоть до выговора и привычек. Правда последнее возможно лишь в том случае, если существо из Параллели хорошенько пороется в чужом сознании. Трэкс де Зонн такой возможности был лишен по ряду причин, а потому его "Влад" вел себя несколько карикатурно и неестественно.

— Как по мне, — заявил "тень" ехидно, — ты ешь слишком много жирного и мучного. Ну и про пиво забывать не стоит. Весьма коварный напиток...

"Влад" демонстративно ткнул себя пальцем в живот, демонстрируя, что пресса почти не осталось. Настоящего де Шонса это вывело из себя.

— Довольно! Мы при исполнении, не забывай этого!

"Тень" понял все без слов, и вновь перед Владом стоял молодой юноша Генри. Он выглядел самым обычным человеком, разве что глаза отливали перламутром.

— Куда дальше, волшебник? В Торгет, писать рапорты о проделанной работе?

— Не сразу. Сперва нас ожидают в Шиллбурге.

Брови "Генри" поползли вверх. Он удивился.

— Зачем нам порт-под-небесами? Решил совершить кругосветное путешествие?

— Есть подозрения, — начал Влад, — что в Шиллбурге действует еще один призрак. Местная алхимическая гильдия неожиданно разжилась ингредиентами, добыть которые в нашем мире невозможно. Главы их цеха все отрицают, заверяя Орден, что никаких махинаций с их стороны нет. Нам поручили разобраться в ситуации.

— Подозреваешь, что один из "теней" путешествует между Параллелью и миром живых, добывая все необходимое по указке хозяев?

— По-другому и быть не может, — сказал Влад. — В Шиллбурге появились запрещенные и очень могущественные зелья.

— Какие, например?

— Те, что могут победить саму смерть, — фыркнул де Шонс, скептически относящийся к подобным вещам.

— А почему этим должен заниматься Орден? — удивился "Генри" в притворстве. — Перефразирую: почему этим должны заниматься именно мы?

— Таков приказ. Наша задача обезвредить призрака.

— Как всегда. Но, — тут лицо юноши стало задумчивым, он словно что-то высчитывал в уме, — до Шиллбурга же добираться дай боже! По прибытии я вообще останусь без сил, а если учитывать, что неведомая "тень" умеет проникать в Параллель и обратно, то это как минимум уровень хан-ку. Как ни посмотри, а мне не помешала бы дополнительная энергия. Может, воспользуешься своим правом, и мы реквизируем парочку преступников, приговоренных к смерти? Уверен, среди них найдутся аппетитные души.

Влад де Шонс поглядел на собеседника так холодно, что тот понял все без слов. Впрочем, свой отказ особый следователь Ордена озвучил и в словесной форме.

— Не дождешься! Никаких смертоубийств, иначе тот договор, что ты заключил с великим архимагом будет расторгнут!

— Какой ты скучный, — фыркнул де Зонн. — Но тогда не жалуйся, если я не смогу тебе помочь в критической ситуации.

— С твоим запасом силы ничего не случится.

Влад поднял правую руку, и "тень" отшатнулся, увидев серебряный перстень. На его лице отобразилась вся гамма чувств, которые он испытывал в данный момент. Призрак ненавидел заточение в артефактах, и всегда старался избежать подобной "транспортировки". Ведь кому понравится сидеть в маленькой клетке, где и шевельнуться толком нельзя? Правда и плюсы имелись: подобные темницы ограждали "теней" от пагубного воздействия внешнего мира.

— Да ты издеваешься, — процедил сквозь зубы де Зонн.

— Потерпишь.

— Дай хоть подгото...

Но в это мгновение рубин в перстне сверкнул раскаленным угольком, и Влад де Шонс, особый следователь Ордена, остался на прогалине один.